Да здравствует Герберт Уэллс!

Чёрт возьми!!! Нет, я, конечно, не ждал, что он сразу обрадуется, проникнется ко мне симпатией, и кинется меня целовать-обнимать… Гуманоид же! Но и безнаказанно палить в себя без малейшего повода с моей стороны тоже не дам!

Мгновенно приходит решение, и я кидаю в него что есть силы свою увесистую дубину, которую, к счастью, нёс в правой руке. Мудила отскакивает в сторону, еле успев, но мне и не надо, чтоб его зацепило: мне надо, чтоб сбился хоть на миг прицел! Потому что пока этот тормоз уворачивается, и думает, и снова целится, успеваю зигзагом пробежать шагов пять, и изо всех сил мечу в него теперь уже копьё!

С пяти шагов промахнуться сложно.

Правда, не убил, конечно, но в живот попал конкретно. Бедняга буквально сложился пополам, завыв и застонав! Мордочка сморщилась, и грохнулся этот гад на полотно дороги, похожее на самый обычный асфальт. Подхожу. Выдираю пушку из скрюченных рук: никак, понимаешь, не хотел гад с ней расставаться, и всё норовил на меня направить!

Переворачиваю его на бок: чёрная коробочка коммуникатора, дубинка в соответствующей петле на поясе… Ага, есть! Вынимаю из кармана на боку запасные магазины от пушки: она чертовски похожа на самый банальный Глок. Калибр только оказался всё же поменьше. Как и рукоятка: ну ясное дело: его ладонь-лапка на пару сантиметров поуже моей. Но держать – нормально. И целиться – тоже. В чём убеждаюсь быстро: из того же парадного входа здания-ангара выбегает уже целый отряд одетых так же, как мой друг, существ с удлинёнными черепами, явно – мужчин, они злобно щерятся, и палят в меня почём зря!

Правда, не попал ни один: я успел распластаться на животе за моим ещё скорчившимся от боли другом, который теперь служит мне щитом, и дёргается каждый раз, как в него попадает пуля, предназначенная мне.

Странные тут «гуманоиды». Мало того, что палят в чужака, не спросив ни слова, так ещё и жизнью своего сородича готовы пожертвовать, лишь бы убить меня!..

Впрочем, рассусоливать, и морали им читать не собираюсь. Тем более, что редкий Уровень или Мир обходится как раз без этого: приучили меня, что никто нормального «сапиенса» с распростёртыми и дружескими не ждёт! Вокруг – только твари и враги!

А здесь я уже попробовал «пообщаться». И руки поднимал. И свою самую «дружелюбную» улыбку посылал. Да без толку.

Вот и сейчас не буду стараться что-то объяснить, или попытаться помириться.

Вместо этого стреляю на поражение, целясь сразу в грудь, когда подбегают на десяток шагов. Выясняется, что патронов в обойме помещается десять: три этот гад успел выпустить в меня, ещё семь выпустил уже я. Счастье, что нападавших было шестеро: в одного я промазал, но последней пулей добил-таки!

Перезарядил не вставая. Без проблем. Теперь убедиться, что они – готовы. И не будут в меня коварно с земли стрелять. Нет, лежат себе полёживают. Пятеро явно мертвы. Шестой сдох, когда я подошёл поближе. Рожу на меня перед смертью такую прям страшную скорчил: словно это именно я – злейший враг всего местного цивилизованного Сообщества. Непонятно, мать их.

Думаю. (Стал замечать за собой в последнее время, что куда чаще я теперь делаю это самое действие: шевелю извилинами! Да оно и логично: обстоятельства уж слишком быстро… Меняются!)

Одежда их мне явно не подойдёт. Самый рослый потому что – не выше, чем мне по плечо. Ну, значит, воспользуемся только поясом от их портупеи. Расстёгиваю, одеваю. Хорошо, запас в поясе был: как раз застегнул на последнюю дырочку. Сую теперь в кобуру запасной Глок, запасные обоймы отбираю у всех: благо, у одного из гавриков имелось нечто вроде подсумка. Вот туда обоймы и запихиваю, перекинув через плечо.

