скачать книгу бесплатно
– Скорее, озадачил. – Она все еще держалась натянуто, не в силах скрыть обиды. – Ты кто такой, интересно? На психолога не похож, на экстрасенса тоже. В паспорт мой не заглядывал, по ладони не читал. А в принципе многое угадал!
– Ну, так у меня какой огромный опыт! – загадочно проговорил тот.
И когда девушка удивленно подняла брови, невозмутимо пояснил:
– Понимаешь, я каждое воскресенье приезжаю в центр, выслеживаю одинокую симпатичную девушку, веду ее в ресторан, потом в театр, потом… Сюжет в криминальных новостях. А биографии и характеры, в общем, у всех моих жертв одинаковые.
– Что? – еле слышно переспросила Маша. Внутри у нее что-то оборвалось.
В следующий миг Илья расхохотался, толкнув стол так, что зазвенела посуда, и, тыча в девушку пальцем, с трудом проговорил:
– Поверила! Боже, тебе можно втереть, что угодно!
– Не шути так, – попросила она, хотя ее и саму начинал разбирать нервный смех. – А то испугаюсь и убегу!
– Ты не убежишь. – Все еще смеясь, Илья вытирал выступившие слезы краем салфетки. – В том-то и дело, что не убежишь. Тебе нравится бояться. Я это сразу понял.
Глава 4
Только в театре, когда погасили свет в зале, Маша вспомнила о разбитом стекле, замазке и брате, который собирался приехать к ней после работы. Теперь все это оказалось так далеко и неважно, что она не испытала ни малейших угрызений совести. «Если Андрей обидится… Что ж, я тоже имела право обидеться! Нечего устраивать разборки в подъезде, при свидетелях!»
Шла «Нора» Ибсена, пьеса, которую Маша и читала когда-то, и уже видела в другой, классической постановке. К ее огорчению, сейчас они попали на модернистский спектакль, больше похожий на утренник в доме умалишенных. Девушка бывала в театрах довольно часто, в основном стараниями брата, который вообще не мыслил своего существования в мире без кулис и декораций. Подобные постановки она перевидала уже в таком количестве, что совсем перестала их воспринимать. Вот и теперь она быстро отвлеклась от происходящего на сцене, поднимая взгляд лишь иногда, если шум и беготня актеров усиливались. «Андрея надо сюда послать, пусть посмотрит костюмы. Вон у Норы какая конструкция на заднице, прямо страшно. Человек-стул. Наверное, такой турнюр килограммов десять весит. Илья, кажется, смотрит… В антракте позвоню Андрею, скажу, чтобы приехал завтра. Или уж совсем не унижаться?» Мобильный телефон у нее был отключен уже с середины дня, Маша сделала это автоматически, потому что в это время обыкновенно занималась матерью в палате, а там звонки могли кого-то побеспокоить. Она бросила косой взгляд на своего спутника. Тот, казалось, был поглощен сценическим действием, однако мгновенно повернул голову и заговорщицки улыбнулся девушке. Та ответила загадочным взглядом и сделала вид, что тоже смотрит на сцену. «Погоди, я тебе еще отомщу за глупую критику в кафе! Вот приберу поближе к рукам и отомщу, когда ожидать не будешь! Тоже мне, прорицатель, я так тоже могу! Пожалуйста – он из самой простой семьи, хорошим манерам за столом его не учили. Однако довольно образован, судя по речи. Наверняка это его собственная заслуга. Холост или разведен… Или женат?!» С последним пунктом Маша сильно затруднилась. Кольца у Ильи она не заметила, но это совершенно ни о чем не говорило. Зато ей бросилось в глаза то, чего она не разглядела даже в ресторане, где руки мужчины все время были на виду. На правой руке, у основания большого пальца, виднелась маленькая татуировка, размером с рублевую монету. Схематичный рисунок, похожий на египетский иероглиф, изображал птичку с червячком в длинном клюве. Потом ее взгляд скользнул вверх, по рукаву голубой рубашки, по широкому плечу, по воротнику, на который спускались отросшие темные волосы… И она снова встретилась взглядом с Ильей. На этот раз он наклонился и еле слышно шепнул, точнее, вдунул девушке в ухо:
– Выйдем?
– Давай! – Она первая встала и принялась пробираться к проходу. Илья теснился следом, страшным шепотом извиняясь перед потревоженными соседями.
