Входящая во сны

– У меня, у меня, у меня. Сама эгоистка, – безразлично.

– Отпусти меня. А? – уже прошу.

– Нет. У нас уговор.

– В одностороннем порядке!– снова возмущенно.

– На взаимовыгодных условиях.

– А если у меня не получится узнать, где он?

– Получится.

– А если нет?

– Если я увижу, что ты сделала все возможное и невозможное. Отпущу.

– Слово даешь?

– Даю.

Я вздохнула тяжело. Взяла еще один бутерброд уже сама.

– Сколько это займет времени?

– Не будешь тормозить, и вставлять палки в колеса, уложимся в месяц. Да, и о том, что ты была со мной, никто не будет знать. Сохраним это в тайне.

– Ты за мою или за свою репутацию переживаешь?

– А ты уже передумала замуж выходить? Думаешь, твоему жениху понравится, что ты с чужим мужиком по лесам лазила?

Издевается гад! Конечно, Ганн в восторге не будет. Он прав лучше скрыть сей факт.

– А ты мужик?! Ты же даже не человек! Ты!…

– Как же с тобой интересно!! – хмыкнул он, – Эделин, кстати, не твое имя.

– Кто бы говорил! Хайс! – не осталась я в долгу.

– Они не твои родители, нет связи по крови. На тебе семь древних печатей, которых я никогда не видел ни на ком. Неужели тебе не интересно кто ты?

– Я знаю кто я!

– Да? И кто?

– Не твое дело! Козел!

– Я просил без оскорблений! Туда же отправлю! – и махнул в сторону грязи.

– Я все равно от тебя сбегу! – и язык ему показала.

– Поешь на дорожку, сил наберись, – ехидничает.

– Надеюсь, тебя убьет кто-нибудь по дороге!

– Оптимистка прям! Кто интересно? Не дождешься! И потом, как вернешься-то? Ты не знаешь даже где ты! – я огляделась, он прав, – И магией не владеешь.

– Сам не помрешь от старости? Может, последний месяц доживаешь?! Тот артифакт случайно не молодость дает?

Рассмеялся в голос:

– В расцвете сил, не переживай!

– А сколько тебе на самом деле? – все равно уже.

– Сто шестьдесят пять. У людей это примерно тридцать.

У меня лицо вытянулось от удивления, я не думала, что он ответит.

– Я не думала, что ты ответишь, – так и выдала, что думала.

– А что скрывать то? – пожал плечами равнодушно.

– Ты типа молодой санара?

– Ну, уж точно не последний месяц доживаю! – смеется.

– А в книгах пишут, что у вас нельзя спрашивать три вещи: возраст, про семью и имя.

– Читаешь много? Это хорошо, – я промолчала, – Возраст не секрет, просто не спрашивают, потому, что бояться. Про семью, что спрашивать? Нас не так много и так все знают, кто есть кто, кто чей сын или дочь. А имя. Имена длинные и замысловатые, не каждый выговорит. Тот, кто знает твое полное имя и может его произнести, тот имеет власть над санарой, он может отменять все его заклинания и приказывать ему. Поэтому и держим в тайне. С нашей силой быть в подчинении не уместно и опасно.

Ого! Такой откровенности я не ожидала.

– А если я узнаю твое полное имя, ты исполнишь мое любое желание?

– Ты его никогда не узнаешь, – с полной уверенностью.

– А если узнаю?

– Удачи, – смеется, отмахиваясь от меня как от мухи, снова злит меня.

– Не забывай! Я входящая во сны! Это редкий дар и я обошла все твои ловушки, и нашла ключ!

– Не забывай! Я санара! Ты даже не знаешь, с кем имеешь дело! – вторит мне.

– А ты знаешь, с кем имеешь дело? Кто я? – как же он бесит.

– Мое терпение не безгранично!!! – явно злится.

– Как же с тобой интересно!! – с той же ухмылочкой, что и он.

