Пролог

Почти у самой вышки до капитана донеслись звуки разбивающегося окна и громкая перепалка. Прижавшись к стене, он заглянул в переулок, откуда доносились звуки- несколько мужчин выволакивали семью на улицу. Женщина, ребёнок и старик, никто из них явно не сможет дать отпор мародёрам. Капитан решил не лезть на рожон, одному против пятерых, ещё и в лоб- это была бы последняя его ошибка. Оглядевшись, он решил воспользоваться подоконниками, чтобы забраться на крышу второго этажа и двигаться незаметно для налётчиков:

– Да ваш папаша уже червей кормит! Надо было сразу открывать, падаль! – один из мужчин ударил старика ногой в живот, а следом последовал пинок по голове.

– Вот именно! – девочка, лет семи, громко плакала, стоя за спиной женщины, налётчик стал двигаться в их направлении. – Если эта визжащая свинья хлебало не закроет, я её живьём тем тварям скормлю, чтобы мы уйти успели… Эй! А может вас сразу к ним?!

Грохот и хруст костей раздались за спинами мародёров. Там, где только что стоял их соучастник, лежало тело с раздавленной головой, а над ним возвышалась фигура гибрида, потирающая руки: «Больше бюрократов я ненавижу только паразитов, вроде вас…». Один из громил, не раздумывая, кинулся на капитана с криками, что тому не уйти живым! Вот только острые когти легко прошли под грудной клеткой негодяя и крепко сжали хребет. Прозвучал щелчок, и мужчина обмяк, словно тряпичная кукла. Тело, в прямом смысле, стекло по руке Карлайла, а тот лишь продолжил торопливым шагом приближаться к остальным, не сводя пронзительного взгляда с мародёров. Налётчики оцепенели от увиденного, лишь сейчас они осознали, кто именно был их противник. В одного из гадов полетел мутный флакон, попав прямо в грудь, он легко разбился, и странная дымящаяся жидкость стала растекаться вниз по животу верзилы. Мужчина завопил от обжигающей боли- его кожа буквально плавилась и соскальзывала кусками. Стоя на коленях, неудачливый налётчик медленно перебирал руками, стараясь сгрести обратно в кучу вываливающиеся внутренности. Теперь чудовища казались детской шалостью по сравнению с хладнокровным гибридом. Бандиты бросились прочь в надежде спастись бегством, но, как хищник гонит свою добычу, так и капитан стал преследовать свою цель. Настигнув отстающего, он прыгнул на его спину и резким движением ноги, представляющей собой мускулистую когтистую лапу, разодрал преступнику поясницу, ломая кости и разрывая почки. Оставшийся мародёр бежал не оглядываясь, но поскользнулся на кровавой луже и проскользил лицом по мостовой. Он стал умолять капитана схватить его, бросить в тюрьму, судить, делать что угодно, но только не убивать! Мольбы несчастного прервала жёсткая хватка чешуйчатой руки, которая отправила его голову на встречу с каменной кладкой, потом ещё раз, и ещё, и ещё! Карлайл успокоился лишь тогда, когда на земле появилось содержимое черепной коробки преступника. Поднявшись и осмотрев улицу, он заметил, как существа подступали всё ближе к переулку, где он сейчас находился, перекрывая выход к основной дороге. Нужно было уводить спасённых горожан и быстро. Вернувшись к семейству, капитан увидел напуганных до дрожи людей, но, вот только, боялись они явно не мёртвых мародёров или чудищ… Схватив деда за руку, Карлайл рывком поднял его с земли, женщина хотела было начать заступаться, но по глазам своего спасителя поняла, что лучше молчать, даже в своих мыслях. Капитан достал два пузырька, один он вылил старику на лицо, а второй влил ему прямо в горло. Немного поёжившись, мужичок фыркнул, торопливо вытер лицо руками и выпрямился, словно ему было снова сорок, а не шестьдесят: «Эффект продлиться час, уводи семью по юго-западному направлению, в казармы. Найди адъютанта Отто и скажи, чтобы сразу отвёл тебя к врачевателю, приказ капитана.» Старик торопливо закивал и стал уводить своих родных прочь. Карлайл прикинул, что он мог бы уже сделать за это время, пока спасал этих несчастных, и, снова забравшись на крыши домов, поспешил к сигнальной вышке.

