Драконье Сердце

– Она не дракон! – вырвалось у меня, когда будущий труп вновь попытался меня утихомирить.

Агнесса

Я зашла так далеко в тело девушки. Я пробралась так глубоко в ее темноту. Что добралась до самой души.

– Пора, – открыв глаза, проговорила я.

Полное слияние тел, сознаний, душ. И я была в ней. Она была во мне. Мы дышали одними легкими. Смотрели на мир одними глазами. В нас текла одна душа.

Призвав остатки магической силы, я протянула руку темной с розовым отливом тени – ее душа напоминала ночное небо, усыпанное мириадами звезд. Она была красивой. Такой души я не видела ни у кого живого. Она была благословлена самим Разломом. Эта девочка ходила и жила под егозащитой.

– Правом, данным мне самим прародителем нашим, я благословляю тебя на новую, долгую жизнь. Дыши, девочка. Живи, Кейла, – слова ритуала диктовал мне голос, а я повторяла за ним.

Стоило произнести эти слова, как наши души разъединились, вернувшись каждая в свое тело.

Магия во мне постепенно утихала. Кровь по венам больше не бурлила. Сознание медленно возвращалось ко мне. Через несколько минут до меня стали долетать обрывки фраз, а еще через минуту я начала видеть происходящее вокруг.

Девушка, чью жизнь я спасла, лежала подле моих колен. Она все также была бледна. Но до моего слуха долетел один тихий, очень слабый стук ее уже не человеческого сердца.

«Смогла», – произнесла я, обращаясь к голосу.

«Спасибо, дочь моя», – нежно и как бы облегченно выдохнув ответил громовой голос.

– Она не дракон! – донесся до меня разъяренный рык черного дракона, от мощи которого затрещали деревья и обвалились ветки.

– Дракарес, – мой голос был слаб, как и все тело. – Дракарес, – держась на грани сознания я взывала к мужу. – Дракар…

– Несса? – муж в мгновении ока оказался возле меня, прижав лицом к своей груди, под ребрами которой бешено колотилось его сильное сердце.

– Я в порядке, – соврала, так как мое состояние далеко было от здорового. – Ее нужно положить в воду, – прошептала, глядя на потрепанного, видимо, моим мужем и своими переживаниями мужчину. – Дракарес, помоги ему перенести ее тело, – взглянула на офицера темной стражи – он давно успел пожалеть, что согласился дать мне помочь этой девушке. Сжав губы, муж никак не прокомментировал ни мои действия. ни мое состояние (вряд ли я выглядела лучше умирающей незнакомки) и, коротко кивнув, встал.

– В воду, говоришь ее надо, – повторил он, подхватывая девичье тело.

Мужчина с длинными заостренными ушами, как у эльфов, пришел в себя и уже хотел перехватить свою девушку, как замер под гневным взглядом Дракареса де Горна.

– Стой, – когда муж собрался опускать тело в воду, я нашла в себе силы окликнуть его. – Ее нужно раздеть.

– Разлом! – выругался муж и, посмотрев на мужчину, передал ему тело девушки. – Это по твоей части.

«Я бы не расстроилась, если бы ты помог ей раздеться», – попыталась отшутиться, но мое веселье никто не спешил разделять.

«Пусть лучше этим займется тот, кто принес ее», – злость и ярость кипели внутри дракона, но он продолжал молча испепелять меня взглядом.

– Тебе помочь? – найдя в себе силы пошевелиться, я поднялась и поковыляла в сторону берега, где Дракарес уложил девушку.

– Что тебе на месте не сидится, он сам справится со шнуровкой, она не такая уж и сложная, – ворчал Дракарес, подойдя и подхватив меня за талию. Муж помог дойти до девушки и бережно усадил меня рядом.

На ней было красивое яркое платье. Открытое декольте, длинные рукава, обтягивающие ее тонки запястья. Простой покрой юбки, украшенной фиалками и лозами. Это платье прекрасно подходило для тайного свидания под покровом ночи в лесу. Если бы оно было целым, а не висела лохмотьями на ее избитом теле.

Когда мы стянули с нее пропитавшейся кровью и грязью платье (то, что от него осталось), обнаружили множество ужасных, бесформенных синяков, кровоподтеков, ссадин. Все они были свежими. Ступни девушки были сбиты в кровь – бежала она от преследователей очень долго.

