«Пипец этой вашей Омерике, или линия фронта проходит… Везде!»

И процессор подаёт сигнал дежурному диспетчеру.

А тот начинает детально отслеживать действия «проявившегося» потенциального террориста.

Николай постоял у зева входного отверстия. Докурил сигарету, бросил, как порядочный, в урну. Нет, никто за ним не шёл. И ничего подозрительного вокруг не заметно: все с каменно-равнодушными и собранно-деловыми лицами спешат по своим делам, как обычно наплевав на окружающих. Конечно, если только те – не миловидные стройные блондинки в миниюбках: вон, прошла, вызывая взгляды: завистливые – у девиц и дам среднего возраста, вожделённые – у мужской половины населения… Можно начинать.

Пристроившись в очередь к турникету, он достал карточку. Когда подошла очередь, чиркнул ей по приёмной щели. Порядок.

Теперь спуститься по эскалатору на семьдесят метров вниз, пройти на перрон, и подождать полторы минуты – предыдущий состав как раз показал хвост с красненькими огоньками габаритных огней. Потрясти рубашку на груди пальцами: так делают многие – душно. И воняет. Подземкой: застарелым машинным маслом, потом тысяч тел, опилками…

В вагоне он увидел освободившееся место – как раз там, где надо: у одной из торцевых стенок. Сел. До Повилецкой доехал за пятнадцать минут. По дороге снял с головы идиотскую беретку, постаравшись укрыться от вездесущих видеокамер на потолке вагона за спинами тех, кто стоял. Беретку сложил, и спрятал в карман куртки.

Старался выглядеть и вести себя естественно.

Но всё равно ощущал, как по мере приближения к точке операции, сводит где-то внизу живота… И пальцы рук сами собой сжимаются-разжимаются.

Нет, так не пойдёт!

Он – законопослушный, абсолютно обычный человек из толпы. Не выделяющийся в этой серой массе хмуро-сосредоточенных лиц ничем. Значит, нужно или хмуриться, или уж нацепить совсем каменное выражение, типа: «а не пошли бы вы все к такой-то матери!».

В плохо освещённом коридоре перехода удалось незаметным движением вынуть из кармана ампулку, и бросить прямо под ноги – чуть вперед и вправо от себя.

Ампулка, как он знал, после падения на мраморный пол – будь то хоть с двадцати сантиметров! – непременно разобьётся! После чего её содержимое разольётся под ногами прохожих. И они разнесут это содержимое по всему метро. Разумеется, какая-то часть этого содержимого попадёт и на него: ну и наплевать. Он ещё дома вколол себе антидот. Нет, не антидот: вакцина против микротварей, сидящих в ампулке, даже названия не имеет! Настолько всё засекречено.

Чувствуя себя гораздо лучше, он даже позволил себе несколько сбавить темп ходьбы: потому что впереди образовался как бы затор. Гул из возмущённых ртов нарастал, и толпа, всё медленней продвигавшаяся вперёд, уже почти остановила свой неумолимо-целеустремлённый ход, становилась всё плотней.

Он попробовал привстать на цыпочки, как уже делали застрявшие рядом с ним, открыто выражавшие недовольство задержкой традиционно: простым росским матом, и нервными движениями. Лица и рук.

Ага: вот в чём дело. Стальная дверь, обычно монументально стоящая вдоль стены коридора, теперь стоит поперёк. Надёжно перекрывая проход толпе, напирающей как с той, так и с этой стороны перехода. Что-то кольнуло в сердце: провал?!

Да нет – ерунда! Не может никакая сенсорная, или там – аналитическая система, обнаружить чёртовы бациллы раньше, чем они начнут действовать и плодиться! И почему эти дурацкие мысли приходят ему в голову в первую очередь?!

Не нужно паниковать зря. Может, вполне обычная авария: ну, там, прорвало какую-нибудь теплоцентраль, или водопроводную трубу. Или начал искрить какой-нибудь кабель: большую часть оборудования метрополитена не меняли, как ему кажется, со времён дедушки Таталина – настолько надёжно всё было сделано. На века! Но века там, или не века – а несколько раз и он попадал в пробки, вызванные как раз вот такими отказами оборудования.

Хорошо хоть, не авариями из-за терактов с применением взрывчатки!..

Это было бы обидно: пострадать вроде как от «своих» же!

