скачать книгу бесплатно
Все это время Костя названивал Алиму. Но тот словно сквозь землю провалился. Не зная языка, Костя не мог выяснить у говорящих на том конце провода, когда будет его однокурсник или где его искать. Он только повторял, как попугай: «Костя Кирпичов, Костя Кирпичов».
На следующий день они вновь решили рискнуть и посмотреть исторический центр Каира. Но их опять ждала неудача – многокилометровая пробка на дороге. С досады Костя стучал кулаком по ладони, а водитель такси испуганно наблюдал за сердитым крепышом на заднем сиденье, который с силой молотил себя по руке. Вероника заметила реакцию шофера и успокаивающе погладила мужа по плечу. Он виновато глянул на неё, поцеловал в щеку, а потом отвернулся и стал глядеть на стоящие рядом автомобили.
– Алим!!! – вдруг заорал Костя, чем до смерти напугал таксиста и заставил подпрыгнуть на месте Веронику. – Алим, черт побери!!!
Вероника глянула через плечо мужа. В соседней машине, стоящей бок о бок с ними, сидел смуглый человек в европейской одежде. Он удивленно хлопал черными, как маслины, глазами и беззвучно открывал рот. Еще бы! Случайно встретиться в центре Каира! С однокурсником Костей Кирпичовым, или Кирпичом, которого накануне не смог встретить из-за такой же пробки на дороге.
Алим радостно замахал руками, приказал пересаживаться в его автомобиль. Супруги расплатились с водителем, который с явным облегчением расстался со своими странными пассажирами, с трудом открыв дверцы впритык стоящих автомобилей, разместились на заднем сиденье серебристой ауди Алима.
… – Да, здорово тогда Алим удивился, встретив нас совершенно случайно рядом на дороге. Редчайший случай.
Костя включил музыку.
– Куда едем?
– Давай в гимназию за Юлькой, а потом в тихое место, чтобы поговорить.
Машина помчалась к центру. По дороге они один раз остановились – у Кости кончились сигареты, пару раз ему звонили по мобильному телефону, но он сердито отвечал, что некогда ему разговаривать. У гимназии им пришлось прождать около часа. Костя все хмурился, закуривал одну сигарету за другой, Веронике тоже было не по себе.
Она подумала вдруг, каково было бы ей, пятнадцатилетней школьнице, если бы её родители решили развестись. На её глазах рухнул бы привычный мир, где одно не могло существовать без другого. Своих родителей она представила в виде частей сложной мозаики. Переставь их с места на место, замени другой частью, и все! Рисунка не будет. И не было бы у неё старого уютного дома с садиком, клумбами, яблонями и крыжовником. Не было бы тихих летних вечеров на крыльце или зимних забав на замершем пруду. Много бы не было. И уж точно, разорванное пополам сердце, никогда бы не зажило и кровоточило всю жизнь.
Так что же они делают с Юлькой? Может, махнуть на все рукой и ради дочки жить прежней жизнью? Пусть повзрослеет, а там уж они с Костей решат свои проблемы.
Так думала Вероника, а внутри у неё все рвалось от жалости и к Юльке, и к себе. Неужели она эгоистка, и не может пожертвовать своими интересами ради дочери? Какая же она после этого мать?
Слезы катились по лицу Вероники, но облегчения не приносили. Душа ныла, уставшее от переживаний сердце с трудом толкало кровь по сосудам. Хотелось рыдать, биться головой от невозможности не причинить никому зла. Ладно, пусть будет плохо ей, но только не Юльке. Подождет года два-три, пока дочка не закончит школу. Там, глядишь, станет взрослой, начнет понимать, что не все просто в этой жизни. Что никто не застрахован от несчастий, болезней, разлук.
А сейчас пусть будет счастлива, спокойна, радостна. Кто знает, как у Юльке сложится дальнейшая жизнь, так пусть хоть детство будет безоблачным. А она, Вероника, стерпит все ради дочки. Только бы опять не уснуть, не отречься от того, что вошло в её жизнь.