Вскакивает с бревна:

– Шахран!! Как же ты меня бесишь!! Бестолочь!!

– Взаимно! Тиран и деспот! – я тоже вскакиваю.

Махнул рукой и вся еда и все вещи залетели в мешок, костер погас. Мне на плечи сам накинулся плащ, а я наблюдаю и дожевываю свой бутерброд, я не отпустила, вцепилась в него крепко и не дала ему улететь в мешок из вредности.

– Все, пошли! – скомандовал он.

Мы шли до самой темноты, пробирались сквозь Сумрачный Лес. Я содрала все ноги, расцарапала об ветки все руки и даже лицо, устала как собака. Один раз даже отказалась идти и легла, но огненная нить больно обжигая, тащила меня по земле за ним, то еще удовольствие. Я заметила, что чем дальше от него, тем она жжет сильнее. Приходилось не отставать. Он больше не проронил ни слова. Чтобы я не говорила, какие вопросы не задавала, как бы не пыталась его вывести из себя. С нетерпением ждала ночи. Только засни, я сбегу или залезу к тебе в сон и сбегу. Только бы ночь быстрее. На ночлег остановились в пещере.

Довольно большая пещера, оглядываюсь с любопытством. Щелчок и уже костерок горит. Одеяло достал из мешка и бросил в меня небрежно.

Странный у него мешок, с виду небольшой, а внутри все есть. Отец рассказывал мне о таких, они только у магов и санар, очень редкие и жутко дорогие. Плюс надо знать заговор на уменьшение и увеличение. По сути, у него там мог быть и дом, только в виде брелка или копилки, очень маленький. Надо заглянуть туда, а еще лучше весь прихватить, когда буду убегать. Пригодится. Спереть волшебный мешок у санары! Да, он мне голову открутит за это.

Пока я стелилась, он сел у стены и уставился в хрустальный шар с трещинками, водил над ним рукой и замирал ненадолго. Я читала, что так маги могут связываться с другими магами, видеть другие места или даже другие миры, если маг сильный.

– Кормить будут? – спросила я раздраженно.

Он глянул на меня мельком и достав мешок с едой, бросил на одеяло.

– А ты?

– Мы не люди, – раздраженно, – Так часто не едим и не спим. Ешь и отдыхай, я посторожу. Пока мы будем здесь. Пока не придет время.

Черт! Тысячу раз черт! Он не собирается спать.

– На, вот, – и кинул в меня баночкой, не ожидала этого, она упала мне в ноги на одеяло, – Помажь свои раны, к утру пройдет.

– А рукой махнуть не можешь? Чтобы само и сразу прошло?! Себе оставь, тебе точно пригодится! – и кидаю ему ее снова, он не ожидал, но успел увернуться. Она стукнулась об стену и упала в песок, а так бы ему точно в лоб попала.

– Упс! – улыбнулась как идиотка, – Прости, не хотела.

Он бросил злобный взгляд и едва не прорычал зло. Снова заводил рукой над шаром игнорируя меня. Я поела, все те же хлеб и сыр, он все так и сидит.

– Может, ты меня помоешь?

– Отнести и кинуть в реку? – без шуток не глядя.

– Нет уж! Спасибо. Обойдусь!

Начала водить рукой по ранам и магией их исцелять, маленькие ранки исчезали сразу, большие затягивались постепенно. Сначала руки, лицо наугад, перешла к ногам. В какой-то момент замечаю его пристальный взгляд на себе. Юбку пришлось задрать повыше, чтобы залечить все раны на бедре. Бросил даже свой шарик, ради такого зрелища, уставился на меня. Резко одергиваю юбку и зло:

– Тут интереснее показывают?!

– На каком уровне магия целителя? Кости сращиваешь? Яд выводить умеешь? – смотрит в глаза, не на ноги уже.

– Я на войне не была, а животина ноги не ломает, ядом мы ее не кормим.

– То есть, ты не пробовала? – заключил он.