Николай, стараясь не выделяться, то есть – истово ругаясь и ворча, попробовал вместе со всеми остальными вернуться назад: туда, где коридор перехода начинался.

Не вышло.

Потому что и здесь проход оказался перекрыт стальной и явно герметичной переборкой. Да, всё верно: он тысячи раз видел такие переборки-перегородки, но даже не подозревал, для чего они на самом деле могут служить! Значит, всё-таки – не повезло. Вычислили его.

Ловушка!

И вот он, и вместе с ним и пара сотен других несчастных – оказались в герметичном мешке! Бедолаги. Нет сомнения, что пока руссийские медики найдут способы борьбы с новой бактерией, все эти, фактически заложники, погибнут. Умрут. Все, кроме него.

А его наверняка допросят. С пристрастием. Или даже с применением психотропных препаратов – «правдоделов». И сомнений в том, что из него выудят всё, что он знает – нет. Как нет сомнения и в том, что доживать краткий остаток своей жизни ему предстоит в чёртовых урановых рудниках. Руссийское правосудие к предателям беспощадно!

К убийцам, насильникам, маньякам – вполне лояльно, и даже позволяет влачить существование в тюрьмах и лагерях – десятилетиями! А вот к предателям «родины» – нет!

И зачем только он ввязался в этот «бизнес»!

Хотел доказать что-то кому-то?

Например, что может зарабатывать отличные деньги не напрягаясь, и даже посмеиваясь над тщетными попытками правоохранительных органов обнаружить его – супершпиона? Которого никто бы не смог не то, что вычислить, а и – заподозрить?!

По тоннелю разнёсся скрежет – словно открылась давно не используемая и плохо смазанная, но огромная дверь. А и верно: вон, примерно в середине коридора-перехода, по которому сейчас слоняются от перегородки до перегородки возмущённые, и тщетно пытающиеся связаться по мобильникам, мужчины и женщины, отъезжает в сторону ещё одна перегородка.

О-о!..

Из-за неё выходят вооружённые бойцы в… скафандрах. Вот тот, что повыше ростом, включает кнопку мегафона, висящего на ремне у него на груди:

– Граждане! Просим сохранять спокойствие. С вами говорит командир спецподразделения химической защиты, майор Долгополов. Произошла утечка ядовитых газов из системы подземных коммуникаций. Это не смертельно, но в больших дозах может быть опасно для… Здоровья. Поэтому необходимо провести дегазацию. То есть – обработку всех пострадавших, спецреагентами. Мы приносим вам свои извинения за причинённые неудобства. Ещё раз просим соблюдать спокойствие. И проходить вот сюда: желательно по одному. Спасибо за ваше понимание и сотрудничество.

Гул недовольных голосов снова заполнил тесное пространство тоннеля. Николай только сейчас понял, что здесь буквально дышать нечем! И стены… Словно сдвигаются!

Клаустрофобия?!

Нет, ему сейчас нельзя предаваться фобиям да абстрактным рассуждениям.

Нужно оценить и отреагировать на действия… Врага!

А умно. Никто – ни слова о том, что через несколько часов, если не подобрать должного лечения, (А как его уверяли, это невозможно!) эти «нанюхавшиеся», умрут в страшных мучениях, покрывшись гноящимися и кровоточащими ранами. «Дегазация», как же…

Сволочи. Идиоты! Нет, не те, кто сейчас оказался заперт рядом с ним, а те, кто планировал проклятую операцию! И передал ему «подробнейшие и чёткие» инструкции!

Бараны! Почему нельзя было просто – бросить ампулку в один из тех тоннелей, куда ныряют поезда?! Нет, они, конечно, объяснили ему, что тогда эффективность окажется на порядок ниже, поскольку бактериям-бациллам желательно попасть не в пустое воздушное пространство, где никого нет, а сразу – на кожу. И его возражения о том, что и в тоннелях это так и так произошло бы через систему воздухозаборников вагонов, отмели, как «вздор».

Аналитики из Лэнкли всё продумали. Просчитали. Разработали детально – чтоб и эффективно и безопасно. В-смысле – для него, распространителя, безопасно… А, что вероятней, чтоб не могли через него, пешку-исполнителя, выйти на них: организаторов и тех, кто всё спланировал.

Ещё бы! Такой козырь! Факты! Того, что ЦРО ведёт гибридную, и высокотехнологичную, электронную, и банально – бактериологическую, войну – уже почти не скрываясь!