…Из высоких узких дверей гимназии потянулись девчонки и парни, все в строгих костюмах, широких коротких галстуках. У большинства рюкзаки за плечами, у остальных дипломаты. Здесь нет толкучки в дверях, нет заливистых криков, как в обычной школе по окончании уроков, здесь никто от полноты чувств не треснет одноклассника портфелем по спине.
Каждого второго гимназиста ждет машина. Ребята по-взрослому прощаются друг с другом за руку, девчонки поднимают вверх руки: «Пока!»
– Папик! – к машине спешит Юлька. По лицу видно, что она рада видеть родителей вместе. – По какому случаю сбор? – спрашивает девочка и плюхается на переднее сиденье.
Костя бросает в урну недокуренную сигарету.
– Как мои дамы посмотрят на маленький пикник в районе Гусиного озера?
– Ура!!! – кричит Юлька. – Я там сто лет не была.
Сто лет по Юлькиному летоисчислению равны трем месяцам, и взрослые еще помнят три майских дня на озере с палаткой, костром, купанием и рыбалкой.
– Давай, папка в Evrospar заедем. Или вы уже купили все?
– Заедем, – согласился Костя. – А ты пока расскажи, как дела у тебя.
– Папик, не будь занудой! В кои веки собрались на природу, а ты про уроки меня будешь расспрашивать.
– Ты считаешь, что тебя нужно о парнях спрашивать.
– Можно, – пауза. – Но не нужно.
Они засмеялись. Юлька повернулась к матери, увидела её повлажневшие глаза и опухший нос.
– Ты что, плакала? – захлопала рыжими ресницами Юлька.
– Нет, – для убедительности Вероника шмыгнула носом. – Наверное, простыла.
– Правда? – дочка недоверчиво глядела на мать. – Или опять поссорились?
– Нет, не ссорились, – успокоила Вероника и снова шмыгнула носом. – И платок дома оставила.
– Держи мой, – Юлька полезла в боковой карманчик рюкзака. – Совсем чистый, не волнуйся.
– А я и не волнуюсь.
Остановились у двухэтажного стеклянного магазина.
– Пойдем, – скомандовал Костя. – Разрешаю тебе выбрать все, что пожелаешь.
– Отлично, Константин, – девочка шутливо шлепнула отца по плечу. – Мам, тебе что взять?
– Мне минералки и салат из индейки.
– А пирожное?
– Возьми на свое усмотрение, – разрешила Вероника.
– Тогда песочное.
Короткая юбочка в складку так и плясала вокруг ног Юльки, когда она, перепрыгивая через ступеньку, поднималась с отцом к огромным стеклянным дверям магазина, что-то торопливо говорила ему, размахивала руками. Совсем еще ребенок, подумала Вероника, и снова слезы подступили к глазам. Надо держать себя в руках. Все решено!
Вероника прикусила до боли губу и, чтобы отвлечься, стала рассматривать покупателей, что спешили в магазин или с полными сумками из магазина. Она давно уже не ходит с сумками по магазинам. Раз в неделю муж затаривался на рынке, а если надо купить чего по мелочи, то Юлька бегает без слов, тем более, что хороший магазинчик расположен рядом с их домом.
Вероника вдруг подумала, что в случае развода ей придется самой беспокоиться о продуктах, рассчитывать финансы, возможно, даже экономить. Но это в случае развода, а его, по всему видать, не предвидится.
В дверях показались Костя с Юлькой, неся каждый по большому пакету.
– Прикинь, – затараторила Юлька, – здесь еды на три дня хватит и не только на троих. Прощай моя талия!
– Ты же с дедом поспорила, – напомнила дочери Вероника. – Как твоя мечта стать наездницей?
– Ну, мам, – надулась Юлька, – умеешь ты кайф испортить. Хорошо тебе, ешь и не толстеешь, а мне приходится себя ограничивать. Думаешь, легко? И в кого я такая плюшка? – пригорюнилась девочка.
– Не паникуй, дочка, – успокоил её отец. – До толстушки тебе далеко. Это я тебе как мужчина говорю. К тому же девяносто пять процентов мужчин любят полненьких, а пять процентов…
– Худых? – заулыбалась Юлька.
