Немного не в себе – I

И уникальный жизненный опыт, напомнил себе Лео. На его счету трое людей, которых он вернул из комы.

А еще – одно убийство, соучастником которого он, так или иначе, он вполне мог себя считать. Лео поежился.

В детстве ему очень хотелось попасть в голову других людей, понять, о чем они думают. Но мечта, сбывшаяся так неожиданно и скоропостижно, теперь последовательно разрушала его жизнь.

Ах да, еще у него был почетный крест за отвагу. Но даже этой отваги не хватало на обустройство личной жизни. Особенно после случая с Никой. Она была вторым человеком, во внутренний мир которого он попал. Все было так просто и так быстро, что Лео какое-то время испытывал гордость от своей суперспособности. Оказалось, однако, что он не увидел и десятой части лабиринта души Ники и тех монстров, которые в нем скрывались.

Теперь, как только он оказывался рядом с девушкой, которой хотел понравиться, у Лео наступал ступор. К его всегдашней стеснительности добавился еще и страх. Он представлял, какие чудовища могли прятаться под этой тонкой кожей, за лучистыми распахнутыми глазами и за лицемерной улыбкой. Как будто комок застревал в горле, слова никак не хотели вылезать наружу. Можно, конечно, разозлиться или представить, что девушка совсем не привлекательна. Можно заранее вообразить все ее душевные изъяны. Это помогало поддерживать разговор, но совсем не помогало развитию отношений.

Хоть с Мадлен таких проблем не было. Это была не женщина – бульдог.

– Какая информация тебе нужна для работы? – она раскрыла толстую папку с кучей документов и фотографий. Сразу после подписания контракта Мадлен перешла на «ты» и взяла командный тон.

Лео постарался принять важный вид, как будто он действительно знал, как нужно действовать, а не бродил каждый раз в тумане неизвестности.

– Для начала мне надо осмотреть дом, место происшествия, познакомиться с близкими людьми, провести свое исследование…

– Нет времени, – перебила его Мадлен. – Все, что нужно знать о жизни Роберта, здесь, – она указала на бумаги.

– Может, вы что-то пропустили, – не сдавался Лео. – Как я пойму, что в его мире реально, а что – фантазия?

– Роберт весьма приземленный человек. Не думаю, что у него есть какие-то особые фантазии. К кому же иногда ты возишься больше месяца, выводя человека из комы. Постарайся на этот раз сделать все быстро. Врачи говорят, Роберт протянет еще примерно неделю, потом начнутся необратимые изменения в мозге.

– Эй, так не пойдет! А если я в нем застряну? – Лео почувствовал очень неприятный холод на спине.

Все люди в чем-то ненормальны, и во внутреннем мире каждого встречаются припрятанные скелеты, однако перспектива застрять в сознании того, чей мозг умирает, испугала Лео не на шутку.

– А я говорила тебе об этом с самого начала!

– А я с самого начала не собирался с вами соглашаться! – Лео вскочил со своего сидения.

– Поверить не могу, что такого человека допустили в армию, – скривила губы Мадлен. – Где же твоя самоотверженность, забота о ближнем?

– Во-первых, у них в целом не очень высокие требования к тем, кто готов умереть, защищая амбиции другой страны. А во-вторых, где же ваша забота о ближнем?! Фиг с ней – с человеческой, хотя бы христианская?

– Уверена, бог разберется. А мы подписали контракт.

Мадлен холодно взглянула на него и взглядом указала на сидение.

– Впрочем, – чуть смягчившись, сказала она, – если хочешь, можешь оставить дополнительные инструкции, чтобы мы знали, что делать в случае твоей смерти, – она достала перьевую ручку и открыла ее, готовая записать последнюю волю Лео. – Как вообще это работает?

Лео обессиленно рухнул в кресло и обхватил голову руками.

– Я не знаю.

То, что родственники попавших в кому людей считали даром, для него было мучением.

Он вспомнил, как впервые вошел в сознание другого человека, своего лучшего друга детства… бывшего друга…

Собственно, именно Яник подбил Лео записаться в армию и подать заявление на службу в Афганистане. Яник поступил туда на год раньше и стал не только наставником, но и официальным командиром слегка неуклюжего и растерянного новобранца, которым так и остался Лео, несмотря на всю предварительную подготовку.