Когда капитан, наконец, добрался до места, переведя дух, он стал подниматься на самый верх. С высоты десятого этажа Штормхолд был похож на зону боевых действий. Черные облака дыма и гари застилали небо над городом плотной пеленой, крики и звуки боёв слышались со всех сторон. Капитан решил сначала проверить, через какие ворота можно вывести жителей. В небо взвился синий огонь для связи с дозорными. Ответа не было ни с одной из стен. Тогда, Карлайл зажёг зелёный, и вот оно, один за одним стали вспыхивать остальные вышки. Но миг радости длился недолго- все они загорались в направлении казарм. Ещё парочка зажглась в северном районе Штормхолда, но добраться туда возможности не было. Единственное, что могло спасти гарнизон в том районе – это если сами стражники проложат свой путь навстречу основным силам. Капитан понял, их отрезали от внешнего мира, и, скорее всего, готовится бойня, какой город ещё никогда не видел со дня своего основания! Скрепя зубами от злости, он ринулся обратно к казармам.

Лишь к глубокому вечеру капитану удалось добраться до своего оплота. На месте его встретила не кучка мечущихся бойцов, а хорошо организованное сопротивление. Лейтенанты смогли умело организовать три кольца обороны, и всеми силами сдерживали натиск живой волны чудищ. Чем ближе капитан приближался к казармам, тем сильнее становилась давка. Раненные лежали кто где, новобранцы носились от дома к дому, раздавая еду и споря с владельцами некоторых домов о размещении беженцев внутри. Карлайл поймал одного из пробегающих юнцов и спросил, где находился адъютант. Мальчишка с трудом смог выпалить что-то про склады и поспешил удалиться. Капитан направился к ним. Внутри Отто во всю хлопотал с распределением имеющихся запасов провизии и оружия, завидев приближение капитана, он лишь тихонько цыкнул и принялся искать тряпку почище:

– Обстановка? – капитан поймал мокрый кусок ткани, брошенный адъютантом, и принялся вытирать лицо.

– Ну, зависит от того, что можно считать плохим, а что хорошим.

– …

– Понял… Прошу прощения, капитан! По моему распоряжению было организовано три кольца обороны: на передовую направлены самые опытные бойцы и освоившиеся рекруты, на второй стоит ополчение, а третье- совсем неопытные новобранцы и просто добровольцы, их задача – наведении порядка и учёт раненных и погибших, перепись выживших с их распределением, и прочие хозяйственные… да.

– Понятно. Эльфятина моя вернулась?

– Да! Под их сопровождением пришло около сотни выживших, капитан! Вы можете принять их в ряды – Карлайл перебил своего товарища с нескрываемым раздражением на лице.

– Да приняты они уже, курица, ты, наседка. Это я их отправил обратно перед пробежкой в сигналку.

– Эм… Капитан, разрешите вопрос? А зачем вы их вообще брали?

– Отто, вроде служишь под моим началом уже, сколько… мне было двадцать один… почти с десяток? И никак видеть не научишься. Чем объяснять им теорию и ждать, пока они ошибок понаделают, лучше сразу показать, чего я от них жду, и что делать нельзя. К тому же, мои ветераны мне были нужны здесь, а случись со мной что, эти двое должны были бы сообщить об этом тебе. Ладно, давай дальше, что с развед-отрядами?

– Вернулись только два…

– Дай угадаю, северный пропал, я прав?

– Да, а как вы?…

– Считай, интуиция. Так, собирай всех командиров на тренировочном поле, и принеси мне мой запасной нагрудник.

