скачать книгу бесплатно
Выстрелив в небо еще четыре ракеты, двигаясь на ответные вспышки, снайпер и следопыт наконец-то вывалились из густого подлеска на одну из своих троп. Группа обнаружилась еще минут через пятнадцать. Уставшие, измотанные, четверо бойцов по двое тащили импровизированные носилки с двумя раненными бойцами.
– Что случилось? – первым подскочил Леший, подхватывая падающее тело ближайшего к нему бойца.
Группа оказалась настолько вымотанной, что едва держалась на ногах. Олег кинулся к раненым, осматривая их, проверяя самочувствие остальных.
– Леший, – хриплым голосом, оторвавшись от фляжки с водой начал старший «Сокол». – Банда… Банда мародеров… Они идут с юга по тракту. Большая. Голов сотен пять… Мы сперва следили, прошли за ними километров двадцать. Сволочи нас засекли. Нарвались на засаду. Машину потеряли, едва ушли. Корня зацепило, пришлось сворачиваться. По пути еще и Прохора подстрелили… Мы оторвались, следы замели, срезали через ущелье. Рация в хлам, БК на нуле, еще и мертвяки попёрли откуда-то… еле отмахались. Корню плохо, пуля в живот. Мы ее вытащили, дырку залепили как смогли, держится на промедоле. Сильный, но надо к Юрьичу скорее. Прохору в ногу, кость перебило… – боец снова сделал жадный глоток.
В луче фонаря его лицо выглядело белым, осунувшимся, с признаками нечеловеческой усталости. Зрачки расширенные, язык распухший, видать ребята и сами на стимуляторах неслись последние сутки. Одежда у всех разорвана, местами окровавлена. Олег вернулся с докладом.
– Прохору срочно операцию надо, у второго нога, еще у одного несерьезное ранение. Пацаны на последних силах…
– Вижу, – отмахнулся Леший, жестом прося старшего продолжать.
– … мы их скинули, колонна в город пошла, они в трех днях пути от нас. Идут медленно. Техника есть серьезная, разведка впереди катит, но там скот, рабы в цепях, из-за них медленно тянутся… мы нескольких положили, стволы у них нормальные, есть «тяжелые». Леший, эти твари людей в цепях тащут! Баб насилуют, а мужиков и детей раненых мертвякам скармливают… Мы сами видели… Это не люди, Леший, это твари! Надо их валить, иначе они на деревню обязательно выйдут!.. – срываясь на хрип, закончил боец.
Алексей задумчиво посмотрел на следопыта. Тот хмуро кивнул головой.
– Так, раненых тащим срочно, у нас джип под горой стоит, дома будем решать что делать, надо пацанов довезти. Вы молодцы, важную информацию притащили. Не волнуйся, мы этих тварей в землю затрамбуем…
***
– Нужно затаиться и выжидать! – кричал начальник продовольственного отдела на всеобщем собрании. – Они тогда мимо пройдут! До города далеко! Наберут там припасов и свалят!
– Валить уродов надо! – не соглашался Олег. – Твари это, а не люди!..
– Уходить в лес!
– За яйца их подвесить!
– Надо подождать и посмотреть, что дальше будет! – галдели люди наперебой.
Леший устало потер лоб. Час назад они довезли раненных, по пути все же потеряв Корня. Парень держался, как мог, но с ранением в живот, даже при наличии отличной хирургии рядом, не много шансов выжить, а что говорить о ситуации, в которую попали они. Собрав всю информацию с отряда, пересмотрев ролики, снятые на видеокамеру, которые каждая рейдовая группа носила с собой, он решил собрать большой совет, подняв народ посреди ночи. Явились многие. Женщин и детей на собрании практически не было, но главы семей пришли практически в полном составе. Скрывать новости Леший не собирался, здесь нужно было принимать очень важные решения, от которых может сложиться дальнейшая судьба и жизнь людей, вверивших ему свою жизнь. Он был готов взять ответственность за результат, считая, что она целиком и полностью висит лишь на нем. Люди не зря выбрали его в руководители анклава, но само решение, как им быть дальше, должны были принять сами люди. Военные сразу заявили, что готовы выполнять любой данный им приказ, но вот гражданское население раскололось на несколько лагерей. Пресытившиеся спокойной жизнью под защитой надежных стен и верных решений руководства, они стали забывать, в каком мире живут. Некоторые даже вообще выступили с предложением, если мародеры придут в деревню, откупиться от них провизией.
