Не отвергай босса, опасно!

– Собирай свои манатки, и чтоб духу твоего не было в моём доме, шлюха!

Его трясло от злости, а я скулила от боли. А потом я первый раз сказала ему «нет». Напомнила, что большая часть денег за квартиру моя. И если он продолжит меня избивать, я напишу заявлению в полицию. Это остудило его пыл. Он продолжал сверлить меня ненавидящим взглядом, затем выдал:

– Чтобы, как только синяки сойдут, пошла и сделала аборт, чужих выродков я не потерплю!

А если я этого не сделаю, то могу собирать чемодан – квартира оформлена только на него. Он серьёзно думал, что после такого я останусь с ним жить?

Он ушёл, а я, умываясь в прямом смысле кровавыми слезами, позвонила маме, мне было страшно. Я не знала, что произошло, почему мой муж превратился в зверя и откуда у него такая уверенность, что это не его ребёнок. Кстати, до сих пор не могу понять этого. Мама долго не брала трубку, а когда взяла, ей опять было некогда, пообещала, что, как освободится, перезвонит. И не важно, что дочь захлёбывается слезами, и не важно, что я могла потерять её внучку. И всё же через час она снизошла до меня, перезвонила.

Лучше бы она этого не делала… После разговора с ней я поняла, что у меня нет мамы и не было никогда. Она требовала, чтобы я сделала аборт и, ползая на коленях, просила у Сергея прощения. А если я этого не сделаю, то нет у меня больше матери. Дочь, опозорившая её, считай, мертва. Я поняла, что никогда ей не была нужна. Как же было больно, хотелось кричать в голос, но я сжалась в комочек и, сидя на полу, качаясь из стороны в сторону, просто выла от боли и безысходности, твердя одно и то же: за что?

Долго так просидела, не могла прийти в себя после двойного удара. И тут вспомнила, что у меня есть Катя, она мне обязательно поможет! Я была просто не в состоянии адекватно принимать решения, мысли путались в голове, словно вакуум образовался. Она обязательно придумает, как справиться с проблемой!

Эта мысль мне придала сил, я встала и направилась в ванную, чтобы смыть себя кровь – этот изверг мне нос разбил, повезло, что не сломал. Увидев себя в зеркале, ужаснулась: лицо опухшее от слёз, в крови. Постанывая от боли, дышать было тяжело, приняла душ. Только на следующий день узнала, что от удара у меня образовалась трещина на ребре, других тяжёлых повреждений не было. Можно сказать, отделалась лёгким испугом, синяки не в счёт.

Душ помог прийти немного в себя, позвонила подруге, надеясь, что она поможет с переездом, да и просто поддержка мне была необходима, ведь два человека, которых я любила, предали меня.

После звонка подруге их было уже три. Я истерично рассмеялась, корчась от боли. Потом горько плакала, а затем наступила пустота, эмоции покинули меня.

Не убирая разбросанный «праздничный» ужин с пола, я зашла в спальню и упала на пол – на супружеское ложе не могла лечь, противно, там спал тот, кто меня избил. Тот, кто меня предавал изо дня в день, прикрываясь командировками, а сам тем временем с «подругой» развлекался. И сейчас раны душевные залечивал. Тошно. А она с таким злорадством мне об этом рассказывала, пока я молча слушала её отчёт об их страстном романе. А также какая я тварь, которая в воде не тонет и в огне не горит.

Прикрыла глаза, чувствовала себя опустошённой, сил даже думать не было. «Всё, нет у меня никого, я осталась одна», – это были последние мысли перед тем, как я провалилась в спасительный сон.

***

Проснулась ближе к полудню, тело болело, затекло, так как я проспала в одной позе. Встала, поплелась на кухню, словно зомби, убрала весь бардак, увидела сигареты, машинально взяла и прикурила, затянулась, подавилась дымом, меня пробил кашель, боль отдавала в правой стороне, это меня привело в чувство. Что я творю?! Я же беременная, да и я не курю вообще! Закрыла глаза, собралась с мыслями.

Итак, нужно срочно искать квартиру, подавать на развод. Этого человека я больше видеть не желаю, да и никого из предателей. Но для начала нужно сходить к врачу, убедиться, что ребёнку ничего не угрожает. Зашла в ванну и ужаснулась своему отражению: синяки проявились, опухоль не ушла. Но у меня выбора не было, замазала, как могла, надела очки, вызвала такси и отправилась в больницу.