Едва двинулся дальше, как новая проблема: летят на меня, нагло и тонко, словно комары какие, жужжа, с десяток явно боевых дронов. Летят откуда-то из конца улицы. Выглядят грозно, поскольку ощетинились со всех сторон дулами чего-то явно огнестрельного. Хмыкаю. Да чтоб вас!..

Подбегаю к тем двустворчатым стеклянным дверям, откуда все мои гаврики повыбежали. Не поддаются! Ни туда ни сюда. Ни ручек, ни кнопок. Есть только пластина… С контуром ладони.

А я, кажется, говорил, что когда хочу – соображаю быстро. Подбегаю к ближайшему трупу, хватаю его на плечо, словно таран какой, бегу назад – к двери. Успеваю прислонить его ладонь к сенсору, и дверь распахивается. Вбегаю, гаврика несу с собой: мало ли! Вдруг тут, внутри, все двери такие же… Но пока пришлось тело всё равно с плеча скинуть, и заняться насущной обороной: пока двери не захлопнулись, успел внутрь влететь один дрон.

Не успел этот паршивец развернуться ко мне, как я запустил в него дубиной!

Сбил, словно страйк сделал: врезался в стену мой дрон, и дубина удачно приложила ему поперёк корпуса. Подбегаю. Первым делом оторвал те штуки, что походили стеклянным блеском на видеокамеры: насчитал три. Самая большая под брюхом, на поворотной платформе. Ещё одна – сверху. И последняя над дулом какого-то оружия с уходящим внутрь корпуса магазином, явно не маленьким, подвешенным на кронштейнах повыше «брюшной» видеокамеры. Дрон невелик: размером и весом со среднего ворона, килограмма два. Для вящего «успокоения» ещё вращающейся пары пропеллеров треснул ими по той же стене. Легко отодрал то, что принял за оружие. Вот только магазин остался в корпусе…

Фигня это оказалась, а не пушка: пусть дуло и длинное, но калибр не больше, чем четыре миллиметра. А когда попробовал пострелять – ничего не вышло. Просто спускового крючка не нашёл. Стало быть – только электронными импульсами. Плевать.

Вооружён я и двумя Глоками нехило – тем, что в кобуре, и тем, что просто заткнул за пояс. Так, на всякий пожарный.

Вот теперь, наконец, настало время оглядеть повнимательней и помещение, куда попал. Нет, я, конечно, бегло окинул его взором, вбежав – на предмет поиска потенциально опасных соседей, или неприятеля, но никого из живых не обнаружил. Зато сейчас отмечаю себе и барьер вроде стойки для регистрации, за которым явно и сидел один из бравых охранников, и распахнутую дверь: явно в караульное помещение, где проводила время дежурная смена. Понравились мне и два громадных холодильника-кондиционера, наполняющие помещение с теннисный корт тихим гудением и прохладным воздухом.

А больше в огромной низкой комнате ничего и нет! Ну, разве что с десяток кресел вокруг пары журнальных столиков. Подхожу, смотрю. Точно: журналы. Вполне обычные, глянцевые, с фотками и текстами. Тексты абсолютно непонятны, и алфавит совершенно чужой. Неземной уж точно. Да и на фотках… Всё больше тела. Тела таких гавриков, которых пристукнул: но почему-то в голом виде, и в разных ракурсах. Со стрелками и чем-то вроде поясняющих надписей… Потом до меня дошло: я в медицинском центре, и что-то они тут делают с клиентами. Бодиформационное.

Больница? Косметический центр по «ремонту» местного электората?

Ха! А посмотрим!

