скачать книгу бесплатно
Родина за нами!
Дмитрий Манасыпов
Победа будет за нами! Всегда и везде! Но что если враг получил временный перевес, если каждый бой последний? Дизель-панк, мистика и эксперимент с альтернативной историей… Середина 60-х годов ХХ века. Война с фашизмом продолжается. Еще не было капитуляции Германии и парада на Красной площади. Противник силен! Против РККА не только танки,самолеты и вертолеты, но даже экспериментальная техника. В секретной лаборатории под Куйбышевом немцы создают смертоносных, почти непобедимых, генетически измененных солдат. Разведывательно-диверсионная группа под командованием капитана Куминова отправляется в оккупированный немцами город. Их задача – доставить биологические образцы из вражеской лаборатории. Задание необходимо выполнить любой ценой, не считаясь ни с какими потерями. Ведь за каждым из них советская Родина! Содержит нецензурную брань.
Пролог
Воин! Вступая в бой, помни, что ты дал священную клятву перед Родиной, перед народом – бить врага, не жалея сил и крови. Так бей же немца всей силой русского солдата, всей силой первоклассного оружия! Пусть проклятый враг трепещет и дрожит перед нашей силой. Тебя ждет слава и почет. Так завоюй же эту славу в борьбе с ненавистным врагом. Пусть тебя славит Родина, как героя Отечественной войны. («На страже Родины», сентябрь 19.. -го года)
Центральный участок Приволжского фронта, 1957 год:
Лейтенант Дорофеев вздрогнул и открыл глаза. Хорошо, хоть не дёрнулся вверх спросонья. Замечательно вышло бы пробуждение, саданувшись маковкой об металл верного боевого товарища, под которым решил поспать. Хмыкнул недовольно, пытаясь понять – сколько же проспал? Поднял руку, задрав рукав комбинезона. «Зенит», еще держащийся на поношенном кожаном ремешке, показывал всего половину четвёртого дня. Хотя Дорофеев и сам понял – время еще раннее. Свет пробивался под танк, и ему не пришлось напрягать глаза, пытаясь разглядеть циферблат в прыгающих отсветах небольшого костерка, разведённого рядом в нарушение инструкции.
Странно… На плохой сон лейтенант никогда не жаловался. Особенно после суток тряски перехода и осмотра машины сразу по остановке. А также замены нескольких траков. Уж чего-чего, а пара часов сна после этого выматывающего занятия, для организма – прям слону дробина. А он от силы по тридцать минут, всего-навсего, на каждый глаз накинул. Так чего проснулся, спрашивается? Лейтенант зевнул, полез было из-под танка, когда что-то уловил. Что-то еле ощутимое, но тревожное. Что?.. Ну не померещилось же ему?
Дорофеев встряхнул головой, стараясь совсем прийти в себя, и прислушался, насколько возможно. Война на дворе, всякое может случиться. Хотя навскидку все в полном порядке, верно?
Треск веток догорающего костерка. Тихий разговор ребят его собственного экипажа чуть вдалеке. Плеск воды и довольное фырканье командира взвода, которого между собой, за никак не скидываемые лишние килограммы и любовь к водным процедурам, называли Бегемотом. Позвякивание протягиваемой стрелком патронной ленты соседней машины. Что? А?!
Дорофеев вздрогнул, понимав – не слышно птиц. А на дворе начало осени, и пернатые в подлеске, как танкисты перестали носиться вдоль машин да вырубили движки, всё чего-то там свиристели и щёлкали. Но сейчас стояла полная тишина и на нее пока, никто не обратил никакого внимания. И ещё, на самом краешке слуха ли, ощущения… Дорофеев, наконец, услышал.
Мерный шум вдавливаемой земли под ровным и тяжёлым шагом бронированных громадин, прущих сюда. Прямо к стоянке его взвода, вчера по ошибке отбившегося от основного полка и заплутавшего в густом киселе тумана. Они бы двинули в путь сразу же, когда рассветало, но радиостанции ничего не ловили. Да и туман, густой. Липкий, настоящая сметана.
Даже сейчас, когда Дорофеев, выглянув из-под «сорокапятки», вслушивался в послеобеденную тишину, туман лежал на месте. А тем, кто двигался в их сторону, он не помеха. Это лейтенант знал ещё со времён училища. Земля под ладонью чуть ощутимо, но снова вздрогнула. Тянуть стало нельзя.
– Т-р-ее-е-во-о-га-а!!!