Увидев меня, врач вначале потеряла дар речи, потом уговаривала обратиться в полицию, мотивируя тем, что такое прощать нельзя. Если он так поступил со мной, то и с другой тоже такое проделать может. Вот тогда во мне первый раз проснулась стерва. Я вспомнила поговорку: порадуемся за то, что нас бросили, и поплачем за тех, к кому они ушли. Плакать в этом случае я точно не собиралась. После осмотра я успокоилась – с ребёнком всё в порядке. Уже собралась уходить, но Елена Сергеевна – мой гинеколог – поинтересовалась:

– Ты собираешься возвращается к этому тирану?

– Нет, он ушёл, дал время для принятия решения: либо я делаю аборт, либо вымётываюсь из квартиры.

– И что ты решила? – напряжённо смотря, поинтересовалась она.

– Буду искать квартиру, другой вариант не рассматривается.

– Вот и молодец! – обрадовалась она. – Многие женщины рожают для себя, да мы вообще сами решаем, когда становиться матерью…

Сейчас я бы с ней поспорила – господин Калагов решает это за меня. Но в тот момент я ей поверила. Мало того, она помогла мне с квартирой. Казалось, что я справлюсь совсем.

Но стоило выйти на работу, начались постоянные перешёптывания за спиной, жалостливые взгляды не давали забыть о том, что произошло. Почему люди считают, что имеют право бередить рану своими вопросами? Им какое дело? Если посчитаю нужным, скажу, нет же, лезут в душу! И ведь только чтобы посмаковать подробности, осуждая меня, – я подала на раздел имущества, за это предприимчивая Катерина мне отомстила, распустив слух на работе, что я нагуляла ребёнка и муж меня выгнал. Так что мне мыли косточки все, кому не лень.

После этого психологическое давление началось с двух сторон: на работе осуждали, некоторые не скрывали презрения, а Катерина с завидной регулярностью посылала мне фотоотчёты о счастливой жизни с Серёжей. Казалось, я не выдержу, был момент, когда я малодушно хотела прекратить свою агонию, открыла газ… и вдруг почувствовала шевеление дочери. У меня словно пелена с глаз упала. Боже, я чуть не загубила жизнь невинного дитя, и всё из-за подлых людей! Кстати, с некоторыми я расквиталась, когда вышла из декрета, но тогда я была беззащитна, но не теперь. Хорошей девочки больше нет, такие не выживают, таких губят подлые люди

С того дня я приняла решение абстрагироваться на работе, не обращать внимания на пересуды сотрудников, а работать и зарабатывать деньги – в декретном отпуске меня содержать некому, а значит, нужно подкопить средства.

Благо, что Аверин, узнав о моих проблемах, не стал углубляться, правду говорят или нет. Вызвал к себе и задал только один вопрос: помощь нужна? Я отказываться не стала, и он помог. Дал адвоката, который с лёгкостью выиграл дело, и бывшему супругу, согласно решению суда, пришлось-таки выплатить мне мою долю. Но с того момента пошли слухи, что у меня с Авериным шашни, и, возможно, он и есть отец моего ребёнка, раз помогает. Идиоты, да и только.

А я – тварь неблагодарная – отплатила ему чем? Подлостью. Прав он, что выгнал, – заслужила.

Я ушла в декретный отпуск, постаралась больше не вспоминать плохое, думать только о хорошем. И ведь получалось. Появление Алисы подарило мне радость жизни, только с ней я оживала. Прошло полтора года после рождения дочери, обстоятельства вынудили выйти на работу, благо зарплата позволяла нанять няню. Но стоило выйти на работу, опять начались косые взгляды и пересуды. Да и Катерина начала через кого-то из сотрудников распространять новые слухи. Вот тогда моё терпение лопнуло, да и ещё болезнь дочери подкосила. Я обозлилась и последние два года жила жаждой мести, хотела раздавить Катерину, что житья мне не даёт. Мало ей, что мужа увела? Или не может простить, что отсудила у них свои же деньги? Да и мужу бывшему хотела отомстить, потому что считала, что по его вине дочь больная родилась. Так и жила до случая с Лизой.

С того дня я много пересмотрела, поразилась, что всё это время отравляла своё существование жаждой мести. Да пошли они лесом, много чести вспоминать о них!..

***

От размышлений о прошлом меня вернул в реальность звонок Лизы. Девушка действительно волновалась за меня, было приятно почувствовать, что моя судьба кому-то небезразлична. Я понимала, что довериться вряд ли смогу, но всё равно была тронута до глубины души.

