Гости

– Я ее не узнаю. А кто художник? – спросила она.

Марлоу глянула на полотно.

– Дэниел Гарвуд. Он преподавал мне живопись в Университете Вандербильта. Безумно талантливый художник, хотя и не признанный. Мы с мамой ходили на его выставку, когда я училась на втором курсе. Она просто влюбилась в эту работу… – Марлоу мечтательно улыбнулась. – Мама всегда была импульсивной, но глаз у нее был что надо.

– Она ценная?

Марлоу понимала, что имела в виду ее ассистентка: достаточно ли важна картина не столь известного художника для того, чтобы включить ее в коллекцию Бондов, которую родители Марлоу, Томас и Кэтрин Бонд, как одержимые, собирали всю жизнь. Они планировали передать коллекцию в дар Художественному музею Нортон в Уэст-Палм-Бич и заодно выделить средства на строительство дополнительного крыла. Но полгода назад родители Марлоу погибли в автокатастрофе, и теперь осуществить их мечту предстояло дочери.

Когда Марлоу только взялась за проект, он показался ей неподъемным, но она тогда еще не успела прийти в себя, ведь это случилось сразу после смерти родителей. Их просторный дом на Джупитер-Айленд был забит произведениями искусства, и большая часть из них не имела никакой документации. Кэтрин с одинаковым успехом могла приобрести какую-нибудь вещь как в сэконд-хэнде, так и у известного европейского арт-дилера. И теперь Марлоу предстояло отобрать произведения для коллекции Бондов. Курировать коллекцию – задача серьезная, именно поэтому она наняла себе в помощь Изабель из галереи в Майами. Та отлично зарекомендовала себя благодаря насмотренности и предельной скрупулезности в работе.

– Мне кажется, да, – ответила Марлоу. – Чем больше коллекционеров узнают о Дэниеле Гарвуде, тем сильнее его работы вырастут в цене. С моей стороны это сентиментально, но это была одна из любимых маминых картин. По-моему, будет правильно включить ее в коллекцию.

– Мне она нравится. Автор великолепно работает с цветом и композицией. – Изабель положила картину Гарвуда на квадрат пузырчатой пленки и осторожно начала ее упаковывать.

Марлоу оглядела комнату и сокрушенно покачала головой. Само собой, вся коллекция была застрахована от стихийных бедствий, но для нее самой она была поистине бесценной. Ведь эти картины хранили историю ее родителей, ее семьи.

– Н-да, это не самое обдуманное решение с моей стороны… Все-таки я слишком долго откладывала перевоз картин в безопасное место. А если ураган сорвет крышу? Тогда вся коллекция погибнет!

Глаза Изабель округлились. Она, как всегда, сделала макияж, даже аккуратно наложила несколько видов теней на веки, искусно завила длинные блестящие волосы – они спадали на плечи безупречными глянцевыми волнами. Марлоу пригладила собственные кудри – рядом с Изабель она казалась себе растрепанной.

– А такое может случиться?! С дома правда может сорвать крышу?

Марлоу успокаивающе улыбнулась молодой женщине.

– Да нет, все будет хорошо. Этот дом пережил уже несколько ураганов, и никаких проблем у нас никогда не было. Просто я слишком беспокоюсь.

Изабель кивнула, хотя это объяснение ее не до конца убедило.

– Мы оставим картины прямо здесь?

Марлоу огляделась. По обеим сторонам ее кабинета располагались высокие окна, закрытые штормовыми ставнями, и французские окна из ударопрочного стекла. Они выходили на каменную дорожку, которая огибала дом и вела к усыпанному гравием проезду. Но даже все эти фортификации не смогут защитить картины от воздействия ветра и влаги, и Марлоу это прекрасно понимала.

– Нет, давай уберем их в мой шкаф наверху. Думаю, так будет безопаснее. На самом деле они должны быть в специальном хранилище, но сейчас это лучшее, что мы можем сделать, пока не пройдет шторм. Кстати, где Джун? Она должна была помочь нам с упаковкой.

– Мы уже закончили, это последняя, – сказала Изабель.

Она завернула картину Гарвуда в коричневую бумагу и скрепила ее скотчем.

– Не совсем, – покачала головой Марлоу. – Остался еще рисунок Сезанна.

– А Сезанн разве здесь?

На лице Изабель было написано такое потрясение, что Марлоу едва удержалась от смеха.

– Да, здесь. Я же говорила, что должна была отправить всю коллекцию в Нортон, но мы кое-где недоработали.

