ПП-попаданка. Пресс для принцесс

Марго Арнелл

ПП-попаданка. Пресс для принцесс

1. Книга заклинаний

– Я тебя бросаю, – заявил Витя.

Я вытаращилась на него. Вот это наглость! Фирменное нахальство! Это ведь я застукала его с другой! Это я должна была с достоинством и холодком произнести заветные три слова.

Нет, не “я тебя люблю”. Они не спасут мою уязвленную гордость.

Ну и что мне теперь – говорить: “Нет, это я бросаю тебя?” Детский сад какой-то, ответка из разряда “Первое слово съела корова”. Вот я и фыркала, как разозленная кошка, в ярости глядя на своего уже бывшего. Симпатичного, темноволосого, кареглазого изменщика!

День вообще не задался с самого начала. После шумной вечеринки, которая проходила у меня дома, я встала с тяжелой головой. Приходящая домработница, прибирая оставшийся со вчерашнего бардак, осуждающе качала головой и что-то бурно выговаривала на армянском, совершенно не стесняясь моего присутствия. Ну никакого уважения к своей нанимательнице!

Вдобавок я вспомнила, что вчера поругалась с Лизой. Та усиленно пыталась убедить меня в том, что недавно видела Витю с другой, совсем молодой студенточкой, которой едва-едва исполнилось восемнадцать.

Я же твердила, что это полнейшая глупость. Витя меня любит! И вообще, мне же двадцать пять, а не сорок, чтобы меня променяли на кого-то помоложе! Вдобавок я хороша собой, при деньгах… И наши отцы дружили. Мой даже устроил Витю в свою компанию.

С чего бы ему быть недовольным отношениями со мной и искать себе кого-то на стороне?

Когда настроение ни к черту, кого-то спасает и отвлекает готовка, кого-то – горячая пенная ванна. Мое лекарство от всех проблем – союз папиной кредитки и многочисленных торговых центров, шоурумов и отдельных магазинчиков. Там тебя обласкают вниманием, отражение в зеркале поднимет настроение, а финальный приз упакуют в приятно шуршащую бумагу.

Вылетая из очередного магазина с очередным пакетом, я и увидела их.

Они сидели в кафе, куда мы с Витей ходили в самом начале наших отношений. Недорогое и очень уютное. Они смеялись, а Витя кормил ее каким-то десертом – с ложечки, как ребенка.

Дальше все было как в тумане. Я лишь помню, как сорвалась с места и перебежала дорогу, едва не попав под колеса машины. Как влетела в кафе с перекошенным от ярости лицом. Помню лицо Вити и этой студенточки, и впрямь совсем молодой. Что сказала им, в памяти не отложилась, но побелевшая студенточка, бормоча что-то себе под нос, схватила вещи и была такова.

Знала ли она вообще о моем существовании или Витя водил за нос нас обеих? Впрочем, на нее мне плевать.

– Как ты мог? – накинулась на него я.

Он поднялся, спешно собирая вещи. Счет, значит, они уже успели оплатить. Наверное, собирались гулять до самой ночи…

А мне он сказал, что сегодня побудет с другом. Симпатичный у него друг, миловидный…

Нестерпимо захотелось побить посуду. И желательно – о Витину голову.

– Извини, Алана, – обронил Витя, избегая встречаться со мной взглядом. – Но нам в последнее время даже поговорить не о чем. Сидим и как два дебила смотрим друг на друга.

Мое лицо вспыхнуло. А я-то думала, что он мной любуется!

Зря я, что ли, отдавала косметологу столько денег! Умасливала свое тело дорогими маслами и лосьонами, а нежную кожу лица – кремами из роскошных стеклянных баночек. Фитнесом занималась, бегала каждый день, даже в дождь и зиму! Все для того, чтобы нравиться Вите… ну и, конечно, самой себе.

– И когда ты собирался мне сообщить о том, что нашел другую? – сложив руки на груди, ледяным голосом спросила я.

Витя замялся.

– Я просто ждал подходящего момента… И вообще это наше первое с Элей свидание. Но она… – Витя замер и мечтательно зажмурился. – Она такая одухотворенная! Она в консерватории учится и животным помогает!

– Я тоже животным помогаю, – нахмурилась я.

– Тем, что переводишь деньги отца на чужой счет? – фыркнул он. – А Эля ездит в приюты, волонтерствует, животных пристраивает. У нее такая широкая душа… Она очень цельная, многогранная натура.

– А я, значит, пустышка? – сощурилась я.