Никто не знал, что происходит, но каждый отчётливо понимал, к чему всё шло. Стражники знали, их капитан не станет колебаться, особенно в такое время, и меры будут радикальными. Командиры выстроились в несколько шеренг, готовые выполнять приказы своего капитана. Их лица и звериные морды были полны решимости, а глаза блестели жаждой действий. Карлайл вышел в центр площадки, подобно глашатому, который вот-вот объявит волю короля. Он окинул взглядом своих верных лейтенантов, поднялся на ящики с оружием, чтобы обратиться к своим братьям по оружию и зажечь в них огонь фанатизма, который мог бы стереть из неуверенных сердец любой страх и сомнение. Его голос звучал твёрдо и решительно, а каждое слово напоминало удар молота о раскалённую сталь: «Братья! Враг не стоит на нашем пороге! Он не угрожает нам! ОН УЖЕ УНИЧТОЖАЕТ НАШ ДОМ! Убивает жителей и превращает их в обезображенных монстров! Мы- городская стража, первый и последний рубеж обороны Штормхолда! Падём мы, падёт и город! Вы готовы позволить перебить наши семьи?! Готовы отдать наших с вами товарищей на осквернение чудищам?!», – командиры чётко и хором ответили: «Никак нет!», – а в это время, десятки голосов стоящих рядом бойцов стали выкрикивать, что не допустят подобного. Глаза стражников загорались пламенем гнева, но этого было мало! Капитан продолжил: «Многие жители заперты в своих домах, словно зверьё на скотобойне, в ожидании своих палачей! Башня правления превращена в кровавый цирк, НАШУ ЖЕМЧУЖИНУ ТОПЧУТ ПРЯМО НА НАШИХ ГЛАЗАХ! РАЗВЕ МЫ МОЖЕМ ПОЗВОЛИТЬ ЭТОМУ ПРОДОЛЖАТЬСЯ?!». Теперь уже не только близстоящие солдаты, но и ополченцы, даже простые жители, что слышали капитана, стали выкрикивать гневные высказывания, заводя друг друга всё больше. Теперь, когда даже неуверенные новобранцы и ополченцы выпрямились в полный рост, сжимая свои мечи и копья ещё крепче, готовые кинуться по первому слову, пора показать, что делать с неприятелем: «В таком случае, хватайте алебарды и рубите врага! Это больше не наши друзья, это- безмозглые, хищные твари, место которым в выгребных ямах за городом! Утопите же их в огне зажигательных бомб! Разорвите их плоть выстрелами мушкетов! Заставьте пожалеть эти отродья, что они посмели появиться в нашем доме! – Отто, воодушевлённый речью, протянул своему капитану знамя городской стражи, на котором были такие простые, но столь ценимые сейчас щит, меч и мушкет. Карлайл поднял его как можно выше, чтобы каждый стоящий на площадке и за ней смог увидеть, как гордо оно развивается в столь тяжёлый час- Штормхолд не сломить! За наши семьи! За наш дом! Приказ- УНИЧТОЖИТЬ ВРАГА!». Боевой рёв волной пронёсся над гарнизоном. Карлайл осознавал, этого запала хватит от силы на день-два, и за это время надо выжить из солдат максимум возможностей. Он отдал распоряжение найти всех выживших служителей предков, чтобы те вели проповеди и успокаивали горожан. Собрать всех врачевателей в казармах и помочь оборудовать полевую лечебницу для раненных. Когда все приказы и указания были розданы, капитан поднялся на смотровую вышку. Жемчужина пылала у него на глазах, Карлайл буквально ощущал агонию его города у себя в ладонях: проблески горящих домов, едкий запах гари, повисший тяжёлой пеленой над городом, крики жителей и хрип чудовищ заполняли городские улицы. Торговые площади заполоняли отродья, часть горожан остались отрезаны от спасительных казарм и теперь пряталась в своих домах, обречённые на медленную смерть, если стражники не смогут оттеснить неприятеля. Оторванные от внешнего мира, от всех ресурсов, стражники должны были совершить чудо и при этом остаться в живых. С этими мыслями, капитан отправился к себе, чтобы спланировать следующий шаг. Оборона Штормхолда началась.