– Но… где он? – Изабель огляделась, как будто могла не заметить Сезанна, прислоненного к стене или спрятанного за тиковым столом в стиле середины XX века.

– Он в гостиной, – сказала Марлоу. – Пойдем, я тебе его покажу.

Они поднялись. Изабель последовала за Марлоу из кабинета в коридор, и они свернули направо в арку. Гостиная была оформлена как просторная комната для отдыха, друг напротив друга стояли два серых мягких дивана, их дополняли два приземистых кресла из коричневой кожи и огромный круглый пуф, на котором любили сидеть дети. Обычно комната была залита светом из двух больших окон, выходивших во двор и на улицу, но защитные ставни превратили помещение в пещеру. Здесь было так темно, что Марлоу пришлось зажечь лампы со стеклянными абажурами, стоящие на столиках возле диванов.

– А где… О! – Изабель осеклась, как только заметила на стене рисунок в раме.

Скромный карандашный набросок изображал два яблока и завалившуюся набок грушу на деревянном столе. Но что-то в формах фруктов, перспективе самого рисунка, размашистых линиях карандаша заставляло зрителя остановиться и присмотреться повнимательней… и вот тогда он понимал, что перед ним нечто поистине волшебное.

– Когда я смотрю на этот рисунок, мне становится интересно, Сезанн долго над ним работал или просто набросал от нечего делать? Он же постоянно рисовал. Его эскизы хранятся в музейных коллекциях по всему миру. Но этот… – Марлоу зачарованно покачала головой. – Мне всегда казалось, что он особенный.

– Даже не верится, что он висит у вас в гостиной, – сказала Изабель.

Марлоу украдкой улыбнулась, угадав упрек в голосе ассистентки. Этот эскиз должен находиться в стенах музея, а не в обычном доме.

– Он висел здесь с тех пор, как я была маленькой. Ну, конечно, не в этой гостиной, а в доме, где я выросла. Помню, как устраивалась под ним с книжкой в старом клетчатом кресле. Я постоянно читала. Даже странно, но мне всегда казалось, что этот рисунок как будто смотрит на меня сверху, отправляется со мной в путешествие вместе с «Аней из Зеленых Мезонинов»[6] или по страницам «Излома времени»[7]. Он всегда казался мне старым другом. Я люблю его.

– Но свет… – Изабель с ужасом посмотрела на скрытые ставнями окна. – Здесь так ярко светит солнце – оно же навредит эскизу!

– Именно поэтому я и повесила его на стену, где на него не падает прямой свет. Но оставлять рисунок здесь на время урагана точно не стоит.

– Определенно, – согласилась Изабель. – Его ты тоже планируешь убрать в шкаф?

Марлоу покачала головой, осторожно снимая Сезанна со стены.

– Нет, его я положу в сейф. Он там как раз поместится, и с ним ничего не случится. Даже ураган не сможет ему навредить.

* * *

Когда Изабель начала поочередно переносить упакованные картины в шкаф на втором этаже, Марлоу отнесла Сезанна в кабинет Ли. Еще когда дом только строили, они решили спроектировать сейф в стене. Поначалу Марлоу считала, что иметь сейф дома – это как-то слишком. Они и так держали все паспорта и важные бумаги в банковской ячейке, к тому же у них не было каких-нибудь золотых слитков, которые надо было бы охранять. Но теперь Марлоу даже радовалась, что они все-таки установили сейф. По крайней мере, на время бури Сезанн будет надежно защищен, а потом его перевезут в Нортон вместе с остальной коллекцией.

Хотя… Марлоу и сама не знала, как расстаться с эскизом Сезанна. Она ни с кем это не обсуждала – ни с Беатрис из Нортоновского музея, ни с Изабель, ни даже с Ли. Эскиз был той нитью, которая связывала ее с родителями, – она видела в нем любовь матери к искусству и любовь отца к матери. У нее не было ничего дороже этой вещи.

Но Марлоу понимала, что Изабель права. Рисунок слишком ценный, чтобы хранить его дома, ему нужен правильный климат и защита от стихийных бедствий. Да и потом, напомнила она себе, хранить его только для самой себя – эгоистично. Искусство должно быть доступно каждому.

Марлоу положила эскиз, уже надежно обернутый пузырчатой пленкой и крафтовой бумагой, на впитывающую поверхность на столе Ли. Сейф скрывался под висящей на стене на петлях картиной с тщательно прописанным парусником. Она прокрутила замок направо, потом налево, затем снова направо – щелкнув, сейф отворился.