В тот злополучный день они с Яником должны были патрулировать уже зачищенный район города. Из всей патрульной группы помимо них в машине был только водитель – совсем молодой парнишка, Лео даже не помнил его имени. Кажется, прибывало большое армейское начальство, и все силы были брошены на его охрану, поэтому численность патрулей была сильно уменьшена.

Лео очень гордился собой. Он не сказал родителям, что поступил в армию, чтобы не волновать маму. Однако много раз представлял в красках свое триумфальное возвращение, мечтал, как докажет семье и всем, кто считал его слабаком, что он будет покруче некоторых. Как на него будут смотреть девушки: еще бы, вернулся из горячей точки. Втайне он, конечно, надеялся, что это будет исключительно мирная операция, но служба на отдаленном форпосте с первого дня убила эти надежды.

Они ехали по дороге, пустынной в это время. Солнце оранжевыми лучами-прожекторами пробивало тучи над хребтами серых скал. Связь, как всегда, была отвратительной. Может, из-за гор, а может, талибы глушили. Сквозь неожиданно прорвавшиеся хрипы рации они услышали, что в соседнем районе стрельба и есть раненые среди контингента. Лео вновь и вновь пытался связаться со штабом и запросить подмогу, но рация отвечала лишь шумом и треском.

Конечно, Яник нарушил инструкции и скомандовал изменить маршрут. Он всегда хотел быть героем.

Конечно, все пошло не так. Они почти сразу подорвались на мине. Когда Лео очнулся, ему в нос ударил мерзкий запах гари. Машина лежала кверху брюхом, броневая сталь смялась, как картон, дым заполнял кабину. От взгляда на переднее сидение Лео чуть не стошнило. Голова молодого водителя стала сплошным месивом. Янику повезло гораздо больше, но он не отзывался и не двигался, а чем больше Лео приходил в себя, тем громче становились выстрелы, среди которых он различил и мерзкое шипение противотанковых ракет.

Говорили, что он протащил Яника десять километров на себе. Что потом потерял сознание, но так крепко держал командира за руку, что ее не смогли разжать. Так их и оставили в лазарете.

Тогда Лео в первый раз оказался в сознании другого человека, в «доме души», как он про себя называл это пространство. А после выхода оттуда он в первый раз понял, что потерял друга навсегда.

Друг, который знает о тебе слишком много, слишком быстро становится врагом.

Такие, как Мадлен, уверены, что уж они-то адекватно представляют мир, окружающих и себя самих. Если бы они хоть на минутку осознали, что на самом деле творится в их сознании, они бы поняли, насколько опасное это заблуждение. Восприятие подводит, логика не работает, планы сбиваются на каждом шагу. События, эмоции, убеждения, гормоны, все это создает множество фильтров, сквозь которые люди смотрят на мир. Мелочь может стать поводом для самоубийства, а важные события останутся незамеченными. В подвалах души хранятся странные тайны и ядовитые воспоминания, и как бы их ни прятали, их токсичное радиационное излучение проникает во все и приводит к мутациям жизни.

– Насколько я поняла из объяснения Яника, – начала Мадлен, – ты держишь человека за руку, попадаешь в его мысли и заставляешь его вернуться к жизни.

– Заставляю? Я? – Лео поднял голову. – Да я даже кошку не смог отучить спать на моей голове.

– Тогда что же происходит?

Лео поерзал, кусая губы. Он уже пытался объяснить свои действия родственникам, но ничего хорошего из этого не получилось.

– Для человека в коме жизнь продолжается, – начал он. – Только это жизнь внутри привычного кокона, где ему хорошо и спокойно. Или наоборот – отчаянно страшно. Там могут быть те же самые люди, те же самые вещи, только они изменяются в соответствии с его представлениями.

– И сильно изменяются?

– О да…

Мадлен на секунду задумалась, нахмурившись, но потом резко тряхнула головой:

– Наверняка это бывает только у неадекватных людей.

Лео пожал плечами.

– Адекватные мне пока не встречались… Да что там… Все вокруг гораздо больше придумывают мир вокруг себя, чем живут в нем. И жить в иллюзии гораздо легче, чем бороться с реальностью. Так что кома – это крайний вариант. Время застывает, и даже если реальность прорвется во внутренний мир, она будет значить не больше, чем пейзаж за окном или далекий звук.