Часть 2

Когда прародители ныне живущих рас смогли одолеть древних богов, они боялись, что враг может вернуться вновь. Чтобы предотвратить это, был создан орден из ветеранов первых войн и наиболее проявивших себя командиров. Во главе встал избираемый патриарх. Основателем ордена стал гном, который смог объединить разрозненные племена эльфов и людей под одним началом после масштабного катаклизма, а в дальнейшем организовать наступление на земли, где укрывались оставшиеся боги. Его имя было Гурд Огнебород. Благодаря его стараниям, новоиспечённый орден смог получить в своё распоряжение неприступную крепостью возле южных границ северного королевства Моргенрюгена. Оплот уступал своему старшему брату Штормхолду лишь размерами. Огнебород настоял на независимости ордена. Вожаки старых племён долго не соглашались и спорили с ним, опасаясь, что так первый патриарх сможет получить полную и безграничную власть. Тогда, было подписано нетленное соглашение- орден не вмешивался в политику племён, в будущем ставшими королевствами, а взамен получал полную неприкосновенность. Гурд назвал орден «Лазурный путь», по его словам, ему просто нравилась, как это звучит. Спустя столетия, Лазурный путь лишь укрепил свой авторитет, находя и уничтожая любые остатки проявлений павших богов. Из крепости с рыцарями, орден превратился почти в полноценное графство со своими жителями и законами. Правителям северного королевства Моргенрюген это, конечно, не нравилось, но и предпринимать что-либо они не стремились. Иметь на своих южных границах дополнительную крепость, почему нет? Особенно, если по договору Лазурный путь обеспечивал безопасность внешних торговых путей королевства.

Нынешний патриарх, Тавиан Валайдо, сам как раз был выходцем с севера. Самый обычный человек, который смог из простого рядового вырасти достаточно высоко в глаза собратьев, чтобы быть избранным на такую почётную должность. Он любил проводить время во внутреннем саду крепости, размышляя о дальнейшем развитие ордена, или же просто любуясь результатами стараний садоводов. Торопливые постукивания невысоких каблучков отвлекли его от раздумий. К нему подошла молодая послушница в лазурной робе и оповестила, что патриарха ожидает некая эльфийка из клана Золотых мустангов. Глаза Тавиана засверкали, и с улыбкой юнца, почти вприпрыжку, он направился в главный зал. Остановившись перед самым входом и немного переведя дух поправляя сюртук, он неторопливо распахнул тяжёлые двери. В полупустом зале, освещённом отблесками витражной мозаики, спиной к Тавиану стояла высокая загорелая девушка. Она почти медитативно накручивала локон своих длинных светлых волос, собранные в тугой хвост; её остры тонкие ушки украшались изящными серебристыми наконечниками. Мускулистое, гармоничное тело девушки казалось невесомым и полным изящества, словно это было не живое существо, а статуя искусного скульптора. На её бедре красовалось белое родимое пятно, в виде большого круга, какие имелись у диких лошадей в долинах. Обернувшись на звук, красавица не сдерживала восторга от встречи, подобно озорной девчонке, она подбежала к патриарху. Тавиан лишь успел произнести её имя, как крепкие жилистые руки со всей любовью начали выдавливать из него остатки любого воздуха:

– Задушишь! – прохрипел патриарх, прижимаясь к своей возлюбленной.

– Ой! Извини! Я постоянно забываю, что ты с годами не молодеешь… – глаза эльфийки слегка наполнились грустью от факта неминуемой разлуки в будущем.

– Эй, что за тоска? – Тавиан приподнял лицо возлюбленной за её острый подбородок- мне всего сорок, или великая шаманка Малоя знает о судьбе своего супруга больше, чем он сам? – он успокаивающе положил свою тёплую ладонь на мягкую щеку девушки.