Откинув грузные бархатные портьеры, они вышли в пустое прохладное фойе. Мужчина с заметным облегчением перевел дух:
– Прости меня, Господи, но в театр стоит ходить ради таких вот моментов… Знаешь, я страшно люблю удрать из зала и засесть в буфете, слушать, как там, далеко, шумят, хлопают… Конечно, театрал я тот еще!
– Ну, иногда я все же досиживаю до конца… – призналась Маша. – Но это не тот случай.
– Не нравится постановка?
– Я на таких спектаклях начинаю думать о чем-то своем, а зачем тогда вообще ходить в театр? Подумать о своих проблемах я и дома могу.
Они прошли мимо стайки капельдинерш, неодобрительно проводивших их цепкими взглядами, и спустились в буфет, где Илья немедленно заказал шампанского и жадно закурил. Маша с сомнением посмотрела на запотевший бокал:
– Я не буду и так перебрала в кафе. Не понимаю, зачем столько там выпила!
– Тебе надо было расслабиться, – проницательно заметил Илья, поднимая бокал. – Ладно. Пью за искусство. Пусть процветает. А ты ведь сама человек искусства. Я верно угадал? На этот раз не обидишься?
Маша только хохотнула, не отрывая глаз от шоколадки, которую ломала на части. Однако, когда она заговорила, ее голос зазвучал неожиданно печально. Она не ожидала, что ее посетит охота откровенничать, но слова вырывались будто сами собой.
– Да нет, какое там искусство… – отрывисто произносила она, отламывая очередной кусок шоколада. – Так, ремесло. Около того. Хотела стать декоратором, не вышло, вот, делаю кукол… Какие-то даже призы, дипломы получаю. Чепуха, если честно. Я к этому серьезно не отношусь.
– Куклы – это же здорово! – очень серьезно возразил Илья. – Постой, сейчас угадаю, что у тебя в сумке… Коробка с куклой? Покажешь?
– Могу вообще подарить, – великодушно заявила девушка, сразу приободрившись. Ее порадовала сама мысль, что она может каким-то образом поблагодарить этого незнакомого человека за ужин и поход в театр. И Маша не без лукавства добавила: – Принесешь дочке, она обрадуется!
– К сожалению, дочки нету, – ничуть не смутившись, ответил тот. – Сын есть. Да он уже взрослый, пятнадцать лет парню. Его уже живые куклы интересуют.
– Одну такую я знаю, – машинально проговорила девушка и тут же опомнилась, рассматривая измазанные растаявшим шоколадом пальцы: – Вот свинья-то!
Поставив на стол сумку, она расстегнула ее и принялась рыться в поисках носового платка. Как ни странно, он отыскался. Доставая его, Маша нечаянно вытряхнула на столешницу коралловый брелок – уходя из дому, она взяла его с собой, скорее, по инерции, не желая расставаться с этой загадкой, чем из страха, что квартиру ограбят.
– Ишь, какой нарядный! – Илья мгновенно протянул руку и подцепил брелок прежде, чем девушка успела что-то возразить.
Маша только пожала плечами, оттирая от шоколада пальцы:
– Вещь на любителя.
– Серебро, кораллы… Настоящие причем. – Перевернув брелок, Илья бегло осмотрел изнаночную сторону коралловых пластин. – На Востоке сделано. Они этот материал любят. Смотри, как с камушком уважительно обошлись… Но и кораллы очень крупные. Отличная штучка!
– А ты ювелир?! – обрадовалась Маша.
У нее мелькнула мысль, что ничего удачнее представить себе было бы нельзя. Маша всегда мечтала завести роман с человеком в такой же степени творческим, как она сама. «Только не с актером и не с поэтом!» Ювелир в самый раз – хоть и прикладное, но все-таки искусство. Однако Илья с лукавой улыбкой вернул ей подвеску:
– Увы, увы… Немножко разбираюсь, и все.
– А в чем ты еще разбираешься? – Подавив разочарованный вздох, Маша спрятала подвеску и платок в сумку. – Кроме как в одиноких девушках? Кстати, почему ты в воскресный день шатаешься в поисках приключений? У тебя ведь семья? Может, лучше повел бы в театр сына?
– Я бы повел, да он с матерью живет в Израиле, – все еще улыбаясь, ответил Илья. – Мы уже десять лет не виделись.
– Десять? – вырвалось у девушки.