– Хочешь, тебе сломаю что-нибудь?! Ну, а потом как получится, за результат не ручаюсь, – и миленько так улыбаюсь.

Он снова скрыл улыбку, укусив нижнюю губу, и строго сказал:

– Не борзей! Спи.

– И чё? Даже не накажешь?

– Накажу. Утром, – я молчу, – Будешь бегать вокруг горы, пару кругов, – я хмыкаю ехидно, что не выйдет, а он добавляет с улыбочкой, – Голой.

– Чего??!! – аж привстала, а он смеется в голос, – Не смешно!

– Пять кругов, – и ржет.

– Да, пошел ты!

Отвернулась и укрылась с головой. Как бы я не пыталась не спать, вдруг он соврал специально, а сам уснет. Но так этого и не дождалась. Усталость от шатания по лесу сделали свое дело, я отключилась, под треск костра. За миг до этого я почувствовала, как он накрыл нас защитным куполом, здесь было тепло, тихо и хорошо, спокойно.

Часть 3.

Утром, проснувшись, резко села и огляделась, никого, я одна в пещере. Я в защитном куполе, на лодыжке нет огненной нитки. А вот на одеяле какая-то магия есть, я провела по нему рукой, теплое и мягкое. Он, что позаботился обо мне? Чтобы было тепло и уютно? С чего бы такая забота? Купол невидим, но я его чувствую. Хотела прикоснуться, потрогать, почувствовать, даже глаза прикрыла, но от прикосновения купол исчез. Рядом даже завтрак разложен. Какой заботливый. Только где он сам? К завтраку не притронулась, вышла из пещеры и оглядываюсь, щурясь от яркого солнца.

И от увиденного у меня буквально челюсть отвисла. Он был в зоне видимости у кромки леса, спиной ко мне. Ноги скрещены, торс голый, руки расслаблены на коленях. Он левитировал, буквально сантиметров пять семь от земли, парил над ней. Но впечатлило не это, а то, что к нему тонкими нитями тянулась энергия отовсюду. С земли, с воздуха, с деревьев. Он заряжался этой энергией.

На мощных накачанных плечах и спине горели странные руны, горели как огонь, оранжевым светом. Такое увидишь не каждый день. Я заворожено обошла его по кругу, не переставая восхищаться его совершенным телом. Глаза закрыты, он в трансе. На мощной груди тоже горят руны. Я даже подошла ближе разглядывала их. Потрогала нити энергии, но они словно сквозь меня проходили. Позвала его по имени, не отозвался. Помахала рукой перед его лицом, никакой реакции. Села как он рядом, попыталась повторить, ничего не вышло. И как он это делает? Сижу, жду, когда он очнется, скучно.

А потом меня осенило. Я же бежать хотела, чем не возможность? Огненной цепи нет, видимо, чтобы заряжаться, он ее снял. А мешок-то его в пещере. Когда он очнется не понятно, я зря теряю время, это мой шанс. Встала, потопталась в нерешительности, куда бежать-то? Выбрала направление. Забрала волшебный мешок, скидала в него завтрак. Бросила на него прощальный взгляд. Ну, пока красивый гад! И побежала в лес.

Сначала сама не верила в свою удачу, за мной никто не гнался. Но я не расслаблялась, бежала и бежала, сама не зная куда. Лишь бы от него дальше. Найду какую-нибудь деревню или встречу кого и спрошу дорогу. Сколько я так прошла не знаю, но долго, устала. Решила передохнуть и перекусить. Присела у огромного дерева, открыла волшебный мешок, а там ничего. Сама же бросала туда еду, но пусто. Пошарила рукой, заглянула, ничего. Твою мать! Обматерила Хайса последними словами как могла. Мешок заколдован, из него может достать только его хозяин, раньше бы могла догадаться, а не таскать его. В сердцах швырнула его подальше. Похолодает, а у меня даже одеяла нет. Ну, ничего, выберемся. Я упрямая, ягоды поем. А спать буду вон хотя бы в корнях дерева, тут как в клетке, ни один хищник не пролезет.