Стою, курю, не в затяг – по-настоящему не умею. Говорят, помогает сосредоточиться. Судя по тому, что ответов на свои вопросы найти не могу, врут. И всё же пытаюсь найти хоть какое-то объяснение неадекватному поведению Калагова. То, что это не розыгрыш, уже поняла. Да и его поцелуй – смесь жажды обладания, отчаянья и злости – говорит о многом. Получается, он меня знает, и чем-то я ему насолила, раз злится. Он хочет меня, и я ему нравлюсь. Вопрос лишь в том, когда он успел проникнуться ко мне. И почему он злится? Кажется, даже ненавидит. А раз ненавидит, почему хочет детей? Дурдом. Остаётся бежать, пока ещё можно. Чувствую, что всё это только вершина айсберга, а мне проблемы не нужны, я настроилась радоваться жизни, и мужчинам в ней не место, тем более таким, как Калагов. Он – не Серёжа, одними синяками и трещинной в ребре не отделаюсь. А я не могу рисковать, у меня дочь.

ГЛАВА 4

После разговора с Лизой на крыше я немного пришла в себя, но ответов на волнующие вопросы так и не нашла. А больше всего переживала из-за разговора с первым мужем – его желание забрать ребёнка меня настораживало.

В то, что он у меня сможет отобрать ребёнка, не верила, но, как говорится, бережённого бог бережёт, так что придётся всё-таки уехать из Москвы. Жаль, конечно, но выхода у меня нет, да ещё этот джигит с замашками тирана…

***

Через три дня я поняла, что план осуществить будет очень сложно – за мной, словно тень, следовал крупный мужчина бандитской наружности. То, что следить будут, знала, но, когда поняла, что и за дочкой ведётся наблюдение, разозлилась. Один из громил оставался возле детского сада и пропадал из виду, когда я забирала Алису.

«Сволочь, обложил!» – мысленно возмутилась я и собралась взять телефон Калагова, чтобы сказать ему, что об этом думаю. Сейчас Алису посажу в машину и переговорю с надзирателем номер один.

– Солнышко, посиди немного в машине, мне нужно у одного дяди кое-что спросить, – присаживаясь на корточки, обращаюсь к своей девочке.

– Спросишь у дяди, где мой папа, да? Ведь ты его ищешь, правда?

Ну вот что тут скажешь? Я не знаю, что случилось, но дочь уже целый месяц задаёт один и тот же вопрос. Раньше редко, а сейчас почти каждый день, и я не знаю, что ответить. Скажешь, что папы нет, – расстроится, и приступа не миновать, решила придумать сказку, мол, папа потерялся, но мы обязательно его найдём. Сказать-то сказала, а как выкручиваться дальше, не знаю. Загнала себя в угол враньём, а сказать правду боюсь.

– Мама, а мне Петя сказал, что я врушка, – шмыгнула она носом.

– Почему он так сказал? – насторожилась я.

– Он говорит, что папы не теряются, вот. – И столько в глазах моей девочки печали было при этом…

Сдался ей папа! С чего вдруг у неё возникла такая потребность?

– У других, может, и нет, а наш потерялся.

Улыбаюсь в ответ, а у самой ком в горле.

«Дочка, это я врушка, а не ты, прости!»

Она принимает ответ, обнимает меня маленькими ручками.

– Какой же он у нас потеряшка, – вздыхает. – Ему, наверное, плохо без нас, страшно.

– Нет, моя хорошая, наш папа ничего не боится, – через силу смеюсь, беру её на руки, сажаю её в машину. Вот кто меня за язык тянул! Ругаю себя, пока иду к человеку джигита.

– Многоуважаемый, не могли бы вы дать мне номер телефона господина Калагова?

Мужчина окинул меня взглядом, который говорил: «Что пристала, букашка?». Я же взяла себя в руки и продолжила:

– Уж очень хочется поблагодарить его за заботу.

– Не положено, – прогрохотал охранник, а у меня от злости чуть ли пар из ушей не повалил.

– А что положено? – интересуюсь, изображая саму любезность.

– Охранять, – ответил «мистер красноречивость».

Поняла, что от этого твердолобого истукана ничего не добьюсь. Психанула.

– Зараза!

Разворачиваюсь и вижу, как мимо меня медленно проезжает чёрный внедорожник. Догадаться, кто в нём, было несложно. Я еле удержалась, чтобы не рвануть за ним. И почему я не удосужилась телефон у него взять? И тут до меня дошло: «Твою ж… Калагов видел дочь!».

