Иридий. Про них шептался Космос

Неужели кто-то был свидетелем нападения на меня? Так вот почему Душитель не стал заканчивать начатое! Его спугнул кто-то, кто был в это время на улице рядом со служебным входом в бар «Большой пес».

Но почему тогда этот загадочный кто-то не пришел мне на помощь позже, уже после того, как Душитель кинулся наутек? Почему мне пришлось минут семь орать, прежде чем крики услышали другие официантки и позвали охранников посмотреть, что за шум?

Хотя не суть! Мы можем найти загадочного Душителя. Вот это удача!

Я смотрю на паренька в проулке и складываю два пальца на груди.

«Как его зовут?»

Парень вновь крутит рукой, изображая воронку. Значит, он может сказать имя только лично.

Оглянувшись на Бака, все еще раздающего автографы, я осторожно снимаю блокировку дверей летмаша и выхожу на улицу.

Нет, нет! Я не буду рисковать и заходить в темный переулок. Я остановлюсь в трех шагах, на освещенной улице и попрошу незнакомца крикнуть имя.

Риск минимален.

Еще раз оглянувшись по сторонам, я делаю парочку торопливых шагов по направлению к проулку, но, когда до фигуры в капюшоне остается не больше десяти шагов, останавливаюсь.

Касаюсь двумя пальцами груди: «Как его зовут?»

Фигура едва заметно вздрагивает, словно… Он что, смеется? А в следующий момент незнакомец снимает капюшон, и я понимаю, как ошиблась.

Это был не парень, это был мой герой.

– Май? – Слова рвутся из моего горла, прежде я успеваю сообразить, что стою посреди оживленной улицы.

Жест рукой – «следуй за мной», и фигура растворяется в темноте переулка.

Нет, я не пошла следом. Я побежала, невзирая на высоту каблуков и ноющую от боли ногу. Потому что встретить Май – это все равно что… что… Не знаю даже, с чем сравнить!

Забежав в переулок, я притормаживаю, боясь оступиться среди кучи типичного для улиц хлама. И куда только роботы-уборщики смотрят?

Слышится негромкий щелчок откуда-то сбоку, и раздается простуженный голос:

– Надо быть полной идиоткой, чтобы пойти следом…

Я медленно оборачиваюсь и щурю глаза, надеясь сквозь темноту разглядеть заманившего меня сюда человека.

Криво остриженные давно не мытые светло-русые волосы, экзотический разрез глаз медового цвета и приметный рваный шрам, идущий от левой губы до середины щеки.

Да, это определенно она.

Встретить Май здесь так же неожиданно, как увидеть в ее руках пушку, направленную четко мне в грудь.

– Я могла убить тебя четыре раза, – с укором говорит она и криво улыбается краешком губ. – Ты совсем не думаешь о своей безопасности.

– Я обязана тебе жизнью, – улыбаюсь я в ответ, ни капли не смущаясь пистолета. – Будет справедливо, если ты заберешь долг.

Май насмешливо фыркает и опускает ствол.

– Меня всегда коробила твоя патетика, – морщится она. – Ведешь себя как размазня.

Я снова улыбаюсь, раскрываю руки для объятий и делаю шаг навстречу.

– Во-у! – отпрыгивает она в сторону. – Ты чего это задумала? Знаешь же, как я отношусь к нежностям.

Я покаянно опускаю голову и улыбаюсь.

Май всегда любила казаться бесчувственной колючкой, не склонной к привязанностям. Этаким агрессивным ежиком, казалось бы, неспособным ни к кому хорошо относиться. Возможно, это ошибочное мнение о ней Бурого и других охранников завода и спасло всех нас тогда.

Воспоминания приходят неожиданно. Я столько раз пыталась вычеркнуть из памяти все случившееся, но есть в жизни вещи, о которых невозможно забыть.