Старший лейтенант Замятин, за спиной называемый Бегемотом, вздрогнул и резко выпрямился. Остатки воды из котелка, что связист лил на широкую спину связист, побежали за пояс и дальше. А малахольный Дорофеев, ужом выползший на божий свет уже простучал дробь подкованными каблуками сапог по броне, прыжком взлетев на башню.
– Тревога, ходуны рядом! Тревога!
Замятин открыл рот, заткнуть совсем очумевшего спросонья молодого подчинённого. В глубине леса звучно стегнуло ударом плётки. Дорофеев, в этот самый момент нагнувшийся к люку, странно дёрнулся и завалился набок, схватившись за плечо. Между пальцев, торопливо и жадно, проступили тонкие красные капли. Набухли, собираясь в пару небольших ручейков.
Замятин как заворожённый смотрел за одним, быстро проползшим к ладони и оборвавшимся вниз. Хлестнуло новым выстрелом и для командира танкового взвода больше ничего не было. Лишь темнота и пулевое отверстие точно посреди лба.
Старший сержант Хасимов, наводчик основного калибра «Т-45/2», дремавший в башне, затащил Дорофеева внутрь, лязгнул закрытым люком. Лейтенант пришёл в себя, когда на скорую руку начал бинтовать ему плечо, простреленное снайпером. И тут же охнул, когда перед этим сержант полил глубокую дыру спиртом. Но стало не до боли:
– Хасим, стрелять надо, слышишь?
– Будем стрелять, лейтенант, будем, вот прям щас. Только руку тебе замотаем, да?
Лейтенант зашипел, когда полосы бинта туго притянули края выходной дырки.
– Черт с бинтом, Хасим, к орудию давай, к орудию!
Сержант оценивающе посмотрел на результат работы своих рук, довольно хмыкнул и развернулся к прицелу:
– Черт так черт, малай. Теперь и пострелять можно, ага.
Дорофеев схватился за свою панораму, развернул. Рука слушалась в пол силы, отдавая резкой и простреливающей болью, разливающейся от плеча и вниз. Нахлобучил, вновь зашипев сквозь зубы от боли, шлемофон. Щёлкнул переключателем внутренней связи:
– Сергеев, как двигатель?
– Как часы, командир.
– Хасимов, орудие готово?
– Всегда готово.
– Шевченко, ты как?
– Открываю огонь, товарищ лейтенант.
Загрохотал спаренный КПВТ в задней башенке. Второй стрелок танка, Николай Шевченко начал свой бой. Дорофеев повертел «перископом», выглядывая врага, а механик-водитель Сергеев уже рванул танк, кажущийся таким тяжёлым, вперёд, выводя в к просвету в самом конце перелеска. Мысленно лейтенант похвалил подчинённого, принявшего единственное верное решение, хотя вслух слегка выругал, не вмешиваясь. Надо выбраться из ставшего ловушкой маленького леска в сторону открытого пространства, замеченного ещё вчера. И механик делал все правильно, разве что не дожидаясь приказа командира.
Туман медленно растекался жирной сметаной и не уходил. Цеплялся за кусты, стволы берёз, корпус соседнего, уже вовсю дымившего танка… дымившего?!! Дорофеев приник к окулярам, стараясь разглядеть номер через жирный чёрный дым. За его машиной разрывали густые белые полосы ещё два механических динозавра, огрызающиеся трещотками «Дягтерей», пятого видно не было. Лишь просека из поваленных деревьев показывала, что машина, скорее всего командирская, почему-то решила пойти своим путем.
А туман уже расступался перед гулко стреляющими из своих орудий ПШ-5[1 - Панцер-шрайтеры (шагуны) (PzSch-V, Panzerschreiter-5) – боевые бронированные машины, с шаговым способом передвижения. Две ходовые опоры, броня (лёгкая и средняя), серьёзное вооружение (авиационные автоматические пушки с механизмом подачей патронов из коробов, закреплённых с тыльной части машин, встроенные реактивные гранатометы на базе усовершенствованных «панцерфаустов»). Также на данных машинах установлены системы радиосвязи, перехвата и слежения. Выпускаются заводами Фердинанда Порше с 1949-го года, после полевых испытаний, проведённых на территории захваченной БССР в боях с несдающимися отрядами красных партизан. К описываемому времени применяются повсеместно, небольшими мобильными группами, поддерживаемыми легкой пехотой. Случай с танковым отрядом старшего лейтенанта Дорофеева практически исключительный, так как ПШ-5 чаще всего также прикрываются двумя штурмовыми геликоптерами «Хеймдалль». Причина такого сопровождения проста – сложное и дорогое обслуживание и ремонт, окупающиеся только результатами операций, как правило – контрпартизанских. Прим. автора.]. «Панцершрайтеры», «шагуны», ломились через пролесок, стараясь добраться до врага. Стальные сволочи, выкрашенные в грязно-болотный цвет с широкими тёмными мазками, смогли подкрасться к отбившимся танкистам незаметно. Отклонился ли уже мёртвый комвзвода от безопасного маршрута и из-за этого танкисты напоролись на преследователей, либо немцы входили в состав какой-то группы, осуществлявшей разведку боем? Какая разница теперь, когда против двух звеньев по шесть ходячих бронированных машин осталось лишь три советских танка?