В нем не было ничего удивительного: документы, кое-какие украшения матери Марлоу в бархатных коробочках, небольшая сумма наличных для непредвиденных трат, «Ролекс» Ли. Марлоу собралась сдвинуть содержимое к одной стенке, чтобы освободить место для рисунка, но случайно нащупала незнакомый пластиковый предмет. Она достала его из сейфа.

Это был мобильный телефон.

Марлоу какое-то время просто смотрела на него. Она его не узнавала. У нее самой, Ли и близнецов были айфоны, а этот выглядел громоздким, дешевым, а с обратной стороны значилось Motorola. Марлоу провела пальцем по экрану, и тот загорелся – значит, телефон не заблокирован.

Откуда он вообще взялся? Но ответ напрашивался сам собой. Доступ к сейфу был только у нее и Ли, дети комбинацию не знали. Она этот телефон видела впервые – значит, он принадлежал Ли.

Но из этого следовал другой, гораздо более тревожный вопрос. Зачем Ли понадобился телефон, о существовании которого Марлоу ничего не знала? И почему он спрятал его в их сейфе?

Глава 4

Марлоу

– Мам, ты где? – Голос Тома донесся откуда-то с улицы, рядом со входной дверью.

Марлоу все еще стояла перед распахнутым сейфом, положив ладонь на горло. Услышав голос сына, она вздрогнула и оглянулась.

– Иду! – Марлоу сунула телефон в карман шорт цвета хаки, закрыла сейф и на всякий случай прокрутила замок.

Марлоу пересекла кухню и вышла в прихожую. Перед открытой дверью стоял Том и заглядывал в дом. Сын был таким же высоким, как Ли, но веснушки и голубые глаза он унаследовал от нее. Порыв ветра растрепал отросшие по плечи и на мгновение скрывшие лицо волосы, которые Том тут же убрал за уши.

– Ты чего не заходишь? Дверь открыта.

– Не хочу наследить. – Том кивнул на грязные кроссовки.

– Молодец, что сообразил. Ты отца не видел?

Она чуть было не добавила, что нашла кое-что странное, но отчего-то сразу же осеклась. Сначала надо поговорить о телефоне с Ли. Наверняка это просто недоразумение, решила Марлоу.

– Он во дворе за домом, накрывает бассейн. Можешь к нам выйти?

– Зачем? Что-то случилось?

– Тут полицейские приехали. Они говорят с Миком.

– Полицейские? Что им здесь нужно? – нахмурилась Марлоу.

В дверном проеме за спиной Тома возник Зак. Долговязый мальчишка, с длинными, как спагетти, руками и ногами и с выгоревшей на солнце шевелюрой, такой густой, что она почти стояла торчком.

– Эй, миссис Дэвис! Как думаете, а может, полицейские убийство расследуют? Прикиньте, было бы круто!

– Если бы здесь расследовали убийство, прислали бы больше двух полицейских. Сюда бы съехался весь отдел по расследованию преступлений, – вмешался Том.

– Может, они ищут кого-нибудь, кто пропал без вести, и просто не знают, где произошло преступление, – возразил Зак.

– Наверняка они здесь из-за шторма, – сказала Марлоу. – Давайте лучше у них спросим.

Марлоу шагнула за порог и вдохнула напитанный влагой воздух. Река всегда пахла сильнее перед штормом – от нее веяло соленым воздухом, растениями и чем-то темным и заплесневелым.

Два помощника шерифа в форме стояли на дорожке перед домом и говорили с пятидесятилетним ремонтником Дэвисов Миком Бирном. Он был высоким, с широкими мускулистыми плечами и солдатской выправкой. Марлоу приблизилась к группе с дружелюбной улыбкой.

– Меня зовут Марлоу Дэвис. Чем могу помочь?

Помощнику шерифа с короткими светлыми волосами было около двадцати, на подбородке у него виднелась ямочка. Марлоу увидела собственное искаженное отражение в его зеркальных очках-авиаторах.

– Добрый день, мэм. Меня зовут Джек Дейли, я помощник шерифа округа Кейюга. Это моя напарница, помощник шерифа Луиза Перес.

Перес с крайне серьезным лицом кивнула Марлоу, волосы девушки были стянуты в аккуратный хвостик.

– Приятно познакомиться. Чем вам помочь? – спросила Марлоу.