– Это не очень хорошо меня характеризует, правда? – кивнул он. – Я тебе больше скажу, мы с ним и по телефону не общаемся. Сперва жена была против, потом он подрос… Имеет, наверное, свое мнение обо мне. Короче, если что-то изменится, то не сейчас. Может, когда у него у самого будут дети.
– Вы так ужасно поссорились с женой? – Маша даже не испытала радости от того, что узнала наконец семейное положение своего кавалера. Она ему искренне сочувствовала, видя, как меркнет забытая на его губах улыбка. – Она-то что думает? Зачем ребенка настраивать против отца? Что бы у вас там ни было…
– А она, в общем, права, – неожиданно перебил Илья, залпом допив шампанское. – Я бы на ее месте тоже не простил. Понимаешь, она накрыла меня в постели с любовницей… Да еще у нас дома. Ну, Лилька подала на развод, забрала ребенка и уехала в Израиль к родителям. Те еще и счастливы были.
– Что, из-за… Так сразу и уехала? – Маша была ошеломлена таким потоком откровений.
Мужчина иронично сощурился:
– Крутовато, да? Вот и мне тогда показалось, что она просто искала повод развестись. В том же году вышла замуж – за того, кого ей папа-мама подыскали. Живет отлично, у мужа сеть ресторанов. Это я уже стороной узнал, от третьих лиц. Я там, у них, персона вне закона. Подлец последней марки.
– Значит, она точно ждала повода! – решительно заявила Маша. – Если бы не это, простила бы.
– А ты бы простила?
– Я в таких ситуациях не бывала, – уклончиво ответила девушка. – Разве можно знать заранее…
– Что я тебе наговорил! – Илья отодвинул пустой бокал, взглянул на часы и закурил. – Теперь будешь считать меня бабником. Сейчас начнется антракт, предлагаю уйти. Что-то нет настроения тереться в толпе.
Оказавшись на улице, Маша в очередной раз вспомнила о том, что не позвонила брату… И тут же снова забыла. Она испытывала огромное облегчение оттого, что ей не приходилось больше бесконечно терзаться мыслями об Андрее: «Кажется, я начинаю понимать, что значит – жить для себя». Девушка вдыхала прохладный вечерний воздух, слабо пахнущий гарью и духами. Так же пахла Москва в те далекие воскресные вечера, когда отец уводил детей на прогулки в центр. Машин за эти годы стало намного больше, но сквозь выхлопные газы все равно пробивался этот запах, тревожащий и интимный, очень человеческий. «Когда я чувствую его, кажется, вот-вот случится что-то прекрасное. Никогда не случалось, и ждать вроде нечего, а мне все равно становится страшно и хорошо. Какая же я романтичная дура!»
– Сейчас поймаем машину и поедем к тебе, – сообщил ей вернувшийся Илья.
Он отходил в сторону переговорить по телефону. Маша пыталась прислушаться, но уловила лишь самые дежурные, ни о чем не говорящие фразы. Она даже не поняла, говорил Илья с мужчиной или с женщиной.
– А дальше? – спросила она, невольно переходя на вызывающий тон. – Почему ты все уже решил за меня?
– Я пока решил тебя проводить, потому что поздно и далеко, – отрезал тот. – А твое многозначительное «дальше» просто смешно. Не захочешь – ничего не будет.
– Ничего и не будет! – в свою очередь резко ответила Маша. – Невероятно, какое самомнение!
Илья не ответил и, отойдя к бровке тротуара, в минуту поймал машину. Усевшись на заднее сиденье, Маша по привычке поставила сумку на колени. Илья сел рядом. Девушка назвала адрес и, отвернувшись к окну, сделала вид, что поглощена созерцанием улицы. Ее спутник сидел молча и так неподвижно, что в какой-то момент ей почудилось, будто рядом никого нет. Покосившись на Илью, Маша обнаружила, что он тоже смотрит в окно. Руки он скрестил на груди, и татуированная птичка оказалась совсем близко от Машиных глаз. Она хотела было спросить, что означает эта татуировка, но не решилась нарушить молчание. Ей показалось, что Илья обиделся. «Я веду себя, как настоящая старая дева! Он симпатичный мужик, веселый, нежадный… Женщины на таких вешаются, он сам сказал, проблем с этим нет. Если он сидит сейчас рядом со мной, это что-то вроде приза, подарка судьбы! Последний раз со мной флиртовал практикант из маминой больницы. Звал выпить пива в баре за углом… Даже обручального кольца не снял, бледная немочь… Мне казалось, такие как Илья только с красавицами встречаются, а оказалось, у меня тоже есть шанс… Так что я делаю, спрашивается?! Зачем ему хамлю?!»