Резко раздается треск веток и на меня выходит огромный черный волк. В холке метра три, глаза горят красным, шерсть дыбом. У меня все похолодело внутри, замерла в ужасе. Рыча и злобно, скалясь, медленно движется на меня. Со страха забыла всю магию и заклинания, нервно сглотнула. Бежать бесполезно, один прыжок и догонит. Пытаюсь создать огненный шар, инстинкт самосохранения поздно, но сработал, получился какой-то пшик, а не шар. А вот волк догадался и еще хлеще разозлился, оскалился.

Он уже надо мной, наклонил огромную пасть, из которой воняло жуть, и слюни капали. Все мне конец. Попятилась назад и провалилась между корней. Волк клацает зубами, но голова не пролазает между корней. Лапами меня пытается достать, почти удается, рвет юбку, царапает ноги, оставляя глубокие раны на ногах. Кричу от боли. В панике выбираюсь на другую сторону и бегу со всех ног, пока волк застрял. Нагоняет резко, падаю лицом вниз, но резко разворачиваюсь на спину. Огромной лапой давит мне на грудь, морда у самого моего лица, отталкиваю и слышу, как трещат и ломаются мои ребра. Неистово ору от дикой боли. Тварь облизнулась и надавила сильней. Снова кричу и мысленно молюсь всем духам, не хочу умирать. И где-то на задворках проскакивает « Хайс, спаси, помоги! Хайс!».

Что произошло дальше, не знаю. Я лишь поняла, что смогла вдохнуть и кровь волной наполнила рот. А волк исчез. Крепкие руки подхватили меня, я скорее это почувствовала по ощущениям, по запаху, по ощущению безопасности. А еще дикая боль чуть отступила, словно он часть забрал себе. Он явно ругался, но я слабо различала речь, все как в тумане. Мгновение и мы снова в пещере, уже аккуратно кладет меня на одеяло. Дикая боль во всем теле. Кажется, я умру.

– Терпи бестолочь. Молчи, я помогу.

Рвет одежду прямо на мне, осматривает раны. Я не могу сильно сопротивляться, но как-то удается прохрипеть:

– Не смей! Не смотри! – и плююсь кровью.

– Иначе я не смогу тебя вылечить. Раньше не могла позвать?! Я тебе, зачем имя сказал?! Имя и я рядом! Обязательно было тянуть до последнего?! Ты чуть не погибла! Что ты за ведьма такая?! Почему силой не воспользовалась?! Бестолочь! Ничего… моя хорошая. Я не отпущу тебя. Сейчас все исправим. Терпи.

Уже разорвал рукава и сорвал блузку, сорочка тоже клочками улетела. Я обнаженная по пояс лежу перед ним. Меня не волнует, что я умру, но мне стыдно, что он увидит меня голой. Как же стыдно.

– Не надо. Не смотри, – взмолилась я, пытаясь прикрыться и корчась от боли.

– Хватит думать о глупостях. Ты умрешь, если я не вылечу тебя! – он явно злиться, и очень взволнован, убирает мои руки с груди, – Ты как ребенок! Элементарного не знаешь, ничего не умеешь! Как слепой котенок тыкаешься носом! Хотя обладаешь огромной силой! Как ты вообще выжила до сих пор?! – а сам водит руками над моим телом, – Взбалмошная, упрямая, дерзкая! Восхищенная идиотка! Радуется каждой травинке и лучику солнца. А улыбка как у Чайран (Богиня, мать всего живого). Наивная дура! Красивая и бестолковая! Как же с тобой сложно!…Но и без тебя…Сложно. Терпи.

Смотрю на него, и не могу понять, он сейчас ругает или хвалит? А последнее слово «терпи» он, словно сказал сам себе. Его руки зависли прямо над моими бугорками грудей, я дернулась, но лишь застонала от сильной боли.

– Спи, – приказал он, и словно нажал на выключатель, я тут же отрубилась.

Часть 4.