– Мы заехали, чтобы проверить, все ли жители домов вдоль реки эвакуируются. – Дейли заметил за спиной Марлоу Тома и Зака и нахмурился. – Ваша семья еще здесь?

– А что в этом такого? Разве было распоряжение об эвакуации? – В голосе Мика слышались нотки раздражения – похоже, вопрос офицера показался ему навязчивым.

– Эта территория не в зоне затопления, поэтому официального распоряжения об эвакуации не было, – сказал помощник шерифа. – Но «Селеста» уже достигла таких масштабов, что мэр и весь муниципалитет настоятельно рекомендуют эвакуироваться всем, чьи дома находятся на воде или в непосредственной близости.

Мик скрестил руки на широкой груди и перекатился на пятки.

– А я вот слышал, что эвакуироваться уже нельзя, все дороги из города намертво встали. И они, скорее всего, будут точно так же забиты, когда ураган дойдет до суши. Лучше б вы об этих людях подумали!

Марлоу беспокойно глянула на Мика – как бы помощники шерифа не сочли его слова оскорблением.

– Мы с мужем говорили о том, чтобы уехать, но нас как раз беспокоило, что мы можем застрять прямо посреди шоссе. Поэтому мы решили, что сейчас безопаснее всего остаться дома.

Мик одобрительно кивнул.

– Паника – это последнее дело, когда на тебя идет шторм. Людям просто заняться нечем, потому и носятся по улицам, сметают продукты в магазинах, часами стоят в очередях за бензином. А шторм все равно придет, и никуда тут не денешься. Ну подтопит где-то, ну повалит ветром пальму-другую – всего и делов.

– Послушайте, надвигается очень серьезный шторм. По всем прогнозам, к моменту выхода на сушу ураган достигнет пятой категории, – возразил помощник шерифа Дэйли. – Мы можем столкнуться с катастрофическими разрушениями, материальным ущербом и даже человеческими жертвами.

Марлоу почувствовала, как в ней растет паника. Да на что же они потратили столько времени?! «Плохо, что мы остались, – подумала она, стараясь убрать кудрявые волосы за уши. Ветер достиг такой силы, что кудри хлестали ее по щекам. – И уже поздно куда-то ехать».

– Несколько местных школ переоборудовали под убежища, – добавила Перес. – Мы советуем всем, кто еще остается в этом районе, отправиться туда.

Марлоу посмотрела на Мика, но тот в ответ только поднял бровь. Она знала, о чем он думает. Убежища, конечно, полезны для тех, у кого нет надежной крыши над головой, но у Дэвисов был крепкий дом, штормовые ставни, металлическая крыша и два генератора, которые включатся сразу, как пропадет электричество. Ее семья может провести эту ночь дома в безопасности и с гораздо большим комфортом, чем в какой-нибудь школе, на разложенных на полу матрасах.

– Спасибо за предложение, но мы все-таки переждем бурю здесь, – сказала Марлоу.

Помощник шерифа Перес посмотрела на дом Дэвисов, окна которого выходили на Береговой канал, изборожденный волнами.

– Во время бури может начаться и наводнение.

– Думаю, с нами все будет в порядке. В этом доме мы пережили уже три урагана, и нас ни разу не затапливало. Мы вообще не видели в доме никаких следов воды. – Марлоу улыбнулась помощникам шерифа. – Но спасибо, что проведали нас.

– Должен сразу предупредить: если у вас что-то случится и кто-нибудь пострадает либо ваш дом получит серьезные повреждения, из-за которых в нем нельзя будет находиться во время урагана, пока шторм не стихнет, аварийные службы не смогут никого прислать к вам на помощь, – сказал Дэйли.

Мик крепко хлопнул его по плечу.

– Не переживай сынок, это не первый наш ураган.

Офицер Перес перевела взгляд с Мика на двух подростков.

– Вы все останетесь в этом доме?

– Я поеду к матери, – сказал Мик. – Она живет одна и из-за ураганов порядочно переживает.

– А мальчики конечно же останутся здесь. Они оба мои. – Марлоу ласково похлопала сына по спине. – Ну, то есть это мой сын, но Зак так часто бывает у нас, что мы и его считаем своим.

Зак густо покраснел и склонил голову.

Помощник шерифа Дэйли кивнул с покорным видом.

– Если передумаете, у вас еще есть время, чтобы перебраться в убежище. Но не откладывайте, шторм движется очень быстро. Переночевать в школьном спортзале далеко не худшее, что может сегодня случиться.