Дорофеев лихорадочно вспоминал вооружение противника, понимая, что сейчас всё может решить лишь скорость «сорокапятки», позволяющая оторваться от кинжального огня немцев и вырваться на простор. А если и придётся воевать, то лишь правильным дистанционным боем. Крути не крути, а танки-то были хоть и двухбашенными, но разведывательными и для скоростных рейдов. Легкие, да не с самой серьёзной бронёй.
Её-то авиационные скорострельные пушки калибра тридцать семь миллиметра своими новыми снарядами вскроют запросто. А ещё он не забыл про четыре многоразовых установки «фаустейфель», закрепленные по бокам «шагуна», те тоже могли задать им жару.
И тут их танк вырвался-таки на открытое пространство и рванул, рванул… Вот только из двух собратьев следом рычал один. Второй жирно чадил, всё ещё двигаясь по инерции вперёд. Высокие грязно-бурые силуэты настойчиво двигались сзади. Но они-то оторвались, оторвались… Хоть и не хотелось лейтенанту уходить просто так, не подбив ни одного из фрицев. Неожиданно танк вздрогнул, потянуло влево.
Когда Дорофеев выскочил на броню, то понял – Сергеев, полностью уйдя в отрыв, не заметил болота, прячущегося слева.
– Едрит твою налево, экипаж, к машине, бегом!!!
«Шагуны» сзади поливали короткими очередями, старались зацепить. Шевченко стрелял, стараясь прикрыть товарищей, сопящих, рвущих жилы внизу, стараясь дать «сорокопятке» выбраться. Несколько поваленных стволов, два молоденьких деревца, срубленных быстрыми ударами топоров, все, что можно кинуть под гусеницу, с чавканьем погрузившуюся вглубь бурой жижи. Всего ничего, но время бежало и бежало, и Шевченко пришлось еще хуже, когда рядом с мерно идущими и, казалось, не обращающими внимание на его пулеметы двуногими машинами, замелькали темные фигурки.
Камуфляж смазывал очертания прикрытия «шагунов», и ему пришлось стрелять именно по ним. Плечо лейтенанта, пробитое навылет снайпером, наводило на плохие мысли. Шевченко радостно вскрикнул, когда один из «шагунов» остановился, запнувшись, полыхнул огнем и небольшими клубами дыма, начал заваливаться. Остальные машины усилили огонь, разойдясь в стороны. Цепь противников разорвалась шире, но они стали ближе. Это очень плохо. Совсем скоро смогут открыть прицельную стрельбу из гранатометных установок.
Пулеметы вздрагивали, глотая ленты звено за звеном, с лязгом выплевывая использованные металлические пластинки и гильзы. Стрелок уловил сбой в работе «Владимирова», того заклинило. Но Шевченко справился и КПВТ продолжал мерно стучать, не давая поднять головы пехотинцам, которых пока стоило опасаться сильнее. Одна единственная подбитая шагающая машина дымила, но этого-то мало. Шевченко выругался, злясь на самого себя, когда по броне танка звонко и ритмично чем-то застучали. Он был готов поспорить, что это лупил топором по корпусу Хасим, показывая механику, что можно двигаться.
Танк рыкнул двигателем, выдав чёрное облако от несгоревшего соляра. Дёрнулся взад-вперёд, качнувшись всей своей громадой. Рванулся, стараясь выбраться с окраины болота, казавшейся спасительным простором С треском хрустнули стволы и валежины, наброшенные под траки, лопнули плотные пучки зелёной поросли камыша, взметнув мельчайшие капли воды и стальной монстр смог выбраться. Мехвод, не жалея фрикционов, послал машину в так необходимый сейчас бросок вперёд и практически успел. Бронебойные снаряды калибра «шагунов», с утяжелённым и упроченным сердечником, смогли вскрыть лишь вторую, заднюю башню. Шевченко хрипнул, уронив голову на грудь, заскреб руками по металлу, умирая.