Не нравится мне это, зачем ребёнка в свои игры впутывать? Смотрю, джип останавливается и сдаёт назад. Ну уж нет, я не собираюсь разговаривать с ним сейчас, когда Алиса в машине!

Быстро взяла себя в руки. Бояться и переживать будем потом, развернулась и чуть ли не бегом направилась к своей машине. Быстро села, завела мотор.

– Дочка, пристегнись, – говорю и поворачиваю голову к своему солнышку.

– Мамочка, я уже пристегнулась.

Она удивилась, почему я таким тоном говорю.

– Прости, счастье моё, не заметила, – уже мягко отвечаю ей и даю по газам.

Мне повезло – джигит не стал меня преследовать, но стоило доехать до дома, зазвонил телефон. Посмотрела, номер незнакомый.

– Да? – отвечаю излишне резко.

– Радость моя, чтобы в первый и последний раз ездила с такой скоростью, – начинает он.

– А то что? – начинаю я закипать, открывая дверь квартиры.

– Прав лишу, рисковать жизнью ребёнка из-за дури не позволю! – Молчу, так как ответ его меня немного удивил и в то же время напугал. Прикрываю телефон, обращаюсь к Алисе: – Солнышко, иди ручки помой. – Зашла в комнату, закрыла дверь и, чуть ли не рыча, продолжаю: – Господин Калагов, у меня к вам просьба, – замолкаю, стараясь взять себя в руки, чтобы не заорать на него, – хотя неверно – у меня две просьбы. Уберите с глаз долой своих цепных псов и не смейте вмешивать в наши разборки мою дочь! – говорю строго, чеканя каждое слово.

– Уверена, что только твоя? – тихо смеётся он. А меня холодный пот прошиб.

– Что вы этим хотите сказать? – чуть слышно спрашиваю. Может, это он моему мужу помогает?

– Скоро узнаешь, – продолжает издеваться он.

Нет, сюрпризов мне не нужно, я их не люблю.

– Марат Рустамович, признайтесь, вы мне за что-то мстите?

– О, и как зовут меня, вспомнила – прогресс налицо, – рассмеялся он. – Это не месть, успокойся. Ты бы почувствовала разницу. Скажем так, я беру то, что по праву моё.

– Можно уточнить – что «ваше»?

– Ты, радость моя.

Тяжело вздыхаю. Интересно, когда я стала его? Точно ненормальный. Но последующие его слова меня напугали.

– А раз у тебя есть ребёнок, то и он будет моим. По-моему, это логично, не находишь?

– Для вас есть хоть что-то святое?

– Есть. Семья. – Я молчу, потому что слов нет, а он продолжает: – Ты же умная девочка и прекрасно понимаешь, что жить мы будем вместе, и наше знакомство с Алисой неизбежно.

– У нас договор, моя дочь там не упоминалась, – напоминаю ему о документе.

– А ты уверена, что подписала именно договор? – продолжает он веселиться. – Я говорил, а ты не слушала. Я дал тебе только список правил, а вот что ты подписала на самом деле, скоро узнаешь.

– Вы мне позвонили, чтобы довести до нервного срыва? – сорвалась я.

– Нет, это не входило в мои планы, да и переживать у тебя нет повода. Ребёнка я не обижу, более того, воспитаю хорошим человеком, в отличие от тебя.

Я взорвалась.

– Ну, раз я такая дрянь, то какого… – Делаю паузу, а затем как рявкну: – Вы ко мне пристали?!

– Ты же умная, догадайся сама, – равнодушно отвечает он.

– Извините, но не всем дано разобраться в лабиринте ваших хитросплетений. И ещё, не смейте приближаться к моей дочери, иначе я вам глотку перегрызу!

– Неплохо, но не впечатлила. Потренируйся ещё немного, может, получится меня пронять. А теперь слушай меня внимательно, – теперь в его голосе появились стальные ноты, – что мне делать, я буду решать сам, свой воинственный пыл умерь – я этого не люблю. Ещё один раз со мной в таком тоне заговоришь и будешь жить у меня дома. – Делает паузу и добивает меня продолжением фразы: – С дочкой. Я тебе время свыкнуться с этой мыслю не дам, приеду и заберу вас.

– А если буду тихой и послушной? – начала я примирительным тоном, а сама уже начинаю прорабатывать план побега.

– Дам время, чтобы ты смогла привыкнуть ко мне и подготовить ребёнка к переменам.

– Очень великодушно с вашей стороны, – все-таки съязвила я.

– Цени, радость моя, – вновь рассмеялся он, – и ещё, глупости не делай.