Они ещё долго стояли, обнимаясь и прижимаясь друг к другу. Взявшись за руки, Тавиан проводил Малою в сад. Там они долго обсуждали, что интересного случилось, пока они не виделись. Эльфийка рассказала, что с юга идёт много гномов, которые не могут попасть обратно в Каменный престол. Что южные племена эльфов уходят всё выше на север из-за нехватки животных в лесах, а от некоторых поселений уже почти месяц не было вестей. Тавиан предложил направить развед-отряды, но шаманка напомнила ему, что всего каких-то двадцать пять лет назад из-за подозрений прошлый патриарх чуть было не развязал войну между эльфами и орденом. «Но я же не он, да и братья, тогда, тоже поняли, что он со своей ксенофобией и паранойей совсем помешался», – слова Тавиана слабо успокаивали Малою. Она боялась, что в рядах могли остаться последователи старого правителя ордена, которые могли бы в тайне желать навредить эльфам и скомпрометировать её возлюбленного, а она этого допустить не могла:

– Есть предложения, как мы можем поступить, чтобы и эльфы были в безопасности, и ситуация прояснилась?

– Нет… И вообще, знаешь ли, я – шаман, а не правитель! Вот, спроси меня, что природа говорит, или души предков, я тебе отвечу, а с политикой, да я в ней как лягушка в полётах, понимаю слабо и отношусь как к чему-то неестественному! – фыркнув, девушка отвернулась.

– Как же я скучал по тебе… – Тавиан легонько стал наминать тонкое ушко возлюбленной.

– Э-э-эй! Нечестно… – Малоя, словно кошка, наклонила голову- знаешь же… что чувствительные… – на лице её проступил румянец.

Не говоря ни слова, патриарх схватил свою возлюбленную на руки и спешно направился в опочивальню. Весь день они провели в уединении, наслаждаясь друг другом после долгой разлуки.

Лёжа на массивной тисовой кровати, влюблённые безобидно пошучивали друг над другом, вспоминали времена, когда ещё только познакомились. Как хотели сбежать вместе во время конфликта с эльфами, и как им пришлось спрятать родную дочь вдали от всех, пока страсти в ордене не утихли:

– Может, пора всё вернуть? – обнимая Малою, прошептал Тавиан.

– Ты хочешь?..– эльфийка смотрела на своего избранника, словно на живое воплощение духа.

– Да- патриарх приподнялся, глаза его наполняла твёрдость и безоговорочная уверенность- напишем старику в Штормхолд, он, вроде, собирался туда поехать. Найдём нашу дочь, и сможем зажить как обычная семья!

– Тави, ты уверен? Ты так долго шёл к титулу патриарха, ты не будешь потом сожалеть о решении? Я могу забрать её в своё племя, мы не станем тебе обузой, а ты сможешь продолжать руководить орденом- рука эльфийки поглаживала непослушные волосы возлюбленного.

– Ты помнишь, почему я так рвался на это место? Сейчас тиран мёртв, и есть достойные претенденты на моё место. Я смогу оставить всё это и больше не расставаться с тобой, Малоя! Представь, уютный дом, где-нибудь в глуши, мы все вместе, втроём, разве ты не хотела, чтобы было так?

– Хотела…, да я и сейчас этого хочу! Ладно, раз ты уверен, давай так и поступим- Тавиан потянулся и провёл рукой по белому пятну на рельефном бедре Малои- скажи честно, ты в восторге, что я не маленькая, хрупкая тростинка? – лицо девушки растянулось в хитрой улыбке

– Безусловно, но вот странности- старею я, а устаёшь быстрее ты…

– Чт!.. Ах ты, наглый человечишка! – эльфийка запрыгнула на патриарха, вжимая его в кровать- сейчас я тебе покажу, почему моё племя называют мустангами!

Жаркий взгляд Малои буквально пожирал Тавиана, и их губы слились в странном поцелуе.

Весь оставшийся вечер оба ловили на себе недвусмысленные взгляды прислуги, поспешно проходящей мимо с красными лицами. Возлюбленные лишь ребячески хихикали. Патриарх отдал распоряжение отправить письмо с предупреждением о визите в академию телесных наук магистру и основателю Витарию Грандэнмаэру. Для них, спустя долгие годы ожидания, наконец наступил тот самый шанс на исполнение заветной мечты о простой жизни, и влюблённые стремились воспользоваться им как можно скорее.