– Ой, ну хорош! – морщится Май, скорее почувствовав, чем заметив, что мои глаза немного увлажнились. – Смотришь на меня с таким обожанием, как брошенный у дороги щенок. Бе-е, аж тошно!

Она права. Я никогда не была сентиментальной. И сегодня не тот день, когда надо начинать.

– Май, тебе что-то нужно? – обеспокоенно спрашиваю я. – Деньги, укрытие, связи… Любая помощь! Только скажи, что мне сделать?

Она отмахивается от моих слов, как от назойливых мушек, просыпающихся на Церере каждый сезон.

– Ты лучше о себе подумай, – простуженно ворчит Май. – Знаешь Борова? – уточняет она и, дождавшись моего кивка, продолжает: – Один из его ребят болтал про нападение на тебя. Сказал, что улицы в очередной раз спасли богатенькую подстилку, и никто об этом даже не узнает.

Взволнованно оглянувшись в сторону освещенной улицы, я с запозданием думаю о Баке. Надо было предупредить его… Но кто же знал, что я встречу Май!

– Знаешь, кого мне надо поблагодарить? – Она отрицательно качает головой, и тогда я решаюсь на новый вопрос: – Знаешь, кто такой Душитель?

Май молчит и только пристально смотрит мне в глаза, не мигая.

На улицах Май знают и уважают. С ней считаются даже серьезные ребятки, потому что за хрупкими плечами невысокой девушки стоим все мы. Те, за кем она вернулась, хотя не должна была этого делать. Те, кого она спасла. Те, кто обязан ей жизнью.

– Я рада, что ты не с нами, – неожиданно признается она. – Улицы не для тебя…

Смущенно улыбнувшись, я киваю.

Конечно, улицы не для меня! Я родилась в другом мире, воспитывалась совершенно в другой среде, и тот образ жизни, который ведет Май и другие ребята… Мне его просто не понять.

– Окс! – Грозный оклик Бака не сулит ничего хорошего.

Я виновато вжимаю голову в плечи, завидев крупную фигуру любимого мужчины, торопливо идущего к нам.

– Найми себе охрану, – советует Май.

– Мне не нужна охрана, у меня есть Бак! – шутливо отзываюсь я. И внутренне сжимаюсь от предчувствия нагоняя, который устроит мне перепуганный моим отсутствием мужчина.

Май хватает меня за локоть и медленно повторяет:

– Тебе нужна охрана. – И, помолчав секунду, хрипло добавляет: – Кое-кто многое поставил на это дело. И ему невыгодно, чтобы ты дала показания…

Она резко отстраняется и срывается с места, чтобы тут же затеряться среди контейнеров и запутанного лабиринта проулков.

– Окс! – Сердитый Бак хватает меня за плечи и рывком поворачивает лицом к себе. – Ты же сказала, что посидишь в летмаше!

Я виновато опускаю голову и тяжело вздыхаю. А что еще делать?

– Мы летим домой! – рычит взбешенный Бак и, взяв меня за локоть, выводит из темноты проулка.

Обратная аннигиляция, как же все плохо вышло…

Глава 5

Созвездие Сетка

– Ба-а-ак…

Я осторожно касаюсь подушечками пальцев его руки. Бак хмурится, но, как в прошлый раз, руку не отдергивает – уже прогресс.

– Ну не злись, – прошу я. Однако он все так же молча сердится, игнорируя все мои попытки наладить контакт.

В этом обиженном молчании мы и летим домой. Бак снимает летмаш с автопилота и дергает на себя ручное управление. Нарушив правила движения, он обходит встречный поток и выравнивает летмаш на пятнадцатой скоростной трассе города. Мы мчимся на бешеной скорости по полосе, предназначенной только для специальных машин групп быстрого реагирования, но Бака это не особо волнует.

– Ба-а-ак, – предпринимаю я еще одну попытку, как только мы прилетаем и опускаемся на усыпанную декоративным щебнем площадку перед домом.