– Это правда, – откликнулся Мик. – Берегите себя.

Помощники шерифа направились к своей машине. Марлоу посмотрела на Тома.

– Все ставни повесили?

– Почти. Нам осталось совсем немного.

– Парни отлично поработали, – одобрительно кивнул Мик. – Все утро трудились не покладая рук.

– Мик сказал, что из нас вышли бы отличные морпехи. Но нас точно заставили бы подстричься. – Зак взъерошил свои светлые волосы, больше похожие на солому, и те практически встали дыбом.

– Вам лучше выбрать такую работу, на которой в вас никто не будет стрелять, – Марлоу улыбнулась сыну и его другу.

Мальчики направились к задней части дома, а Мик и Марлоу смотрели, как внедорожник помощников шерифа выезжает на дорогу, по обеим сторонам усаженную пальмами, и исчезает вдали.

– Раньше полиция никогда не предупреждала жителей всех домов накануне шторма, – заметила Марлоу.

– Я ведь говорил, что все паникуют, когда ураган подходит к берегу, – сказал Мик.

– Знаю-знаю, нам просто надо это пережить, – сказала Марлоу и посмотрела на Мика. – Мы будем рады, если ты останешься. Место для тебя точно найдется.

– Спасибо, но я уже обещал матери, что вернусь к ней. Она в возрасте и… ну… Не стоит ей быть одной, когда такое творится.

– Мы и ее рады принять. Может, она переберется к нам? – быстро добавила Марлоу.

– Нет, ей будет неловко, но спасибо за предложение.

– А генератор у нее есть?

– Нет, – признался Мик. – Она живет в квартире, но здание крепкое, и стоит оно в глубине острова. С ней уже связался ремонтник и сказал, что штормовые ставни успели повесить. У нас может отрубить электричество, но мы оба будем в безопасности.

– Но ей будет трудно без электричества… – продолжала Марлоу. – А у нас и генераторы есть, и кондиционер точно не отключится. Кстати, можем поместить ее в отдельную комнату. Например, устроим ее в нашей прекрасной гостевой комнате на втором этаже.

– Я передам ей, но не думаю, что она согласится уехать из дома, – сказал Мик.

– Конечно, не согласится, – вздохнула Марлоу. – Понимаю, никто не хочет уезжать из дома, особенно в такой шторм. – Она уже собралась домой, но все-таки обернулась к Мику. – Только учти – если все-таки передумаешь, мое предложение в силе.

– И я его правда ценю, – сказал Мик и внезапно поднял голову, прислушиваясь к чему-то. Марлоу тоже поняла, что за шум насторожил его, но… быть этого не могло, ведь ураган совсем близко подошел к берегу. Так шуметь могла только плывущая по воде лодка.

– Что это? – спросила Марлоу.

– Лодка, по-моему, – ответил Мик.

Он обошел дом, и Марлоу не отставала от него. Как только им открылся вид на реку, они разглядели вдали на потемневших волнах реки моторную лодку. Даже с такого расстояния было заметно, что ее двигатель уже на пределе, а за судном тянется длинный след.

– Похоже, они идут к нашему причалу! – удивленно сказала Марлоу.

– Так и есть, – мрачно кивнул Мик.

– Зачем им сюда?

– Лучше иди скажи Ли, что у нас гости. А я пока разберусь, что им нужно.

Глава 5

Том

– А где Джун? – невзначай поинтересовался Зак, привинчивая последнюю ставню.

В ответ Том, державший алюминиевую ставню, чтобы ее не унесло ветром, закатил глаза.

– Бесишь уже. Заканчивай давай.

– Да что заканчивать?!

– Заканчивай уже сохнуть по моей сестре. Серьезно, чувак. Это ненормально.

Том скрестил руки на груди и стряхнул упавшую на глаза темную прядь. Он глянул на потемневшее небо и серые облака, которые не предвещали ничего хорошего. Когда они начали вешать ставни, на улице было душно, но из-за плотных облаков и порывов ветра температура быстро падала. «Селеста» подошла совсем близко.

Мысленно Том, как всегда, был на пляже. Представлял, как горячий песок обжигает мозолистые ступни. Почти ощущал соленый привкус воздуха вблизи океана. Его руки оттягивала доска, как бывало всегда, когда он отправлялся навстречу волнам. Именно в эти мгновения он чувствовал себя самим собой.

Зак с тоской посмотрел на Береговой канал.

– Чувак, ты только подумай, какие волны поднимутся в шторм!