Витя, уже перекидывая пальто через руку, задержал на мне взгляд.

– Ты сама это сказала, не я.

Тут меня, конечно, прорвало. Особенно не стесняясь в выражениях, я высказала ему все, что думаю о нем и об этой его одухотворенной Эли.

– Ты же понимаешь, что папа теперь выкинет тебя с должности? – напоследок мстительно прошипела я.

Да, не слишком достойный выпад с моей стороны, но я была слишком зла, чтобы придумать что-то поизящнее.

– Я – ценный сотрудник, Игорь Андреевич это часто говорит, – невозмутимо отозвался Витя. – Так что посмотрим. Дочь у него, конечно, одна, но… Ты уверена, что между благополучием компании и твоими капризами он выберет последнее?

А вот это был удар в самое сердце. Куда более болезненный, чем даже его измена.

Наши отношения с папой близкими, теплыми и любящими не назовешь. Все проблемы он привык решать деньгами. Потому и забрасывал меня дорогими подарками с тех пор, как мама от нас ушла – из-за его холодности и из-за того, что “не чувствовала со мной связи”.

Витя протиснулся мимо меня и ушел. Я стояла, сжимая и разжимая кулаки в бессильной злобе. Пакеты, как листья по осени, лежали на полу. Не помню, в какой момент я их бросила. Мое лекарство от плохого настроения сегодня не поможет.

Там было платье, которое я хотела надеть на наше следующее свидание с Витей, и красивое дорогущее белье. Теперь мне все это не нужно.

Я развернулась, чтобы уйти. Темноволосая официантка, подошедшая к опустевшему столу, окликнула меня.

– Ваши пакеты?

Я развернулась, скользнув взглядом по ее фигуре. Такая же стройная и подтянутая, как и у меня.

– Это вместо чаевых, – вздохнула я. – Порадуйте своего парня… А лучше саму себя.

Лицо официантки удивленно вытянулось. А я покинула кафе.

***

Ледяной ком в груди мешал дышать. Мешал даже плакать.

Я набрала номер отца. Поначалу думала – хочу велеть ему немедленно уволить Витю, но, когда услышала папин голос, поняла: нет, хочу просто поговорить. Выплакаться ему, как дочка – отцу. И неважно, как сильно мы отдалились…

Точнее, мы никогда и не были близки.

– Алана, я занят, – отрывисто сказал он.

– П-папа… – срывающимся голосом произнесла я.

А что говорить дальше? Как любящие дочери рассказывают о своей боли любящим отцам?

В трубке раздался вздох.

– Алана, я правда очень занят. Через минуту начнутся важные переговоры.

В его голосе чувствовалась нотка раздражения и усталости. Как будто я часто звонила ему и плакала в трубку. На самом деле, до этого дня – никогда.

– Т-ты не можешь отложить их? – дрожащим от сдерживаемых слез голосом попросила я. – Мне правда очень плохо.

Я могла быть избалованной “принцессой на горошине”, любящей, чтобы мир вертелся вокруг ее персоны… Но я искренне любила Витю. И такое предательство испытала на себе лишь второй раз в жизни.

– Алана, ну что за капризы! – Вот теперь отец разозлился по-настоящему. – Я же тут не в игрушки играю! Знаешь, что? Я сейчас переведу тебе денег. Купи себе что-нибудь красивое, сходи в спа-салон с подружками.

– У меня есть…

Деньги, хотела сказать я, но не успела. Папа уже отключился. И уже через полминуты тренькнула смс-ка – деньги пришли на мой счет.

“Купи себе что-нибудь красивое”. Уже купила, спасибо, больше не хочу.

“Сходи в спа-салон с подружками”… А есть ли они у меня, эти подружки?

Лизе звонить было стыдно. Я столько некрасивого ей наговорила, потому что была уверена в собственной правоте.

Что до остальных… Иногда мне казалось, что все, что нас объединяет – это наши обеспеченные родители, подарившие нам красивую, беспечную жизнь и возможность ходить по ресторанам, салонам и клубам, развлекаться шопингом и целыми днями зависать в сети или листать журналы.

Душу друг другу мы не изливали, чем-то по-настоящему личным – или печальным – не делились. Скорее, приятельницы, с которыми можно весело провести время, нежели подруги…

А если однажды в моей семье кончатся деньги, останутся ли они таковыми или наши пути навсегда разойдутся?

От этих мыслей стало тошно. Я брела куда-то, сама не зная, куда, но потом все же заказала такси и вернулась домой.