– Что это? – окунув тело девушки в воду, я обнаружила на ее спине глубокие старые шрамы, которые все никак не могли затянуться. Где-то раскрылись раны и уже засохла кровь. – Откуда они? – боясь причинить боль, я аккуратно прикоснулось к одной из ран. – Давние… и до сих пор не зажили. Почему вы не применили магию?

Мужчина прикусил губу. Он смотрел на спину девушки и явно обдумывал, стоит ли посвящать нас в жизнь его возлюбленной. Недолго длилось его молчание.

– Её тело не принимает чужую магию. Словно, словно кто-то её оберегает… – протянул мужчина, погрузившись в себя. Ему тяжело давались слова. На его лице было написано, как он боится потерять ее. Я слышала, как билось его сердце – медленно, очень медленно для того, у кого впереди была целая вечность.

– Разлом, – прошептала я, обдумывая сказанное. Мои слова отрезвели мужа, и он подключился к разговору.

– Ты уверена? – спросил Дракарес, приседая на колени рядом со мной. Офицер де Горн уже закончил осмотр территории, откуда вышли представители иной расы, и успел вернутся к нам, услышав последнюю часть диалога.

– Только он способен на подобное, – все еще не веря в увиденное, сказала я. Если бы мне кто-нибудь сказал, что Разлом может оберегать кого-то, обращаться к вышедшим из него живым существам, я бы ни за что не поверила. Но моя уверенность в его мощи подкреплялась личным обращением ко мне Разлома.

– Вы о чем? – поднял на нас свой взгляд темно-карих глаз незнакомец.

– Говорила ли Кайла с кем-нибудь? Может она упоминала о силе, непривычной вам? – меня не смотил подозрительный прищур мужчины, когда я назвала имя девушки.

Чего удивляться? Если бы не голос, поведавший мне ее историю (нелегко пришлось ей без родителей, в стране чужой расы, которая подпитывается кровью простого человека), и не мой истощенный энергетический запас, я бы сама взглянула на ее прошлое, а также постучалась бы в сознание незнакомца.

Но моих сил хватило лишь на короткие диалоги по связи с мужем. Даже на подпитку от него у меня не осталось энергии. Я сидела на берегу и смотрела, как девичье тело плавает на поверхности воды.

Прошло уже достаточно времени. Но как бы мы не ждали, ничего не происходило.

– Её подруга, – незнакомец запнулся, – бывшая подруга, упоминала, что Кайла слышит чей-то голос. Но я и подумать не мог, что… – он запустил пальцы в спутавшиеся светлые волосы.

– Что это будет божество? В такое мало кто поверит, пока сам не убедиться в обратном, – покачала головой. Мне до сих пор было сложно поверить в ту короткую связь с Разломом.

– Что с ней будет? – вырвал меня из раздумий вопрос Дракареса.

– Я не знаю, – мои плечи опустились. Сил не совсем не осталось. В голове стояла пустота. Все, что я могла сделать, я сделала. На большее я была уже не способна.

Я понимала, что я не бессмертна, и тем более не Бог. Я не могу спасти всех, как бы мне этого не хотелось. Но каждый раз, видя перед собой умирающее тело, которому я хотела помочь, которому обещала подарить новую жизнь, я теряла веру в себя. Я вдруг осознавала, что одного желания было мало. А приложенные силы по сравнению с замыслом самого Разлома были обычной пылинкой, которую божество легко сбрасывал со счетов.

Я перед многим была бессильна. Перед многим…

По щекам потекли ледяные слезы. Они обжигали не только не кожу, но сердце. Я смотрела на опущенное в воду тело девушки, и не видела его. Пелена горечи и безысходности застелили взор.

Со своей бедой я осталась вновь…

«Ты не одна, – прогремел голос мужа у меня в голове. – У тебя есть мы, моя душа».

Крепкие руки приподняли меня со спины. Дракарес опустил свой подбородок мне на макушку и тихо что-то напевал.

– Мне следовало ее подождать возле шатра… – протянул мужчина, не отрывая взгляда от не подающего признаков жизни девичьего тела. – Если бы я не послушал самого себя… Если бы… Она была бы жива… – в темно-карих глаза тух последний огонек надежды…

Как вдруг вода озарилась звездным мерцанием. И тело девушки покрылось мелкой серебряной пыльцой, которая впитывалась под кожу, заживляя каждую царапину, каждый синяк, каждый шрам на ее теле.