– А бабу ты им свою тоже отдашь? – взревел Олег на такое заявление от какого-то розовощекого лысого пухляша. – Дочек им отдашь, если те потребуют?! А ведь потребуют!.. Мы видели, что они с бабами делают, показать тебе?! А?! Показать?!
Следопыт орал на толстяка, схватив за грудь, выплевывая каждое слово в лицо.
– Нельзя с тварями в переговоры вступать! Нельзя! Валить тварей, на деревьях развесить, чтобы уродам неповадно было!
– Успокойся, Олег, – с высокой трибуны попросил Леший и поманил друга к себе.
Следопыт, яростно сжимая кулаки, медленно двинулся через толпу, словно ледокол, раздвигая человеческое море своей широченной грудью.
– Твари, – шипел он, вспоминая кадры, заснятые разведчиками. – Твари!
Внезапно кто-то схватил его повыше локтя, и мужчина уже хотел было отвесить кулачищей в край охреневшему прямо в лицо, но вовремя рассмотрел тронувшего его человека.
– Катька?! – удивился он, прижимая девчонку к себе, чтобы ее не толкали кричащие и спорящие вокруг люди. – Ты что тут?!. А ну, марш домой!
– Олежа, – прижалась она сильнее к мужчине. – Это что, война будет?
Ее глаза были наполнены страхом и ужасом. Огромные, круглые, зеленые… Следопыт с трудом смог отвести от нее взгляд, тяжело сглотнул.
– Бесовская дочь…
– Курва…
– Ведьма!.. – зашипели рядом немногочисленные женщины, пришедшие на собрание, искренне завидовавшие малолетке, которая смогла приворожить самого видного жениха анклава.
Олег взял девушку за руку и потащил за собой, выдергивая из галдящего и ревущего моря. О их связи уже давно судачили, прознав, придумав или подметив, уже и не разберешь, приписывая уже и то, что Катька беременна от Олега и даже то, что следопыт и к матери ее захаживает, а то и вовсе оргии в доме устраивают. Слухам, ходившим по деревне, конечно, верили не все, отмахиваясь, мол, Катька девчонка хорошая, Олег мужик правильный, а Леший так и вообще, опора и поддержка, но были и те, кто охотно, за глаза, раздувал, выдумывал и украшал где-то подслушанное.
– Катя! – заметил Леший дочь, ведомую другом, сделав паузу в очередной словесной перепалке с каким-то мужиком, выкрикивавшим из толпы призывы мирного решения вопроса. – Мама где?
– Дома, с Сашкой, – трясясь всем телом, проблеяла девчонка, оказавшись на небольшой сцене, оглядываясь вокруг.
– А ты что тут делаешь? Отведи ее домой, пожалуйста, – обратился он уже к Олегу. – Скажи маме… – Леший замялся. – Нет, я сам приду, скажу. Скорее давай домой…
– Война будет? – снова задала вопрос Катя и прочитала ответ во взгляде «отца».
Ахнув, прижав руки к лицу, она все же позволила Олегу увести ее со сцены. Всю дорогу домой она держалась, обдумывая услышанное и увиденное, но лишь переступив порог дома, ощутила, как сильно сжимала ладонь следопыта от накатившего на нее страха. Мужчина передал дочку матери, вкратце обрисовал случившееся и призвал не паниковать.
– Мы все решим. Леший сообщит, если нужно будет собираться. Вы пока не волнуйтесь, но будьте наготове, мало ли как дела обернутся. Деревня гудит, там уже чуть не до драки дело дошло, – следопыт сплюнул, – уроды бесхребетные… Я к Лехе, а вы тут давайте это… – он замялся, посмотрел на Катю, – в общем, не переживайте, все пучком будет.
Он улыбнулся, и улыбка, чистая, добрая, настоящая, смела все тревоги с лиц испуганных женщин. Олег и Леший все решат. Они их защитят и не дадут в обиду. Иначе и быть не могло!..