– Нет, Окс, – вновь хмурится он и выходит, не дожидаясь меня.

Тяжело вздохнув, я пробегаюсь по сенсору в приборной доске, отсылая летмаш на дозаправку, и вылезаю из кабины. Порой Бак злился на меня, но никогда еще его молчание не было таким долгим и угнетающим.

Постояв пару секунд на лужайке перед домом, я стягиваю туфли и ступаю голыми ступнями по мелким камушкам.

В детстве мама любила рассказывать мне земные сказки. Все они были необычными, немного непонятными и бесконечно далекими от нас, но я с жадностью слушала, втайне надеясь хоть когда-нибудь побывать в колыбели человечества.

Особенно мне нравилась сказка про Морскую Деву – о девушке, которая ради любви отказалась от прежней жизни и променяла русалочий хвост на ноги…

«Каждый ее шаг по земле сопровождался пронзительной болью от сотни мечей», – мысленно проговариваю я строчку из сказки и делаю первый шаг.

Боль кусает нежную кожу стопы, не защищенную обувью, но я тем не менее отрываю вторую ногу и делаю еще один медленный шаг, а затем еще три…

Я словно наказываю себя за совершенную глупость. За то, что заставила Бака волноваться. За то, что так глупо рисковала жизнью…

– Окс! – кричит от крыльца дома Бак. – Ты чего творишь!

Глядя на то, как он быстро сбегает по лестнице вниз и торопливо идет ко мне, я не могу сдержать радостной улыбки. Он больше не молчит – это ли не победа!

– Совсем с ума сошла! – ворчит он, легко подхватывая меня на руки и унося в сторону дома, а я прижимаюсь щекой к его груди, где ровно бьется сердце, и готова бежать по камням сколько угодно, лишь бы он больше не молчал и не уходил от меня.

Бак вносит меня в наш маленький одноэтажный домик на три комнатки и ставит на мягкое немного пружинящее покрытие пола.

– Скажи, что больше не сердишься, – прошу я, прижимаясь к его могучему телу так сильно, будто хочу проникнуть в него на клеточном уровне.

Он закрывает глаза и медленно выдыхает сквозь сжатые зубы.

– Я не сердился, – тихо признается он, крепко обнимая меня. – Но ты не представляешь, каково это, когда тебе звонят и говорят, что на твою любимую женщину напал Душитель, а следом диктуют адрес больницы… Я думал, что потерял тебя. – Бак прижимается лбом к моему. – Я всегда опасался только того, что ты найдешь другого мужчину, но смерть… – Он обрывает сам себя и нежно целует меня в губы. – Окс, – шепчет он с неясной внутренней болью, продолжая целовать, – я не могу потерять тебя.

Вцепившись руками в его могучую шею, я обрываю поцелуй, утыкаюсь лицом в его грудь и вдыхаю запах его тела. Такой привычный, такой любимый, такой безопасный…

– Люблю тебя, – тихо говорит Бак мне на ухо, и этих двух слов вполне достаточно, чтобы я почувствовала невероятную волну тепла и нежности, накрывшую меня с головой.

Его чувства так сильны, что я не могу с этим справиться самостоятельно, поэтому громко всхлипываю и начинаю реветь.

– И я… И я… – задыхаясь, шепчу в ответ. – Очень…

Бак заставляет меня поднять заплаканное лицо и вытирает большими пальцами катящиеся по моим щекам слезы.

– А давай-ка мы с тобой прекратим прятаться от своих чувств и наконец оформим отношения, – неожиданно предлагает он.

Я удивленно смотрю в его лицо и с ужасом понимаю, что в этот раз Бак настроен серьезно.

– Ба-а-ак… – растерянно выдыхаю я.

Предложение оформить отношения звучало от него уже не впервые, но все прошлые разы мне удавалось склонить его к мысли, что нам следует еще немного подождать.