Наконец Илья нарушил молчание, но только затем, чтобы красочно поведать таксисту, как этим утром его машину увез эвакуатор и что он по этому поводу думает. Маша прислушивалась, но в разговоре не участвовала, неожиданно ощутив себя третьей лишней на этом пиру мужской солидарности.
* * *
Когда машина въехала во двор, давно уже стемнело, и оттого Маша сразу заметила, что в ее квартире освещены все окна. Она невольно подалась ближе к Илье, пытаясь рассмотреть, вставлено ли стекло в окне на кухне. Тот, поймав ее встревоженный взгляд, немедленно спросил:
– Что не так?
– У меня в квартире кто-то есть… – пробормотала Маша и тут же пояснила: – Брат приехал стекло вставлять. Ночью кто-то кирпичом разбил.
– Кто-то? – переспросил он. – То есть ты никого конкретного не подозреваешь?
– Подозревала бы, не ходила бы по театрам и ресторанам, – усмехнулась девушка. – Разбиралась бы с этим кем-то. Да это просто пьяный прохожий.
Ей вспомнилась коралловая подвеска с ключиком, но Маша предпочла умолчать о своей версии случившегося прошлой ночью. Ее больше занимало то, как она будет объясняться с братом. «Опять получается, что он отзывчивый, порядочный человек, хозяин своего слова. А я где-то шляюсь в поисках приключений!» Девушка с надеждой взглянула на Илью, расплачивавшегося с таксистом:
– Проводишь меня?
Она надеялась, что при нем Андрей не станет начинать новый скандал. Маша решила, что совсем необязательно сообщать брату, что с этим мужчиной она познакомилась только что. «Обойдем этот вопрос молчанием. После выдам за старого приятеля!»
– Еще бы. – Илья распахнул дверцу и, уже выходя из машины, добавил: – Если уж тебе неведомо кто окна бьет.
Они вошли в темный подъезд, и Маша мгновенно забыла все, что успела придумать для брата в свое оправдание. Во-первых, она тут же увидела Андрея – тот стоял на пороге квартиры, его силуэт четко вырисовывался на фоне освещенной прихожей. Соседская дверь тоже была распахнута, и там ее ожидала картина куда более динамичная. Василий, не то пьяный, не то страшно возбужденный, порывался пересечь площадку и тянул руки к Андрею с явным намерением начать драку. Мужа еле сдерживала плачущая Анжела в разорванном халате, падающем с одного плеча, так что все желающие могли убедиться, что нижнего белья под ним нет. На заднем плане, в глубине коридора, визжали дети и оглушительно гремело телевизионное ток-шоу.
– Вась, не надо! Умоляю, не надо! – Она ловила мужа за руки, которые тот немедленно вырывал, грозясь Андрею, стоявшему совершенно неподвижно. – Это не он, говорю тебе! Не он!
– Кто моя жена, ты сказал? – ревел мужчина, легко стряхивая с себя Анжелу, несмотря на то, что она была на голову его выше. – Повтори, ты!
Маша в ужасе разглядывала всех троих, не в силах осознать происходящее. Ей казалось, что она видит дурной сон. Василий и Андрей не только никогда не ссорились прежде, они едва замечали друг друга и очень редко встречались, особенно в последнее время. Андрей молча презирал Анжелу и как будто брезговал ею, но своей неприязни открыто ей не выражал. У Маши мелькнула мысль, что кто-то из соседей слышал отголоски ее утренней ссоры с братом, в частности, оскорбления, которыми тот поливал Анжелу. Она поспешила вмешаться и одним махом взлетела по ступенькам на площадку:
– В чем дело? Андрей, иди в квартиру, закрой дверь. Что случилось, Анжел?
Девушка обращалась к подруге, справедливо полагая, что та одна способна держать себя в руках. Андрей даже не пошевелился, и эта его неподвижность испугала Машу еще больше. Она хорошо знала своего брата и отлично помнила, что если он замирал подобным образом, то это всегда значило – Андрей в ярости.
