скачать книгу бесплатно
– Ну, а на какой же ты был?
– На разных. Ты и стран таких не знаешь.
– И ты людей убивал?
– Да ты что, Славка, очумел? Я же доктор. Я раненых оперировал.
Потом мы с дедом пошли в магазин покупать торт. Дед покупает торт, только когда я к нему приезжаю. Я просил еще купить мне жвачку и «сникерс», но дед посмотрел на меня сверху, нахмурив брови. Мы ужинали, потом пили чай с тортом. Потом опять сели играть в шахматы. Я спросил: «А когда же обои будем клеить?» «Не отвлекайся, – сказал дед, – тебе шах!» И когда я положил своего короля на доску, похвалил: «Молодец, на сорок втором ходу!» «Ты что, считал?!» «Не нарочно, само отложилось…» – сказал дед.
– А зачем ты шкатулку трогал? – спросил он, только сейчас заметив на столе деревянную коробочку, которую я снял со шкафа.
– У меня самолетик на шкафу застрял, вот я и снял его вместе с ней.
Дед кивнул, видно было, что он не сердится.
– А что там за монета?
– Монета? – дед открыл шкатулку. – А… Это золотой червонец, николаевский.
– Что, правда из золота? – Я взял подержать и заново стал рассматривать монету. Я никогда не видел золотых монет. – А это кто?
– Ну там же написано – император Николай второй.
– Русский?
– О господи… Японский!
– А можно мне ее взять?
– Чего захотел, – усмехнулся дед. А потом сказал: – Подарю, когда ты у меня в шахматы хоть раз выиграешь.
– У тебя выиграешь…
– А ты постарайся. Поучись.
Дед встал, подошел к шкафу, открыл дверцу и достал книжку:
– Вот, когда прочитаешь всю – выиграешь у меня.
Книжка была старая, автор иностранец, какой-то Левенвиш, но с русским именем Григорий Яковлевич. А напечатана аж в 1957 году. Наверное, еще при этом императоре Николае Втором.
Потом мы стали готовиться ко сну.
– Иди в коридор, вычисти хорошенько ботинки себе и мне, потом в ванную – чистить зубы, – велел дед.
Перед сном дед читал мне вслух книжку про следователя, какого-то комиссара Мигрень, как он по желтым перчаткам нашел преступника. А потом я уснул.
Смертельная болезнь
– Ну что, поклеили обои? – спросила мама, когда я на следующий день вернулся домой.
– Дед не захотел, – сказал я.
– Я же говорил, – сказал папа маме.
– Ну а что мне, все бросить и в свой единственный выходной… – стала говорить мама.
– У тебя половина недели выходных, – выговорил папа четко.
– Нет, это ты все дни дома сидишь!
– Я дома работаю!
– Ох, скажите, пожалуйста! – воскликнула мама.
– А когда жил Николай Второй? – быстро спросил я, видя, что они начинают ссориться. Я думал, что смогу их отвлечь.
– Что? При чем здесь!? – крикнул на меня папа.
– Ты где это брюки вымазал? – крикнула мама.
А я, и правда, поиграл немного в футбол с пацанами, прежде чем идти домой.
– Это я в футбол чуть-чуть… – честно сказал я.
– Кто тебе разрешал? Ты стал неуправляем!
В результате у мамы разболелась голова, и меня отправили в аптеку.
Я зажал деньги в кулаке и стоял на перекрестке, дожидаясь, когда зажжется зеленый сигнал светофора. Все было как-то все равно. Вообще.
В аптеке было пусто и светло от белых прилавков.
– Дайте мне что-нибудь от болезни Крейцфельда – Якобса, – сказал я, высыпав горсть монет.
– Что?! – уставилась на меня аптекарша.
– Да все равно. Что у вас есть.
– Мальчик, кто тебя послал за лекарством?
– Никто, – сказал я, – у нас в детском доме было обследование, я слышал, как они сказали, что у меня болезнь Крейцфельда – Якобса.
– Как!?
Я пожал плечами и улыбнулся. Аптекарша оглядела меня, задержавшись взглядом на выпачканных брюках.
– Завтра нас отправляют в больницу, но я хотел уже сегодня купить что-нибудь, чтобы быстрее поправиться, – сказал я.