– Да, просто жесть.

– Надо на пляж махнуть! – Большие карие глаза Зака заблестели от волнения. – Можем пойти туда попозже и доски захватим. Ты только прикинь!

Том рассмеялся.

– Ну да, конечно.

– Я серьезно! Когда мы еще раз застанем такие волны? Стоит нам оседлать их – и мы герои!

– Не герои, а трупы.

Тому хотелось, чтобы Зак оставил эту тему – ему вспомнилась история из новостей, которую он слышал еще в детстве. Два подростка вышли на лодке в океан, несмотря на тропический шторм. Он помнил, как мама пыталась скрыть эту историю от него и Джун, но при этом с тревогой следила за новостями в Интернете, чтобы узнать, удалось ли береговой охране спасти мальчиков. Лодку так и не нашли, тела мальчиков тоже. Том любил океан, но при этом с уважением относился к его мощи. Он прекрасно понимал, что находиться на открытой воде во время урагана пятой категории смертельно опасно.

– Чувак, это отстой. – Зак покачал головой. – Такой шанс упускаем.

– Шанс с концами пропасть в океане?

– Нет, девчонок подцепить! – Зак раскинул худые руки и выпучил глаза. Ну вылитый Лягушонок Кермит, только со светлыми патлами, подумал Том.

– Остынь! – сказал он. – Я здесь перекантуюсь на время шторма. Мама меня убьет, если я хотя бы подумаю о том, чтобы выйти из дома. Сейчас ее лучше не злить.

– Ага, точно. – Зак упер руки в боки и помрачнел. – Ты так и не сказал им, что не пойдешь в колледж в следующем году?

Том зашипел на друга и тут же огляделся по сторонам, с перепугу у него заколотилось сердце. Нет, он пока так и не сказал родителям о своих планах насчет колледжа, точнее об их отсутствии. Но ему точно не хотелось, чтобы они узнали об этом вот так, случайно подслушав его разговор с Заком. Ему удалось скрыть от них свое решение, когда в прошлые выходные они ездили осматривать кампусы колледжей, и он даже притворился, что его впечатлили скалодромы и столовые, на которые обратил внимание гид.

– Трудно, наверное, когда на тебя возлагают столько надежд, – заметил Зак. Он был младшим из четырех братьев и с восьми или девяти лет рос практически без присмотра. Том не считал, что родители Зака пренебрегали сыном. Не совсем. Просто они все время казались слишком измотанными, чтобы уделять достаточно внимания младшему мальчику. Они даже не возражали против того, чтобы Зак переждал ураган в доме Дэвисов.

У Тома ситуация была другой. Он любил родителей, но мать слишком вмешивалась в его жизнь. Ей хотелось знать все: какие у него оценки, с кем он дружит, куда собирается, где он был. И Том знал, что они с отцом ожидали от него поступления в колледж. Они никогда не поймут, почему он свернул с того пути, который они для него выбрали, и не знал, как все им рассказать, избежав скандала.

По правде говоря, Том и сам до конца не знал, почему его не интересовал колледж. Он вполне неплохо учился. Обычно у него были четверки, а испанский он и вовсе вытягивал на пятерки, так что у Тома были все шансы попасть в приличное учебное заведение. Но каждый раз, когда он пытался представить свое будущее – чем он хочет заниматься, как будет выглядеть его дальнейшая жизнь, – он никак не мог вписать колледж в эту воображаемую картину. Он не хотел жить в общаге, жонглировать пятнадцатью кредитами и питаться дрянной едой в столовой. Гуляя по студенческому городку с родителями, сестрой и гидом, он так и не смог увидеть себя в тех стенах. И у него не было каких-то профессиональных амбиций, которые требовали бы от него высшего образования. Том не мог представить, что пойдет в инженеры, или архитекторы, или финансисты с Уолл-стрит.

Горел он только серфингом, и, хотя Том неплохо катался, ему не хватало таланта, чтобы стать профессионалом. Зато он вполне мог представить, как однажды откроет собственный магазин, где будет продавать все для серфинга – от досок до гидрокостюмов. А заодно мог бы учить серфингу и организовать летний детский лагерь. У него не было четкого плана, как всего этого добиться, но только такое будущее казалось ему возможным. А вот объяснить все это родителям представлялось ему нереальной задачей.

– Только ничего не говори. Давай сегодня не будем наводить суету, надо сначала переждать шторм, – сказал Том. – Но учти – мама достала настолки. И она заставит нас играть.