Следопыт вышел, попрощавшись, бегом направился обратно, на шум и гомон толпы.
***
– Ска! Нет, ну ты слыхал! Деревню сдать!.. – рычал Алексей, захлопнув дверь в кабинет.
– Ну что ты хочешь, они ж боятся… – пытался оправдать работяг Олег, хотя еще несколько минут назад сам был готов бить морды и выбивать зубы за подобные высказывания.
– В штаны насрали! – продолжал беситься Леший и с силой ударил кулачищами по столу, от чего тот хрустнул и столешница, пойдя трещинами, переломилась.
– Леха, успокойся! – попытался успокоить друга следопыт.
– Какой нах успокойся?! Ты видал? Ты видал? – снайпер подскочил к другу и чуть ли не в лицо ткнул растопыренной пятерней. – Пятеро! Пя-те-ро мужиков! Девчонку одну! Ты видел, как они ее?.. Твари! – Олег отвел руку Лешего.
– Видел, – скривившись, сказал он.
– Ну, а х..ли тогда?! Ей лет как Катьке! А они ее разом разложили! Уроды! Нееееет, – опустил Алексей голову, потрясая ей. – Мочить тварей!
– Да ясен хрен, мочить! – устало потер шею Олег. – Но надо подумать!
– Да че тут думать? – снова взвился Леший.
– Успокойся! – уже жестко потребовал следопыт. – Там пять сотен рыл! Такое с кондачка не решается, нахрапом не взять!..
Леший пошел по кругу, тяжело дыша, бешено вращая глазами.
– Пять рыл, пять, рыл… – повторял он все под нос, играя желваками и сжимая кулаки. – Ну уроды, ну гниды… И эти хороши, разведчики хреновы!.. Не остановили!
– Да они-то что?! Сам понимаешь, не могли себя раньше времени раскрыть! Успокойся, говорю! Что им было делать? Ну, твою мать, ну Леший!
Снайпер остановился, понемногу беря себя в руки. Сердце разогналось, словно мотор гоночного спорткара. Дыхание с присвистом вырывалось из пересохшей глотки. Вены на шее и лбу вздулись, грозя вот-вот лопнуть. Что это с ним? Засиделся дома и организм требует войны, взрывов, запаха горелого пороха, разорванных кишок и крови? Или старость? Одомашнился? Стал нервным, потерял хладнокровие и рассудительность… Э не, друг. Так и до инфаркта недалеко, а тебе ведь всего 38… Надо брать себя в руки, снова становиться тем Лешим, который одним своим именем наводил ужас на все близлежащие поселения, кем детишек на ночь пугали непослушных, а мародеры ссали в штаны, завидев его лохматый костюм, и бежали к своим мамочкам от фирменного оскала.
– Ладно, – наконец-то устало проговорил он, распинывая обломки столешницы по полу, в поисках каких-то бумаг. – Ты прав, извини. Надо подумать…
– Вооот! – выдохнул Олег, тоже понемногу успокаиваясь.
– Созывай военный совет…
***
– Лёш, – позвала Надя мужа, задумчиво стоявшего перед запертым шкафом.
– Да? – отозвался он, глядя перед собой в одну точку.
– Все плохо?
Женщина стояла, прислонившись к дверному косяку, не решаясь приблизиться. Леший вернулся лишь под утро. Экстренное совещание, собранное сразу после всеобщего схода, явно было жарким. Алексей выглядел уставшим и хмурым. Сейчас он стоял, раздумывая, стоит ли нарушать данное жене, а главное, в первую очередь, самому себе слово никогда больше не надевать этот чертов костюм? Стоя перед закрытой, покрытой пылью дверью, он буквально физически ощущал, что его что-то манит. Некий магнит тянет открыть дверь, сорвать замок, распахнуть сундук и достать зеленую, пропитанную кровью, порохом и смертью ткань, ставшую ему за долгое время второй кожей.
– Да, – тяжело проговорил наконец-то он и взялся за ручку.