Козлы безмозглые. Рассчитали они.

Глядеть, как медленно, но верно движется очередь, в которую как-то быстро и привычно организовалась столичная толпа, было выше его сил. Он хоть и пристроился в хвост, но входить…

Нет, нечего ему там делать!

Вычислили его, как пить дать вычислили!

И если сейчас не «берут», так только потому, что не хотят зря сеять панику среди остальных овец. А деваться-то ему… Всё равно некуда!

Эх, мама…

Зачем ты только бросила тогда своего «алкашёвого» сына!..

Иногда он всерьёз думал, что если б с двух лет не находился в казённой, стандартно-рекомендуемой инструкциями для обслуживающего персонала, вежливо-благоприятной атмосфере детского Дома, и если б ему – чуточку больше настоящей, именно – материнской, любви, он бы никогда не…

Потому что как-то так получилось, что именно он оказался там, в этой атмосфере, которую ощущал всей кожей, всем нутром, как насквозь фальшивую и гнетущую, изгоем.

Вечно недовольным. Бунтующим.

И тактично, а затем – и не очень, презираемым и сверстниками и персоналом. Тётя Люда, не скрывая слёз, даже сказала ему однажды: «Ну в кого ж ты такой гад?!». А случилось это после того, как он насыпал в аквариум с рыбками хлорной извести…

Да, сейчас он кристально ясно понимал: он – сволочь. «Асоциальный» тип.

Тварь, решившая из личных, эгоистично-самовлюблённых побуждений, обречь на мучительную смерть сотни тысяч, и, возможно, даже – миллионы таких же как он. Людей.

Сограждан.

Неужели он настолько завидовал, настолько ненавидел их всех, что действительно готов был – убить их, только б не глядеть больше в их тупые, самовлюблённые, и на самом деле полностью своим сытым бытиём довольные, глаза?!

Глаза, с детства видевшие… Семейный очаг. Тёплые заботливые руки. И…

Хватит.

Довольно разводить слюни и сопли.

Знал, на что шёл.

А, может, это как раз подсознательная тяга к саморазрушению, самоуничтожению, подтолкнула его принять предложение вербовщиков?!

Проклятый интернет…

Но тем, кто уже ждёт его, чтоб отвести якобы на «дезактивацию», его слёз не дождаться.

Как и «признательных» показаний.

Сунув в рот палец – так надёжней! – он ногтем передвинул капсулу из дырки в зубе – между зубов.

Разгыз. Проглотил то, что вылилось в слюну…

Падая, почувствовал, что сознание отключается. И, действительно – не больно!

Запоздало подумал: а молодцы их врачи. Хоть здесь не просчита…

Хозяйственное освоение.

«… а я заявляю ещё раз со всей ответственностью – никакого сколько-нибудь существенного «хозяйственного освоения» этих территорий не производится! Вся эта так называемая «деятельность» – всего лишь мыльный пузырь, видимость, пыль, которую представители от Правительства Руссии постоянно пытаются пустить нам в глаза, чтобы оправдать хоть как-то заявленные претензии на гигантский сегмент шельфа и океанического дна: от Шпицбургена и Бенингова пролива – до географического северного Полюса!

Та единственная функционирующая нефтяная скважина, что находится в обозначенной «сфере хозяйственных интересов», является лишь источником постоянного риска загрязнения окружающей акватории, и среды близлежащего архипелага нефтепродуктами.

Угрозой, словно дамоклов меч, постоянно нависающей, по заявлению наших компетентных экспертов, над всем Северным Бассейном! И чреватой настоящей глобальной экологической катастрофой в случае непредвиденных прорывов, предотвратить которые чрезвычайно трудно в силу «непреодолимых воздействий экстремальной внешней среды!»

И я спрашиваю уважаемых членов Комиссии: до каких пор мы будем терпеть злостное игнорирование экологических критериев, установленных Женявской Конвенцией, и последних Рейкьёвикских договорённостей по защите окружающей среды от…»

(Из выступления представителя от СШО, сенатора Ю. С. Малковича перед Комиссией по Контролю за освоением природных ресурсов Северного Ледовитого океана, на заседании от 4 мая 204… г.)

Равнодушное, ни мягкое, ни осторожное, движение механического поршня вытолкнуло капсулу из ячейки. Джексон выдохнул и скрестил пальцы: началось!