Синие воды было таким ярким, что практически ослепило нас. Закрыв глаза, я отвернула голову к груди мужа. Меня тут же прижали к себе и не отпускали, пока яркий свет не затих.

Глава 4

Измир де Рандар

Империя Крови. Жардан

– Папа пришел! —стоило перейти порог дома, как из дальней комнаты послышался топот детских ножек, и меня встречать выбежала маленькая светлая кудрявая головка в тонком ночном платьице, которое ей пару месяцев назад сшила ее матушка.

– Иди ко мне моя рыбка! —несмотря на усталость во всем теле после долгой охоты, я подхватил дочку на руки и закружил по гостиной.

– Измир, ты сапоги, —из нашей комнаты выплыла, так легко ступали ее ножки, невысокого роста девушка. Ее длинные всегда завитые золотистые волосы сегодня были собраны в тугую косу. На стареньком чуть вздернутом носике виднелся красный след от очков, которые она надевала, когда садилась за шитье. —Сколько раз я просила тебя разуваться, прежде чем заходить в дом? Особенно после леса, —принялся отчитывать меня ангельский голосок супруги.

Прижимая к груди наше маленькое чудо, я любовался своей женой. В своем домашнем бело-синем платье, поверх которого был накинут разукрашенный детскими ручками фартук, она мне казалась самой красивой, совершенной женщиной из всех, кого мне приходилось встречать. Ее золотисто-карие глаза с детским любопытством и невинной любовью смотрели на мир вокруг, на меня. Высокая, но небольшая грудь даже после родов оставалась сочной и упругой, сейчас же была стянута корсетом, который (что скрывать) мне не терпелось сорвать с нее. Мне хотелось прикоснуться губами к ее бледно-розовым устам, ощутить их вкус. Хотелось уткнуться носом ей в шею, вдохнуть ее запах соленой карамели и морской тины. Стоявшая передо мной и отчитывающая меня за такую мелочь женщина сводила меня с ума. Она была всем для меня. Ради нее и нашей дочурки я был готов сравнять все горы с землей, высушить все моря и океаны. Ради них я жил. Ради этих золотисто-карих и золотых глаз, искрящихся счастьем и любовью.

– Какая же ты у меня красивая, русалочка моя, —выдохнул я, когда сумел оторвать свой взгляд от ее открытого декольте. Ее глаза заискрились. Щечки покрылись бледным румянцем. А губы растянулись в легкой улыбке.

– Знайте, господин де Рандар, ваша лесть не умолит меня прекратить вас отчитывать, —складывая руки на груди, заявила супруга.

– Зато она способна проложить путь к более приятным и давно меня ждущим местам, – глядя на то, как медленно начала вздыматься грудь девушки, слыша, как сбилось ее дыхание, я почувствовал дикое, первозданное желание между своих ног.

– Измир, ну не при дочке же! —нашла в себе силы возразить Россана. —К тому же, чтоб найти путь к тем самым местам, —девушка смущенно потупила взгляд, —вам, господин де Рандар, еще придется заслужить карту.

– Да, помою я полы, русалочка моя, что ты причитаешь все да причитаешь, —улыбнулся я. —Не уж-то ты не рада меня видеть?

Опустив дочурку на пол, я раскрыл руки для первой и единственной женщины в моей жизни.

Постояв с минуты, еще немного отругав меня за испачканный пол в гостиной, Россана бросилась в мои объятия. Теперь настала очередь кружить по гостиной супругу.

С нашего первого дня знакомства на берегу Тихой гавани в Штормовой Лагуне, Россана весила легче перышка, и никогда не набирала вес, даже когда была беременна Сиреной ее вес не изменился. И сейчас, подхватив на руки супругу, я не почувствовал ее веса. Такой легкой и невесомой она была.

– Ты хоть хорошо питаешься, когда меня нет? —оторвавшись от сахарно-соленых губ, спросил супругу.

– Конечно, —улыбнулась девушка и еще крепче обняла меня за шею. —Я очень скучала, – тихие нотки ее мелодичного голоса выдавали дрожь в ее теле.