Двери тихо скрипнули, отворяясь впервые за долгое время, и темное нутро шкафа разверзлось, радуясь своему хозяину, который куда-то запропастился…
***
Колонну провожала вся деревня. Кто-то радостно, прося как следует навалять залетным уродам, кто-то, требуя одуматься и не лезть первыми на рожон. План, разработанный за ночь, был отрепетирован и заучен до мелочей. Алексей не сомневался в его удачном исполнении. Было решено устроить бой в городе, воспользовавшись внезапностью и знанием местности.
По плану, группа Лешего должна была нанести резкий удар, с максимальным уроном и отступить, заманивая преследователей на минные поля, организованные группой Олега, который должен встретить бандитов шквальным пулеметным огнем. План был прост и от этого гениален. Какая разница, сколько противников, если они загнаны в мышеловку и вынуждены двигаться в бутылочном горлышке?.. Правильно. Никакой. Старая военная стратегия…
Колонна ушла, сопровождаемая женскими слезами. Надя, борясь с подкатившим к горлу комом, прижимала к себе дочь, которая не могла сдержать эмоций. За это время родители уже как-то свыклись с ее влюбленностью в Олега, и даже Надя, строгая в вопросах воспитания дочери на тему любовных отношений, на удивление легко приняла весть о том, что ее дочь влюблена в мужчину, который по возрасту чуть младше ее мамы. В конце концов, Олег был надежным человеком и хорошим другом.
Первые сутки прошли тревожно. Связи с ушедшими не было, а ночью вторых суток до ушей островитян донеслись раскаты грома ведущегося в городе боя. Грохотало знатно, всю ночь, почти беспрестанно и лишь к утру раскаты стихли. Потянулось тревожное ожидание.
Колонна вернулась под утро третьего дня. Точнее то, что от нее осталось. Смотреть на разбитые, покореженные и обожженные машины было страшно. От двух десятков автомобилей осталась едва ли половина, а личного состава в ней и того меньше.
Как только головной УРАЛ вкатил на территорию деревни и, шипя пробитым радиатором, истекая маслом и бензином, чихнул, замерев на площадке за КПП, над деревней повисла гробовая тишина. Люди замолчали, птицы стихли, и лишь одинокий пес в опустившемся тумане, где-то на самой окраине деревне тревожно завыл, предвещая недоброе.
Пассажирская дверь тяжело, протяжно скрипнула, на асфальт устало вывалился Леший. Надя взвизгнула, прижав руки к лицу. Окровавленный, с забинтованной головой, одним заплывшим глазом, с рукой на перевязи, он, прихрамывая, сделал первый шаг. Из второго Урала, не менее уставшим, распахнув водительскую дверь, вывалился Олег. Две женщины, не сговариваясь, кинулись на шеи к любимым, и толпа, собравшаяся ранним утром встречать колонну, словно по команде, пришла в движение, загомонила, запричитала и зарыдала.
– Мы недооценили их, – прохрипел снайпер, пачкая жену багровыми пятнами. – Колонна разбита. Нужно готовиться к войне… Они скоро будут здесь…
***
Глава 4. «Осада»
– Что там случилось? – вытирая кровь с лица мужа, аккуратно поинтересовалась Надя.
Леший сидел, сгорбившись, глядя в одну точку посреди медицинского кабинета. За стенкой слышался голос Юрьича, который раздавал команды студентам. Сегодня у них первый серьезный экзамен, подкинутый самой жизнью. Много раненых удалось вывести с поля боя, и всем им сейчас требовалась медицинская помощь.
– Я ошибся, – чуть ли не прошептал Леший.
Резким порывом он прижался к супруге, зарылся лицом в волосы, вдыхая аромат любимой женщины.
– Я ошибся, – шептал он, сдерживая ком, рвущийся из груди. – Мы применили старую тактику: разделяй и властвуй, но они применили еще более древнюю – враг моего врага мой друг… Уроды из города, которых мы не добили в прошлый раз, объединились с пришлыми. Местные город знают лучше нас. Первую часть плана нам удалось выполнить. Мы напали внезапно, положили многих, но потом все пошло кувырком. – Алексей замолчал, вспоминая тот ад, в который они попали сутки назад. – У них были гранатометы и пулеметы… – Надя отстранилась, помогла мужу снять китель, смочила в ванночке бинт и принялась отмывать раненую руку. – Мы с парнями засели на четвертом этаже. Открыли огонь. По нам с граника прилетело. За тросы зацепились, вниз поехали, а по нам из пулика отработали. Я вниз скинулся, руку повредил, а пацаны так на тросах и повисли, как мухи в паутине… Вытащили когда уродов этих на минные поля, по нам из леса ударили, Олега прижали, зажали между двух флангов, окружили. Держались минут двадцать, потеряли половину парней. Потом решили на прорыв пойти… Оторвались уже только за мостом, когда взорвали его. Они за нами не сунулись, но мост быстро новый наведут или в объезд через броды… У нас от силы пара дней. – Леший замолчал, обдумывая мысли. – Нужно собирать народ.