– Не понимаю тогда, за что я плачу тебе такие деньги, – Мадлен явно не понравилось такое положение дел. – Ты-то что делаешь?

– Я пытаюсь убедить человека выйти из дома его души. Но для этого нужно понять, почему он там застрял. Почему иллюзия стала притягательнее настоящей жизни. Или какой кошмар парализовал волю… Фокус в том, что умирать никто особо не стремится, просто некоторые не могут больше жить.

– О-окей, – протянула Мадлен с оттенком осторожной брезгливости, которую люди испытывают к сумасшедшим. – Просто поживее там! – потребовала она. – И постарайся передавать важные детали. Ты должен помочь следствию. Насколько я знаю, иногда ты можешь легко выходить из комы.

– Эй, дамочка, это не массовое производство, – устало выдохнул он. – В первый раз я смог что-то нацарапать. Спасибо докторам, что сообразили использовать восковую пластину. Второй раз это было больше похоже на засыпание и выход из сна. А в третий я застрял в этой чертовой тюрьме без какой-либо возможности вырваться!

Лео отвернулся к окну. Все его чувства кричали: зря он согласился. Даже если это казалось хорошим способом заработать. Зря.

Мадлен расценила его молчание по-своему:

– Не волнуйся, даже если ты не сможешь выбраться из комы, это не будет считаться нарушением контракта. Кстати, ты будешь слышать, что я тебе говорю?

– Может быть, – уныло ответил он. – Если не повреждены органы чувств и части мозга, ответственные за восприятие. Только я не знаю, как эта информация будет восприниматься Робертом, так что попробуйте хотя бы для разнообразия подбирать выражения и быть более деликатной.

Мадлен недоуменно заморгала.

Лео достал из папки фотографию мужчины лет сорока.

Слегка полноватый, лысеющий, с пухлыми губами капризного ребенка, он сидел за массивным столом с золоченой статуэткой в руках. На заднем фоне виднелись многочисленные ряды книг и дипломы в рамках.

– А теперь заглушим голос разума, – проговорил Лео со вздохом, – и приступим к выполнению контракта. Если бы ваш брат сошел с ума, каким психом он бы был?

– Он солидный человек! – Мадлен была возмущена. – Рос счастливым ребенком, хотя и слегка избалованным. Работал бухгалтером, после смерти отца унаследовал инвестиционную компанию. Солидный спокойный бизнес. Впрочем, не думаю, что Роберт проводит много времени на работе.

Лео взял следующий листок с полицейским протоколом. На фото был запечатлен просторный гараж и «линкольн континенталь» семидесятых годов. В сопровождающем тексте ярким маркером было выделено: «Предварительное заключение: попытка самоубийства».

– Отравление угарным газом в гараже, – прокомментировала Мадлен. – Они считают, что это он пытался убить себя, но я видела его накануне. К тому же он христианин. И я заверила всех в нашей церкви, что он не мог совершить такое святотатство.

Лео ждал еще каких-то доказательств, но Мадлен, видимо, считала приведенный аргументы вполне достаточными.

– Хорошо, давайте решим, что вы правы, – продолжил после затянувшейся паузы Лео. – Есть еще хоть что-то, что указывает на убийство?

– Роберт пока жив, – одернула его Мадлен, и Лео пришлось кивнуть. – Так вот. Во-первых, он сидел в своей любимой машине. А он ее любит больше, чем жену, пылинки с нее сдувает. Чуть что не так – забирается в нее и колесит по автобану.

Лео скептически посмотрел на Мадлен.

– Во-вторых, – продолжила она, – кто-то подключил гибкий шланг к выхлопной трубе и завел его в салон. Это не мог быть Роберт. Он ничего не умеет делать руками. Найти шланг подходящего диаметра и подходящей длины – это не для него.

Лео начал догадываться, почему Мадлен не смогла убедить полицию.

– В-третьих, в салоне был найден клочок ткани, зацепившийся за пассажирскую дверь. А Роберт не возил никого в своей машине. Он предпочитал заплатить за такси, чтобы только никто не натоптал и не испачкал его лимузин. И в-четвертых, никто так и не смог найти его телефон!

Лео продолжал смотреть на Мадлен, надеясь, что она предоставит какие-то еще доказательства. Однако не дождался и спросил:

– И кто, по-вашему, пытался его убить?