В очередной раз порывисто всхлипнув, подруга обернулась на голос, ослабив хватку. Этого оказалось достаточно – муж оттолкнул ее, одним прыжком пересек площадку и схватил Андрея за грудки. Их разнял вмешавшийся Илья:
– Так, ребята, спокойней! Не пугайте дам!
Он говорил почти шутливым тоном, но голос звучал твердо. Вглядевшись в его лицо, Василий возмущенно выкрикнул, сорвавшись на визг:
– А ты кто такой?! Ну-к, лапы убери!
– Маш, уточни, который твой брат? – через голову соседа обратился к девушке Илья.
Та молча указала на Андрея.
– Значит, не обижайся! – по-прежнему шутливо заметил Илья и резко заломил Василию руки за спину, скрутив его почти пополам.
Взвыв от боли, тот закачался и едва не упал на колени. Обомлевшая Анжела следила за ними, не вмешиваясь, прикрыв сомкнутыми ладонями нижнюю часть лица. Видны были только ее огромные от ужаса глаза. Маша внимательней взглянула на подругу и вскрикнула – руки Анжелы были вымазаны свежей кровью и покрыты ссадинами.
– Вот негодяй! – срывающимся голосом крикнула она. – Илья, врежь этому гаду хорошенько! Смотри, что он с ней сделал, урод! Анжелка, ты же ранена!
– Это не он! – Очнувшись от оцепенения, вызванного неожиданностью, Анжела бросилась к Илье, еще круче заломившему в этот момент руки своей жертвы. – Пустите, кто вас просит вмешиваться!.. Видишь?! – Это она кричала уже отвоеванному супругу, растиравшему локти и с ненавистью косившемуся на Илью. – Видишь теперь, на кого хочешь можно подумать! Ты – на Андрюху, а Машка вон – на тебя! А я вам говорю – я его не знаю!
– А тут весело, – проговорил Илья, доставая сигареты. – Вы бы хоть руки обработали, схлопочете заражение крови!
– В самом деле, идем ко мне! – Ухватив упирающуюся подругу за локоть, Маша почти силой затащила ее в свою квартиру.
Андрей, стоявший на пороге, едва посторонился, чтобы их пропустить. Все это время он вел себя так, словно не имел никакого отношения к разыгравшемуся скандалу.
Девушки заперлись в ванной, и только там, включив свет над умывальником, Маша увидела, как жестоко изуродованы руки ее старой приятельницы. На них вплоть до самых локтей проступали багровые пятна, будто следы чьих-то пальцев, тут и там виднелись ссадины. Больше всего пострадало запястье правой руки. Царапины оказались такими глубокими, что Маша никак не могла остановить кровь. Она извела уже целую пачку ваты и весь запас перекиси и зеленки. Анжела морщилась, судорожно глотала слезы и только изредка страдальчески шипела, когда боль становилась слишком сильной. Наконец Маша забинтовала ей руки всеми стерильными бинтами, которые отыскались в аптечке, и перевела дух:
– Так, первая помощь… Но, я думаю, тебе стоит поехать в больницу.
– Заживет само, – буркнула та, отчего-то отворачиваясь.
Вообще Маша заметила, что обычно разговорчивая подруга на этот раз не спешила поделиться подробностями своей семейной ссоры. Она как будто чего-то стеснялась или боялась. Девушка нахмурилась:
– Ты мне-то можешь сказать, кто это? Васька? Ведь он?
– Да нет, нет… – неохотно протянула та. – Не поверишь, не знаю кто.
– И не поверю! – отрезала Маша. – Скажи еще, что не сразу заметила, как тебя на лоскуты порвали!
Анжела помедлила и, внезапно повернувшись к подруге, выпалила:
– Ты меня убьешь!
– Да уж кто-то попытался…
Открыв дверь ванной комнаты, Маша вышла и направилась в кухню. Она сразу увидела, что окно не заделано. Приготовленное стекло, завернутое в коричневую бумагу, стояло прислоненным к стене. Девушка включила чайник и, порывшись в холодильнике, достала начатую бутылку водки, из которой уже угощала гостью. Налив полстакана, она повернулась и вручила угощение подоспевшей Анжеле:
– Нехорошо пить каждый день, но уж ладно… Что-то тебе не везет. Вчера обварили, сегодня… Анжел, что это было?
– Просто не знаю, как тебе сказать… – протянула та, пряча взгляд куда-то в угол. На водку гостья даже не взглянула. – Сама бы себя убила… Но кто мог знать… Браслет, Маша.
– Что?!