Не в силах остановиться, я металась по квартире – большой, просторной… пустой. Ярость бушевала внутри.

Подумать только, еще совсем недавно я была уверена в том, что у нас с Витей все серьезно. Подружки вовсю подначивали, что он вот-вот сделает мне предложение. А сегодня я обнаружила, что он – проклятый изменщик!

К тому времени, как на город опустилась ночь, ярость исчезла, оставив лишь опустошение. И отчетливую мысль: я ненавижу свою жизнь. Красивую, сытую, блестящую… Одинокую и пустую, как и купленная мне отцом квартира.

Не знаю, что побудило меня ринуться в кабинет и отыскать в углу самой дальней полки старинную рукописную книгу. Ее я однажды обнаружила на чердаке нашего старого дома. Мы жили там до того, как папина фирма начала приносить хороший доход, и мы переехали в роскошные апартаменты в центре столицы.

Книга, которую я держала в руках, была моим маленьким секретом. На потертой обложке, скрывающей под собой пожелтевшие от времени, ветхие страницы, значилось: “Книга заклинаний”.

Я никому не рассказала о своей находке – боялась, что меня попросту засмеют.

Наверное, не мне, почти не знающей бед, мечтать о чуде, но я все же о нем мечтала. Где-то в глубине души я надеялась, что заклинания в книге могут оказаться настоящими. Что в нашем сверкающем огнями иллюминаций, сверхтехнологичном мире из стекла и бетона может найтись место настоящему волшебству.

Все эти несколько лет я лишь позволяла себе изредка открыть книгу, вчитаться в старинные, иногда не слишком понятные, слова, написанные чернилами… И тут же ее захлопывала. Я не прочитала ни одного заклинания. Боялась, что оно не сработает и тогда иллюзия существования магии в нашем мире рассеется навсегда.

Но сегодня желание изменить свою жизнь было нестерпимым. А в книге все это время меня ждало “заклинание новой жизни”.

Я отыскала нужную страницу и положила книгу обложкой вверх. Распахнула окно, впуская в комнату свежий ветер. Расставила у большого напольного зеркала свечи и подожгла их, и только затем выключила свет.

Мою фигуру в отражении зеркала окутывал полумрак, огоньки горящих свечей бросали на мое лицо загадочные тени.

Выдохнув, я прошептала заклинание:

Ветер шепчет, звезды светят,

Словно в сказке, мир летит.

Я взываю к силе света,

Смело сердце в путь манит.

Я меняю судьбы нити,

Путеводную призываю звезду

Свет и тень, соединитесь,

Новой жизни я путь найду.

Смело в сердце пламя зреет,

В водах жизни утону.

Свет надежды вновь согреет.

В жизни новой путь начну.

Голова закружилась. Нет… вокруг меня закружился весь мир. Я попыталась ухватиться за зеркало, но не чувствовала ни его, ни собственного тела. Я будто перестала существовать вовсе.

“Может, и правильно?” – мелькнула усталая мысль.

Но затем погасла и она.

Не знаю, чего именно я ждала, когда читала заклинание. Наверное, того, что моя жизнь изменится как по волшебству. Что Витя вернется ко мне, поняв, какое сокровище упустил. Что папа отложит все свои дела, лишь бы только побыть со мной. Что глупая ссора с Лизой исчезнет сама собой, и мы снова будет общаться, как прежде.

Но вот туман перед моими глазами рассеялся, и я поняла, что исчезли не мои проблемы, и заставившие меня броситься за спасением к древней книге.

Исчез мой родной и привычный мир.

2. Новая жизнь

Я все так же стояла перед зеркалом… вот только отражалась в нем уже не я. Не холеная девица двадцати пяти лет в брендовой одежде и со стильной укладкой, а простоватой внешности женщина на несколько лет старше.Ни грамма макияжа, светло-мышиного цвета волосы заплетены в две косы, улитками свернутые по бокам головы. А потяжелевшее минимум на двадцать килограмм тело втиснуто в старомодный наряд – простое платье до пят из грубой некрашеной ткани поверх тонкого нижнего с висящим на поясе кошелем.

С меня – точнее, с моей странной копии – будто взяли и вытянули все краски, весь лоск. Еще и дополнительным грузом в пару десятков килограмм наградили. Неким приятным новым элементом стали лишь серо-зеленые глаза.

От шока я хватала ртом воздух. То, что это была именно я, подтвердило отражение.