Часть 3

Прибыв в Стиллград, Нирия, подобно преподавателю из своего храма, выстроила всю команду по парам и направилась в академию Витария. Она помнила, где именно находилось это жуткое место, но ходить в него лично послушнице ещё не приходилось. Ходило множество слухов про это место, будто внутри оно похоже на склеп, а стены сделаны из костей умерших от разных болезней людей. «Крепись, Ва’Гвейлен, пора стать ещё немного старше…», – думала про себя девушка, шагая по улицам столицы. Поход до злосчастного места осложнялся лишь тем, что некоторые рыбаки никогда не видели столицу и норовили то отстать, то свернуть куда-то не туда и поглазеть на пёстрые витрины. Послушница только и успевала, что собирать разбредающихся членов команды обратно, словно непослушных детей, а капитан был вынужден принять тот факт, что его экипаж оказался стайкой любопытных сорок. «Предки, и как только у Пальмиры хватало на нас нервов, когда мы выходили в город?», – утомлённо думала Нирия. Идя по улицам, девушку накрыла новая волна воспоминаний, как она впервые приехала в этот город. Родители привели её в академию и несколько дней жили в трактире неподалёку, чтобы новоиспечённая послушница смогла освоиться в новом окружении. Нирие стало интересно, сохранились ли ещё письма, что она оставила в своей комнате перед отъездом. Знакомый голос прервал её прогулку по закоулкам воспоминаний. Это был один из юношей, что учился вместе с Морриган на параллельном курсе. Нирия была знакома с ним, но всё равно немного засмущалась. Девушка всегда терялась, когда встречала старых знакомых, с которым не виделась долгое время, они становились для неё словно чужими. С одной стороны, кто знает, что происходило с человеком, пока ты его не видел, а с другой, это же прежний друг, как ни как… Юноша с компанией прочих ребят предложил Нирии встретиться вечером в трактире, повспоминать былое, узнать, как у девочек протекала их ссылка на край земли. Ответ послушницы напоминал весенний берег – размытый до безобразия. Девушка не хотела показаться грубой, а точный ответ она могла дать только после посещения академии Витария и встречи с Виской. Но вряд ли её старые знакомые стали бы ждать так долго. Тепло попрощавшись, студенты направились дальше по своим делам. Эта случайная встреча напомнила девушке, как её наставница показала всем, что с ней шутки плохи. Случай тот невероятно тривиален – молодые студенты предложили Пальмире пари: если она перепьёт их всех, а это, на секунду, десять человек, то они оплатят банкет ей и её подругам, а если проиграет, должна будет пойти с каждым из юношей на свидание и в конце выбрать того, с кем будет встречаться. Юнцы ещё не знали, с кем имели дело. Именно этот спор и помог Пальмире сблизиться со своими ученицами. По её просьбе Нирия составила соглашение не хуже, чем это сделал бы опытный законодатель, а Морриган приготовила настойку, которая нейтрализовала действие алкоголя. Каково же было удивление юношей, когда последний из претендентов уже валялся на полу в беспамятстве, а Пальмира лишь немного кривилась от неприятного вкуса алкоголя во рту.