– А пять процентов это скрывают! Вот так вот дочка! – Костя захохотал, Юлька вслед за ним.
Тут ты прав, подумала Вероника. Недаром выбрал эту корову Кобзарь. Восемьдесят килограммов чистого мяса, да килограммов тридцать сала. Недаром сдвинуть её с себя не мог, крепко она тебя придавила.
По-видимому, Вероника не совладала со своим лицом, потому что муж, заметив её чуть брезгливое выражение лица в зеркале заднего вида, сразу понял, о чем у неё мысли, и крякнул с досады. Вероника равнодушно отвернулась и стала смотреть на проплывающий за окном пейзаж. До Гусиного озера было километров двадцать, причем большая часть по грунтовой дороге. Вот как раз сейчас они подъехали к развилке. Дальше дорога идет вдоль кромки леса до озер. Первым на пути будет Долгое озеро, а за ним уже Гусиное. Свое название оно получило из-за огромных стай диких гусей, которые облюбовали это место для отдыха по пути с юга на север и с севера на юг. В это время озеро находится под охраной, охотиться нельзя, а вот любоваться – пожалуйста. Сейчас был такой период. Дальний берег озера и маленький островок посередине были сплошь покрыты бело-серыми крупными птицами. В воздухе летали пух и перья, слышался гомон и бульканье воды.
Маленькая компания расположилась на берегу с фотоаппаратом и видеокамерой. Косте пришлось проехать дальше по берегу и остановиться почти у воды. Юлька сюсюкала, глядя на стаи гусей, подманивала кусочком булки. Но птицы были сыты и не обращали на них внимания.
Родители занялись походным столом: выложили на капот привезенные продукты, порезали арбуз, открыли бутылки с водой. Они с наслаждением вдыхали чистый ароматный воздух, ощущали дуновение слабого ветерка на лице, их голоса непривычно звонко раздавались на берегу.
Юлька от души веселилась, как будто забыла, выбросила из головы разговоры взрослых о разводе.
– Дочка, пойдем прогуляемся по берегу, – предложил Костя, – а мама пока приберет здесь, – кивнул он на остатки еды.
– Мам, хорошие остаточки птицам оставим, ладно?
– Ладно, – Вероника догадалась, что Костя собирается начать трудный разговор и собралась его остановить. Но муж подхватил девочку, и они помчались по берегу, обгоняя друг друга. Догонялки и перегонялки были любимыми развлечениями отца и дочери. Костя обставлял дочь на дистанции, зато Юлька была увертлива, и поймать её было непросто.
Вероника сортировала остатки пиршества, а сама прислушивалась. Надо было все-таки остановить мужа, дать ему понять, что она передумала. А может, нет? Господи, голова раскалывается. Быстрей бы все кончилось.
Послышались торопливые шаги. К машине приближалась Юлька, следом, набычившись, широким шагом мерил берег Костя.
– Мама! – на Юльке не было лица. – Это правда?
– Что?
– Вы с папой все-таки разводитесь.
– Пока не разводимся, но жить будем раздельно.
– А вы у меня спросили, согласна ли я? Или я не член семьи, и с моим мнением можно не считаться?
– Юля, – обнял дочь Костя, – мы как раз для этого здесь. Я тебе объяснил, как все случилось, ты знаешь мнение мамы. О чем тут спрашивать.
– Ага, хорошенькое дело! Ты завел любовницу, мама гордость свою выказывает, а обо мне никто не подумал.
– Ты не права, – повысил голос Костя. – Мы только о тебе и думаем.
– Не верю!!! Вот бабушка с дедушкой обо мне думают, а у вас вечно на меня времени не хватает. И сюда меня привезли не для того, что семьей отдохнуть, а чтобы гадости рассказать.
– Юля! – не выдержал отец. Лицо его побурело, на скулах заходили желваки. – Ты взрослая девочка, и должна понимать, что в жизни не все так просто. Я виноват, признаю. Но я виноват перед мамой, а не перед тобой. Ты для меня всегда останешься любимой дочерью.
– Ага, до тех пор, пока не заведешь выводок от своей Викуши. Уж она постарается нарожать тебе маленьких Кирпичовых.