– А сколько вас заболело?
– Да всего трое, – ответил я. – Это ерунда, не то что зимой, когда у нас все гриппом болели.
Я снова посмотрел на деньги, высыпанные горстью на блюдечко в полукруглом окошке.
Аптекарша пождала губы.
– В нашей аптеке нет такого лекарства, – сказал она.
– Ну, ничего, – сказал я, – тогда дайте что-нибудь от головы, ужасно болит по ночам.
Аптекарша дала мне красную коробочку с таблетками. Я сунул ее в карман.
– Подожди, – сказала она, – вот возьми еще, – протянула мне клубничные леденцы.
– Спасибо, у меня больше денег нет, – сказал я.
– Бери, бери, – ответила она.
– Я стану спортсменом, – сказал я аптекарше на прощанье. А она только смотрела не отрываясь, как я шел к двери.
Я вышел из аптеки и положил в рот два леденца. Светофор опять горел красным. Я улыбнулся. У папы есть диск с сериалом про врачей, я оттуда много слов запомнил.
А это было самое легкое, потому что у нас в классе учится Борька Крейцфельд, страшный драчун, кстати.
Вечный двигатель
Я читаю две книги одновременно! Не знаю, есть ли второй такой человек в мире. Раньше я читал редко, может быть, одну в год, а еще раньше мне читали сказки родители. А сейчас я читаю сам две одновременно. Папа с мамой думают, не заболел ли я? Это шутка, так всегда говорят, когда кто-то делает что-то необыкновенное. Я чувствую, что я и сам стал немного необыкновенным. Недаром всегда подозревал, что у меня должны быть сверхспособности. Вот они, похоже, и открылись. Одна книжка про шахматы, чтобы выиграть у деда золотую монету. А вторая – а это секрет. Она техническая или научная, ну, в общем, не детская. Ее читать сложно, но я надеюсь, что она изменит мою жизнь и мое имя станет известно каждому школьнику.
Я нашел ее случайно. Проходил мимо одного дома. А это была библиотека, и оттуда выбросили целую гору книг на улицу. «Наверное, решили новеньких купить вместо этого старья», – подумал я. Потом вечером по телику говорили, что эти книги просто увезли на свалку, а в здании вместо библиотеки теперь будет, ну, вот только я забыл, что там будет теперь. Так решили депутаты. Слово «депутаты» я тоже хорошо знаю, мой папа с ними часто встречается и пишет про них хорошие статьи. И вот я просто так, от нечего делать, подошел и стал разглядывать эту кучу. Взял одну книгу. Она была раскрыта на странной картинке. Какие-то лучи, трубы, облака и два человека внизу, но все как-то очень плохо нарисовано, так что ничего толком не ясно. И непонятная подпись «гравюра XVII века». Начало у книги было оторвано и конец тоже. Короче, вы не поверите, какие они дураки, что выкинули эту книгу! Я поглядел и понял, что там написано, как сделать вечный двигатель. Сначала я не понял, зачем его делать самому, если можно купить. А потом начал врубаться. Оказывается, их не продают нигде. А они очень ценные, потому что работают без бензина и вообще без ничего. Ну, что б вы хоть немного поняли, скажу, что на один такой двигатель можно спокойно выменять новенький «Феррари», а если чуток приборзеть, то даже два. Я там полистал бегло – смотрю, детали несложные, у нас такого хлама в гараже и на даче полно. Всякие шестеренки, гирьки, колеса со спицами, как от велика… Я сунул книгу под куртку, принес домой и спрятал у себя в столе.
Больше всего я боялся, что не пойму эту книгу и мне придется спрашивать про все непонятное у папы. Он вообще любит отвечать на мои вопросы. Даже когда работает над какой-нибудь статьей, с удовольствием отвлекается и подробно мне рассказывает, как это было, например, когда я его спросил, что такое таблица Пифагора, в смысле, почему так называется таблица умножения. Папа рассказал мне все про этого Пифагора, как он жил в древности, какие открытия сделал и как потом от горя уморил себя голодом. И потом, как мне показалось, папа даже с неохотой вернулся к своей статье. А я подумал про себя: «Да, таблица умножения еще никого не сделала счастливым».
