скачать книгу бесплатно
Ось складки (сборник)
Виктория Мамонова
Нагота все карты носят уточняющий характер
панцирь объяснения звук скользит по
своей широте через и параллельно силе сопротивления
резонируя с ритмом сердца стремглав серной
несется от камня к камню и длит отрывистое дыхание
Противоречивость взгляда в утаивании и обнаружении
ракурс слежения глубина затягивается
полевым вьюнком подорожником и лебедой как кожей
наружное непреложно доказательство от
данности звук твердеет на границе досягаемости
Виктория Мамонова
Ось складки
Стихи
© Мамонова В., текст, 2018
© Геликон Плюс, оформление, 2018
«стремление к ясности – как стремление к жизни и смерти…»
Что это – речь или молчание?
Джон Кейдж
стремление к ясности – как стремление к жизни и смерти —
в алой нерасчлененности,
андрогинной симультанности валентностей, где любое присутствие исключение,
а данность – корпус аккумуляций, разрезанный продольно;
что в Олиной статуарности
казалось молчанием, было преисполненным ужаса сомнением
на пороге прощания…
господи, люди срываются с дерева памяти, точно осенние листья,
и их уносит так быстро,
что я запечатлеваю лишь короткие фрагменты, а дальше —
лента обрывается;
общая последовательность
возникает в ритме функциональных чередований, объемы
придают плоскости несвойственную ей глубину;
возможно, что по ту сторону —
творожные облака, ряды многоэтажек, отважно наглые птицы; возможно, случится
простейшая поверхность с краем, а ты ни разу
не готова быть с донным, быть донной,
снимая сокращенные ракурсы, улетающую воздушным центральную перспективу,
перебираясь пятнадцать лет с места на место,
с квартиры на квартиру;
на судне ветхом, похожем больше на коммуналку,
чем на плавучую прачечную,
что по плотности населения уступает разве
Шумеру, Аккаду, но не по амбициозным планам, —
и так мы плывем в остатке, донные – падшие,
мраморные без нежности, даже не увядшие…
на «Электрической фее» – рассеянные; нам казалось —
с золотым руном мы возвращаемся триумфально в Элладу,
а наглядно – наглядность дуальна – на корабле маргиналов
мы бороздили годами кипучие океаны;
перед нами на самом деле закрывали двери:
отсюда порой возникало чувство холода и потери…
«Я верю, – говорила Ольга на пороге прощания, —
достаточно сделать основное, остальное – неглавное»…
«Туман гула, не ставший звуком, отделился от шума…»
Туман гула, не ставший звуком, отделился от шума.
Стальной шар покатился по рельсам и замер внизу.
Нарастающий шелест крыльев – подробный разворот —
Выбил тонкую полосу света на мелком клейком снегу.
В коротких негустых волосах трепещет растерянность.
На том конце – птица повторно пролетела сквозь сон.
Память хранит опыт взгляда, а тело – прикосновения.
«Парчовый» шорох мягко лоснится в углу. Верно ли?!
Отчего внимание ожидается от стоящего в одном ряду
С дрозофилами, фикусами, крокусами или кактусами,
С дирижаблями, жалами, жабо и рыбьими жабрами?!
В самом деле, объект в потоке объектов, не правда ли?…
И от него ожидается какое-то особенное понимание
Чего-то ____________________ но отчего?
Архитектура пространства начинается с четвертей —
Фрагменты фрактальны, сжаты до фокуса восприятия.
Контур вещей задает импровизацию основной темы —
Смена ритма находит всю гамму в дигитальном песке.
«Предельная близость превосходит горизонт различия…»
Предельная близость превосходит горизонт различия.
Свет от настольной лампы раскачивает вязкий сумрак,
Где-то, звонко дрогнув, рассыпалось стекло; всего
Недостаточно: в полной мере лишь бесконтурные тени,
Смягчая те же объемы, получают новые консистенции,
Теплые и влажные, как терракотовый воздух Венеции.
Черно-белые интерьеры, ссоры, извечный ход вещей.
Ночь чертит профиль утра. Щедрость кормит голубей.
Топологическая память длит неродственный восторг,
Но направление разворачивается поперек описаниям.
Пейзаж редеет, исчерпав избыток альтовых высот; —
Мгновение отчуждает протяженность событий. Извне
Мой опыт схватывания равен ловле бабочек во тьме.
Пружинящие нити, колесо цветений, клевер-медонос.
«пока зимнего солнцестояния длится строка…»
пока зимнего солнцестояния длится строка,
прохожие репетируют роли из разных сказок,
мир одноразовый, фольклорный и стразовый
кружится новогодней стеклянной игрушкой,
ты закрываешь глаза, но не оттого что жутко,
а как-то тихо и внятно сверлит под мышкой —
так даже проще, без эмоциональных излишков,
без отступлений, пробелов, провалов в пробел:
ты идешь отовсюду, как снег, всюду прекрасен и бел,
время гонит пространство на конечную мель,
пространство вплетает время в борозды пашен,
круглый мир нараспашку несется, как карусель,
в бликах рефлексий и домыслов, белых башен,
я – сейчас, что-то мне ослепительно страшно.
«Нагота все карты носят уточняющий характер…»
Нагота все карты носят уточняющий характер
панцирь объяснения звук скользит по
своей широте через и параллельно силе сопротивления
резонируя с ритмом сердца стремглав серной
несется от камня к камню и длит отрывистое дыхание
Противоречивость взгляда в утаивании и обнаружении
ракурс слежения глубина затягивается
полевым вьюнком подорожником и лебедой как кожей
наружное непреложно доказательство от
данности звук твердеет на границе досягаемости
«скопления разряжаются одно за другим…»
скопления разряжаются одно за другим —
последовательность создает силуэты событий;
по наитию мы совершаемся в повествовании,
проговаривая речитативом вслух свой испуг;
и вновь нараспев:
мы – лес, мы начинаемся и гибнем здесь:
присутствие в нас шевелится сонным камнем,
в нас поселилось время, обживая сотни мест,
где раньше взгляд искал свой путь и крест;
ритмическая смена чтений про, письма, —
как пограничность, постраничность испещрена,
возвратна окончательность пластичных форм,
топологические планы завершит сквозной проем.
«наконец волны участия, причастие к общему…»
наконец волны участия, причастие к общему;
наконец существо чувств, тепло присутствия;
наконец честность взгляда, вино чествований;
наконец пронзительная нежность, ясность дня;
ключ от чтения между строк, меж слов, между;
ключ от стыда, чистоты (боже, сколько вины);
ключ от осторожности, но застигнут врасплох;
ключ от всполохов волнений, ролей наоборот;
границы окраин длительности, засеянных сот;
границы множественных состояний, таянья я;
границы отсечения границ, скольжения вдоль;
границы телесности, принятия другого как себя.
«молочносерое утро рассеивает описания утр…»
молочно-серое утро рассеивает описания утр,
ветер проговаривает по проводам строки сутр,
пророки отправляются на пристань радаров;
я замедляюсь… – рано или поздно? —
допустим, рано;
спешно сорванные кем-то с бельевых веревок
флаги совершают абстрактно-полосные фигуры;
равновесие сродни отрешенности в мысли;
я замедляюсь – как показали руны —
миссии «зависли» в противоречиях;