– Ну-ну, маленькая моя, —бережно сжимал я девушку в своих руках, —Не плачь, русалочка моя, —я принялся слизывать с ее щек соленые слезинки. Маленькая хрупкая —она была светом в моем темном мире. Северной звездой, освещавшей мне путь домой.

– Папа дома, папа дома, —вокруг нас с громкими криками радости бегала дочурка и задорно хлопала в ладоши. Мы с Россиной подметили, что, когда обнимаемся и целуемся на глазах у дочери, Сирена улыбалась самой широкой своей улыбкой, обнажая остренькие клычки, указывающие на ее принадлежность к материнскому роду.

Горные русалки. Их кожа была белой, как молоко. Зрачки глаз всегда сужены. А челюсть имеет несколько рядов клыков. Все это помогало им приспособиться к жизни в тех водах и продолжать свое существование. Когда они находились в воде помимо хвоста у них проявлялись на шее, за ушами тоненькие, похожие на раскрытые ранки, жабры. Благодаря этим жабрам они не только дышали под водой, но и сладко пели, выбравшись из воды на камень. Ветер, играя с этими надрезами, превращался в тихую зачарованную мелодию.

Многие, что узнавал, что моя жена горная русалка, тут же говорил, что она меня околдовала, очаровала своим сладким пением, которым русалки ее рода заманивали в свои пучины мореходов, чтоб утащить на дно моря и съесть жизненно важные органы. Некоторые русалки прибегали к насилию, что оплодотворить свое чрево. Но это было крайне редко. И для многих других рас незаконно.

Моя же Россана отличалась от своих соплеменниц. Он была робкой, доброй, с большим сострадающим сердцем. Она пела не ради пропитания, а ради удовольствия. Часто гуляла по суще. И даже подумать не могла, чтоб своей красотой, своим пением свести мужчину с ума и родить от него таким зверским способом. Возможно, всему причиной было ее рождение. Ее мать —русалка, полюбившая простого смертного, умиравшая от рук любимого, когда она призналась ему в своей родословной и что родила на днях девочку. Отец – был моряком. Он был, не сказать, что примерным семьянином —морская вода и в его голове бурлила, но был верным себе и своим принципам. А первый закон моряков —обходить русалок стороной. А коль попал под ее чары —тут же лишить хвоста и жабр. Именно такая участь и постигла мать Россаны. Девочку же моряк забрал на сушу и строго настрого запретил своей семье пускать девочку в море.

Но как можно отобрать у русалки то, что течет по ее венам? Море звало Россану. Оно манило робкое девичье сердце. И в один из дней море получило то, что так давно ждало —дочь вернулась в родные воды.

О похождениях к морю дочери моряк все же прознал. И подгодав момент, застал дочь за обращением. И по праву опекуна наказал девушку. Он позволил ей обратиться, после чего накинул на нее рыбацкую сеть, в которой бедняжка тут же запуталась, достал из-за пояса плеть и принялся бить по очень чувствительному месту русалки —ее хвосту.

Тогда-то я и заметил ее. Золото-карие глаза смотрели на меня с ужасом и неподдельным страхом. Они молча умоляли меня спасти ее. Вид окровавленного хвоста, избитых рук и плеч заставил меня шагнуть в ее сторону. И только я сделал шаг, как плеть рассекла воздух и коснулась ее шеи, в том месте, где раскрылись тоненькие жабры.

Свист, который отразили жабры был способен оглушить любого. Но строение организма темного отличался от строения организма просто смертного, в ком не текло и капли огня Разлома. От низкой частоты звука его барабанные перепонки не выдержали и лопнули. Из ушей потекла кровь. И он до конца своей жизни стал глухим.

Россана же лишилась способности петь.

Я забрал ее к себе в деревню. Вылечил, выкормил, поставил на ноги. Временами, когда ей было невмоготу увозил к морю, где она обращалась русалкой и несколько дней плавала со своими сестрами. Я же тогда уходил на охоту на пробудившуюся нечисть, усыплял их, а потом возвращался за своей подругой.

Со временем раны на теле и хвосте зажили. Но жабры до конца восстановится не смогли. к какой только магии мы не прибегали: и к целителям, знахарям, даже к морским ведьмам обращались —вернуть ей возможность петь так и не смогли.

Шли года. Она научилась мне доверять. Мы стали больше проводить время вместе. Она вела домашнее хозяйство, выучилась шить, я же уходил на охоту. А в дни, когда оба были свободны, мы предавались любви. Прошло еще несколько лет, прежде чем она приняла мое предложение —Сирене тогда минул уже первый год.

