скачать книгу бесплатно
Хотя, конечно, думаю я не ней, да и нет у меня таких, в кого стрельнуть бы захотелось. Саша – вот тот, кому с удовольствием наваляла бы ещё разок, пусть и ментально.
– Арт-терапия, Ася, только она.
Пока вдумываюсь в смысл его слов, он мягко обнимает меня за талию и ведёт к тому коробу, где хранится оружие. Рядом, на стене, закреплён большой лист бумаги, а на невысоком столике около свалены в кучу разноцветные маркеры. Викинг забирает у меня ружьё и улыбается:
– Прошу, рисуйте того, кому хотели бы глаз вынуть, например, или на горб плюнуть. Наверняка есть такой товарищ.
Конечно, есть, как же ему не быть. Только Викингу долгую историю своей жизни рассказывать не планирую – не хватало ещё ему голову забивать. Не люблю жаловаться, ненавижу, когда жалеют. Разве можно придумать что-то хуже чужой жалости? Нет уж, спасибо, я не убогая.
– Рисовать? – переспрашиваю, чтобы убедиться, что правильно поняла его предложение. – Но у меня талант в живописи настолько же грандиозный, как у коровы – в балете.
Викинг смеётся и вкладывает в руку тонкий маркер.
– Я никому не расскажу и не покажу, так что рисуйте.
Его тон не терпит возражений, и я вдруг понимаю, что послушаться его сейчас – самое верное, что сделаю за последнее время.
– Только, если вдруг ослепнете от дивной красоты моего шедевра, я не виновата.
– У меня крепкие нервы, справлюсь. Рисуйте.
– В общем, я предупредила.
Мне не нужно долго думать, чей портрет нарисовать. Вкладываю в рисунок всю свою обиду, разочарование, хотя нарисованная загогулина мало походит на моего мужа. Но наплевать, потому что образ Саши всегда перед глазами, от него не деться никуда.
– Всё, что из этого… кхм… портрета можно понять, так это пол прототипа, и то… с натяжкой. Вроде бы мужчина. Я угадал?
Я смеюсь, а Викинг хмыкает, открепляет лист с рисунком и вешает на свободный кусок стены. Всё-таки красота у меня получилась, не иначе.
Когда все приготовления к расстрелу закончены, Викинг обходит меня сзади, становится совсем близко, а я задерживаю дыхание, потому что сама не могу понять, как к этому относиться. Прогнать? Попросить, чтобы был ещё ближе? Убежать, гордо хлопнув дверью?
Он помогает мне взять в руки правильно ружьё, молчит, лишь тихо дышит, а меня так и подмывает начать болтать о всякой ерунде. Это нервное, наверное, потому сдерживаю себя. Да и пострелять очень хочется, выплеснуть накопленный негатив. И новому научиться.
– Вот так, правильно, – говорит тихо, почти шепчет. – А теперь представьте на месте закорючки обидчика, прицельтесь и вперёд. Плечо не напрягайте, да, правильно. Пусть ружьё станет продолжением руки, почувствуйте его, словно оно часть вашего организма. Оружие не терпит напряжения.
– Такие глубокие познание в стрелковом деле.
Смотрю сквозь оптический прицел, только всё равно почти ничего не вижу – присутствие Викинга в такой близости отвлекает.
– У меня много талантов, стрельба в том числе.
– Спортсмен, охотник или киллер?
– Всего понемногу, – хмыкает, но руки не убирает и сам не отходит. Так и стоит, касаясь своим телом, а горячая кожа его ладоней обжигает мою.
Всё-таки удаётся сфокусироваться на мишени, и я уже готова стрелять, а Викинг даёт последние наставления.
Отошёл бы ты подальше, тогда бы до меня лучше доходило.
Когда, следуя советам, нажимаю на курок, раздаётся хлопок, и возле “головы” моего нарисованного мужа появляется дырочка. Ух ты!
– Ещё хочу!
Сама себе напоминаю маленькую девочку в парке – адреналин так и плещет, и хочется продолжать и продолжать. Здорово-то как!
– Вперёд. – В голосе слышится улыбка, а я расслабляюсь и выпускаю ещё одну пулю.
– Отлично, уже намного лучше, – замечает мой учитель, когда новое отверстие появляется в районе «плеча». – Ещё?
– Да!
– Молодец, моя школа.
Он шутит, но на самом деле именно он смог научить стрелять. И пусть я ещё тот снайпер, но стресс снять такие забавы помогают отменно.
Когда заканчиваю расстреливать бумажку, в “теле” моего мужа зияют десять дырочек, одна даже в районе сердца, а мне хочется прыгать до потолка, потому что невероятную лёгкость ощущаю, точно меня гелием накачали.
– По мне так отлично, – замечает Викинг, разглядывая плоды моих трудов. – Не знаю, кто этот гражданин, но ему следовало бы напрячься, стрелять-то вы уж умеете.