Очнулась, так же резко, как и заснула. Повернула голову и увидела Хайса у костра, он что-то помешивает в котелке над костром. Улыбнулся самой милейшей улыбкой и спросил:

– Супчик куриный будешь?

Я нахмурилась, откуда у него курица? Начала копаться в мыслях, вспоминать. И последнее, что я помнила, как сбежала от него в лес, с его же мешком. Глянула на себя, прислушалась к ощущениям. Грудь болит, но сесть могу, что я и сделала. Странно, я одета в незнакомую, чужую одежду, штаны и рубашка с длинным рукавом. Ботинки стоят рядом, чужие ботинки. Потрогала себя, шею, грудь.

– Почему у меня болит грудь?

– Ты упала, – спокойно, даже безразлично.

– Почему я в другой одежде?

– Та порвалась.

– А эта откуда?

– Не важно. Скоро суп будет готов.

– Ты меня переодел?

– Ну, а кто еще? Я не смотрел, с закрытыми глазами, – серьезно без иронии.

А сам ловит мою малейшую реакцию. Меня в данный момент не интересовало, что он видел меня голой. Я понимала, что курица и все ингредиенты для супа, как и одежда, волшебство мешка. Мешок.

– Извини, я потеряла твой мешок.

Или у него еще один был? У меня аж голова сильно разболелась. Загудело все.

– Я его уже вернул, – он кивнул на него.

Я тоже посмотрела на него, и четко вспомнила, что выкинула его со психа. А потом! Воспоминания нахлынули как цунами волной, захлестнув меня пережитыми эмоциями. Оказывается, он два дня меня исцелял и выхаживал, кормил с ложечки и заботился. Мазал меня мазью с таким взглядом, что я краснела и отворачивалась, как горела вся внутри при этом. Я вспомнила все наши с ним разговоры за эти два дня, все о чем мы говорили. Он рассказал мне о своей семье, что мать и отец не живут вместе уже давно, не ужились, разъехались. Но она постоянно приходит в их замок, через портал, конечно. Что у него две старших сестры, средняя сестра умерла. Это она прыгнула со скалы из-за неразделенной любви. А санару нельзя спасти, если он добровольно отдает жизнь, ее сила перешла к нему. Он обтирал меня тряпочкой с головы до кончиков пальцев на ногах, бережно, трепетно, с нежностью. Да блин! Да кто разрешил ему трогать меня! А в конце этой всей эпопеи, буквально десять минут назад он намазал меня мазью, надел рубаху и страстно поцеловал. Он поцеловал меня! Да так, что у меня сейчас сердце кульбит сделало, низ живота в тугой узел, в голове шум и туман. Я поднялась на ноги осторожно, тяжело дышу, смотрю под ноги, сжала кулаки. Он это все видит, в его глазах тревога.

– Что с тобой? Тебе плохо? – встревожено.

Мне потребовалась минута, чтобы выровнять дыхание и пульс. Ни чего себе поцеловал! Да мне эмоциональное восстановление требуется. Он успел встать и подойти ко мне, руками взял за плечи, даже через ткань, кожу пекло. Я подняла строгий взгляд из подлобья и выдала как факт зло:

– Ты гад мне память стер! – он аж изумленно отступил, – Ты украл у меня первый поцелуй и замел следы! Да как ты посмел!! Не так же!! Это не честно!!

Надо было видеть его лицо. Оно сначала вытянулось от удивления, а удивленный санара явление не частое и я думаю уникальное. Потом промелькнул испуг, это вообще из ряда вон. Испуг из-за чего? Что я слишком много о нем знаю? Или из-за самого поцелуя? Потом непонимание и шок, аж рот открыл.

– Но как??? – выдал он на выдохе, – Этого просто не может быть!!

– Зачем ты это сделал?! – но он не слышит меня, взъерошил волосы на голове с выпученными глазами, и заходил туда-сюда нервно.