Даже зеркало, и то изменилось – рама стала тяжелой, медной, стекло казалось каким-то тусклым. Красивые витые свечи сменились жалкими поплывшими огарками. Во всем окружающем меня пространстве почти не изменилась лишь до боли знакомая книга. Только страницы в ней были совсем новенькими, а чернила – совсем свежими.

– Этого не может быть, – сдавленно проговорила я.

Собственный голос оказался совершенно чужим – более низкий и грубый, с хрипловатыми нотками. Ноги подкосились, и я, все так же не отрывая взгляда от зеркала, осела на пол.

Это не могу быть я. Ведь не могу же? Может, мне вообще все это снится?

Но каменная кладка стены, о которую я теперь опиралась, холодила кожу. Платье жало в груди и на талии – вероятно, было куплено до того, как его хозяйка поправилась. Во сне таких ощущений не бывает. Да и заклинание с открытой книги говорило о том, что…

А о чем оно мне, собственно, говорило? Почему я вообще оказалась здесь? И где, собственно, я оказалась?

Чтобы это выяснить, пришлось подняться. Тело ощущалось чужим. Во многих отношениях. Более тяжелым, менее поворотливым. О былой изящности и гибкости можно забыть.

Все еще пребывая в спасительном неверии (полагаю, только оно удерживало меня от истерики), я обошла дом, в котором очутилась. Всюду – лишь грубый камень и дерево. Обстановка была скудной. В двух комнатах с кухней я насчитала лишь несколько предметов мебели: двуспальная кровать, пара комодов, стол со стульями и сундук для одежды вместо шкафа. В последнем – ужасно скудный набор одинаково безликих вещей. Чепцы какие-то непонятные… В жизни такие не надену!

Неудобные, хоть и видавшие виды ботинки, вероятно, были в единственном экземпляре. Что называется, и в пир, и в мир. Я скинула их – они невыносимо сдавливали мне ногу. Под ними оказались жуткие толстые чулки. От собственного вида мне хотелось разрыдаться!

Не знаю, пошла бы я на поводу у своих желаний или смогла бы взять себя в руки, но в этот миг раздался стук в дверь.

Открыв ее, я увидела мощеную улочку, а за ней – узкие двух и трехэтажные дома, выстроившиеся в сплошную стену. По дороге процокала лошадь, тянущая за собой экипаж. Чинно прохаживали люди в старинных одеждах… От простых, какая была на мне, до более вычурных.

Вдоволь наглядеться мне, однако, не дали. Застывший за порогом мальчишка – худющий, с остреньким лицом – требовательно спросил:

– Так и будешь глазеть по сторонам или хлеб мне дашь?

Я вдруг поняла, что движения его губ как будто не совпадают с произнесенными словами. Но как такое возможно?

Наверное, можно было догадаться обо всем с самого начала. Но я была слишком ошарашена переменами, чтобы понять. Меня не просто забросило куда-то – в другой век или, быть может, даже в другой мир…

Моя душа отчего-то вселилась в чужое тело. Потому я понимала то, что говорил мальчик… хоть и говорил он не на моем родном языке. Возможно, в этом теле, в котором я сейчас пребывала, еще оставались некие следы чужой души. А может, виной всему магия…

Заклинание ведь и впрямь сработало. А значит, магия и впрямь существовала.

Меня снова с непреодолимой силой потянуло усесться на пол. А лучше лечь… и никогда больше не подниматься. Во всяком случае, до тех пор, пока действие чар, почему-то перенесших меня именно сюда, не рассеется.

Оно ведь рассеется, верно?

– Марта? – осторожно протянул мальчишка. – Ты… как? Плохо себя чувствуешь?

– Вроде того, – выдавила я.

А имя-то какое… Не звучное, грубоватое, незатейливое, как и весь мой нынешний облик.

– Слушай, тут такое дело… Я вечером головой ударилась, только в себя пришла.

– Ох ты ж… Мож, целителей вызвать? – предложил мальчишка. – Правда, мамка говорит, эти гады дорого берут. Проще зельем каким разжиться. Ток я не знаю, помогает оно от головы или нет…

Целители… Я тряхнула головой. О магии и всех ее проявлениях в этом… мире подумаю потом. Для начала бы с собственным окружением разобраться. И с тем, что представляет собой хозяйка моего нового тела.

А в друг она тоже какой-нибудь маг? Нахимичу новое заклинание, и вернусь в свою прежнюю жизнь!