Я представила, как расстреливаю мужа из дробовика, и так смешно становится. Нет уж, пусть живёт, не стоит он того, чтобы из-за него свою жизнь портить. Да и никто, в сущности, не стоит.
– Я по людям не стреляю, но за урок спасибо.
– Приходите ещё, попрактикуемся.
– А ведь могу и прийти, потом жалеть будете.
Викинг молчит, лишь смотрит на меня, поглаживая бороду, а мне так неловко становится. Я привыкла к мужскому вниманию, но только никогда не отвечала ни на чьи ухаживания. Просто игнорировала, потому что верность для меня – не пустой звук. И пусть моя семейная жизнь стремительно рассыпается, перед Сашей мне не в чем виниться – в наших отношениях всегда была честна с ним.
– Я мало о чём в этой жизни жалеть способен. Иначе недолго и свихнуться.
Понимаю, что в этой фразе много глубоко личного смысла, о котором не принято говорить при первом знакомстве. Я и сама многого ему не сказала, хоть и общались почти обо всём.
– Мне нужно всё-таки найти подругу, – говорю, когда молчание неприлично затягивается.
Бежать мне отсюда нужно, и как можно скорее.
– Пойдёмте искать тогда.
Он делает шаг по направлению к выходу, а я следую за ним. Но вдруг останавливается, разворачивается ко мне и без объявления войны впивается в мои губы поцелуем. Просто налетает ураганом, сметая всё на своём пути, не спрашивая разрешения – стихия, шторм.
Викинг фиксирует мой затылок рукой, не давая вырваться, а я молочу его руками по плечам, пытаюсь высвободиться, увернуться, потому что боюсь того чувства, которое рождается внутри. Оно возникло ещё тогда, в лаунж зоне, когда заметила, как горят его глаза, когда рассказывал о клубе. В тот момент я поняла, что готова слушать его бесконечно, такого увлечённого своим делом, цельного. Он не кичился сделанным, не хвастал, нет. Просто рассказывал, стремясь и меня увлечь тем, что самому интересно. Но и ещё… он слушал меня. Просто молчал, улыбался, изредка задавал вопросы и казался действительно заинтересованным, словно я что-то очень уж важное говорю. Талант рассказчика – великое благо, но намного ценнее способность слушать. И слышать.
И мне показалось, что он слышал меня, но вот этот поцелуй…
– Какого чёрта?! – кричу, когда Викинг отпускает меня.
Я зла и смущена одновременно, потому что сама себя боюсь. А я не привыкла к таким ощущениям, мне странно, и стыдно, и неловко, и приятно. Целый букет разных эмоций сплёлся внутри, не избавиться. А ещё губы горят огнём, требуя продолжения.
Ну уж нет.
– Не смог удержаться, – говорит и делает шаг назад. – Но прощения просить не буду.
– Это плата такая за урок, что ли? Или ты так со всеми делаешь? Кобель, да?
После того, что он сделал, не вижу причин, чтобы “выкать”.
Викинг смеётся и снова подходит почти вплотную. Толкаю его в грудь, но только попробуй такого отпихни.
– Отойди, пройти мешаешь.
– Отойду обязательно, не беспокойся.
Но вместо того, чтобы очистить проход, он обхватывает мои щёки ладонями, жёсткими и шершавыми.
– Ася, и за это извиняться не буду.
И, не дав ничего сказать, снова целует, но на этот раз уже спокойнее. Просто касается губами моих, нежно, чувственно. И я понимаю, что никогда в жизни меня никто так не целовал. Саша вообще всегда старался уходить от этой обременительной, по его мнению, обязанности. Да и все его прикосновения – сухие и торопливые.
А Викинг просто берёт и одним прикосновением губ переворачивает мой мир с ног на голову, а я пытаюсь удержаться за остатки самоконтроля, хватаясь за обрывки своих принципов.
Глава 3 Викинг
В жизни каждого человека есть свои табу. Кто-то не ест на ночь, ни при каких условия, кто-то не обсуждает других за спиной.
У меня тоже есть нерушимые правила, которым следовал долгие годы, не отходя в сторону ни на сантиметр. Табу мои просты и привычны. Не знакомиться ни с кем в “Бразерсе” и не связываться с блондинками. Кто угодно, только не светловолосые девушки с прозрачными голубыми глазами.
Но, чёрт возьми, я её поцеловал. В голове что-то щёлкнуло, и просто не смог себе отказать. Как маленький, честное слово. И чего меня перемкнуло?
Отрываюсь от её губ и покрываю лицо поцелуями, словно огненные дорожки прокладываю, а она уже не бьёт меня по плечам, не пытается вырваться. Просто замерла, и лишь прерывистое дыхание выдаёт, насколько она взволнованна. Мать твою, она идеальная какая-то вся, даже на вкус, словно персиковое мороженое. Ни о чём не могу думать, только целовать хочется.