– Выгодней всего эта смерть была бы для Елены, его жены, – охотно начала Мадлен, вытаскивая из папки фотографию худощавой блондинки лет сорока.

Фото было грубо вырезано из группового портрета, так что Елена пребывала в окружении чьих-то ушей и подбородков и выглядела очень отстраненной, как будто все ее мысли и чувства уже очень давно отделились от тела. Возможно, раньше она была миловидной или даже красивой, но сейчас отсутствие косметики и украшений только подчеркивало безразличие к собственной внешности.

– Я, конечно, не вмешиваюсь, – продолжила Мадлен тоном, который утверждал обратное, – но у них явный кризис в отношениях. Возможно, они собирались разводиться. Она не из нашего круга. Такая…

– Голодранка? – вскинулся Лео.

– Д… Женщины нашей семьи всегда знали себе цену. А эта – как прицепившаяся водоросль. Без цвета, без стремлений, без голоса. Зато, как только врачи заговорили о смерти мозга, голос тут же прорезался. Елена сразу согласилась отключить Роберта от аппарата жизнеобеспечения. Дескать, он потом будет не человеком, и все такое, – произнесла она высоким голосом, как будто передразнивая Елену. – Главное – он будет жить!

– А как он будет жить, вас не очень волнует?

Лео поднял глаза на Мадлен. Она очень недобро нахмурилась.

– У нее есть какое-то алиби? – Лео постарался быстро сменить тему.

– Говорит, что всегда в это время ходит к своему психологу, – нехотя проговорила Мадлен. – По мне так только деньги тратит на этих шарлатанов. К тому же она могла еще до выхода из дома засунуть Роберта в эту чертову машину. Ты, главное, постарайся найти хоть что-то, чтобы прижать ее. Или того, кто посмел так поступить с нашей семьей.

– Вы думаете, что я найду вам внутри Роберта доказательства? – изумился Лео. – Ха, все становится еще интереснее. Да только, во-первых, я не детектив, а во-вторых, никакой суд их не примет.

– Это если Роберт будет мертв. Найди доказательства и верни его к жизни.

– Всего делов-то!

Мадлен кивнула. Лео понял, что его сарказм здесь плохо воспринимают.

– Н-да… – пробормотал он. – Уверен, что у вас-то имеется длинный список подозреваемых. Другие члены семьи? Недоброжелатели? Коллеги? Конкуренты? Друзья?

– Любой из них. Но полагаю, что это был кто-то ему знакомый. В доме стоит система безопасности, и она не была активирована. За день до этого Роберт организовал большую вечеринку в честь своего юбилея. Кажется, он вообще всех своих знакомых собрал, включая нотариуса и дантиста. Зачем-то даже нанял профессионального оператора. При этом отказался позвать соседей. А ведь среди них есть очень полезные люди! – Мадлен была раздосадована. – Вот список приглашенных.

Порывшись в кожаном портфеле, Мадлен достала листок, на котором значилось не менее полусотни имен.

– И вы подозреваете их всех?! – Лео присвистнул.

– Меня можно вычеркнуть, – сказала Мадлен без доли шутки. – Дверь в дом и ворота в гараж были заперты, и на этом основании можно было бы вычеркнуть еще нескольких, но кто-то мог взять ключ во время вечеринки или сделать с него копию.

Достав из портфеля внешний диск, она подключила его к разъему на панели столика между креслами, и на экране перед Лео замелькали мужчины в смокингах и дамы в вечерних платьях. Кажется, оператор, которого нанял Роберт, специализировался на артхаусе, потому что он без устали изгалялся над зрителем: находил дикие углы съемок, выхватывал непонятные детали, снимал сквозь посуду. Лео, которому никогда особо не нравился этот жанр, с трудом приноровился к такой манере. Но, в любом случае, это было лучше, чем ничего.

Вечернее солнце лилось сквозь большие окна с мелким рисунком старинного переплета. Свет отражался от полированных деревянных поверхностей и хрустальных бокалов, которые разносили официанты. Вся обстановка была дорогой и консервативной, как будто не менялась в течение пары веков.

Гости, которые беседовали около входной двери, неожиданно задвигались, практически отпрыгивая в разные стороны, и через секунду появилась причина этого переполоха.