По которой после всего увиденного, честно говоря, уже скучаю.

– В общем, память у меня отшибло. Начисто. Ты там что-то про хлеб говорил?

– Ну да, мамка моя, хозяйка таверны, хлеб у тебя покупает, – подозрительно глядя на меня, проговорил мальчишка. – Вкусный, говорит, печешь.

Ах вот почему у меня половину кухни занимает странного вида печь…

– А я не магией это делаю? – с надеждой спросила я.

Представила, как закидываю тесто, накладываю какие-нибудь хитрые чары на печку, и она сама хлеб и выпекает.

Мальчишка зашелся смехом.

– Ты и магия? Уморила. Ты ж на весь город чуть ли не единственная без магии. – Он важно надулся. – Даже у меня чуточка магических сил есть. Мало, конечно, чтобы стать дворцовым магом, но… Мамка говорит, как подрасту, отправит меня в столицу, в академию.

– Здорово, – рассеянно отозвалась я.

Ну конечно. Именно у меня одной магии и нет. Кто бы сомневался?

Я уже не знала, какого еще подвоха ждать от этого заклинания. Ну вот кто меня тянул за язык?!

Ладно, главное понять, что теперь делать. Сама я магией не обладаю, но ведь есть и другие… Целый город магов, если верить мальчишке, а ведь это даже не столица…

– А тебя как зовут?

– Генри я, – хмыкнул он. – Так что, хлеб дашь-то?

– На подожди ты со своим хлебом, – отмахнулась я. – Скажи лучше, где мне здесь магов найти.

– А какие нужны-то? Целители?

– Нет, не целители. – Я растерялась. Судя по всему, обладатели магической силы в этом странном месте как-то различались. – А какие еще маги есть?

Генри снова недоверчиво хмыкнул, будто подозревая, что его разыгрывают. Если представить себя на его месте, легко понять, насколько странные вопросы я задавала.

– Ну иллюзоры есть, стихийники, вещуны…

– О, последние подойдут. – Я почесала нос. – Наверное.

Все мои познания в магии ограничивались прочитанными когда-то книгами. И теперь думалось, что не бывает дыма без огня. Вот попала я сюда и выяснилось, что маги прекрасно себе существуют среди обычных людей. Может, авторы из моей реальности каким-то образом об этом знали?

Вот совсем не теми вопросами я сейчас задаюсь! Мне бы с собственной жизнью для начала разобраться.

А потом уже строить конспирологические теории.

– Есть у нас одна вещунья, – доверительно сообщил Генри. – Серебряный заплатишь – отведу к ней. Вот прям щас.

“Вот прям щас” мне вполне подходило.

– Ой, только что там с хлебом?

– Нет хлеба, – вздохнула я. – И не будет. Не умею я его печь.

Лицо Генри вытянулось.

– Чего?

– Я хотела сказать, совсем забыла, как это делается. Потому-то мне вещунья и нужна.

– Ох, мамка расстроится… Придется ей нового пекаря искать.

Да уж. Я для этой работы не гожусь совершенно. В отличие от бывшей хозяйки моего нынешнего тела. Может, на пирожках да хлебе она такие… хм, выдающиеся формы и приобрела?

– Подожди меня. Сейчас в таверну сгоняю и обратно.

Судя по всему, телепортация здесь не в моде… либо требует слишком много сил и определенных навыков. Хотела бы сказать, что мне жаль, но… В этом теле магией я все равно не владею (как и в своем прежнем), а прокатиться в экипаже я тоже не прочь. Будет что вспомнить, когда вернусь в родной мир.

Я ведь вернусь, да? Я не могу не вернуться!

3. Вещунья

Вернувшийся Генри поспешил расстроить меня тем, что экипаж нам не потребуется – жила вещунья неподалеку. Да и вообще городок оказался небольшим.

Выглядел Генри понуро и всю дорогу до вещуньи бурчал что-то себе под нос. Кажется, за мой отказ поставлять в таверну вкуснейший хлеб влетело именно ему. Бедолага( Дам ему, помимо серебряного, еще немного медяков на всякие сладости.

К слову, вопрос с возвращением в родной мир надо было решать как можно скорей. В моем кошеле было лишь несколько золотых монет, с дюжину серебряных и россыпь медяков. Расспросы Генри, моего главного информатора, подтвердили мои догадки: по местным меркам это совсем не много.

А если учесть, что профессии я, не умеющая готовить себе даже яичницу, лишилась… Бежать надо из этого мира.