Девочка родилась точной копией матери. Только глаза были мои.

– А кто это у нас такой юркий и звонкий? —опустив супругу на деревянный пол, я немного присел, чтоб удобнее было охотиться за одной ловкой рыбкой.

– Я, я, я! Ха-ха, —со смехом кричала девочка, убегая от большого меня.

С появлением в моей жизни Росааны, а затем и Сирены, мой дом наполнился теплом, уютом и спокойствием. Уходя на охоту, я всегда знал, что меня с беспокойством, нетерпением ждут дома.

Это ли ни счастье?

***

Прохладный ветер играл с верхушками деревьев. Зеленая листва напевала свою колыбель. А ночные птицы прыгали по крыше, погружая дом в живой и спокойный сон.

Во всех домах уже давно перестал гореть свет. По широким дорогам уже никто не бродил. Вся деревня мирно спала под покровом ночи.

И только в нашем доме двое еще не торопились засыпать.

– Измир, прекрати, —сдерживая звонкий смех, молила Россана. —Щекотно ведь. Хватит. Измир, пожалуйста.

Бережно целуя девушку в ее бледную шею, лаская языком кончики ее заостренных книзу ушек, я наслаждался вкусом своей супруги. На черных простынях молочное тело супруги было видно отчетливо. Обнаженная упругая грудь, с уже поднятыми сосками, плоские животик, крохотный пупок, от которого вниз к лобку постелился светлый и мягкий пушок. Мысленно облизав каждый сантиметр ее дивного тела, я устремился к ее ногам.

Стоило поцеловать внутреннюю поверхность бедра, как Россана смущенно спросила:

– Что ты делаешь?

– Хочу попробовать какая ты там на вкус, —хищно сверкнув глазами, я раздвинул ее сопротивлявшиеся моим действиями ноги.

Она была такой зажатой, скованной, словно я не напиться ею собрался, а расчленить на ритуальном камне.

Но ни одна она волновалась.

Никогда прежде я не доставлял ей удовольствие подобными ласками. Но блуждая долгое время в лесу, откровенно общаясь с мужчинами с кем охотился, в теории узнал, как правильно ласкать супругу языком между ее ног.

Наклонившись ниже к ее лобку, я первым делом поцеловал ее светлый пушок. Прислушался —Россана затаила дыхание.

«Не сопротивляется —уже хорошо», —подумал я и продолжил.

Коснувшись пальцами ее половых губ, я чуть раздвинул их. Горячее дыхание обожгло ее нежную кожу, отчего по ее бедрам пробежали мурашки —я почувствовал, как она вздрогнула. Когда же мой язык коснулся ее бледно-розовых сладок, девушка томно простонала, тут же прикрыв рот ладошкой, чтоб не разбудить дочку. Я принялся облизывать, посасывать каждую складочку у нее между ног. С каждым прикосновением моего языка к ее плоти, Россана тихо постанывала, змеей извиваясь в моих руках. И от ее реакции на мои ласки мне все больше хотелось продолжать и продолжать дарить ей новое, не сравнимое ни с чем другим удовольствие (наверное).

С каждой минутой, что я был между ее ног, она становилась влажнее. Ее кисловато-сладкий вкус возбуждал во мне дикое желание обладать этой женщиной. Здесь. Сейчас. Во всех позах, которые только существовали в этом мире. Я хотел ее. Хотел раствориться в ней. Слиться воедино. Ощутить, как ее узкое лоно крепко сжимает мой член внутри себя. Услышать, как она стонет мое имя, умоляя меня не останавливаться. Моя русалочка, мой лучик света. Знала бы она, как действовали на меня ее приглушенные стоны, острые ноготочки, вонзающиеся мне в спину.

Не в силах больше сдерживаться, я оторвался от ее половых губ и прильнул к устам. Она ответила бы на мой поцелуй сразу же, но вместо этого она громко простонала мне в губы, когда мой твердый член резко вошел в нее.

– Ты такая влажная, —прошептал я, начиная медленно двигаться в ней. —Девочка моя, как же я скучал по тебе, —я страстно поцеловал ее в губы, после чего принялся ускоряться, доводя нас обоих до оргазма.