Снова взваливаю себе на плечо труп моего «пропуска», и иду к ближайшей запертой двери. Оглянувшись, убеждаюсь не без злорадства, что все поналетевшие дроны так и висят у прозрачных дверей снаружи, бессильные проникнуть внутрь. Правда, они не стреляют. Вероятно, прозрачные стеклянные тонированные стеклопакеты всё равно настолько толсты, что из их мелкашек не пробить! И теперь ждут мои «пчёлки» подкреплений. Да и на здоровье: чтоб «пронять» меня, нужен танк! А он на верхние этажи не проедет. Ха-ха.

За ближайшей дверью оказалось служебное помещение. Вёдра, швабры, тряпки… Но понимаю, что я на верном пути: лестничные пролёты всяких там пожарных лестниц где-то поблизости от таких каморок и бывают. Для персонала. А для «клиентов» – лифты!

Дверь такого лестничного нашёл действительно рядом. Открывается она от ладони моего подопечного легко, тихо щёлкнув. Поднимаюсь по мелким ступенькам на три пролёта. Лестница уходит вверх, но здесь есть ещё дверь – на второй этаж, насколько могу судить. Сканнер, ладонь. И вот я и внутри.

Коридор налево и направо. А вперёд, прямо напротив входа – дверь. Открываю ладонью моего «пропуска» и её. Поражает мертвенно-сиреневый свет, льющийся оттуда. Вхожу.

Дверь за моей спиной автоматически, и медленно, закрывается. Тело бедолаги-мертвеца как-то само падает с моего плеча. Но я не обращаю на всё это внимания.

Потому что то, что увидел – поражает до глубины души. Можно сказать – в дрожь бросает. Так, что дышать забываю. Потом только судорожно так вдохнул. И заставил себя вернуться к реальности. И перестать рефлектировать, а внимательно изучать. Смотреть.

Передо мной – ряды. Ряды подвешенных на тросах за узкие стальные распорки, на которых покоятся затылки, запястья, плечи, бёдра, колени и пятки – тел.

И не кого-то вроде мелких инопланетян.

А нас. Людей. Хомо сапиенсов.

И не просто – людей, а нас. НАС!!!

То есть – членов Братства!!!

Потому что первый ряд – сплошь Влады. С его спокойным и уверенным выражением на спящем лице, и могучими мышцами бицепсов и икр. И волосатой грудью. В мертвенном сиреневом освещении, льющемся и с потолка, и со всех сторон, зрелище – вообще как в фантастическом кошмаре! Особенно напрягает, что к каждой голове подключён толстый кабель – и ко всему черепу из него отходят проводки.А к боку, возле печени – подключены трубки от какого-то небольшого аппарата, стоящего под каждым телом. И аппараты жужжат. Стало быть тела – в коме. Но готовы, по первому требованию, ожить. И тогда их можно в этом Мире перенести куда угодно. И дать любое Задание…

«Владов» насчитал тридцать пять.

Дальше идут ряды – Кузьмича, Андрея, Эльдара, Михи… И меня. За мной – и все остальные. Все двадцать один член. И за последним, это – Стас! – сразу стена.

Сглотнув, и стараясь только не вопить во весь голос, подхожу к себе. Смотрю.

Ну и противный же я вблизи. Когда смотришь словно со стороны. Отрешённо.

Тощенькие белёсые усики, которые сейчас сиреневого цвета, как и кожа, делают моё лицо, оказывается, похожим чем-то на Гитлера. Молодого. Дикая мысль пронзает меня до корней мозгов: а ну как я – и правда: малолетний клон Гитлера?! И все наши – тоже чьи-то клоны?! Каких-нибудь известных психопатов, или маньяков? Или – особо храбрых и сильных солдат?!

С этой немудреной мыслью я и замечаю боковым, всегда настороженным, зрением, откуда-то сзади движение! От стены отделился, и движется ко мне странный агрегат – наподобии шкафа. Направляющий на меня что-то вроде тарелки от спутниковой антенны.

И падаю я почему-то на пол. Сознание отключается как-то не сразу, и хоть тело больше ничего не ощущает, глаза продолжают, словно у той же видеокамеры, фиксировать происходящее прямо перед ними. И отлично вижу я, хоть и под углом девяносто градусов, как в открывшуюся дверь в боковой части помещения въезжает каталка – самая обычная медицинская каталка, на которых возят неходячих больных. Везут её четыре длинночерепных, из местных. В белых халатах. А за ними маячит…

Там, за сразу закрывшейся дверью, успел я разглядеть.

Хозяйку.

После этого глаза тоже отключаются, и мозг мой устремляется в какую-то ледяную яму, сотрясаемый диким воем сирены, и дрожью боли и отчаяния!..

Очнулся, естественно, на татами.

Странно, но всё произошедшее помню! Ничего из памяти, как я уж было испугался, не пропало! Не стёрли…

Или не захотели – а вдруг такое «стирание» уничтожает часть мозга? Или делает его работу менее эффективной? Но тогда получается…

Что получается, размыслить не успеваю, потому что слышу голос тренера:

– Внимание, бойцы! После душа и одевания всем подняться в класс!

И поскольку все и правда, потянулись в душ, не успел я сегодня, значица, перейти на Четвёртый…

Пока моемся, не пообщаешься. Но пока одеваемся, успеваю подобраться к Владу, и подмигнуть ему. Он ситуацию просекает сразу:

– Завтра. Там же. В двенадцать.

Больше говорить ничего не надо, и, сразу понимаю, что предупредит он и Цезаря.

В классе рассаживаемся как всегда, тренер стоит, ждёт. Когда все замерли, глядя на него, он говорит:

– В полном соответствии с пожеланиями нашего руководства, выдаю вам, бойцы, в виде поощрения за отлично выполненную Миссию, премиальные. В размере двух минималок. Сидите, я раздам.

И действительно, он проходит между рядами, и раздаёт, вынимая из коробки от печенья «Улькар», конверты. Незапечатанные. Заглядываю внутрь, как уже делают и все другие получившие.

Купюры некрупные, потёртые. Явно настоящие! И готов поспорить на что угодно – нигде ничем криминальным или компрометирующим не запятнанные…

Тренер, закончив, возвращается на своё место. Говорит:

– Вопросы?

Руку тянет Стас:

– Тренер! А когда следующее задание?! – на лице его играет довольная ухмылка, и тон этакий экзальтированно-весёлый. Словно мы не обрекли на тяжёлую работу в лагерях двух повинных только в собственном ротозействе сторожей, и на заточение до конца жизни в пусть и комфортабельной, но – тюрьме, двух детишек, и их теперь наверняка опечалившегося дедушку… Но эти мысли лучше придержать, потому что тренер усмехается, да и остальные наши ржут. Как жеребцы, увидавшие после двух лет воздержания, молодых половозрелых кобылиц.

Впрочем, без особого удивления замечаю, что улыбки-усмешки на лицах что Влада, что Цезаря – несколько натянутые. Спешу срочно поработать над своей мимикой: чтоб хотя бы похоже было на радость. Народ у нас наблюдательный.

Тренер говорит:

– Сроки следующего задания пока засекречены. Но не волнуйтесь. Вводную, оборудование и оснащение вы получите своевременно. Разумеется, материальное поощрение новой Миссии предусмотрено. В случае её успешного осуществления.

Ну, а на сегодня всё. До завтра. Братство!

– Братство!

Расходимся. Ребята, вижу и чую, в очень радостном настроении. А что? Тут чтоб заработать хотя бы минималку, приходится горбатиться минимум месяц – пусть и по три часа в день. А тут – вот так – раз, и всё!.. Конечно, все рады, и с нетерпением ждут…

Следующей возможности подзаработать!

И уж будьте уверены – расстараются!..

Пока еду в метро, одолевают чёртовы думы.

Получается, заготовлены на каждого из нас клоны. С большим запасом. Это может говорить о том, что на самом-то деле – все наши Миссии на третьем и четвёртом Уровнях проходят именно там – на этой планете-полигоне, просто в разных её местах.

Впрочем, нет.

Как же тогда мир с плавающими в кислоте стволами-цилиндрами? Или с пустыней? С планетами, где солнце других цветов? Или…

Нет, не получается.

А что получается? Что где-то в каждомМире-уровне есть такое Хранилище?

12. Охотники за разумом

Возможно и есть. А возможно, что Хранилище расположено и, например, на орбите: думаю, в Мире с океаном из кислоты так оно скорее всего и обстоит. Но как же тогда доставляют мои, да и ребят, клоны – туда, где мы приходим в себя? И как подгадывают тот момент, когда тело приходит в «сознание»?

Или эти гады научились и временем управлять?!

Так задумался, что чуть было свою станцию не проехал. Но успел среагировать на голос дикторши. Вышел.

Дома всё благополучно. Мать, слышу, напевает что-то на кухне. Вау!!!

Как же это она даже никакой сериал не смотрит?! Небывальщина какая-то…

Захожу к ней туда.

– А-а, привет Ривкат! Как дела? Кушать будешь?

– Привет, ма. Нормально. Буду. А что сегодня на ужин?

– Тефтели. Вот: успела приготовить. – вижу, что она и правда, уже моет целую кучу «вспомогательной» посуды, которая всегда образуется при готовке: ковшики, миски, чашки, разделочную доску, мясорубку, ложки-поварёшки. На плите на слабом огне побулькивает наш самый большой, на семь литров, казан. Ого!

Если там и правда – тефтели, как вижу по их выступающим из бульона всплывшим фрагментикам шаровидных тел, так хватит нам тут на три-четыре дня! Если не больше.

– Ух ты, супер! Давненько не едал! – вру, конечно. Не далее как на позапрошлой неделе Раиса Халиловна как раз их и готовила. Но – не суть. – Пахнут обалденно.

– Ага, спасибо. Да, кстати. Помоешь руки – примерь майки и трусы. Я сегодня прикупила. В военторге. Размерчик взяла побольше.

– Спасибо! В обеденный перерыв, что ли, ходила?

– Нет. Это Сергей Николаевич меня сегодня пораньше отпустил. Я ему как-то случайно сказала, что ты у меня пообносился, вырос из нижнего. Ну, он и отправил меня за покупками. Предложил и себе что нужно, если нужно, приглядеть. И даже денег предлагал.

– А ты?..

– А я пока отказалась. – мать приподнимает плечико, но на меня не смотрит. Мысль, впрочем, и так понятна. Пока ещё не хочет «зависеть», но уже показывает завскладу своё расположение. – Сказала, что ты мне отдаёшь зарплату.

– Да, вот! Кстати! Чуть не забыл. – достаю из рюкзака деньги, (Конверт догадался выбросить!) и кладу на тумбочку у двери, – Вечером в руки – нельзя, но вот они и деньги!

Мать заламывает бровь, как всегда делает, когда чем-то поражена, срочно кладёт в сушилку последнюю домытую чашку, и вытирает руки о наше застиранное кухонное полотенце. Не без явного подозрения берёт пачечку, считает. Глаза её расширяются:

– Ривкат! Почему так много? И не вовремя? Это – не зарплата?

– Нет. – ответы продумал заранее, – Это – премия. Мы в марте участвовали в соревнованиях. Вот, наконец, бюрократы всё начислили. Это – за первое место. Командное. Или… Тебе больше понравилось бы, если бы я притащил какой-нибудь дурацкий кубок?

– Ха! Нет, конечно. Надо же, никогда бы не подумала… Но приятно. Не совсем, значит, зря ты ходил первые два года весь в синяках и ссадинах. А молодцы ваше начальство. Просекают реалии нашего времени.