– Я не хочу больше ждать, Окс, – словно читает мои мысли Бак. – Либо мы оформляемся завтра утром, либо никогда.

Из-за обрушившегося ультиматума я ощущаю, как мои колени подгибаются, и только сильные руки Бака не дают мне упасть. Он никогда не даст мне упасть, не в этом ли счастье?

Я смущенно улыбаюсь и прижимаюсь к нему.

– А давай… – неожиданно соглашаюсь я, хотя планировала подождать еще хотя бы годик. – Только я пока не буду брать твою фамилию…

– Будешь, – радостно улыбаясь, заявляет Бак и наклоняется, чтобы поцеловать.

Ви-и-у! – в самый неподходящий момент оживает браслет на моей руке.

– О нет! – восклицаю я, едва увидев голографическую картинку вызывающего меня абонента. – Только не она!

Бак перехватывает мою руку и, не дожидаясь согласия, нажимает на браслет.

– Оксада! – возмущенно кричит мама. – Ты самая бессовестная дочь на планете! Почему твоя мама должна узнавать о нападении на тебя из газет?

Я виновато опускаю глаза. Ну все… Попала!

– Здравствуйте, Диана, – любезно здоровается с ней Бак. – А мы с Рокси завтра женимся, – огорошивает он мамулика и вежливо улыбается: – Ну, не буду вам мешать.

Я обиженно смотрю в сторону быстро удаляющегося жениха. Предатель!

Взбешенная моим молчанием по поводу нападения и ошарашенная заявлением Бака, мама молчит пару секунд, явно обдумывая, что ей в таком случае сделать – отругать или пустить слезу умиления.

Как истинная женщина, не сумев выбрать между двумя равнозначными вариантами, мамулик останавливается сразу на двух.

Двадцать минут она ругает меня нехорошими словами, а после мне приходится слушать всхлипы и бесконечное: «Как же я рада за вас!»

В итоге разговор заканчивается уже глубоким вечером. Распрощавшись с мамуликом, я торопливо блокирую браслет связи и иду в спальню.

Бак уже давно лег в постель, но упрямо борется с накатывающим сном, ожидая, когда я приду.

– Как пообщались? – осторожно спрашивает он.

Сняв с себя колье из бриллиантов и стянув через голову платье, я бросаю все на пол и ложусь рядом с любимым мужчиной.

– Мама клятвенно обещала прилететь ближайшим рейсом к нам на Цереру, – радую я любимого.

– Где она сейчас? – тут же интересуется Бак.

– Судя по ее путаным рассказам, на Каппе, – тихо говорю я, любуясь чертами его лица.

Бак поворачивается на бок и прижимает меня к себе.

– Судя по ее финансовым возможностям, купить билет она сможет только на тихоходный крейсер класса джи, поэтому когда она переступит порог этого дома, у нее уже будет внук, – смеется он, поглаживая меня по голой спине.

Я замираю от неожиданной мысли. Внук?

Церера была одной из самых густонаселенных планет человеческой колонии, поэтому еще три века назад власти выдали запрет на всех детей, рожденных вне брака. Каждой девушке в возрасте двенадцати лет вживлялся особый чип, который препятствовал зачатию, но при оформлении официального союза чип удалялся за ненадобностью.

– Бак, – я осторожно касаюсь его щеки и глажу кончиками пальцев проступившую щетину. – С детьми придется подождать…

Он шумно вздыхает и прижимает меня к себе.

– Окс, у тебя паранойя, – горячо шепчет он в надежде разубедить меня. – Прошло столько лет. У тебя другая внешность, другое имя… Расслабься, они больше не ищут тебя.

– Еще один год, Бак, – категорично говорю я. – Мы подождем, пока мне не исполнится двадцать пять.

Бак недовольно сверкает глазами и целует меня в шею.

– Ну, хотя бы завтра оформимся, – со вздохом облегчения произносит он.