Но сейчас мне спрашивать не хотелось, мне хотелось сделать сюрприз. Представляете. Захожу я однажды домой и улыбаюсь так загадочно. А меня спрашивают: «Славка, ты чего улыбаешься? Небось набедокурил что-нибудь?» А я говорю: «Пап, тебе там один депутат „Феррари“ подогнал в подарок». Папа смеется и говорит: «Славка, не валяй дурака…» А я говорю: «Ну, не веришь – сам посмотри». И он злится, но выходит со мной на улицу посмотреть. А там сверкает новенький «Феррари». Папа удивляется: «Что это такое?!» А я делаю такое лицо обычное и говорю: «Да, так… Ничего. Выменял вот на вечный двигатель». Тут начинаются охи, ахи, дескать, Славка, да как ты сумел, как ты это сам все понял и смастерил!? А я говорю: «А чё тут? По книжке разобрался…» И тут вообще я не знаю, что начинается. Но что-то очень хорошее. Даже такое хорошее, какого никогда еще со мной не было. Я бросаю школу, потому что это теперь уже не нужно, и вечно собираю вечные двигатели, пока мне не надоест. А надоест мне, когда у меня появятся все вещи, которые я хочу. Конечно, пару-тройку вечных двигателей я соберу на подарок, например, тете Зое, потому что она подарила мне приставку Play Station, которую папа с мамой не хотели мне покупать. Деду вечный двигатель не нужен, он все новое ругает. Я бы подарил Светке Однолько в благодарность за ежа, но она уехала.
В общем, я решил, что каждый день буду читать один час книгу по шахматам и два часа про вечный двигатель. Но вместо этого два дня подряд читал только про вечный двигатель и прочел ее всю. Ну, до того места, где страницы оборваны. И тут я испугался, что, наверное, кто-то нарочно вырвал эти страницы и уже сделал этот perpetuum mobile – так это по науке называется. Но тогда бы про это передавали по телику. Я смотрел телик весь день и немного успокоился. Пока тихо.
И вот что интересно – пока я читал книгу, мне было «ни черта не понятно», как говорит папа, за что его всегда ругает мама. А когда прочел – все стало понятно. Просто надо, чтобы все время крутилось колесо и не останавливалось. Я даже удивился, зачем вообще было писать такую длинную книгу, если все так просто. Там было, конечно, много всяких рассуждений, например, про внешние источники энергии и всякие начала термодинамики. Но я это пропускал. Я знаю, книжки полагается писать так, чтобы обязательно было скучно, поэтому в них вставляют всякие описания природы. Я всегда тоже их пропускаю, когда нас в школе читать заставляют. Да и зачем мне всякие начала этой термодинамики, когда самое важное – конец, результат. Конец – делу венец. Вот поэтому у этой книжки и не было конца. Таинственно пропал. Меня это больше всего беспокоило, потому что вечный двигатель я планировал собрать только к концу недели. Я мог бы и раньше. Но знал, что не уговорю родителей поехать на дачу до субботы. А ну как до субботы объявится тот, кто вырвал последние страницы? Это меня тревожило, и, чтобы успокоиться, я начал решать шахматные задачи из дедовской книжки. Сначала я путался во всех этих словах и особенно в цифрах, которые обозначают ходы фигур, но потом привык. Отец ходил на цыпочках и шикал на маму, когда она звала меня ужинать. «То ли еще будет, когда я в субботу построю вечный двигатель», – думал я, ликуя!
И вот в субботу наступило долгожданное событие. Мы сели на электричку и поехали на дачу. Мои родители не могли понять, что со мной. Я не люблю дачу, там нет телевизора, компьютера. Дачу любит моя сестренка Маша. А ее как раз не брали, потому что она простудилась. Я про нее раньше ничего не говорил, потому что про детей всегда сложно рассказывать. Что сказать про человека, который стоит час возле бочки под водостоком, смотрит на головастиков и с ними разговаривает.
Она очень просилась на дачу, даже плакала, но ее оставили дома. И я вдруг подумал. Как же это я подумал тогда? Когда думал – было ясно, а сейчас сказать трудно. В общем, я подумал, что все всегда происходит наоборот. Я вот не люблю ездить на дачу, а всегда езжу, а Маша любит, но ее часто не берут. Надеюсь, что это кончится, когда пройдет детство.