– И не собираюсь. Разве я могу с вами тягаться.

– Рад, что понимаешь, – смягчился он. – Через пятнадцать минут тебе привезут продукты. Те, что ты покупаешь, не очень хорошего качества, ребёнку они на пользу не идут.

У меня нет слов. Хотя есть.

– Может, я сама буду решать, чем кормить свою дочь?

– Мне приехать?

Шантажист!

– Спасибо за заботу! – еле сдерживаю рычание при ответе.

– Не стоит благодарности, это моя обязанность, до встречи, радость моя. – И отключается.

Стою, как дура, смотрю на телефон, пытаюсь прийти в себя. Нужно бежать – это ясно как день, но как это сделать при тотальной слежке? Никогда бы не подумала, что помощь придёт от того, от кого уж точно не ждала. И главное, в чём-то похожие проблемы нас сблизят, и я вновь научусь доверять.

ГЛАВА 5

Я чувствовала, что Лизу хотят подставить, два раза ей звонила и предупреждала, чтобы та была осторожнее, на душе было беспокойно. Уж кто, а я на себе испытала подлость людскую, поэтому и переживала за девушку. Пришла на работу, всё было как обычно, но под конец рабочего дня собралась выйти в другой отдел, устала ждать лифт. Только хотела открыть дверь на лестницу, как с другой стороны случайно уловила разговор, из которого стало ясно, что кого-то хотят подставить – говорившая объясняла, где ждать жертву и как поступить с ней.

Даже из обрывков фраз стало понятно – девушку ждёт страшная участь. А когда я догадалась, о ком речь, рванула в коридор позвонить Лизе, предупредить о готовившемся покушении, но та как назло не брала трубку. Я забежала в отдел кадров и попросила свою должницу дать номер телефона Люды – как я поняла, она её хорошо знает. Та начала ломаться, пришлось немного надавить, дала.

Выскочила в коридор, нарвалась на Милу и Наташу – нашу новую сотрудницу, которая тут уже работала раньше. И то, что она подлая тварь, мне известно – видела её методы, очень хитрая особа. Она обратилась ко мне, и я окончательно убедилась, что давала распоряжение подельникам именно она.

Девушки тут же принялись меня обрабатывать, поливая Лизу грязью и обвиняя чёрт знает в чём! Предлагали отомстить. Это не месть, это самое настоящее убийство – после такого она точно не оправится. По их плану моя задача заключалась в том, чтобы я пришла в приёмную и незаметно налила в чай Лизе какой-то препарат. Идиотки с психическим отклонением! Пришлось им ответить, что я девушку, конечно, не люблю, но не до такой степени. Отвернулась и быстрым шагом пошла от ненормальных, попутно набирая номер телефона Люды. Только начала говорить, что собираются сделать с Лизой, так почувствовала удар. Кажется, я ненадолго лишилась чувств.

Очнулась от того, что какой-то парень приподнимает меня и испуганно интересуется:

– С вами всё нормально?

Перевожу взгляд – Люда удерживает Наташу, та шипит от боли.

– Кажется, нормально, – пожала плечами неуверенно. Боль в области удара чувствуется, но не смертельно – небольшой шум в голове, и всё.

– Кажется, – проворчал парень, – а кровь откуда? Так, милая, иди-ка ты ко мне на ручки, мы сейчас сходим тебя в порядок приведём.

– Да бог с кровью! Лиза в опасности, эта тварь на неё трёх мужиков натравить хочет! – начала я.

– Не переживай, опасность миновала. И не спорь с Мишей, он лучше знает, что делать в таких случаях, – продолжая удерживать преступницу, – по-другому я эту девушку назвать не могу – ответила Люда.

– Хорошо, – спорить не стала.

Позволила парню себя отнести в туалет, Миша помог отмыть кровь, сетуя, что опоздал, и я пострадала. Он снова взял меня на руки, я возмутилась.

– Малышка, не спорь, может, у тебя сотрясение, вот к врачу свожу, он мне скажет, что всё нормально, тогда, пожалуйста – ходи ножками. За то, что пыталась спасти кнопку, я готов тебя на руках носить.

– Давай ты меня до приёмной отнесёшь, а там посмотрим, – не стала я спорить. Хочет парень геройствовать – пусть.

Но стоило войти в приёмную, я поняла – лучше бы я ножками шла, и плевать на сотрясение. Взгляд Калагова был весьма красноречив, и не нужно быть провидцем, чтобы понять – проблемам быть.

– Что за… – рыком начал джигит и уже сделал шаг в нашу сторону.

И тут Лиза с Людой, не сговариваясь, перегородили ему путь. Я была поражена их поступком. Хрупкие девушки собрались бросить вызов грозному криминальному авторитету? И, несмотря на то, что тот явно был в ярости. А как иначе, ведь к его собственности посмел прикоснуться другой! От их манёвра ревнивец опешил, в растерянности посмотрел на Аверина. А Миша прошествовал к дивану и аккуратно опустил меня на него.

– Юля! – посмотрев на меня, Лиза в ужасе воскликнула, наверное, заметила, что на блузке расплылись пятна крови и волосы влажные.

– Оставить панику! – произнесла незнакомая блондинка, подошла ко мне и деловито начала осматривать. Медик, наверное. – Голова кружится? Тошнит?

– Нет, всё нормально, – сделала вид, что всё в полном порядке.

Мне было неуютно от всеобщего внимания, да и горящий яростью взгляд Калагова словно прожигал насквозь. Мне страшно, и в то же время смелость девочек вдохновила. Они же могут открыто говорить «нет», так почему я не могу? Почему сейчас-то испугалась? Не знаю, возможно, его взгляд так подействовал? Возможно, увидела его, и всплыл его страстный поцелуй, который, зараза, то и дело всплывает в памяти!

Вот, спрашивается, зачем он это сделал? Жила и не знала, что такое бывает. А теперь… Встретившись с ним снова, осознала – бежать просто необходимо, не устою перед его чарами, поддамся соблазну. Такие, как он, опасны.

Так, оставить пессимистические мысли! Главное – больше не позволять ему к себе прикасаться, а что всплывает – сотрётся из памяти… надеюсь.

И всё же страсть разгорается в один миг и лишает женщин разума. Видела подверженных ей, наблюдала, как рушится семейная жизнь, как сгорают они в этом огне и остаются на пепелище своих надежд. А то, что я ощущаю при виде его, явно смахивает на первую искру этого пагубного чувства. С одной стороны, я его ненавижу, с другой – отчаянно хочу оказаться в его объятьях. Парадокс.

От невесёлых мыслей меня отвлёк строгий голос блондиночки:

– И всё же я рекомендую обратиться в травмпункт, чтобы исключить сотрясение, – произнесла она со знанием дела, – и нужно засвидетельствовать травму. Как я поняла, Наташа тебя ударила? – обратилась она ко мне.

– Поехали, – услышала голос Калагова, он попытался отодвинуть Люду, но та направила на него пилочку, намекая, что тот может лишиться своих чёрных очей.

А подруга Лизы оказалась не из робкого десятка, самому криминальному авторитету угрожает. И чем? Пилкой для ногтей! А я сдала позиции? Помялась под него?! Ну уж нет!

– Я с вами никуда не поеду, – чётко проговаривая каждое слово, ответила ему, попыталась вложить во взгляд всю злость.

– Мне это воспринимать как бунт? – ледяным голосом угрожающе процедил Калагов, пронзая меня злым взглядом.

– Воспринимайте, как хотите, но ответ остаётся прежним. Даже больше скажу: вы – последний человек, от которого я приму помощь.

Потому что ты опасен для меня. Потому что оскорбляешь, унижаешь и угрожаешь. Потому что, несмотря на это, хочу твоих прикосновений. Ненавижу себя за это! Как можно после такого желать мужчину?! Мерзко от себя, горько, что потаскухой оказалась. Прав Серёжа был, увидел эту червоточину во мне, а я всё его ругала, мол, я святая… Что избил – не прощу. А вот насчёт другого… Как же тяжко осознавать свои пороки. Смотрю на него взглядом, полным ненависти, но не его ненавижу…

После моих слов он был готов ринуться и придушить меня, но Аверин его остановил.

– Марат, не стоит.

Тот полоснул меня красноречивым взглядом и ушёл в кабинет к боссу. Не простит он мне этот бунт, накажет. Но как? Страшно.

– Миша, бери ключи от моей машины и Юлю, – от невесёлых дум меня вырвал деловой тон блондиночки, – валите отсюда, пока горячий южный парень не вернулся. Уж больно мне не понравился его взгляд, – девушка сделала правильный вывод.

– И мне тоже, – поддержала её Лиза.

– Лиз, с тобой всё нормально? Что-то у тебя глаза подозрительно блестят и дыхание странное… – К ней подошла деятельная девушка и начала прощупывать её пульс. Лиза смущённо посмотрела на моего спасителя.