В дом вкатилась дама с безупречной укладкой и массивными украшениями, восседая на инвалидном кресле, как на троне. Кресло катил одетый во все черное статный мужчина с хищными чертами лица. Дама умудрялась из своего положения смотреть на всех свысока и лишь немногих удостоила снисходительным кивком головы.

– Пожалуй, маман тоже можно вычеркнуть, – прокомментировала Мадлен.

– Маман?

Лео хотелось убедиться, что Мадлен не шутит и действительно готова подозревать всех без исключения. Но она растолковала его вопрос иначе.

– Она предпочитает, чтобы мы так ее звали. У нее древние французские корни, которыми она очень гордится. – Мадлен указала пальцем на экран. – А вот того брюнета не стоит сбрасывать со счетов. Юрист. После смерти отца он у маман вместо комнатной собачки. Она берет его с собой даже за покупками. Не удивлюсь, если она уже переписала завещание на него.

Лео присмотрелся к питомцу маман. По правде говоря, он гораздо больше походил на пирата, чем на юриста. Впрочем, Лео доводилось встречать немало юристов, которые как будто получили каперское свидетельство и набрасывались на любую добычу.

Тем временем вновь прибывшие переместилась к столику у окна, раздвинув устроившихся рядом гостей. Маман ревниво поправила стоявшую там фотографию в золотой раме. Камера успела выхватить изображение: ее саму, изящно изогнувшуюся в кресле, и стоящего рядом пожилого одутловатого мужчину в костюме-тройке, видимо, отца Роберта.

Возникшая рядом Елена с улыбкой протянула маман бокал шампанского, но та, не глядя на невестку, требовательно подняла руку вверх. Безмолвный юрист тут же вложил в покрытую перстнями суховатую руку журнал «Point de Vue», и маман углубилась в чтение.

Елена немного постояла, потом поставила бокал на столик и развернулась.

– Вот! – ткнула пальцем в экран Мадлен.

Она поставила видео на паузу, и на экране застыло лицо Елены. На нем было плохо скрываемое раздражение.

– Вот истинное лицо этой тихони! – Мадлен торжествующе посмотрела на Лео, потом перевела взгляд на экран и снова включила воспроизведение.

Заметив снимающую ее камеру, маман изогнула бровь, смерила оператора взглядом сверху вниз, презрительно фыркнула и уткнулась обратно в журнал. Даже по эту сторону экрана Лео почувствовал себя неуютно. Впрочем, изображение на экране тоже нервно затряслось.

– Все наше детство в одной картинке, – вздохнула Мадлен. – Но не думаю, что она могла бы кого-то убить. Вымотать нервы, разрушить самооценку, довести до самоубийства – это пожалуйста. Но убивать… К тому же она действительно пыталась помочь Роберту, – Мадлен скривилась. – Таскала каких-то целителей, шаманов, колдунов… Мне стоило многих усилий скрыть все это. Что подумают люди в нашей церковной общине?

– Зачем же вы позвали меня?! – удивился Лео.

– Маман согласилась не звать никого больше, пока ты не закончишь работу.

– То есть – пока Роберт либо не выберется, либо не умрет. А еще вероятнее – умрем мы вместе. И все это ради того, чтобы вы доказали общине, что Роберт не самоубийца, а вы – образцовая сестра?! Да вы просто мастер беспроигрышных комбинаций. Не забудьте упомянуть это на исповеди.

– А это Роберт, – поспешно ткнула в экран Мадлен. – Обычно он не пьет столько.

Хозяин праздника встречал всех у камина, над которым висела огромная яркая картина. Модный костюм с зауженными штанами делал фигуру Роберта несколько комичной. Когда бокал пустел, он, не поворачивая головы, дергал рукой в сторону одетой в серебристо-серое платье Елены и немедленно получал новый.

Просматривая видео, Лео удивился способности этой женщины быть практически везде одновременно. Она постоянно мелькала на заднем плане, управляя работой официантов, сглаживая острые ситуации и предотвращая неприятности. Лео не был согласен с определением, которое ей дала Мадлен. Несмотря на усталый вид и мешки под глазами, Елена не походила на водоросль, в ней чувствовалась некоторая отчаянная сила. Как будто она старалась быть покорной и незаметной назло. Вот только назло чему – непонятно.