– Это невероятно! Да так быстро! Прямо на моих глазах! Как? Никто на такое не способен! Как?? Как ты это сделала?! – жмет плечами и разводит руки.

– Ты заколебал! Я спрашиваю, зачем ты это сделал? Как! Как! Мозгами пораскинула!

– Ты санара! Точно! Вот почему меня к тебе так тянет! Вот почему я могу тебя касаться! – он эмоционально машет руками, – Вот почему твои раны так быстро заживают! Это возможно только если ты сама санара! Точно! – он под таким впечатлением, что его сейчас удар хватит, – Но заходя в тебя, я этого не увидел! А где фон тогда? Твоя сила запечатана. Но кем? Опять же! Ты смогла войти в меня, а это только со схожей энергией и магией. Ты санара! – и тыкнул в меня пальцем. Словно сам себе все объяснил и остался доволен. Я лишь вздохнула тяжело и устало.

– Вопрос прежний. За – чем! – выговорила я по слогам последнее.

– Слишком стыдлива. Не помнишь, нет стыда, – отмахнулся он.

– А целовал зачем? Я тебе даже не нравлюсь! – я толкнула его в плечо, чтобы повернулся и посмотрел на меня. Он повернулся.

– Нравишься, даже слишком, – фыркнул, – Кому ты вообще можешь не нравиться?! Само совершенство! Вся идеальная! И чистая, светлая – погрустнел в миг, – Но целовал зря. Мы даже не знаем, кто ты и чья ты, но не моя. Надеялся, что от поцелуя сработает руна, но она молчит. Значит, не моя ты, – протягивает ко мне запястье и показывает, что чисто, – Перед твоим санарой, я буду держать ответ. Он может вызвать меня на бой, это честно. У меня нет прав прикасаться не к своей санаре. Хотя есть.…Но…

– Чё за дурь ты тут несешь?! – не выдержала я, – Я ничего не понимаю!

Польстило, конечно, что я само совершенство, но верилось с трудом. Быть бестолочью как-то привычнее. И шахран! Я ему нравлюсь! Даже слишком! Сердечко опять застучало сильнее, а ладони вспотели.

– Руны единения, когда санары пара, – и снова показывает свое запястье, а потом берет мою руку и показывает ее мне, – Ничего нет! – и говорит это так, словно это элементарно, и я должна это знать. Водит пальцем по моему запястью пальцем, – Или это потому, что твоя сила, как и принадлежность спрятана. Вот почему я не мог тебя найти, – с надеждой в глазах, – Она может появиться, если снять печати. Или нет? – словно спрашивает у меня.

От его касаний у меня снова поднимается сладкое томление и волнение, щеки краснеют, а дыхание начинает сбиваться. Убираю руку, не понимая, почему у меня на него такая реакция. Прячусь за раздражением:

– А что там должно быть?

– Шахран! Ты же ничего не знаешь! Сейчас объясню. Сядь, – а сам уже сел. Я села, рядом скрестив ноги.

– Санара рождаясь, уже принадлежит кому-то, тому с кем у него будет единение и продолжение рода. Проявляются они не сразу, а в свое время, когда оба санары готовы. Когда проявляются руны, то оба тянутся друг к другу, чувствуют на расстоянии. Я тебя чувствовал на расстоянии, меня тянуло к тебе, когда ты ушла. Вот я и подумал…

Он замолчал, уставившись в одну точку перед собой.

– А кто наносит руны? Кто решает пара вы или нет?

– Духи.

– И духи никогда не ошибаются?

– Никогда, – утвердительно.

– А с чего ты взял, что я твоя единая?

– Я могу касаться тебя. А руна могла, не проявится, потому, что твоя сила скрыта под сильной печатью.

– То есть, ты действовал на авось?! Ты всех ведьм целуешь, авось твоя?! – на меня мельком глянули, – Тебе нужно было подтверждение или ты сам этого хотел?

На этот вопрос мне не ответили, ушел с темы.

– Кто запечатал твою силу?

– Я-то откуда знаю?! Загляни, посмотри. Я ничего от тебя не скрываю.

– Уже смотрел сто раз! – раздраженно, – Там настолько древние руны…

– Даже ты не можешь их снять?

– Нет.

– Ты! И чего-то не можешь? – с издевкой я.

– Мне, конечно же, льстит, что ты считаешь меня всесильным, но это не так.

– О! И кто же сильнее тебя?

– Мечтаешь, от меня избавится?! – улыбнулся слегка.

– Домой хочу, – вздыхаю я.

– Это не твой дом, тебя и их заставили так думать. Ты думаешь, что родилась там, что они твои родители, но это не так.

– Я тебе не верю! Это чушь! – он снова меня раздражает.

– Между вами нет связи ни по крови, ни по энергии, они тебе никто.

– Они вырастили меня.

– У вас подмененные воспоминания, на памяти печати. Когда произошла замена, я определить не могу. Вспомни хоть одно событие из детства, подробно. Напряги мозги как сейчас, когда восстановила память. Например, как ты бежала, упала и разбила коленку. Что-то плохое, что въедается в память и знаешь только ты. Не хорошее, а плохое. Кто-то умер в деревне, и ты плакала. Вспоминай. Все что угодно, но плохое.

Хайс терпеливо ждет, иногда поглядывая в мою сторону. А я как ни пыталась ничего такого припомнить не могла. Я действительно помнила, только хорошее. Со мной, что за всю жизнь не произошло ничего плохого? Я знаю, что было и что-то ужасное, но не вспоминается. Как-то это все странно и раздражает меня.

– Как ты познакомилась со своим женишком? Сам момент первого знакомства ты помнишь? Он понравился тебе с первого взгляда или наоборот? Где это было? Что он сказал в тот момент? Опиши ощущения.

– Я не помню! Я просто знаю, что знаю его с детства! – злюсь я.

– Вы целовались? Ты оттолкнула или тебе понравилось?

– Да, – но спохватываюсь, – Это не твое дело!

– А может ты уже его? Единение было? Он проникал в тебя? – а у самого аж глаза злобой горят, от него веет опасностью, словно порвет меня сейчас на куски, скажи я «да». Съежилась невольно, но отступать, не намерена. Что за вопросы?!

– Даже если и так, то это не твое дело! Это моя жизнь!

Из глаз только молнии не вылетели в меня, вскочил и отошел к выходу.

– Почему ты злишься? Я же не спрашиваю, сколько раз у тебя было единение!

Стоит как скала, скрестил руки на груди, смотрит вдаль, вид грозный, не подходи, убьет. Суп на огне уже пригорает, подошла, сняла его с огня, помешала. Вкусно пахнет, в животе заурчало. Быстро же на мне все зажило, могу уже свободно двигаться, но слабость еще есть.

– Может, поедим? – предлагаю я, – Пока суп горячий.

Меня удостоили взглядом через плечо и странным вопросом, от которого я покраснела помимо воли.

– Я хоть немного нравлюсь тебе?

Сердце забилось чаще. Ну, и зачем этот вопрос? Может просто промолчать? Пряча смущение, в сотый раз мешаю суп. И что сказать?

– Ответь, – настаивает он, повернувшись.

– Меня восхищает, сколько ты всего знаешь и умеешь, но с тобой сложно. Ты разный. Я еще не поняла, когда ты настоящий, – едва слышно добавила себе под нос, – И еще ты красивый жутко.

– Ты о внешности? – конечно же он расслышал.

– Не только, – продолжать у меня желания не было, я прятала глаза смущаясь.

– Санара может менять свою внешность хоть сто раз на дню. Смотри.

И он начал меняться с такой частотой, что я дышать перестала. За минуту он поменял сотни образов от толстых до худых, от молодых до старых. То мальчишка, то старик, то юноша. И при этом медленно приближаясь ко мне. У меня аж ложка в суп булькнула, а я рот открыла от удивления. Такое увидишь не каждый день.