Чем ближе Нирия приближалась к академии, тем меньше на улице становилось людей. Это место было пропитано чем-то зловещим, воздух вокруг готического вида здания был пропитан множеством странных запахов. Неподготовленный человек не мог находиться долгое время близ этого места и не заработать головную боль. Своих нежданных посетителей академия встречала массивными дверьми, снаружи которых стоял молчаливый стражник. Глядя на его напряжённое лицо, создавалось впечатление, что он был готов сбежать подальше от этого места, но незримая рука крепко держала поводок на его шее. Даже бодрые и болтливые члены экипажа притихли под тяжестью атмосферы этого места. Послушница подошла к караульному и, коротко поприветствовав, протянула свиток с прошением о проведении врачевательного осмотра команды. Мужчина бегло просмотрел свиток и без слов удалился за тяжёлые двери. Краем глаза Нирия заметила часть внутреннего помещения. Высокие потолки и большое количество света выглядели неестественно по сравнению с давящим фасадом. Во время ожидания девушка никак не могла отделаться от чувства, что на неё из окон смотрят сотни оценивающих глаз, хотя ни в одном из них не было ни силуэтов, ни даже намёка на любопытных наблюдателей. Послушнице хотелось, как можно скорее, покинуть это мрачное место и попасть в свой, такой родной и приветливый, храм. Стражник вернулся довольно скоро, но эти минуты ощущались как самые долгие часы ожидания. Мужчину теперь сопровождали люди в серых одеяниях. Одна из загадочных фигур вышла вперёд, и из-под капюшона раздался приятный юношеский голос. Молодой послушник попросил входить каждого, кого он назовёт; развернув свиток, который Нирия отдавала стражнику, молодой человек стал озвучивать имена членов экипажа. Когда последний из них скрылся за тяжёлой дверью, послушник коротко кивнул девушке в знак прощания и удалился прочь. Послушница недоумевающе смотрела на стражника, тот лишь сверлил её безразличным взглядом в ответ. Неловко попрощавшись, Нирия поспешила обратно на оживлённые улицы. Девушка предположила, что градоначальник был уверен в её разумности, поэтому и не внёс её имя в список. Но лучше она пройдёт осмотр у себя в храме, чем в этом месте.

Дойдя до храма Грэгора, Нирия буквально запорхнула внутрь! Родные запахи травных настоек и улыбчивые студенты вокруг сразу наполнили сердце послушницы спокойствием. Торопливо пересекая знакомые коридоры и пролёты, девушка ощущала лёгкость внутри себя, словно она вернулась домой. Юная ученица договорилась об аудиенции у настоятельницы и расположилась на одной из скамей внутри главного холла. В этом месте ожидание было даже в радость! Глаза Нирии с любопытством бегали по сторонам, разглядывая знакомые одеяния на послушниках, невольно ища лица своих подруг, словно те тоже бродили по залам и аудиториям храма. Девушка ощущала себя сейчас не выпускницей, а новоприбывшим студентом из глубинки, которому было в новинку наблюдать красоту храмового убранства. Взгляд Нирии уставился в потолок. Его скошенные стороны украшали фрески с деяниями основателя храма – великого Грэгора. Он был одним из героев войны против падших. Когда всё закончилось, ныне святой решил оставить своё кровавое ремесло и основал, поначалу, весьма скромный приход для страждущих. Со временем, Грэгор решил обучать всех желающих полевой помощи, которую сам разработал во время боёв. Благодаря его отваге и пытливому уму было спасено немало жизней. На закате своих дней Грэгор написал толстенную книгу о своем бытие, в которой отразил главные принципы и идеи своего учения. Каждый, кто вставал на этот путь, обязался использовать навыки врачевания с осторожностью, чтобы не навредить больному, клялся проводить жизнь в вечном познании нового и ставить под сомнение старое. К сожалению, подметила Нирия, многие стали воспринимать его учение ни как советы мудреца, а просто как дань уважения традиции. С каждым новым потоком учеников, они всё халатней относились к проблемам больных, а уж о пожилых профессорах, чей разум свято верил в непогрешимость и нерушимость старых изысканий, девушке и вспоминать не хотелось. Звонкое цоканье тяжёлых металлических каблуков разносилось по коридорам. Нирия поспешно встала и поправила походную форму. При виде Виски, послушница стала обращаться к ней со всем возможным почтением. В ответ же последовала неподдельная радость и дружелюбие, что слегка смутило окружающих. Сразу было ясно, либо настоятельница встретила кого-то из родных, либо одну из лучших учениц. Обе поднялись в кабинет на втором этаже. Виска закрыла дверь, чтобы их никто не беспокоил. Присев напротив друг друга, настоятельница взяла Нирию за руки и крепко сжала их, словно скучавшая по своему чаду мать: