Трон секретов

– Вы говорили о севере, милорд. О ледяных драконах, которые рыскают вдоль границ Дома Чревоугодия. Я слышала о каком-то нападении…

– Хм… Разве я об этом говорил? Не припомню.

Я не поняла: то ли он так исподволь уклонялся от вопроса, то ли слишком увлекся, пытаясь меня соблазнить, что не обращал внимания ни на одно слово, слетевшее с моих уст.

– В чем именно заключалось ваше задание? – спросила я, надеясь, что его неопытность в делах гильдии пойдет на пользу моему расследованию. – Поверить не могу, что вы провели там столько времени. Я слышала, это весьма отдаленные места.

– А, Беспощадный Предел! Край цивилизованного мира и Семи Кругов, более известный как Застава Кошмаров из-за своего отдаленного расположения. Но это пока в казарму не проберутся самые сладкие грешницы… Тогда и думать забываешь о том, чтобы вести себя как цивилизованный человек.

Про себя я заорала, а вслух почти безразлично спросила:

– Его высочество отправился на охоту с вашим отрядом? Судя по донесениям, в этот инцидент был вовлечен еще один Принц Греха.

Конечно, я могла бы перевести разговор в более безопасное русло.

– Вечно всем хочется посплетничать о принцах, но нам есть что обсудить и поинтереснее… А я тебе рассказывал, как мы согреваемся холодными ночами там, на границе?

Его взгляд упал на мой лиф и больше не поднимался. Видимо, у Джексона сложилось впечатление, что моя грудь неким волшебным образом ответит на его вопрос, если смотреть на нее достаточно долго.

– Вспарываете врагу брюхо и спите среди его дымящихся внутренностей? – спросила я елейным голоском, хлопая ресницами.

Взгляд Джексона метнулся вверх, а огоньки в темных глазах тут же померкли.

– Прошу прощения?

– Значит, никаких дымящихся внутренностей, – сказала я с драматичным вздохом. – Скорее, мне нравится сама мысль о необузданной дикости, похоти и насилии. Так и хочется предаться всем этим грехам разом, не правда ли?

Он медленно заморгал, глядя на меня. Вероятно, Джексон все еще не потерял ко мне интереса, хотя бы из-за тех диких и необузданных скачек, что я могла устроить в постели, однако было заметно, что он насторожился.

Видимо, я была похожа на женщину, которая могла бы вспороть ему брюхо с такой же легкостью, что и доставить невероятный оргазм. Казалось, он взвешивал все риски.

К счастью, танец подошел к концу, как и время, проведенное нами вместе. Я провалила миссию, но, по крайней мере, Джексон больше не будет метаться, выбирая, куда смотреть.

Я сделала учтивый книксен, а затем направилась в дальний угол бального зала. Неудивительно, что Джексон за мной не пошел. Он тут же переключил внимание на аристократку с роскошной укладкой.

Райли прислонилась к стене в тени. В ее янтарных глазах горели веселые искорки. Я присоединилась к подруге. Мы обе были простолюдинками, так что нас приглашали на подобные мероприятия только ради того, чтобы мы написали о них колонку. Хотя почти вся знать уже позабыла о нашем статусе, ведь мы изо всех сил старались вписаться в высшее общество.

– Похоже, Джексон то ли очарован, то ли чертовски напуган. Вам и впрямь стоит поработать над тем, чтобы отточить свои навыки обольщения, мисс Сент-Люсент, – поддразнила меня Райли. – Упражняйся чаще, и это, несомненно, пойдет тебе на пользу.

– То ли он слишком пьян, чтобы сосредоточиться на моих вопросах, то ли не собирается ничего рассказывать, пока я не затащу его в постель.

Тем временем Джексон со своей новой партнершей по танцам наступал на ноги очередной ничего не подозревающей паре. Видимо, он все же был вдрызг пьян.

– И почему во всем надо винить мои навыки обольщения?

Райли выразительно на меня посмотрела.

– Узнала у него что-нибудь полезное?

Я схватила с подноса проходившего мимо лакея бокал вина из демон-ягоды и наполовину его осушила. Свет падал на сверкающие ягодки так, что они казались крошечными звездочками.

– Ничего такого, что помогло бы нам раздавить Экстона или доказать, что ледяные драконы представляют собой угрозу.

– Теперь он Экстон, так ведь? – игриво спросила Райли. – Принц Чревоугодия был бы польщен тем, что ты наконец-то используешь это прозвание.

Проклятый Габриэль Экстон, Принц Греха!

Это было его любимое прозвание, но, увы, не полное настоящее имя, иначе ведьма, которой я заплатила сэкономленными и бережно отложенными деньгами, давно и благополучно прокляла бы его. Габриэль был известен во всем королевстве как Принц Чревоугодия, один из семи нечестивых принцев подземного мира.

Я знала, что смертные слагали мифы и легенды обо всех богах и богинях, которые правили пространством, известным как подземный мир. Об этом мне говорили информаторы, допущенные в наше королевство. Хотя даже им удалось добраться только до островов Перемен.

На самом же деле подземный мир был разбит на семь кругов, и каждым из них правил один из принцев Греха. Существовал и восьмой круг: он простирался сразу за южной границей нашего королевства, но то были запретные земли, и обитатели подземного мира чаще всего обходили их стороной.

На более крупном острове к западу от нас располагались владения фейри, а поблизости от южной оконечности королевства находился остров Злобы – обитель вампиров. Дом Чревоугодия, где жила я, занимал территорию на самом севере Семи Кругов. Дальше были только дикие земли, населенные драконами, низшими демонами и другими существами, слишком мрачными, порочными или нелюдимыми, чтобы примкнуть к какому-либо из домов.

В пределах Семи Кругов грешники были необходимы принцам-демонам, чтобы разжигать выбранный ими грех, а вместе с ним и собственное могущество. Так они обеспечивали приток сил, чтобы защищать всех нас от внешних угроз. Поэтому обитатели подземного мира были распределены по тем домам, которым соответствовали лучше всего.

В отличие от большинства жителей нашего королевства, совершенно очарованных Экстоном, я испытывала к принцу отвращение.

Однако не было такого правила, которое бы гласило, что, примкнув к его Дому Греха, надо приходить в восторг от него самого. Это означало, что по крайней мере один из древних главнейших богов был действительно мелочным.

В других кругах немногие верили в древних богов – по большей части они управляли временами года, – но на севере кое-кто до сих пор отдавал им дань уважения, и мне бы не помешало выяснить, кого из них подкупить, чтобы свергнуть принца.

Я не собиралась называть его Принцем Чревоугодия с глазу на глаз, а Габриэль звучало слишком уж царственно для такого повесы. Возможно, он предпочитал, чтобы его называли Экстоном, но это не имело большого значения, поскольку само слово напоминало о каком-то оружии. На публике принц был слишком обаятелен, чтобы в это можно было поверить. Каждой из нас стоило бы ассоциировать его с топором – наверняка за столько лет он рассек надвое немало сердец.

– Он не посетил ни одного званого вечера за неделю. По времени его исчезновение как раз совпадает с первым, по слухам, нападением дракона, случившимся за последние сто лет, – сказала я. – Ты хоть раз видела, чтобы он упустил малейшую возможность предаться своему греху?

– Прошу, только не говори, что ты отмечала в календаре пропущенные им мероприятия, Адриана!

Я не стала удостаивать ее ответом. Музыка закончилась, танцоры поменялись партнерами, и заиграла следующая мелодия. Мы молча наблюдали за веселящимися, выжидая, не появится ли хоть какой-то намек на скандал, отказ или оскорбление.

Мужчины кружили своих партнерш по отполированному мраморному полу. Юбки знатных дам раскрывались, словно красочные цветы. Я набросала небольшую заметку о том, кто с кем танцевал, кто прокрался на балкон, а кто вернулся из сада с растрепанным видом.

Вдовствующая герцогиня Олеандрская по-прежнему пристально смотрела в нашу сторону, явно затаив обиду за то, что я нечаянно наступила ей на ногу. Волосы у нее были глубокого сливового оттенка, который весьма выгодно оттенял цвет лица, но никак не влиял на угрюмый нрав.

Для вдовствующей герцогини она была молода, совсем немного старше нас с Райли. Все знали, что она вышла замуж за герцога Олеандрского ради титула, а не по любви. Это была удручающая, но распространенная практика среди знати как в нашем мире, так и среди смертных.

Герцогиня переключила внимание на Райли и стала еще холоднее. Много лет назад были некоторые намеки на скандал, затрагивающий мою подругу и ныне почившего герцога. Этот случай едва не попал в новости, которые разносятся по всем колонкам светских сплетен, но был почти сразу забыт из-за другого, куда более скандального события.

Я быстро отвела взгляд и заметила Андерсона Андерса, журналиста одной из газет, конкурирующей с нашей. У него был до смешного высокомерный псевдоним, а сам он притаился на противоположном конце зала и наблюдал за всеми ястребиным взором. Андерс любил потешить себя мыслью о том, что его творениям суждено завоевывать награды.

– Почему тебя не беспокоят последствия нападения дракона? – спросила я наконец.

Райли вздохнула.

– В лучшем случае твой источник был ненадежным. Будь у него хоть какие-то доказательства, он бы уже давно попал в самую высокооплачиваемую желтую газету, но вместо этого он исчез.

– Он не стал бы изображать ужас, который я увидела в нем, Рай.

– Может, и нет, но есть множество других объяснений его страха.

– Например?

– Ведьмы. Проклятия. Черная магия. Чары, – сказала Райли, подчеркивая каждое слово. – Черт возьми, да кто угодно мог взять Заколдованное перо и переписать его воспоминания. Мне продолжить?

До меня не доходило никаких слухов о Заколдованном пере, не считая того, что говорила Райли после своего первого расследования этого феномена. Однако мне было известно, что на темных рынках и в частных коллекциях по всему миру хранятся предметы с несказанной силой.

Подруга была непреклонна, но мне было никак не избавиться от ощущения, что мой осведомитель столкнулся с чем-то, что привело его в ужас, и это было нечто гораздо более могущественное, чем чары.

Райли не соглашалась: ей казалось, что все это гнусный заговор, который плела конкурирующая газетенка. Но этим вечером необходимости пересказывать мои теории больше не было – бал почти закончился, и мне предстояло закончить много дел, прежде чем отправиться спать.

Я еще раз осмотрела зал. Никаких скандалов не намечалось даже вокруг Джексона с его двумя левыми ногами и чрезмерно шаловливыми руками.

– Тебе удалось собрать для статьи все, что нужно? – спросила я. Райли кивнула.

– Замечательно. Тогда пойдем отсюда. Я хочу добраться до дома, залезть в постель и оставаться там до скончания времен.

Райли вздохнула, но взяла меня под руку и направилась к выходу.

– Берегись, а то поминальные речи о тебе будут выглядеть примерно так: «Она потратила остаток своих дней на работу и сон, а заодно довела друзей до безвременной кончины от тоски». А ведь я создана для чего-то гораздо большего, чем смерть от скуки!

Я не сдержалась и фыркнула.

– Бедняжка! Твоей репутации придет конец, а все из-за того, что мне приходится обеспечивать питание и кров семье. Как же ты держишься, с таким-то пятном?

– Вот именно, так что тебе стоит поехать со мной в ночной квартал. Давай пропустим по бокальчику и посплетничаем о Джексоне!

– Лучше сделайте мне лоботомию.

– Знаешь, поехать со мной для тебя было бы не худшим вариантом. Сходили бы на танцы, пофлиртовали, приняли бы парочку кошмарных решений, о которых пожалели бы наутро… Может, ты даже встретишь загадочного незнакомца и получишь приглашение в «Семь грехов».

Это было так же вероятно, как и то, что я публично признаюсь в любви нашему принцу, но подруга всегда надеялась на лучшее.

– Может быть, в другой раз.

Райли не стала настаивать, хоть я и понимала, что разочаровала ее.

Я хотела предаться веселью, но не могла, потому что видела, что произошло, когда мачеха поставила свои интересы выше благополучия семьи. Я была полностью сосредоточена на работе и обеспечении родных. Это, конечно, не рискованно и не так уж захватывающе, но необходимо, потому что так и должно быть.

Пока мы прокладывали себе путь к выходу, в противоположном конце бального зала наконец-то соизволил объявиться первейший из ловеласов. При этом он прижимал к себе двух пышногрудых любовниц разом.

Та, что справа, что-то прошептала ему на ухо. Принц Чревоугодия запрокинул голову и дерзко рассмеялся в своей раздражающей манере, отчего в уголках его глаз появились морщинки.

Глядя на то, как он укусил девицу в шею, я злорадно понадеялась, что мадам призналась ему в том, что больна генитальным герпесом.

Я даже не осознала, что замерла на месте, пока Райли не защелкала пальцами перед моим лицом.

– Видишь? – сказала она, кивнув на принца. – Неужели он похож на того, кто недавно подвергся нападению драконов?

Нет, ничуть не похож. Но тоненький голосок по имени интуиция велел мне копать глубже.

После долгой прогулки по холодному городу в платье и отороченной мехом накидке, которую постоянно приходилось придерживать, дабы не испачкать, я проскользнула в наш крошечный домик и как можно тише заперла входную дверь. Мне потребовалось немного времени, чтобы сориентироваться в темноте.

За несколько дней до этого у нас закончилось масло для ламп в главном зале, и возникшую проблему мне нужно было срочно решать, поскольку от этого зависел мой заработок. Писать статьи в темноте было по меньшей мере сложно: даже слабый лунный свет в это время года почти всегда перекрывался сильным снегопадом. «Порочный ежедневник» не был щедр, расплачиваясь со своими сотрудниками, и предоставлял нам на каждую статью всего по одному куску пергамента, так что из-за любых допущенных ошибок мне приходилось брать листы из собственных запасов, что било по и без того практически пустому карману. Подготовка текста в темноте обычно высасывала всю мелочь, которую я могла бы отложить, если бы ее не забирали мои осведомители или мачеха.

– Мне нужны деньги на новое платье.

Голос в полумраке меня напугал.

Я повернула ключ в замке и медленно повернулась лицом к мачехе. Она села на потертый диван, который мы забрали с собой из прежней жизни, выпрямила спину, подняла подбородок и посмотрела на меня сверху вниз. Светлые волосы ее были заплетены и заколоты так, будто она пришла с какого-то грандиозного мероприятия.

Даже в темной комнате я знала, что на ее лице написано презрение, как будто это я несла ответственность за все ее неудачи.

Пока я снимала свой лучший плащ, она разглядывала меня с пристальным, неприятным вниманием. Напряжение в комнатушке росло.

Мачеха терпеть не могла, когда я ходила по балам, хотя и знала, что мне приходится это делать исключительно ради того, чтобы писать о них статьи. Софи Эверхарт считала, что танцевать вальсы и выпивать с бывшими дружками должна именно она.

Демоны стареют гораздо медленнее людей, поэтому с виду Софи было никак не больше тридцати лет. Я знала, что она как минимум в два раза старше, но, к сожалению, с возрастом мудрости у мачехи не прибавилось.

Когда она познакомилась с моим отцом, мне было всего восемь. Минул месяц с тех пор, как не стало матушки, и папа был в глубоком трауре. Софи же обожала его состояние, любила его самого и по неизвестным причинам едва терпела меня. Возможно, я служила ей вечным напоминанием о том, что в сердце отца она всегда будет занимать второе место, а Софи не нравилось уступать простолюдинке.

– У нас больше нет лишних денег, – сказала я, стараясь не допустить в голос раздражение. – На этой неделе мне надо заплатить за аренду, а еще нам нужно масло. Я не могу себе позволить портить впотьмах пергаменты, раскладывая их на столе, на котором недавно ели.

Я не удосужилась напомнить о том, что нам сильно повезет, если на этой неделе удастся купить на рынке хотя бы картошки. О других продуктах не могло быть и речи.

Хотя я предполагала, что Софи это не слишком-то волнует. Когда доходило до крайности, она знала: я откажусь от своей порции еды ради нее и Иден, как и всегда.

– Ты дашь мне денег на платье, дорогая, или мне снова придется продавать безделушки твоего отца.

Глубоко внутри вспыхнул гнев, но я его проглотила. Вещи отца были для меня ценнее всего.

На самом деле все, что от него осталось, – это небольшой дневник, в котором отец вел подсчет проданного. Он был бесполезен, но записи отцовским почерком были мне дороги как память. А еще остался комплект из сережек и браслета, который он подарил на помолвку моей матери, а затем передал мне. Много лет назад я имела несчастье потерять браслет из этого комплекта. Плюс сохранилось еще несколько вещиц, которые не имели большой ценности ни для кого, кроме меня.

У меня оставалось только одно последнее средство, для того чтобы победить ее эгоизм.

– Иден нужны туфли. Я думала, мы договорились, что после оплаты аренды и наших основных нужд они будут единственным послаблением в этом месяце.

Мачеха медленно поднялась с места и с наигранно невинным видом потрогала бриллиантовое ожерелье у себя на шее. Я с большим трудом заставила себя отвести взгляд от огромного камня в его центре.

Она могла бы продать ожерелье и получить столько, что мы целый год могли бы не переживать о пище и крове. Вероятно, нам хватило бы даже на то, чтобы купить небольшой домик и никогда больше не вспоминать о долгах перед арендодателями.

Но это потребовало бы с ее стороны жертв.

Вместо этого она носила бриллианты дома, демонстрируя их мышам и другим паразитам, которые прогрызали стены лишь для того, чтобы поскорее убежать прочь от разочарования и пустой кладовки.

Мачеха поймала мой взгляд, застывший на бриллианте, и ее губы скривились в жалкой гримасе, изображающей улыбку.

– Ты все неправильно поняла, дорогая: платье уже заказано. Принеси деньги на этой неделе, или это сделаю я. И для этого я продам не свои безделушки.

Три

Принц Чревоугодия

Беспрерывный стук в дверь спальни помог мне очнуться от самого греховного кошмара, который я когда-либо видел. Я перекатился на спину и с трудом выдохнул. Член у меня стоял колом, едва ли не до боли. Я всмотрелся в обитый шелком потолок, пытаясь прийти в себя.

Никак не получалось определить, что же я чувствовал: облегчение оттого, что сон прервали, или раздражение на то, что разбудили в тот самый момент, когда я привязал любовницу к изголовью кровати и развел в стороны ее молочные бедра…

По спине пробежала дрожь. Чего я только не вытворял, наказывая эту сладкую упругую…

– Ваше высочество?

Вэл, моя заместительница, позвала громче, будто я мог не услышать землетрясение, которое она устроила, стуча по двери моей спальни. В ее резком тоне слышалось раздражение – знак того, что меня пришлось искать, и от этого ее терпение иссякло.

Я взглянул на декадентский шелк кобальтового цвета, которым были обиты стены, затем на непомерную кучу серебряных подушек, разбросанных по полу, и на роскошные меховые одеяла. Это были не мои покои.

На меня накатило какое-то смутное воспоминание: я ввалился в гостевой номер, который занимал вместе с любовницами, где-то между балом канониров и восходом солнца.

Но точно не раньше, чем выпил бессчетное количество бутылок вина из демон-ягоды и явил демонам развратного принца, которого они так жаждали увидеть. После того как тайком побывал в круге Гнева, чтобы проследить за выздоровлением брата, я принял решение, что лучше всего будет появиться на публике и пресечь дальнейшие сплетни до того, как они распространятся. Мой лучший шпион, известный просто как Шейд, доложил о том, что слухи каким-то образом просочились сквозь практически непроницаемые стены Беспощадного Предела.

Один из моих охотников проявил неосторожность в выборе собеседника. С этой проблемой мне нужно было разобраться до того, как безответственные языки проложат путь к какому-нибудь обозревателю светской хроники.

Я с улыбкой погрузился в воспоминания о прошлой ночи. Боюсь, я чересчур рьяно взялся за дело, отвлекая внимание демонов. В конце концов, брату стало намного лучше. Какой бы жестокой ни была атака дракона, никто не погиб, что само по себе удивительно. А еще прошло слишком много времени с тех пор, как я подпитывал свой грех в последний раз. Не все способы так действенны, как охота на ледяного дракона, но на тот момент мне хватало.

Прошлая ночь определенно утолила мой аппетит.

Вдруг по линиям татуировки на моей обнаженной груди кто-то провел теплой рукой.

Я забыл, что был не один.

Темно-рыжие волосы рассыпались по гибкому телу…

Келли? Кэсси?

Голова болела так сильно, что многих подробностей мне было не вспомнить. Девушка медленно сползала вниз, считая кубики моего пресса. Ее намерения стали предельно ясными.

Закрыв глаза, я бы с легкостью снова погрузился в тот сон.

Кошмар, напомнил я себе. Это определенно был кошмар. А начался он в тот самый момент, когда я вошел в бальный зал и увидел ее. Она же посмотрела на меня так, будто я был бичом королевства и больше всего на свете ей хотелось избавить от меня наш бренный мир.

Почти всю прошлую благословенную неделю не было ни следа проклятия Семи Кругов, ни ее беспощадных репортажей. И вот она здесь, собственной персоной, мисс Адриана Сент-Люсент. Стояла и хмурилась во всей своей синеволосой, голубоглазой адской красе. Я нарочно взял с собой двух любовниц, чтобы насладиться ее отвращением. Ворвался на вечеринку в образе высокомерного и беспечного принца-демона, притворяясь, что не заметил мрачного взгляда, который она бросила на меня с другого конца зала.

А поскольку я знал, как сильно она презирала такие выходы на публику, меня охватило извращенное чувство восторга.

Что может быть приятнее, чем испортить вечер своему сопернику?

Я нежно сжал запястье… Кэсси? Келли? Она уже добралась до цели, но я скатился с постели, про себя радуясь тому, что брюки с низкой посадкой остались на мне.

Тихо выругавшись из-за того, что тело все никак не остывало после порочных фантазий, я прошлепал босиком по чрезмерно мягкому плюшевому ковру к источнику раздражающего грохота.

К тому моменту от стука Вэл дверь чуть не слетела с петель. Распахнув ее, я бросил на заместительницу свой самый невинный взгляд, хотя у меня по-прежнему все стояло колом. Чтобы этого не заметить, надо было стать слепой и глухой, а Вэл таковой не была.

В данном случае это стало для нее проблемой.

Вэл выругалась себе под нос, а затем прищурилась, глядя на ту, что лежала в постели рядом со мной, сонно озираясь. Вероятно, проверяла, надето ли на ней под мехами хоть что-нибудь. Конечно, девица была раздета.

Я повернулся как раз в тот момент, когда Келли-Кэсси сбросила одеяло, обнажив наливную грудь с венчающими ее тугими бутонами. Очевидно, она старалась уговорить мою заместительницу присоединиться. Я вопросительно вздернул бровь, по большей части для того, чтобы немного подразнить помощницу.

Вэл только недовольно закатила глаза.

– Ночь была нелегкой, ваше высочество?

Белокурые волосы Вэл были собраны сзади, открывая угловатое лицо, голубые глаза сверкали особым блеском, характерным для большинства северян. В моем пристрастии к театральности Вэл не находила никакой пользы, что было весьма иронично, ведь именно она помогла мне создать этот образ благодаря невероятным вечеринкам и мероприятиям, призванным подпитывать мою силу.

– Будить принца до восхода солнца – дурной тон.

– Учитывая, что солнце уже час как зашло, а вас ждут дела в северной башне, я посчитала, что вы не будете против моего вторжения.

Слова «северная башня» были нашим паролем для всех вопросов, касающихся ледяных драконов и того, что находилось к северу от Беспощадного Предела, включая моих охотников. Джексон явился на допрос.

Остатки моего возбуждения исчезли.

Я схватил со стула брошенную на него рубашку и сунул ноги в сапоги, после чего одарил Кэсси-Келли злой ухмылкой.

– Удовлетворяйся сама, как и всегда.

Между бровями у той пролегла небольшая морщинка. Сомневаюсь, что Вэл ее заметила.

Я выскочил из комнаты до того, как девица успела раскрыть один из тех секретов, что я хранил ревностнее прочих.

Мне было необходимо поддерживать репутацию, и если она разболтает правду, все то, что я взращивал последние несколько лет, будет разрушено.

Вэл шла в ногу со мной по восточному крылу. Отсюда мы свернули в широкий ярко освещенный коридор, ведущий к северной башне. Под нашими ногами сверкал мрамор. Звук шагов приглушала ковровая дорожка кобальтового и серебряного цветов, расстеленная по центру всего зала.