Я замираю в крепких объятиях, слушая его ровное дыхание.

– Как много тех, с кем можно лечь в кровать… – сонно шепчет Бак.

– Как мало тех, с кем хочется проснуться… – шепчу ему в ответ и счастливо улыбаюсь.

Это наш особый ритуал для двоих.

Начиная с двенадцати лет у меня по определенным причинам сбились фазы сна и бодрствования, но, несмотря на долгий период «хорошей» жизни, нормальный сон так и не восстановился.

Я ложилась вместе с Баком, мы тихонько обсуждали минувший день, а после он засыпал, и я мышкой покидала постель. Уходила в соседнюю комнату, чтобы, вернувшись под утро, заснуть и проснуться вместе с любимым мужчиной.

Дождавшись, когда Бак окончательно провалится в сон, я еще некоторое время лежу рядом с ним и, наконец насладившись теплом объятий, шустро встаю.

Прихватив из гардероба халатик, накидываю на плечи холодящий кожу шелк, сделанный по земным технологиям, и иду в соседнюю комнату.

Нажав пару едва приметных пружин, я кладу ладонь на сканер и ввожу код от сейфа. Система безопасности убирает одну из панелей и автоматически открывает металлическую дверцу тайника.

Взяв запрятанный в глубине медицинский пистолетик для инъекций, я вставляю голубоватую капсулу, перекидываю свои рыжие волосы на левое плечо и делаю привычный укол в шею в место роста волос.

Тихий щелчок, секундная вспышка боли, и можно возвращать все обратно в сейф. Активировав систему, я наливаю себе зеленого чая, подхватываю в руки планшет и устраиваюсь на диване.

Посмотрим, что еще напридумывали обо мне таблоиды.

Тихий непонятный шум заставляет настороженно замереть и оглядеться. Наверное, кому-то покажется странным, что в доме, нашпигованном электроникой, меня смутил какой-то щелчок, но в том-то и дело! Раньше я ничего подобного не слышала.

Щелчок повторяется, но теперь я обеспокоена настолько, что откладываю планшет и встаю. На ходу поправив полы коротенького халата, я покрепче затягиваю узел и иду в сторону небольшого табло.

– Активировать данные системы безопасности дома, – трусливо шепчу я и вздрагиваю, едва на экране появляется проекция нашего дома и четверо бегущих по дорожке красных силуэтов.

– Код три! – в панике кричу я и несусь в спальню к спящему Баку.

Большой взрыв! Кто это пожаловал к нам посреди ночи?

А ведь Май предупреждала…

– Бак! – врываясь в спальню, кричу я. – Бак, просыпайся!

Он не реагирует, оставаясь лежать на белых простынях.

– Бак! – трясу я его за руку и вдруг вдыхаю что-то необычно горькое.

Закашлявшись, я вытираю набежавшие слезы, задерживаю дыхание и продолжаю тормошить любимого мужчину.

Взрыв оглушает меня на пару секунд, а взрывная волна кидает вперед. Перекувырнувшись через распростертое тело Бака, я слетаю с кровати и больно бьюсь головой о пол.

Судорожно набрав в легкие воздух, вновь закашливаюсь от непонятного горького дыма, стелящегося по полу спальни, и пытаюсь подняться на четвереньки.

В спальню врываются трое черных силуэтов с прозрачными масками на лицах.

– Вижу первый объект, – говорит один из них, пока двое других рассредотачиваются по комнате.

Обогнувший кровать мужчина направляет на меня боевой бластер.

– Вижу женщину, – рапортует он товарищам. – Еще дышит.

Не прекращая кашлять, я поднимаю голову и испуганно смотрю на незнакомца.

– Пристрели, – звучит бездушная команда.

Я сажусь на колени и с неописуемым ужасом смотрю в лицо своей смерти. Вселенная, неужели ты спасла меня от Душителя только для того, чтобы меня вот так легко пристрелили после?

– Идиоты! – рявкает четвертый, едва различимый в темноте мужчина. – Все должно быть естественно.

Тот, что держит меня на мушке бластера, кивает в сторону кровати.

– Залезай, – приказывает он.

Кашляя и задыхаясь от жгучей смеси дыма, обжигающего легкие, я с трудом поднимаюсь и заползаю на кровать.

«Бак!» – мысленно зову я любимого мужчину и тянусь к нему изо всех сил. Касаюсь пальцев теплой руки и крепко сжимаю. Теперь я не одна!

В глубине души все еще живет вера в то, что вот сейчас он откроет глаза и прекратит притворяться спящим. Я верю, что произойдет что-то, и мы останемся в живых. Верю, несмотря на постепенно заполняющий сознание туман…

– Рокси Тайлз! – зовет меня кто-то, энергично потряхивая за плечи. – Открывай глаза! Давай!

Я делаю судорожный вдох на этот раз чистого воздуха и испуганно повинуюсь.

Из-за надетой на меня прозрачной маски лицо низко склонившегося мужчины кажется немного смазанным. Тонкие черты лица, идеальные линии губ и выразительные скулы. Единственное, что почему-то кажется отталкивающим, – это темные глаза непонятного оттенка.

– Очухалась! – грозно сверкая этими самыми глазами, почему-то зло кричит на меня незнакомец.

И когда я только успела перед ним провиниться?

Испуганно вжав голову в плечи, я осторожно киваю.

– Вставай! – вновь кричит мужчина и дергает за руку, помогая мне подняться с постели.

Я позволяю незнакомцу поставить себя на ноги, и после этого, придерживая за талию, меня тащат в сторону выхода из спальни.

С каким-то странным отстраненным безразличием я понимаю, что незнакомый мужчина одет в форму межзвездного флота, правда, не в бело-голубую, парадную, а в вариант попроще – темно-синий костюм, идеально подходящий как для космоса, так и для ведения боевых действий.

Взрыв. Затем короткая череда хлопков. Отдаленный раскат грома, и я понимаю причину того, что незнакомец кричал.

Вокруг царит настоящий ад.

Что-то похожее было при штурме завода Бурого, но тогда Май удалось вывести большую часть ребят через небольшую шахту вентиляции, и никто не пострадал. А сейчас…

– Пригнись! – кричит мужчина, резко отпуская меня и прикрывая своим телом.

Потеряв опору и немного пошатнувшись, я облокачиваюсь спиной о стену и, не в силах устоять на подкашивающихся ногах, медленно сползаю на пол.

Словно со стороны я наблюдаю, как трое мужчин в форме межзвездного флота отстреливаются, используя мою любимую мебель и вещи в качестве укрытий, а еще вижу всего в паре шагов от себя лежащего без движения мужчину в черном комбинезоне.

Наверное, один из тех трех подонков, что пытались убить нас с Баком… Бак!

Я вздрагиваю от внезапно вспыхнувшего беспокойства и, воспользовавшись тем, что у прикрывающего меня солдата и так полно поводов для волнения, быстро ползу обратно в спальню.

– Бак! – зову я любимого, с ужасом понимая, что на него никто не догадался надеть маску. – Бак!

Сердце встревоженно стучит, пульс зашкаливает. Беспокойство заставляет меня подняться на ноги и шатающейся походкой доковылять до кровати.

– Бак, – едва сдерживая набегающие слезы, отчего-то шепчу я. – Бак, хороший мой.

Трясущимися руками я стягиваю с себя маску и прикладываю к невероятно умиротворенному лицу любимого мужчины.

– Бак, пожалуйста, дыши! – прошу я, покрепче прижимая маску к его лицу, но почему-то индикатор, встроенный в боковой корпус, горит красным.

Нет… Нет! Нет! Нет! Только не он!

– Бак, – я всхлипываю, и едкий дым тут же врывается в легкие.