***
– Зря полезли!
– Мы же говорили!
– Теперь нам точно конец! – гудел улей, вновь собранный перед сценой.
Леший стоял за трибуной, осматривая жителей. Быстро же они переобулись…
– Тихо! – не громко, но властно призвал он толпу.
– Что тихо-то?! – выкрикнул кто-то.
Алексей обежал взглядом лица, но кричавший себя никак не выдал. Люди, на миг угомонившиеся, вновь начали гудеть, тогда снайпер не выдержал. Выхватив пистолет, он несколько раз выстрелил в небо.
– Тихо я сказал! – прорычал он не своим голосом, с яростью глядя на работяг. – Они все равно бы пришли! Пришлые снюхались с городскими. Те держат на нас зуб за прошлый пинок под жопу…
– Это все из-за тебя! – снова выкрикнул кто-то.
– Из-за меня? – зарычал глава, перекрикивая общий гомон. – Вы совсем охренели?! В прошлый раз они пришли грабить вас, я заступился, не дал вас порвать как шавок, а вы теперь так говорите?.. Я никого не держу! У нас примерно сутки, чтобы покинуть деревню. Пришлые обязательно доберутся до нас, и тогда никому не уйти. Собирайтесь, бегите на лесопилку или в другие деревни…
Из толпы в сторону Лешего вылетел какой-то предмет, снайпер, едва увернулся от просвистевшего в сантиметре камня. Тут же где-то в толпе раздались всхлипы, звуки потасовки и, расталкивая ошеломленный народ, на сцену поднялся Олег, таща за собой какого-то мужика. Тот держался за подбитый глаз и что-то причитал.
– Вот он, – негромко прокомментировал следопыт, пнув крикуна, повалив его на доски.
Леший вздохнул. Укоризненно посмотрел на упавшего. Хлебопек. Он знал всех жителей деревни, а уж разглядеть в толстоватом, розовощеком мужичке того, кто печет им хлеб, не составило большого труда.
– Так ты платишь мне?! – негромко прошипел Леший, и голос его заставил хлебопека заскулить.
Алексей выпрямился, презрительно глянул на мужичка, который заплакал, что-то бормоча под нос, пуская сопли, низко опустив голову.
– Я допустил ошибку… Недооценил противника, – немного подумав, продолжил Алексей, слыша, как за спиной Олег стаскивает стонущего подстрекателя с помоста, – это полностью моя вина! Но то, что эти твари пришли к нам… это наша общая угроза. Здесь нет виноватых. Они пришли потому, что мы живем здесь! Им нужны наши ресурсы… Наши технологии… Наши женщины… Наш дом!.. – негромкие слова летели над площадью, на которой воцарилась тишина.
Олег подошел и встал рядом, всем видом показывая, что он останется с Лешим до конца. Снайпер неспешно переводил взгляд с одного жителя на другого, пытаясь подобрать слова. Люди опускали глаза. Кто-то шептал себе что-то под нос, кто-то переминался с ноги на ногу, кто-то нервно теребил одежду. Никогда он не умел говорить так, как требуют сейчас обстоятельства, а привык обычно действовать. Жестко. Решительно.
– Я здесь с самого начала, – внезапно раздался скрипучий голос из толпы.
Народ суетно расступился, давая дорогу старому врачу, который, высоко подняв голову, прихрамывая, двигался к сцене. Одежда его была вымазана свежей кровью. Сам врач выглядел уставшим. Седые волосы взъерошены, лицо белое, с впалыми глазами, кожа серая. Он шел вперед, презрительно осматривая тех, кто уступал ему дорогу.