Елене то и дело помогала короткостриженая брюнетка, которая ориентировалась в доме не хуже хозяйки, отвечала на звонки и даже приветствовала гостей, когда та была занята. То ли из-за невысокого роста, то ли из-за по-детски миловидных черт лица выглядела она значительно моложе Елены и относилась к ней с заботой, которую можно ожидать от сестры.

– Кто это? – спросил Лео.

– А, Бетти, старый друг Роберта. Кажется, они знакомы еще с университета. Работает детским стоматологом. – Мадлен слегка передернуло. – Господи, это ж надо так ненавидеть детей!

Лео взглянул на внезапно замолчавшую Мадлен, и ему показалось, что та пересчитывает языком собственные зубы. Он слегка кашлянул, чтобы прервать затянувшуюся паузу.

– Ах да, – продолжила Мадлен. – Это она обнаружила Роберта в подземном гараже и вытянула его наверх до приезда спасателей. Потом, когда у Роберта начала отказывать печень, она вызвалась стать донором. Лицемерка! Наверняка рассчитывала на то, что ее печень не подойдет, и давила на нас. К счастью, все обошлось.

– Она замужем?

– Нет. Ко всему прочему, она еще и одинокая лесбиянка, – Мадлен заметно нахмурилась.

Лео внимательно посмотрел на Мадлен, пытаясь понять, что именно вызывает такие эмоции.

– Я не одинокая, – Мадлен одернула рукав пиджака, как будто пытаясь натянуть его на правую руку без кольца. – Кто вообще сказал, что это важно? – спросила она с вызовом.

– Кто? – не вполне понял Лео, но по нахмуренным бровям Мадлен догадался, что лучше сменить тему. – А как Бетти оказалась в доме Роберта?

– Кажется, попала в какую-то аварию неподалеку и зашла случайно. У нее был ключ, что тоже делает ее подозреваемой.

– Зачем человеку спасать того, кого он хочет убить? – удивился Лео.

– А зачем человеку становиться стоматологом? – парировала Мадлен.

Лео только вздохнул.

– Что это за странная картина? – он указал на яркое пятно над камином, которое явно не вписывалось в интерьер.

Камера периодически снимала части картины крупным планом, и никак не удавалось понять, что именно там изображено.

– Очередное увлечение Роберта. Он вдруг решил инвестировать в искусство. Говорит, что живопись наполняет его энергией. До этого он начинал учиться судоходству, копался в каких-то захоронениях…

– Вы же говорили, что у Роберта нет фантазии.

– Это не фантазии, а блажь. Хорошо, что фирмой управляет совет директоров, который не дает ему просто так тратить деньги фонда. Натащил вон всякой дряни, – Мадлен кивнула на экран.

Видимо, заскучав, оператор отправился путешествовать по дому, наглядно демонстрируя, насколько увлекающимся коллекционером был Роберт. Стеллажи с непонятными экспонатами, огромные фотографии яхт, множество мячей с автографами, шкуры животных.

Сам Лео не часто бывал в районе Далем, где жил Роберт, но каждый раз озадаченно думал, зачем людям такие большие дома, если среди множества комнат они живут вдвоем. Что они делают в таком большом пространстве? При взгляде на экран казалось, что основной целью в жизни этих людей было заполнение огромного дома вещами.

– Ой… – Лео даже отшатнулся.

Спальня, в которую заглянула камера, была украшена множеством этнических рисунков, а напротив кровати высился внушительный фаллический символ с нарисованными на нем глазами.

– Это Роберт притащил из одной из своих «экспедиций». Хорошо хоть грязь отмыл, – по тону Мадлен было понятно, что она весьма невысокого мнения об увлечениях брата. – Хоть что-то у него в спальне стоит. Насколько я знаю, у Елены есть своя комната.

– Вот теперь вы понимаете, насколько важно изучить местность…

Мадлен удивленно посмотрела на него.

– А, понимаю. Как у Фрейда. Если бы Роберт внутри себя это придумал, это был бы симптом. А то, что он действительно поставил эту гадость в своей спальне, нормально?

Лео пришлось призадуматься.

На экране гости продолжали прибывать. Каждый раз, когда дверь за спиной у Роберта открывалась, он поворачивался всем корпусом, но чем дальше, тем больше на его лице читались разочарование и досада. Казалось, что это были совсем не те люди, которых он ждал.