– Точно. Просекают. Ну ладно, я – помою руки, и примерю.

Так и делаю, оставив мать переваривать мою, как мне кажется, вполне убедительную брехню, и наслаждаться ощущением того, что с финансами у нас теперь полный порядок. Впрочем, сейчас и правда: почти никогда никому не дарят – призов, а организаторы любых Конкурсов и соревнований дают, вот именно – премии, и прочие материальные блага. Стимулирующие соревнующихся, как показала практика, куда лучше каких-нибудь эмалированных фигнюшечек. Пусть и с памятной выгравированной надписью.

Маек и трусов мать прикупила аж по три комплекта. И ещё пять пар носок. Чёрных, хэбэшных – как я люблю. Примеряю. Чётко – в мой теперешний размер!

Возвращаюсь в кухню, касушки с тефтелями и бульоном уже на столе. Ставлю свою сразу в миску с холодной водой, я привык есть не обжигающе-горячее, как любит мать, а тёплое. Мешаю, жду. Тефтели удались. Из чего делаю немудрёный вывод. Что всё в порядке у матери с Сергеем Николаевичем. Да и слава Богу. Я рад.

Собственно, понял бы это и без тефтелей – по материнскому вполне довольному и улыбчивому лицу. Расслабленному. Без хронической складки на лбу. Такой она почти не бывала со смерти отца… Похож, значит, чем-то доблестный завсклад на моего родителя. Женщины, они же – консервативней раков: упорно и последовательно выбирают то, что, как им кажется, отвечает их запросам и требованиям… Да и на здоровье. Как уже говорил – судя по описаниям, этот завсклад и мне подойдёт. Поскольку вряд ли начнёт выделываться, лезть со своим уставом в чужой монастырь, и учить меня, как жить.

Уже в постели долго моргаю в потолок, слабо сереющий в свете ночника.

Вот это задачку мне сегодня Машина поставила.

Вернее – это я сам на неё напросился. Решив не завершать Задание сразу по выполнении, а поддаться на вредный голосок подсознания, и посмотреть, «что там и как».

Ну вот и посмотрел.

Полегчало мне? Вот именно: чёрта с два!..

Другое дело, что как нам быть, когда я завтра сообщу обо всём увиденном Владу и Цезарю. И что делать.

Да и можно ли, и – главное! – нужно ли что-нибудь тут делать?!

Я же не совсем дурак: понимаю, что такие клоны можно как нефиг делать доставлять не только в тот Мир. И остальные Миры. Но и сюда. При необходимости у нашего, «Братского», руководства запросто наберётся несколько сотен (Если не тысяч!) супер-подготовленных и безотказно работающих биороботов, готовых буквально на всё! На всё!

Например, на небольшой такой закрытый путч. В результате которого мы запросто свергнем старого, и посадим на трон нового Президента. Из тех, на кого нам укажут. Что в нашей стране, что в любой другой. Или, к примеру, нападём на чьё-нибудь Посольство, с гарантией перестреляв и вырезав всех, кто там найдётся. Взорвём чью-нибудь военную базу. Перестреляем или даже перережем контингент ударного авианосца. Или…

Вариантов использования такой армии можно придумать хоть тысячу. И ведь никаких проблем не будет, если тренер и серый костюм объяснят ребятам, что для лучшего выполнения того-то и того-то нам в помощь придадут отряд из нас же самих!..

А что самое страшное – если кого-то из клонов и убьют, моё, в-смысле – моё! – сознание не пострадает, поскольку можно его тут же вселить в следующего дежурного клона! А я и не замечу. Да и вообще: моё ли сознание сейчас во мне самом?!!!

Или настоящий «я» так и погибал каждый раз, когда его убивали, а в моё здешнее тело «вселяли» просто подправленную полученным опытом матрицу моего сознания?!

Жуть.