– Отпусти меня, – тихо просит, и я подчиняюсь, потому что неволить и принуждать совсем не входит в мои планы.
Но я так давно не пытался ни с кем что-то построить, что, наверное, полностью утратил способность очаровывать.
– Как скажешь.
Делаю два шага назад, увеличивая расстояние между нами, потому что, не сделай этого, снова наброшусь. Чёрт знает что такое.
– Ну? Пойдём искать подругу?
Ася кивает и, распрямив плечи и гордо подняв голову, выплывает из тира. Всё-таки Гена чертовски прав – хороша, зараза.
Выхожу следом в коридор, а Ася бросает на меня странный взгляд и идёт в направлении чёрного хода.
– Вообще-то нам не туда, – говорю и смеюсь, а Ася фыркает и останавливается.
– Понастроили коридоров, приличные люди путаются потом, – бурчит и прислоняется спиной к стене.
На щеках играет лихорадочный румянец, а в глазах огонь горит. Мать моя, до чего же красивая-то.
Ничего не могу с собой поделать, подхожу ближе и упираюсь рукой рядом с её головой. У меня нет цели, напугать или к чему-то принудить, просто, кажется, не могу по-другому. И да, я слишком долго держал себя в строгом ошейнике, чтобы сейчас суметь сдержаться.
Мимо ходят люди – посетители, подчинённые, – но наплевать. Пусть смотрят, вообще не до них.
– Зачем тебе это? – спрашивает, глядя мне прямо в глаза. – В этом клубе полно на всё согласных… я ведь не очень гожусь для сиюминутных забав.
– Ну и хрен с ними, найдут, как развлечься.
– Наверное, у тебя тут каждую ночь по десятку баб.
– Двадцать минимум.
– Кобель, да?
– Первостатейный.
– И даже ни капельки не стыдно?
– Не очень.
Касаюсь пальцами её волос, выпавшей из причёски светлой пряди и пропускаю её между пальцами. Ася смотрит на меня, чуть приоткрыв сочные губы, а я снова хочу поцеловать их, но не тороплюсь. Эта игра нравится мне, потому спешить не хочется.
Провожу пальцами по коже на щеке, спускаясь чуть ниже, пока не достигаю ямки между ключицами – места, где отчаянно бьётся пульс.
– О, ребята! – восклицает Ася и дёргается всем телом, словно её за чем-то позорным застукали.
И впору бы обидеться, да не выходит.
Убираю руку, оборачиваюсь, а Ася машет кому-то, нервно улыбаясь. Замечаю возвышающегося надо всеми Брэйна – своего приятеля. Вместе с ним миниатюрная девушка, раскрасневшаяся, счастливая. Рядом со своим почти двухметровым кавалером она кажется игрушечной.
Наверное, это и есть та самая подруга, которую весь вечер порывалась искать Ася, хотя больше чем уверен – это был просто повод поскорее от меня сбежать. Интересно, конечно, чего она так дёргается. Не нравлюсь ей? Бред. Если было бы так, уже давно устроила скандал, заехала мне по морде или оторвала яйца. Я видел, в какие тряпки Ася готова была порвать Гену, когда он решил действовать слишком уж радикально. А если нравлюсь, то почему убежать всё время пытается?
Что-то здесь нечисто.
Подхожу к ним, знакомлюсь, источая благожелательность хозяина дома, а Брэйн смотрит на меня удивлённо. Не привык видеть меня с девушкой, как, впрочем, и все остальные, кто знает меня не так уж близко. Только Роджер – чёрт рыжий, с которым дружим с двенадцати лет, да Карл, появившийся в моей жизни в восемнадцать, знают обо мне чуть больше. И им не нужно пояснять, почему я не люблю блондинок.
Но даже без знания подробностей моей жизни Брэйн удивлён. Отходим в сторону, чтобы дать девушкам потрещать о своих делах, а татуировщик наклоняется ниже, чтобы нас никто не услышал, и тихо спрашивает:
– Давно знакомы с ней?
– Пару часов всего.
– А со стороны казалось, что подольше…
Мне нечего на это ответить, потому что не очень люблю трепаться о личной жизни и чужих подробностей не требую. Живу так как живётся, управляю “Бразерсом”, открываю клиники для наркозависимых и почти не бываю дома. Мне так комфортно и легко, а об остальном стараюсь не думать.
Обсуждаем с Брэйном эскиз моей будущей татуировки – давно не забивался и от этого тоскливо. Татуировщик предлагает варианты, я что-то отвечаю, а сам украдкой поглядываю на Асю. За ней интересно наблюдать, когда она в своей среде – с лучшей подругой она становится совсем другой: много улыбается, о чём-то тихо рассказывает, активно жестикулируя.