До дачи мы ехали почти час, и я все время смотрел в окно на эту самую природу, которую так часто описывают в книжках. Природа состояла из деревьев, названия которых я не знал, и полей, где росла трава, разная по цвету и тоже без названия. Ну и все. Еще попадались всякие домики, в основном развалюхи.
На даче я улучил момент и незаметно шмыгнул в сарай. Там отвинтил от старого велосипеда переднее колесо и навязал гайки на спицы у обода, потому что гирек, как показано на картинке, у меня не было. Я немного переживал, что гайки неодинаковые. И разноцветные веревочки, которыми я привязывал, тоже были какие попало, какие нашлись, одни длиннее, другие короче. Пара веревочек сползала со спиц, и я перевязал их на обод. Отошел в сторонку, поглядел, подумал – добавлю еще парочку и порядок. Ну, да, конечно, я торопился, мне не терпелось. Эту свою конструкцию я насадил на штырь, торчавший из верстака, и отошел полюбоваться. Колесо было похоже на индейца с разноцветными перьями.
А когда оно завертелось, стало похоже на пожар с музыкой, потому что гайки звонко ударяли по спицам. Я просто сильно его толкнул и смотрел.
Когда мне надоело смотреть, как оно крутится, я решил бросить секретничать и сказать папе, что изобрел вечный двигатель.
Папа чистил на веранде картошку, когда я ему это сказал. Мама собирала в огороде помидоры.
– Молодец, – сказал мне папа.
Так, будто я пятерку в школе получил. И я тогда понял, что папа не понял.
– Он работает, – сказал я.
Папа бросил картофелину в миску и вытер руки о полотенце.
– Понимаешь, – сказал папа.
Я ждал.
– Человечество издавна стремилось изобрести дешевый, а лучше – совсем бесплатный источник энергии. Но когда ты начнешь изучать физику, ты поймешь, что это невозможно.
– Вот хорошо, что я изобрел его до того, как начал изучать эту физику, – сказал я.
Папа засмеялся, и мы пошли в сарай, смотреть, как он работает. Папа по дороге улыбался и говорил мне:
– Ты не расстраивайся, над этим великие умы голову ломали и все без толку.
Я так и не понял, почему я должен расстраиваться.
А потом папа перестал улыбаться и смотрел на колесо.
Оно вертелось так же бодро, несмотря на то, что одна из гаек с веревочкой отвязалась и валялась на полу. Папа посмотрел на часы, а потом опять на колесо.
– Странно, тут какой-то фокус. Как ты это делаешь, Славка? – спросил папа растерянно.
– Никак. Само вертится, – сказал я.
Папа совсем растерялся и снова посмотрел на часы.
– И что же теперь делать? – спросил он.
– Ничего, пойдем ужинать, – говорю.
Папа шел, понурившись и бормотал:
«Противодействующая сила… действующая сила… равно длине, деленной на высоту, – при этом чертил пальцем в воздухе и потом вздохнул, – совсем я физику забыл».
Ужинал папа без аппетита, и мама даже спросила, не заболел ли он. После ужина мы снова пошли в сарай смотреть на вечный двигатель. Маме пока не говорили. Колесо крутилось по-прежнему, ровно и ходко. Мы смотрели 10 минут. Мне было странно, что папа совсем не радуется. «Это меняет всю картину мира», – сказал он. Я оглянулся вокруг и даже выглянул за открытую дверь сарая. Папа зря волновался, все оставалось по-прежнему, только темнее, потому что солнце садилось. Мы вернулись в дом, и я лег спать с каким-то непонятным чувством. Вроде бы все удалось, колесо вертится, а папа не рад. Среди ночи я проснулся и слышал, как папа ходит по веранде, видел, как он зажигает спички и прикуривает. А ведь он давно бросил курить. Мне стало тоскливо.
Утром папа мне сказал: «Через неделю приедем и проверим, если будет крутиться…» – тут он покачал головой, не зная, что сказать.
– Папа, хочешь, я разберу его, ты только не нервничай, – сказал я.