Или я сгущаю краски? И на самом деле наши боссы просто хотят подстраховаться? Чтоб всегда был запас. Тел. Для тренировки. И если там, в Мирах, убьют чьего-нибудь клона во время очередной учебной Миссии, чтоб в следующего можно было бы вселиться без проблем, старого, убитого – просто выкинув. Ну, или «утилизировав».

Рано я, похоже, расхвастался своим «расширившимся кругозором». И способностью к «аналитическому мышлению». Вариантов много, но что из них – правда? Или…

Или я пока к правде даже не подобрался?!

Ладно, завтра вывалю ребятам сюрпризец. Пусть тоже головы поломают. А то им больно хорошо живётся. Ха-ха.

Африканская саванна мне сразу не понравилась. (Впрочем, мало припомню Миров, которые мне, вот именно – «сразу» нравились бы!)

С другой стороны разве может понравится почти лысая плоская равнина, поросшая низкой, сейчас абсолютно сухой травой, с редкими и колючими кустами, простирающаяся от горизонта до горизонта, и утыканная кое-где почти лысыми деревьями – с жиденькой листвой и огромными колючками на стволах? На такие при необходимости и не залезешь! А мало ли от кого здесь придётся спасаться – вон, вижу я в отдалении, в тени одного из более-менее приличных деревьев, целый прайд. Ну, в-смысле – семейку львов. Вернее, не так: вижу я штук десять львиц, с пяток вяло резвящихся львят примерно пары месяцев от роду, и одного нагло дрыхнущего самца с огромной свалявшейся до состояния старой растрёпанной половой тряпочки, гривой.

Заодно понимаю, что всё-таки не на Земле я. Потому что солнце тут не оранжевое, а блёкло-малиновое, а небо так и вообще сиреневое с оливковым отливом. Выглядит жутковато, да. Но – привыкнуть можно.

Для разнообразия никто на меня вот так, сходу, не нападает. Оглядываюсь повнимательней. Нет, не показалось – реально никого поблизости! Хорошо. Раз так – двинемся-ка вон туда: подальше от львов, которые, похоже, недавно поели, и мной поэтому не заинтересовались, и поближе к пологим холмикам, за которыми в дымке маячат где-то очень далеко нежно-нефритовые, с густо-изумрудными вставочками, горы. Которые, как понимаю, вызваны просто тенями.

Идти трудно. Чёртова жёсткая трава сильно колется. Высохла она явно давно, и если кто её тут и поедает, находится он вне пределов моей видимости. Никаких положенных саваннам огромных косяков, или, там, табунов, зебр, антилоп, или жирафов нет. Зато есть, как ни странно, весьма обширные и высокие термитники, и ещё чьи-то городища: круги из рыхлой земли с сотнями небольших норок. А, понял: цурикаты. Типа сурков, но тощие. И внимательно на меня смотрящие, выгнув поднятое на задние лапки тело. Стараюсь не приближаться: мало ли. Может, они здесь особо дикие и злые, и чуть что не по ним – нападают всей толпой!

Шутка.

Впрочем, шутить я могу сколько угодно, но поднять себе настроение не удаётся. Потому что воздух вокруг обжигающий, лёгкие протестуют против глубоких вдохов, а солнце немилосердно палит тело и голову. Воняет пылью, какой-то тухлятиной, и навозом.И идти больно: я уже несколько раз прилично накололся ступнями о сухие колючки, нападавшие явно с деревьев, и которых из-за невысокой но густой травы не видно, а ничего особо обнадёживающего глаз в плане оснащения, или попить-поесть, не попадается.

Вскоре однако приблизился я к холмам, оказавшимся куда ближе, чем показалось вначале: это, видать, странное освещение, от которого все тени лежат не так, и все предметы и достопримечательности ландшафта выглядят по дурацки, меня обмануло. На верхушке первого холма, возвышающегося над равниной аж на два моих роста, смог осмотреться получше.