Теперь вся ответственность за успех операции – на нём!

Ну и ладно: он докажет, что не зря получает свои (неплохие, кстати говоря!) деньги. Всё-таки – пять лет практики! Работа оператора «Сиуокера» на месторождениях Скендинавии (он теперь с внутренним содроганием вспоминал об этой странице карьеры!), и три года отработки на тренажёрах и симуляторах в «Ю Эс Марин инкорпорейтед».

Выждав пять минут, чтоб бесшумная тень специализированной дюралюминиевой подлодки растаяла за спиной, быстро удаляясь к подводным условным, но от этого ничуть не хуже охраняемым, границам, он включил двигатели. Глушилки он запустил ещё на борту. Теперь – вверх, и вперёд!..

Автоматика придала капсуле нулевую плавучесть, подкачав гелия в балластные цистерны, а восемь капсул-движков по периметру сверхпрочного кевларового аппарата с кремнийорганическим покрытием позволили легко высвободиться из цепких объятий многолетнего толстого слоя ила, огромную тучу которого он взметнул вокруг себя, когда его капсула мягко «приземлилась».

Пространство вокруг «Кракена» всё ещё оставалось абсолютно непрозрачным, но оно, если честно, таким было и без ила: на глубину более мили не проникает ни лучика света. Но на это Джексону было наплевать: он плавал и работал, ориентируясь отнюдь не по зрению!

Рука привычно поднялась к потолку, пощёлкав тумблерами. Так, сонар, УВЧ, магнитометр, гамма– и акустический сканнер. Датчики давления и температурных аномалий. Джипиэс и коллиматор. Порядок: перед лицом возник призрачный экран с голубыми линиями и цифрами, спроецированными на бесполезное здесь, в царстве вечного мрака, бронебойно-армированное кварцевое стекло…

Джексон про себя ухмыльнулся: да уж, только идиоту пришла бы в голову мысль включить здесь прожектора, пытаясь прорезать светом пучины, ничуть не более светлые, чем космическое пространство… И заодно привлекая к себе внимание столь же гарантированно, как прибытие на верблюде на приём в Букенгумском Дворце… Ха-ха.

Впрочем, на самом-то деле ему было вовсе не до смеха. Задание чертовски ответственное. Он должен совершить…

Да, диверсию! Насчёт подлинной сути того, что предстоит сделать, у него сомнений не имелось. Он – диверсант. Высококвалифицирнованный. И высокооплачиваемый.

Он развил крейсерские полторы мили. Ничего, что медленно – зато верно! Если Джипиэс не врёт, ему и проплыть-то надо всего пять миль. Три часа ходу.

Пока автопилот честно выполнял положенную работу, Джексон огляделся, словно бы удивляясь сам себе: и как это его сюда занесло?! Рубка подводного аппарата напоминает не знакомый интерьер технического батискафа, а рубку боевого Ф-82 «Спайдера», в которой (Ну, вернее всё же – на симуляторе! Кто же им, «сухопутным крысам», доверит самолёт стоимостью под полмиллиарда!) он, и остальные курсанты «налетали» положенные двадцать часов. И взлёт и посадку обратно на авианосец отработали восемь раз…

Операторы, не владеющие всем парком техники, ВМФ СШО не нужны.

Всё равно он чувствовал инстинктивно некое беспокойство, словно что-то может пойти не совсем так, как предусмотрено тщательно составленными Планами. Да, там, дома, в заботливо воссозданном участке моря, он отработал всё тоже – десятки раз. И из всех операторов он, безусловно, лучший. (Ну так: и молод и одновременно – опытен! Редкое сочетание теперь, когда квалифицированный специалист получается годам к тридцати – тридцати пяти…) Однако всё равно почти ежеминутно Джексон проверял данные сканнеров и остальных приборов: расслабляться нельзя!

Враг хитёр и коварен. Хоть доставка «Кракена», вроде, и прошла штатно, это отнюдь не значит, что лазеры орбитальных спутников не выявили инверсионных аномалий кильватерной струи субмарины «Дельфин» и завихрений от её винтов. Так что он с благодарностью поглядывал на климатизатор, поддерживающий комфортные двадцать Цельсия, и…

Всё равно потел и сглатывал слюну.