– Чтоб тебя! – зло кричит кто-то у меня за спиной.

Закашлявшись, я вяло отбиваюсь от попыток вернуть маску на мое лицо.

– Он жив! Он должен дышать! – кричу я как заведенная. – Он жив!

Звонкая неожиданная оплеуха на миг дезориентирует мое и так рассеянное сознание, и в этот краткий момент солдат умудряется вернуть мне маску на лицо.

– Бак! – кричу я, давясь кашлем и горькими слезами, хватаясь за руку любимого. – Он не может умереть!

Игнорируя мое сопротивление, офицер легко перекидывает меня через плечо и, пригибаясь, бежит к выходу.

– Уходим! – слышу я еще один крик – откуда-то сбоку.

Хлопки выстрелов становятся чуть громче, несущий меня мужчина ускоряется, а я все тяну руки в сторону спальни… в сторону кровати… в сторону Бака.

Глава 6

Созвездие Корабль Арго

Я бездумно смотрю вверх на серую обшивку интеллектуального пластика, когда-то созданного савантом Дэриком Шолти. Благодаря «умной» технологии человечеству стало доступно слишком многое.

Опираясь на разработку Шолти, из «умного» пластика научились строить космические корабли, которые покрывали колоссальные расстояния за считаные месяцы. Нам стали доступны новые миры и возможность создать что-то лучшее. И как мы распорядились этим даром?

Церера была не первой планетой в глубинах космоса, которая стала новой площадкой для человеческой расы. Первые поселенцы, в числе которых были мамины дальние родственники, построили кислородный купол на одном из материков необитаемой планеты и принялись воссоздавать жизнь в привычном для человека понимании этого слова.

«Мир без злости, мир без жестокости, мир без страданий», – написали они свой девиз на одной из плит центральной площади.

Это они были слишком наивны? Или отсутствие естественных врагов сделало обитателей Цереры такими?

– Что с ней?

Повернув голову, я отвлекаюсь от разглядывания обшивки корабельного корпуса и без интереса смотрю в бледно-серое лицо капитана Тивана.

В отличие от скучного пластика серьезная физиономия капитана кажется мне безумно забавной, особенно эта его квадратная мощная нижняя челюсть с ямочкой на подбородке.

Ткнув в его сторону пальцем, я заливаюсь звонким смехом абсолютного счастья, но почему-то командир корабля не настроен веселиться.

– Кама, что с ней такое? – требовательно спрашивает он.

Тощий высокий парень с удивительно большим шнобелем вместо носа на миг перестает суетиться вокруг моего распростертого на кровати тела.

– Полагаю, состояние крайнего наркотического опьянения, – скучающим тоном докладывает он.

– Приход?

Парнишка в халате недовольно морщится.

– Ты же знаешь, Ти, я не люблю употребление сленговых обозначений там, где можно пользоваться специальными терминами.

– Да-да, мы все в курсе, что ты зануда, – отмахивается офицер, который приволок меня на корабль. – С девчонкой что?

– Опираясь на первичные данные и беглый осмотр, могу предположить, что пациентка вдохнула дым, содержащий большую дозу каннабиса. – Паренек оглядывается на экран, где мелькают ряды чисел. – Более точный диагноз смогу поставить после того, как проведу анализ воздуха, принесенного группой.

Поперхнувшись смехом, я утираю выступившие от хохота слезы и неожиданно замечаю свои руки.

Ого! Какие у меня пальцы!

С восторгом первооткрывателя я касаюсь собственной кожи – какая мягкая.

– Их решили травануть наркотой и обставить все как несчастный случай, – решил сумничать тот парень, что таскал меня на себе.

– Это как раз понятно, лейтенант Гару, – соглашается капитан Тиван. – Вопрос в другом. Она была в доме без маски больше четырех минут. Кама, почему Рокси Тайлз еще жива и хохочет?