«Т-45/2»[2 - Т-45/2 – основной советский средний танк в описываемое время. Назначение: поддержка пехотных соединений (включая тяжёлую штурмовую пехоту), разведка, конвоирование и сопровождение колонн снабжения. Цифра «два» в маркировке указывает на наличие второй башни. Присутствие данного агрегата для среднего танка обусловлено именно специализацией (если можно так сказать) в отношении разведывательного назначения машины, а также конвоирования грузовых колонн. Данная компоновка была создана после широкого появления в армии противника боевых геликоптеров и служит для защиты танка с тыла. Замечательно реализовала себя во время прорыва участков Поволжского фронта, не давая возможности гитлеровским «истребителям танков» поджигать бронетехнику сзади. Стандартное вооружение второй башни: «спарка» из ДШК (калибр 12,7 мм) в комплекте с ТПД (калибра 7,62 мм). Прим. автора. ] вздрогнул, когда очередь прошла по его бокам, но те выдержали. А потом, повинуясь мехводу и приказам командира, машина, славящаяся своей непревзойдённой маневренностью, развернулась на месте практически мгновенно. И двинулась к быстро приближающимся высоким силуэтам врагов, мерно лязгающих шарнирами и поршнями ходовой части. Прямо на выкрашенные в бурый цвет двуногие махины, ощетинившиеся стволами авиационных орудий на боковых пилонах и хищными головками «фаустейфелей».
Дорофеев старался отползти подальше от горящего танка. Тело мехвода свесилось из люка вниз головой. Лейтенант всхлипнул, глядя на размозженную левую ногу. Кровь уже застыла, коркой покрыв затлевший от огня комбинезон. Оперся на целую и, рвано-ломано, пополз дальше, стараясь не смотреть на мерно приближающиеся машины с черно-белыми небольшими крестами на лобовой броне. Земля вздрагивала, отдаваясь в рвущее болью тело. Немцы подходили ближе и ближе.
– Эй, Отто, мы неплохо разделали большевиков, а?
– Да, Дитрих. Эти олухи не придумали ничего лучше, как просто дрыхнуть. Туда свиньям и дорога.
– Гляди, один вроде как жив. Кажется, офицер.
– Почему? А, планшетка… прикончим?
– Потом секурист сожрёт нас с потрохами.
– Уговорил, вызови егерей, пусть заберут животное.
Глава первая
«Воинам, призванным вести разведку в глубоком тылу противника,
Осуществляя там диверсионно-подрывную деятельность,
Необходимо обладать высоким уровнем физической подготовленности
И соответствующими психологическими качествами»
(«Подготовка личного состава войсковых РДГ,
Согласно требований БУ-49»,
изд. НКО СССР, ред. Заруцкий Ф.Д, Тарас Ф.С.)
Снег под ногами хрустел как-то очень задорно и весело. Как и положено, наверное, вот-вот выпавшему снегу. Идти по нему было одно удовольствие, особенно как шёл сейчас Куминов. То есть, наступая на него не просто подошвами, а новыми подошвами совсем ещё не разношенных унтов. И именно и в этой, такой незначительной детали, тоже крылась немалая доля удовольствия от этого зимнего утра. Оно ведь как, на войне? Радоваться надо тому, что есть, этому утру, здоровому и целому себе и, уж тем более, самой возможности поскрипывать свежим снегом.
Унты – вообще обувь отдельная, можно сказать, что первостатейная. Оно, конечно, можно носить и замечательные, толстой бычьей кожи, заокеанские ботинки на шнуровке, с меховыми чулками внутри, да с шерстяными носками домашней вязки в придачу. Или, заранее плотно обмотав ногу чрезвычайно плотной зимней портянкой, нацепить щёгольские хромовые сапоги, как постоянный напарник и конкурент Куминова, старший лейтенант Абраменко. А то и вообще, не думая ни о чём, кроме комфорта по минимуму и тепле, нацепить валенки, да-да, именно так.
Но, скажите, вот на хрена козе баян, когда в каптёрке старшины разведывательной роты нашлось чудо, что сейчас на ногах капитана Куминова? Откуда они там взялись, если не входят в норму вещевого довольствия обычной дивизии? Ответ был Куминову известен точно: бардак. Война и бардак прямо родственники, вот и занесло как-то имущество, направленное на несдающийся Мурманск, к ним. Пропажу обнаружили быстро, но по спискам проходило меньше, чем на самом деле. А старшины, особенно старшины разведчиков, люди хозяйственные, да… И цену такой обувке знают, как и весь личный состав. В унтах-то хорошо.