На экране замигали цифры и слова. Ага, до цели – двести ярдов! То есть – один кабельтов. Хорошо. Будем надеяться, что и остальное получится как на симуляторе…

Он перешёл на ручное управление, и замедлил ход. К Трубе надо приближаться особенно осторожно: мало ли каких датчиков не установлено возле неё!..

Точно – вот в углу замигало предупреждение: вражеский сонар. Ну, этот-то ему нипочём. Глушилки и материал корпуса превращают его капсулу в бесплотную и не отражающую никаких сигналов, тень: едва заметный всплеск на экранах врага, сопоставимый с обычными помехами. Впрочем, лучше держаться поближе к дну: лет сорок назад от излишней самоуверенности, в Сарбии, подставив брюхо, пострадал (Если так назвать то, что его превратили в решето!) самолёт Ф-1117 «Стеллз».

После чего всю эту сверхдорогую программу и прикрыли…

Джексон теперь почти «облизывал» илистую поверхность, скользя над ней всего в трёх ярдах. Где же… Есть! Вот и Труба!

Сманеврировав, так, что явственно зажужжали сервомоторы ходовых капсул, он развернул «Кракена» вдоль оси метровой трубы, и опустил аппарат вертикально вниз.

Теперь главное – не допустить смещения. Очередной тумблер включил магнитные захваты… Отлично – он зафиксировался!

Чёртов алмазный резак уж больно медленно действует. Зато, если вскрыть им сварной шов трубы, можно будет всё свалить на «производственный дефект» «разорванного внутренним давлением» трубопровода. Старый добрый термит хотя и куда надёжней и быстрей, неумолимо выдаст следы его работы, позволив врагу в очередной раз «разоблачить гнусные происки», и растрезвонив по всему миру, что его страна перешла к открыто враждебным диверсионным… И т.д.

Манипулятор между тем переместил вперёд головку УВЧ, и на боковом экране возник укрупнённый участок трубопровода под днищем аппарата. Джексон перевёл изображение на центральный: так-то оно поудобней.

Нет, придётся чуть сместить манипулятор с диском вперёд – вот он, шов!

Гаммасканнер и сонар вдруг запикали, посылая предупреждение: в двух милях мористей, с того направления, откуда он приплыл, на него, похоже, производится атака!

Не меньше трёх точек вдруг возникли в псевдопространстве океана (Вероятно, сбросили что-то с вертушек!) и это что-то приближается к его аппарату на скорости не менее пятидесяти узлов, прощупывая его сигналами сонаров и гидроакустических сканнеров!

Акустико-магнитные автоторпеды! И хоть в его аппарате металла и нет, но… Системы с работающими сейчас электромоторами уже чётко выдали его присутствие! И пусть его не уничтожат, (А они не уничтожают улики – это же козырь, который можно предъявить тому же мировому сообществу!) а только заблокируют работу всей электроники и механики – это – допустить попадание аппарата в лапы врага! – недопустимо!!!

Но как?!.. Откуда?! Он бы мог поспорить, что действовал абсолютно в соответствии с инструкциями и планом! И ничем себя не выдал!

Может, не нужно было закрепляться на трубопроводе? Похоже, тот теперь оснащён какими-то новыми сенсорами и датчиками!..

Впрочем – нет. Раз успели подлететь к нему на вертушках – засекли его ещё раньше! Просто ждали, когда он окажется «на месте преступления»! И начнёт… Вот гады!..

Но – хватит паниковать! Не за это ему платят!

Включив дисковый резак с алмазной кромкой на полную скорость, (Теперь уж не до «режима секретности!») он совместил его с поверхностью шва.

Чёрт! Как затрясся «Кракен!» Ого – вон и куски диска полетели, колотя в днище!

Алмазный диск не берёт обычную с виду трубу!..

Вот же д…мо!!!

Но об этом можно было догадаться…

Когда сорвалась та, первая миссия, полтора года назад, чёртовы русские как пить дать проложили от нефтяной скважины не простой трубопровод… Остекловали металл – так же, как корпуса своих подлодок и кораблей… Покрытие – наверняка из силицио-карбоциркона.

Проклятье!

Джексон, хоть и ругался, буквально трясясь от злости, не мог и не восхититься: дорого, но жутко эффективно! Тут, оказывается, и термит не помог бы!..

На экранах силуэты торпед уже в опасной близости: всего сто ярдов!