Хотя, признаюсь, возвращаться будет немного жалко. Да, нынешняя я далека от себя прежней, магией не обладаю, а условия жизни оставляют желать лучшего, но… Волшебство, увидеть которое я мечтала с самого детства, здесь всюду меня окружало.

Вон даже чистильщик улицы, мальчишка чуть постарше Генри, уничтожал всякую гадость, оставленную людьми, птицами и лошадьми, при помощи магической силы. Грязь и мусор превращались в золотистые искры и испарялись прямо на моих глазах.

Ну красота же!

А еще здесь существовали целители, а значит, не было такого количества болезней, как в том же Средневековье или Новом времени моего родного мира. Еще эти загадочные иллюзоры… И то, это лишь те виды магов, о которых мне рассказал Генри. А сколько их может быть еще!

К слову, об этом можно спросить у вещуньи – наверняка куда более богатом источнике информации. Впрочем, и Генри мог еще кое в чем мне помочь.

– Генри… А что ты знаешь про Мар… про меня? – задумчиво спросила я.

Сама толком не знаю, зачем. Но слишком разительной была разница между нами, девушкой из богатой семьи и… этой молодой женщиной в простой дешевой одежде с ровно таким же домом, лишенной магии в мире, где та была повсеместна, и вынужденной зарабатывать себе на хлеб… им самим.

Наверное, странно жалеть человека, о котором ты ровным счетом ничего не знаешь. Но я ведь все-таки делила с ней одно тело. Пусть и недолгий (очень на это надеюсь!) срок.

– Чего? – не понял Генри.

– Я же все забыла, помнишь? – терпеливо пояснила я. – Ну и… знать хочу, может, муж у меня есть, дети… м-м-м… собака?

Генри нахмурился.

– Никого вроде нет. Мамка тебя старой девой называет, – со свойственной детям прямотой сказал он. – Но вот пекарша, говорит, из тебя отличная.

Я вздохнула. Однако раздумывать о непростой доли настоящей Марты было некогда. Генри остановился у выкрашенного в багряный цвет двухэтажного дома. Чудилась в нем готическая атмосфера… А может, мне казалось так потому, что я знала, куда мы пришли.

Открывшая на стук хорошенькая девушка – возраста меня настоящей – не слишком-то походила на старинную вещунью. Скорее – на гадалку из моего мира. Эти черные волосы, заплетенные в мелкие косицы, изобилие украшений – бусы, кольца, разнообразные браслеты и крупные серьги-кольца в ушах. На ней была темная блуза с оборками и красная юбка в пол. Необычный, но завораживающий наряд.

– Привет, Магдалина, – буркнул Генри.

А со мной, гаденыш такой, даже не поздоровался, сразу хлеб требовать начал! Вероятно, вопрос тут в уважении. Хоть Марта и старше, а явно такого трепета, как вещунья Магдалина, в нем не вызывает.

Даже немного обидно за Марту. Снова.

А вот Магдалина, глядя на меня, просияла.

– О, Марта, здравствуй.

– Ты… знаешь меня?

Улыбка вещуньи чуть поблекла.

– Городок маленький, пересекались. Но однажды ты сильно мне помогла.

– Она просто того, головой стукнулась, – со знанием дела сообщил Генри. – И теперь ничего не помнит.

– Правда? – удивилась Магдалина. – Может, чары какие пробовала? Энергия у тебя странная.

Ого. Она и это видит!

– Я зайду?

– Да, конечно, – спохватилась вещунья. Взглянула на Генри. – А ты – кыш домой, иначе мама отругает, что без дела шатаешься.

Генри гордо выпятил грудь.

– Я деньги так-то зарабатываю. Вон, Марту к тебе привел.

А, точно. Я вынула из кошеля серебряную монету, несколько медяков и ссыпала их в протянутую руку Генри. Магдалина покачала головой.

– Зря ты его балуешь. У любого прохожего могла спросить, как меня найти. Они бесплатно бы тебя проводили.

Слово “бесплатно” Магдалина выделила особенно и с явным осуждением взглянула на Генри. А тому хоть бы хны. Насвистывая себе под нос, он радостно помчался обратно. Видимо, дорогу домой мне придется искать самой – я слишком была занята изучением нового мира, и даже не думала запоминать путь.

Может, Магдалина и права. Это я-то привыкла разбрасываться деньгами. А вот Марта, если вернется и не обнаружит в кошеле серебряной монеты, может и расстроиться. Ну тут уже ничего не попишешь.