И пусть этой паре выпало скрипеть снегом не в занесённых снегом и продуваемых насквозь ветром степях Бурятии либо Хакассии, или среди торосов Арктики, а всего лишь посреди уральского леса. Даже и не тайги, но всё равно – леса зимнего, с сугробами по колено как минимум. Нет уж, дудки, выпендриваться и форсить там, где этого не нужно капитан не любил. Не мальчик уже, не до того. Тем более унты никоим образом не нарушали установленную форму одежды, да и проверки никакой вроде бы не предвиделось. Что-что, а проверки из штаба армии капитан, как и все прочие в полку, не любил. Ну, а раз её не ожидалось, то можно в штаб идти так, как привычно и удобно.
Снег хрустел, тучи, виднеющиеся в разрывах между плотно стоящими деревьями, наливались тяжелой серостью. Это хорошо, ясное небо в последнее время несло в себе много нехорошего. Тем более сейчас, когда полк перегруппировался. Слухи о наступлении казались не пустопорожними, а это Куминова радовало. Два месяца стояли за линией фронта, лишь изредка выдвигаясь на поддержку обычным пехотинцам. Оно понятно, полк-то не простой, но стоять вот так… тяжело. Капитан радовался хотя бы ходкам на «ту» сторону, случавшимся постоянно, хоть и не очень часто. В их деле застаиваться все равно, что жиром заплывать. А разведчику такое невозможно.
С веток высокой разлапистой сосны неожиданно слетел белый пласт, запорошив двух бойцов, присевших передохнуть рядом с длинным бревном станкового гранатомёта, что те несли в сторону складов. Оба вскочили, ругаясь и выбросив погасшие папиросы, крутили головами по сторонам, не понимая – как такое могло случиться, если ветра в помине нет? Куминов чуть улыбнулся этой растерянности и тому, как та закончилась. Причина неожиданного снегозашиворотопада важно шествовала по просеке справа.
«БШМ-55-2»[3 - Б(оевая) Ш(агающая) М(ашина) – 55 года – 2-ой модели. Впервые шагающие танки были применены РККА в сражениях за Пермь в 1956-м году. Потребность в появлении подобной техники была продиктована особенностями ландшафта мест ведения боёв за Волгой (Пермь, Башкирия, Челябинск, т.е. – лесостепи с переходом в предгорья) и в Арктике. После удачного боевого «дебюта» были введены повсеместно. Прим. автора.], сразу три штуки, топали к мастерским. Машины лишь недавно прибыли в дивизию, переброшенные с Арктического фронта. Раскраска, хоть и белая, отличалась от привычной для «своих» ходячих танков. Толстые тумбы ног, равномерно печатающие шаг, и кабина-морда водителя, закрытая бронещитом, были белыми с голубыми и черными вкраплениями. Верх обоих башен с толстыми и короткими стволами орудий были полностью белыми.
Все три «медведя» раньше воевали там, на Севере, где солнце выхватывало посреди ровной поверхности снега и льда лишь черные камни и торосы. Сейчас требовался чуть другой камуфляж, чтобы не так выделялись на фоне леса и предгорий Урала. А когда армия выйдет в заволжские степи, во что Куминов верил свято, тогда окраску вновь придётся менять. Да, для «медведей» лесостепные просторы подходили не так хорошо, как горы.
Машины казались обманчиво медленными и неуклюжими, верно. И выпустить их в голую степь смог бы лишь конченый идиот. Но на кручах, порой совсем уж серьезных, «мишки» двигались куда лучше любой колесной или гусеничной техники. Не говоря о вьючном живом транспорте. А вооружение, особенно для гор, было совсем серьезным.
Среди густой чащи эти хорошо вооружённые и защищённые громады тоже были неповоротливы и уязвимы, но раз доставили, то… Наступление не за горами, все верно.
Заволжье… мечта, пока недостижимая. Туда рвалась душа, туда хотелось попасть и скорей бы. Хотя бы попробовать, хотя бы сделать свой шаг к победе. Уже на памяти самого Куминова прошло десять лет, как войска Уральского фронта постоянно пытались продвинуться вперёд пусть на сто, да что там, хотя бы на пятьдесят километров. И каждый раз умывались кровью, выгрызая немного родной земли.