Нет! Он не должен допустить попадания «Кракена» «в плен»! Неповреждённый, и сфотографированный «на месте преступления» аппарат-диверсант – улика! Пусть он и сделан полностью из мелайских деталей… Но никто ведь не поверит, что это мелайцам нужно изобразить видимость техногенной аварии, и затем взывать к «обеспечению чистоты бассейна» и трубить на весь мир об экологической катастрофе, «возмущенно» обращаясь к УОН с призывами о введении новых «Санкций»!..

Вздохнув, Джексон отщёлкнул пластиковый колпачок. Повернул вставленный заранее ключ.

Нажал красную кнопку.

Он не сомневался, что чёртову трубопроводу взрыв его капсулы вреда не нанесёт…

Ну, а он так хотя бы особо явственных следов после себя не оставит!

Перед глазами мигнуло розовым, перешло в фиолетовый, и почернело. Конец.

Почти полумиллиардного «Кракена» больше нет…

Выдохнув, он приказал «Матери» втянуть электроды.

Возникло ощущение холода, и жутко зачесалось в бритой голове – как бывало всегда, когда электроды извлекались. Псевдопространство рубки управления исчезло с затухающим воем – словно он спустился с бугра.

На русских горках…

Он снял визиошлем. Провёл потной ладонью по глянцево-гладкому черепу.

Надо же – кожа холодная и тоже сырая. Переволновался.

Джексон откинулся на спинку кресла, услужливо опустившего его тело в полусидячее положение. Со стоном отлепил от остального тела чёртовы электроды и сенсоры.

Всё! Миссия завершилась. Полным провалом.

Но это – не его вина. А тех надутых индюков из отдела Информационного Обеспечения, которые провели недобросовестную разведку, и уверили Командование в том, что охранные системы и защитные устройства у противника «ещё на уровне тридцатых годов!» Так что голову снимут не с него! А с дебилов. И лохов в ЦРО, что «спланировали».

Но всё же… Какой-то неприятный осадок в глубине души оставался. Он не привык проваливать порученную работу!.. Он – лучший!

Поднявшись на плохо гнущиеся после восьмичасового сидения в боевом кресле, ноги, он оглядел тёмное кондиционированное пространство индивидуальной операторской, и буркнул:

– Отключить все приборы! Запись последней миссии скопировать, и перекинуть на флэшку.

Через три секунды он вынул крошечный кусочек кремния и пластмассы, неопровержимо свидетельствовавший о полном провале усилий восьми лет, и пускании коту под хвост неизвестного количества миллиардов долларов добропорядочных налогоплательщиков. Сунул «улику», которая уж точно никогда не должна попадать в лапы к росским или кхатайским шпионам, в карман, и вышел, аккуратно прикрыв дверь с табличкой с его именем, и отпирающуюся только его кодом.

Он буквально чувствовал спиной укоризненный взгляд компьютеров и приборов, всё сделавших для того, чтобы он… Работал в безопасности. В двадцати минутах езды от дома в пригороде Бангура, штат Орегун.

А он…

Он протёр глаза – что-то их щипало!..

Уже моясь под тугими обжигающими струями в душе, он всё прикидывал, и возражал сам себе – что же пошло не так… Где они дали промашку…

Но каждый раз приходил к выводу, что они к командой «Дельфина» действовали строго по Инструкции. Традиционно: так, как позволяли «самые передовые технологии!». А если противник за эти несколько лет переплюнул их – значит, честь и слава противнику. И уже они теперь – в положении догоняющих. Получивших хук под дых. Обо…равшихся!

После итогового рапорта полковнику, ответив на все положенные вопросы, и выслушав все (и больше!) положенные обвинения и пожелания, кусая губы и потея, Джексон думал только об одном: скорее бы закончился чёртов Контракт!

Утешала только одна мысль: что же теперь предстоит выслушать от своих Боссов самому полковнику!..

« … Мы с вами отлично понимаем, что времена, когда грохотали пушки и стрекотали пулемёты, давно прошли. Пушки, пулемёты и даже сверхмощные бомбы современной войны – это СМИ. И здесь нам предстоит ещё огромная работа! Задача перед всеми подразделениями стоит непростая, но именно её решение является приоритетным: победить противника на его же поле. И его же средствами! Сформировать положительное мнение мировой общественности об Альянсе и отрицательное – о нашем противнике и его методах, можно и нужно! И здесь особую роль играют именно кадры! Высокопрофессиональные. И обладающие не только знаниями и навыками, но и богатым воображением!»