Найденыш. Мама для дракоши

– Но ведь зов просто мог не дойти, если ее с другими драконами разделяло большое расстояние.

– Я тоже об этом думала. Но есть еще кое-что. Ты же видишь, она не может говорить как… человек. Даже как трех-четырехлетняя малышка. Мне кажется, ее попросту этому не обучали. Нет, даже не так. Ее не учили быть человеком. Потому что в ее защитнице был силен как раз таки животный дух. Вот что я имела в виду, когда говорила, что дракоша одичала.

– Может, поэтому она так легко восприняла то, что ее защитница сменилась? – предположил Леон. – С прежней она не сблизилась, а когда увидела в тебе ту самую человеческую суть…

– Почувствовала, что нас связывают нас особые узы, – кивнула я. – Будто я – ее родственная душа, как сказали бы это люди.

– Хорошо это, наверное – быть чьей-то родственной душой, – тихо сказал Леон.

Но смотрел он не на меня – на уплетающую мясо малышку. Кажется, она его распробовала…

– Ты зря терзаешься тем, как началось ваше знакомство, – без труда поняв мысли Леона, сказала я. – Есть у меня одна теория… Метаморфы, в ком одинаково сильны обе личины, часто принимают звериное обличье тогда, когда им что-то угрожает. Отчасти потому, что, вооружившись клыками, зубами и толстой шкурой, легче противостоять врагу. Отчасти это что-то на уровне инстинктов. Человеческая же личина – это некое свидетельство того, что все хорошо, можно расслабиться и ни о чем не волноваться.

Леон озадаченно нахмурился, явно не понимая, куда я клоню.

– Я тут подумала… Дракоша обратилась после того, как хорошо поохотилась, насытилась и устроилась на отдых в лагере… рядом с нами. А значит, она чувствовала себя в безопасности и рядом с тобой. И тебе, как и мне, она в тот момент полностью доверяла.

Леон как будто смутился. Что-что, а это ему не свойственно. Заинтригованная, я изогнула бровь и послала ему вопросительный взгляд.

– В лесу, на охоте кое-что произошло, – нехотя сказал он. – На нас напало странное создание с роговым гребнем на спине, но при этом похожее на… волка. Голого волка. Понятия не имею, как его тебе описать. Дракоша увязла в какой-то живой лозе, которая опутала ее по рукам и ногам и никак не могла освободиться. Этот недоволк напал, и я… В общем, я заслонил ее от удара. Отшвырнул то странное создание и вместе с дракошей его… того.

– И ты мне не сказал.

– Не хотел, чтобы ты волновалась.

Я взглянула на малышку, качая головой. И ведь ей как-то удалось скрыть от меня мысли о случившемся! Точнее, не передать мне их. А это говорило об умении контролировать эмоции, не выплескивая их на всех тех, кто связан с ней ментальными узами. А значит, о потрясающем владении ментальным даром для ее крошечного – во всяком случае, с виду – возраста.

Но поразило меня не только это.

И Леон не стал рассказывать мне о произошедшем, кичиться тем, что спас жизнь дракоше и пытаться произвести на меня впечатление. Хотя кто бы его за это осудил?

А ведь так было и раньше. “Золотой мальчик” по происхождению, Леон никогда не стремился выделиться среди других. Не пытался доказать что-то или изменить чье-то мнение. Он всегда был… собой.

Именно это и заставило меня влюбиться в Леона без оглядки.

В груди огненным цветком расцвело уже знакомое мне ощущение. Но не жар на этот раз – тепло. Нежность. И немного – тягучая, болезненная тоска.

“Нельзя, – сказала я самой себе. И, чтобы лучше убедить себя в этом, повторила: – Нельзя. Нельзя. Нельзя”.

Я просто не могла позволить себе с новой силой в него влюбиться.