Немудрено, если вспомнить – какой ценой далось создание этого, казавшегося невозможным рубежа обороны. Сам капитан, понятное дело, этого момента не видел, мал был тогда. Но вот командир полка, в ту пору уже лейтенант, как-то рассказал. Тогда Куминову хватило немногого, чтобы оценить весь подвиг, совершенный в середине сороковых.
Москва, стоящая сейчас безжизненным пепелищем, но не сдавшаяся. Сталинград, превращённый в руины, но не отданный врагу. Куйбышев, оставленный армией с ожесточёнными боями, практически стёртый с лица земли, но выполнивший свою роль. Горький, ставший могилой для третьей группы армий вермахта и союзников.
Огненная стена, прокатившаяся вдоль самой красивой и самой великой из всех российских рек, остановила крестоносный шторм, дала возможность вздохнуть и собрать силы здесь, за Уралом. Если бы тогда союзники могли бы вмешаться, если бы могли,… но половина островной Англии была уничтожена в один миг «оружием возмездия», а действия САСШ оказались скованными по рукам и ногам ордой, навалившейся из Латинской Америки и Японией.
Куминов, видевший съёмку из Великобритании, чуть дёрнул щекой, вспомнив. Что остановило тогда берлинских убийц, почему и по всей его родине не ударили ракетами? Осознание того, что всё превращается в бесплодную и выжженную пустыню? Возможно, что и так. Вместо этого фашистская свора, споткнувшись о Волжский и Уральский фронты, встала в позиционную войну, перед этим всё-таки уничтожив большую часть центральной России. И война затянулась на пятнадцать лет, давшиеся всем сторонам с величайшим трудом.
Но происходившее сейчас было неизбежно. Противники восстановили собственные ресурсы, и опять пойдёт битва не на жизнь, а на смерть. Там, за океанами, медленно продолжали вырезать друг друга потомки самураев, ковбоев и индейцев, в своё время не остановившиеся. Здесь же, на его, Куминова, родине, ему и его братьям предстояло уничтожить врага. Навсегда, насовсем, полностью.
Последний «мишка» задел огроменную ель, та толкнула соседку, а снег теперь засыпал Куминова, отогнав непрошеные мысли, настырно лезущие в голову. Думать о возвышенном и героическом если и стоит, так во всяком случае не сейчас. Уж что-что, а про войну, как про сложную, страшную и тяжёлую работу, Куминов для себя уяснил давно. И, в его-то случае, куда уж тяжелее?
А раз командир неожиданно вызвал к себе во время заслуженного отдыха, так стоило ждать чего-то внеочередного. Вот капитан и решил не забивать голову чем-то сейчас вовсе не так уж и необходимым. И просто похрустел себе дальше, в сторону штабного блиндажа.
К слову сказать, но когда часть передислоцировали сюда, в этот лес, то, несмотря на имеющийся опыт, он всё же поразился увиденному. Редко доводилось видеть настолько циклопический размах рытья и преобразования земной поверхности в местах расположения пусть и серьёзной, но, в общем-то, очень даже обычной войсковой части. И это было сделано не только для расположения командования полка, шиш.
Большая часть подразделений моментально оценила сложный вырытый городок и быстро ушла в глубину его землянок и блиндажей, траншей, ходов сообщений и тоннелей, скрытых под брёвнами, маскировочными сетями и бетонными плитами, привезёнными вообще не пойми откуда.
Куминов дошёл до паутины траншей командного пункта, предъявил часовым свой пропуск. В последнее время немецкие диверсанты все чаще пытались проникать за линию фронта, бдительность в войсках была очень высокой. Его пропустили, и Куминов нырнул под накат из брёвен, укрытый толстым снежным одеялом.
Миновал просторную землянку пункта радиолокационного наблюдения. Прошёл мимо помещения дежурной смены взвода охраны. Оставил позади приоткрытый проём столовой комсостава. Есть вроде бы не очень хотелось, но так потянуло манящим запахом наваристого и мясного, что поневоле забурчало в животе.
Куминов, как и большинство разведчиков-офицеров, старался питаться со своими бойцами. Но в «офицерку», где распоряжался огненновзорный усач-кавказец Арслан, периодически заглядывал. Больно уж творчески подходил главный повар полка к своим обязанностям, умудряясь в полевых условиях создавать маленькие шедевры. Чего стоило его харчо, что без стопки водки представить себе было невозможно.
Кроме этого «джигит» старательно ухлёстывал за всем, не очень уж и многочисленным женским составом полка. Хотя по имеющимся агентурным данным (а как разведчику без них?), на самом деле всё это он делал для поддержания реноме. То есть на людях обладатель гордого орлиного профиля и густейшей чёрной щётки на верхней губе вёл себя, как и полагается уроженцу Юга.