Когда же я почувствовал, что разливаюсь внутри супруги, не спешил покидать ее разгоряченной лоно, принимавшее каждый выплеск семени. Я знал, чего она хотела. Я хотел того же.

После рождения Сирены у нас долго не получалось забеременеть вторым. Как бы ни пытались —все было тщетно. Но мы не переставали надеяться, что каждая наша ночь, проведенная в объятиях, друг друга однажды принесет свои плоды и по нашему дому будут бегать две пары детских ножек.

– Ты мое счастье, —прошептал на ушко Россаны, аккуратно выйдя из нее.

– Я люблю тебя, – также тихо ответила супруга, поудобнее устраиваясь у меня под боком.

– Спи спокойно, —я накрыл нас одеялом и, поцеловав девушку в ее золотистые волосы, провалился в сон.

***

Давно они не приходили ко мне во снах…

Открыв глаза, я посмотрел в темноту пустой, холодной комнаты. С тех пор как я покинул деревню Духов, что располагалась на границе Империи Крови и Империи забытых снов, и перебрался в Жардан, прошло много лет. Сколько всего произошло за это время. Изменился мой образ жизнь – я перестал охотиться на пробужденную нечисть в лесах, устроился на службу империи, связал свою жизнь клятвой крови, нашел хороших друзей. Служа верой и правдой императору и его семье, я заслужил титул лорда могильных дорог – жуткое, непроходимое и часто кишащее нечестью местечко. Как выразился лорд зер Фордом, это место очень хорошо описывает меня: такое же угрюмое, наводящее ужас и совсем равнодушное к чужим жизням.

Прошло шесть лет, как я похоронил дочь. Семнадцать – как из жизни ушла любимая супруга. Та семейная тихая, спокойная и такая счастливая жизнь осталась где-то позади. Так как я любил Россану, больше ни к кому и никогда не испытывал подобных чувств.

В тех времена болезнь забирала многие молодые жизни. Она добралась и до нашей деревни. Она, не стучась, пробралась в наш дом. Россана первое время старалась скрывать свое состояние. Но в одну из ночей, когда я вернулся с охоты, нас разбудил страшный кашель девушки. А стоило зажечь свет, как нашему взору предстала окровавленный белый подол ее ночного платья. С губ по шее и на ладонях, которыми она прикрывалась рот, когда кашель разрывал ее горло, стекала синяя жидкость. А через пару месяцев Матушка-Смерть забрала ее у меня. У дочери.

Казалось, со смертью супруги во мне что-то сломалось. Если бы не дочь, которая так сильно была похожа на мать, которая своим звонким мелодичным голоском наполняла наш старый дом, я бы спился и затерялся в лесу, позволив дикой нечисти и падшим умертвениям разорвать мое тело. Конечно, если бы мужики, с кем охотился, не пришли на выручку раньше, чем неупокоенные души принялись пировать.

Это могло бы быть. Но у меня на руках оставалась пятилетняя дочурка, которой нужен был отец. И я стал тем, в ком нуждалось единственное сокровище в моей жизни – настоящим отцом. Я стал меньше охотиться. Но научился плести косы, укладывать ребенка спать. Я и подумать не мог, что быть родителем бывает так сложно. Девочка подрастала. Она начала готовить, пошла по стопам матери и целыми днями занималась рукоделием. Днем из окна нашего дома доносился запах свежевыпеченного хлеба. А по вечерам я наслаждался нелепыми попытками Сирены познать дар своего голоса. Иногда я брал ее с собой в лес. Рассказывал, как считывать следы в разное время года, какие травы помогут унять хворь, а какие напротив отправят прогуляться в Разлом. Мы научились с ней понимать друг друга без слов. Познали, как друг друга нам подбадривать и успокаивать. Мы были счастливы. И счастье нашей небольшой семьи не было похоже ни на что другое.

Одна проблема у счастья – его можно было лишиться в секунду.

Я потерял и ее.

Кто-то, пройдясь по могильным землям, разбудил недавно упокоенные тела, души которых рвались в этот мир, чтоб завершить свои грязные делишки. И я, как самый сильный маг смерти, был вынужден покинуть дом. Сирене недавно минуло шестнадцать. Она хорошо ладила с деревенскими девочками. И была приятным гостем в любом доме. А потому я не боялся за ее безопасность и смело собрался на охоту.