Ухаживал за каждой по отдельности и за всеми вместе, преподнося военным в юбках ни разу не повторяющиеся оригинальные комплименты и задорно поводя угольными бровями. Закончив же все свои дела, и проконтролировав порядок на вверенной территории, удалялся в собственные апартаменты, которые ему полагались. КУНГ, палатка или отдельная землянка, в зависимости от места дислокации полка. А там, в свободное от дежурств в лазарете время, его всегда ждала скромная и застенчивая блондинка Верочка из Новосибирска. И мало кто знал, а Куминов-то знал это абсолютно точно, что они уже как два года были мужем и женой. Вот такой вот нонсенс.
Отметив, что после получения либо задания, либо возможно-неожиданного нагоняя от «бати» стоит заглянуть к Арслану – пошёл дальше, свернув в незаметный для непосвящённых ход сразу за пирамидой патронных ящиков. Пригнулся под совсем уж низким косяком, толкнул дверь, и попал в предбанник, плотно заставленный мешками с землёй, из-за которых прямо в грудь входящему упирался страшный ствол «станкача».
Повторился ритуал с пропуском, бывший постоянным и непоколебимым, прямо как первый и единственный, несгибаемый и усатый кавалерийский маршал Советского Союза товарищ С.М. Будённый. Понятно, что каждого из командиров разведывательно-диверсионных групп полка знали и уважали, но поблажек не делали. Старший прапорщик Баштовой, командовавший штабной охраной, козырнул капитану, пропуская дальше.
Здесь всё было как обычно за последние три месяца. Прямо у входа сидела за столом пара молчаливых ребят в фуражках с синим околышем, приветственно мотнувших головами. За ними, нахлобучив наушники и подслеповато щурясь, сидел Петя, любимый «батянин» связист и две его миловидных помощницы. За бревенчатой перегородкой громко шумел начальник арттехвооружения полка подполковник Малинин, еле слышно что-то буркал командир разведчиков майор Синицын. Ориентируясь по сладковатому запаху трубочного табака, становилось ясно, что там же многозначительно молчал «смершовец» майор Круглов.
Также, судя по свежей щепе на досках пола, уже присутствовал старший лейтенант Абраменко в своих щёгольских подкованных сапогах. А свежий запах оружейной смазки для зимнего времени года с головой выдавал нахождение в штабе капитана Иволгина, командира третьей разведгруппы. Тот лишь вчера вечером прибыл в расположение полка из Тобольска, где лежал в госпитале, и утром Куминов застал его за уходом за личным оружием. Командира четвёртой группы, старлея Иванова, не было уже два дня спустя позднейшего расчётного времени прибытия из рейда. И это заставляло нервничать всех его коллег, а также старших офицеров. Но кроме них присутствовал кто-то ещё, как минимум двое.
Капитан отодвинул в сторону плащ-палатку, закрывающую вход в «кабинет» комполка и оказался внутри. Догадки подтвердились – оба его товарища-командира сидели с правой стороны грубо сколоченного стола, сейчас накрытого зелёной тканью.
Абраменко, закинув ногу на ногу, покачивал носком хромового, до зеркального блеска начищенного сапога. Форменная гимнастёрка тёмно-оливкового сукна перетянута в тонком поясе и по груди портупейными ремнями. Синие брюки с узким красным лампасом заправлены в те самые щёгольские сапоги. Позвякивающий «иконостас» на левой стороне и всего одна Красная Звезда на правой стороне гордо выпяченной груди. Что поделать, любил командир одной из РДГ[4 - Р(азведывательно)-Д(иверсионная) Г(руппа) – подразделение специального назначения, состоящее из военнослужащих, морально и физически подходящих для проникновения в тыл противника. Основными задачами РДГ являются: добывание информации о противнике и его действиях (различными методами), нанесение ущерба живой и технической силе врага (различными методами). Количество личного состава и воинская специализация каждого – зависит от характера поставленного командованием задания. Подразделения разведки считаются элитой армии. Прим. автора.] полка такой вот незамысловатый выпендрёж, стабильно и постоянно разящий наповал вновь прибывающих медсестёр, радисток и прапорщиц полковой канцелярии.
И заставляющий всех солдат-диверсантов, вверенных товарищу старшему лейтенанту под его строгую руку, тянуться вслед за командиром во всём, включая поведение. Иногда это даже становилось предлогом очередной ссоры между разведчиками и пехотинцами/артиллеристами/сапёрами и так далее, смотря кто оказывался в столовой в одно с ними время.
Флегматичный и практичный Иволгин сиделне выпендриваясь, затачивал бритвенной остроты «ухорезом» карандаши из письменного набора «батяни». Тот имел привычку пользоваться именно ими, нещадно ломал заточенные и каждый раз убирал лишившиеся грифеля назад в стакан. И терпеть не мог, когда кто-то из ординарцев пытался их трогать.
Исключение составлял Иволгин, в своё время обучавшийся ребёнком в художественном кружке и затачивающий карандаши до остроты игольного кончика. Последний раз он присутствовал на совещании больше месяца назад, после чего загремел в госпиталь в Тобольск. Сейчас работы оказался непочатый край, чем тот и занимался. Но думать, что почти сорокалетний разведчик не слышит и не видит ничего, механически обрабатывая один карандаш за другим, не стоило. Иволгин был старейшим офицером разведроты после командира и занимал свою должность не зря.
Майор Синицын, командир всех трёх офицеров-диверсантов, невысокого роста сухощавый и подтянутый, сидел рядом с ними. Спокойно попивал крепкий и забористый чай из стеклянного стакана в подстаканнике с эмблемой наркомата путей сообщения, невесть как оказавшегося здесь. Покосился на чуть задержавшегося подчинённого, погрозил ему пальцем, но не сказал ни слова. Хороший был признак, значит Куминов, которого посыльный нашел далеко за пределами расположения роты, не сильно и опоздал. Иначе сейчас «батя» уже поразил бы его громами и молниями полковничьего гнева.
Рядом с длинным и тощим Кругловым, представляющим на совещаниях СМЕРШ, сидели те самые двое. На мрачную физиономию особиста, украшенную тонким хрящеватым носом и аккуратными усиками, капитан никакого внимания не обратил. Чего на него смотреть, коли и так надоедает хуже пареной репы?! Хотя, чего греха таить, работал Круглов на совесть. Но двое рядом были намного интереснее.
Пожилой мужчина с бородкой клинышком, в круглых очках в стальной оправе и в хорошо пошитом костюме. С галстуком в тон светло-кремовой сорочке под жилеткой, со светлыми металлическими запонками в манжетах, виднеющихся из-под рукавов твидового, в мелкую клетку, коричневого пиджака с аккуратными овалами светлой кожи на локтях. Причёска со строгим, «под политику», пробором. Не дать, не взять, прямо вылитый бывший «всесоюзный староста», чьи портреты Куминов помнил ещё со школы.
А вот особа, сидевшая рядом с ним, приковала его внимание намного сильнее. Нет, не из-за того, что она была ПРОСТО женщиной. На совещаниях из всех командиров женского пола присутствовала чаще всего лишь начальник полковой медсанчасти, майор медицинской службы Порошнева и начальник столовой капитан Полякова. И странного в этом было мало, больше женщин офицеров в части не случилось. Всё-таки не женское это дело, война. Нет, всё дело оказалось именно во внешности молодой женщины, сидевшей рядом со «старостой».
Внешность, на взгляд Куминова, была очень даже неординарная, до жути привлекательная и донельзя просто интересная. «Среднего роста, спортивного телосложения, смешанного славяно-азиатского типа» – мысленно и механически отметил капитан, тут же выругавшись на самого себя. Ну, разве это дело, так вот думать про такую красоту? Далеко не типичную и оригинальную, делающую абсолютно понятной слишком уж фотографичную посадку Абраменко и его же постоянное шевеление с целью как можно более громкого позвякивания наградами.
Густые чёрные волосы, длиной явно чуть ниже плеч, собранные сейчас в хвост на затылке. Большие карие глаза с едва заметным тем самым азиатским разрезом. Смуглая кожа открытого и чуть улыбающегося полными губами лица. Родинка на подбородке. Почувствовав пристальное внимание вновь вошедшего офицера, девушка повернулась к Куминову, в какой-то момент встретившись с ним глазами.
Взгляд она не отвела и даже еле заметно нахмурила тонкие, вразлёт, брови того же иссиня-чёрного, что и волосы, оттенка. Капитан сморгнул, неожиданно для самого себя покраснел и присел к Иволгину, предварительно повесив полушубок на один из гвоздей, торчавших из бревенчатой стены. И лишь после этого понял, что его чутьё неожиданно подвело, а новых лиц вовсе даже не двое, а целых три.