– Замолчи! – терпение Кости было на пределе. – Ты лишнего себе позволяешь.
– Это ты лишнего себе позволил, когда завалил свою секретаршу…
– Юля! – вскрикнула Вероника. – Что за лексикон?
– Да, у меня только лексикон, зато у вас поступки. Не думала, что вы такие!
Юлька посмотрела на разъяренного отца, потом на мать, трясущимися руками убирающую мусор в пустой пакет, и заплакала, горько, безутешно. Она плакала, не закрывая лица, не вытирая слез. Рыжие волосы растрепались и грустными прядками повисли вдоль мокрого лица.
Сердце девочки разрывалось. Она до последнего момента надеялась, что родители помирятся, и их жизнь будет такой, как раньше. Но чуда не произошло. Кого винить в том, что произошло? Конечно, папка виноват, что связался с этой Кобзарь, но мама, мама? Без борьбы сдалась, уступила глупой секретарше. Вон в фильмах женщины борются за своих парней, убивают соперниц. А тут и убивать не надо, надо только простить папку.
– Мама, – сквозь слезы проговорила Юлька, – прости папу, он больше не будет.
Было видно, что Костя не ожидал такого. Он в растерянности поглядел на дочь, потом на Веронику. Он едва удерживался от слез.
– Мамочка, прости его! – Юлька рухнула головой на капот и зарыдала в голос.
Может, от громкого крика дочери, а может, случайно так вышло, но сидевшая до этого на островке стая гусей вдруг поднялась, захлопала крыльями, загоготала и взлетела вверх. Веронике почему-то на миг показалось, что гуси ринутся к ним. Она непроизвольно схватила дочку, крепко прижала к себе, закрыв от всего мира. Женщина плакала, и её слезы смешивались со слезами дочери. Так же внезапно, как поднялась, стая вновь опустилась на островок, шумно переговариваясь с сородичами на том берегу озера.
– Хорошо, моя дорогая, – тихо произнесла Вероника, целуя дочь в макушку. – Все останется, как прежде. Я простила папу.
Она поцеловала Юльку в мокрую щеку, повернулась к мужу.
– Заводи, поехали домой. Ремонт закончился?
– Закончился, – изумленно хлопал длинными рыжими ресницами Костя. Такого поворота он не ожидал. Он и надеяться не мог, что жена пойдет на попятный. Ай да Юлька!
– Это правда, мама? – девочка откинула волосы назад, с силой потерла заплаканные глаза. – Это правда?
– Правда, – тихо проговорила Вероника, открыла дверцу машины и без сил опустилась на сиденье.
Муж и дочь смотрели на неё. Никогда они еще не видели такой печали на её лице, такой тоски в глазах, никогда с таким отчаянием она не прикусывала губу.
– Мама… – чуть слышно прошептала Юлька и кинулась к Веронике. – Мамочка, прости меня, прости! Я гадостей наговорила тебе и папе, я эгоистка и думаю только о себе. Прости меня!
Девочка рухнула на землю рядом с машиной, обхватила мать за талию.
– Я не знала, что тебе так больно. Я больше не буду. Я люблю тебя, мамочка, прости!
Она все сильнее вжималась в тело матери, все крепче обхватывая ту руками. Вероника не могла слова сказать, лишь старательно приглаживала растрепавшиеся рыжие прядки, успокаивающе проводила по спине и бокам.
– Не плачь, не плачь, моя детка, – уговаривала она дочь. – Все будет хорошо, вот увидишь. Я на все согласна, лишь бы ты была счастлива. Солнышко мое, не плачь.
Тут она не выдержала и заплакала сама. Костя не выдержал плача двух близких ему людей и, сбиваясь с шага, побрел прочь вдоль берега. Теперь можно поплакать и ему, никто не увидит.
Ранние сумерки опустились на берег озера, когда семья собралась в обратный путь. Вопрос был решен: развод откладывался, но Вероника с дочерью переезжает на новую квартиру. Юлька будет видеться с отцом, когда захочет и сколько захочет. Костя был рад, что Вероника согласилась брать у него деньги не только на Юльку. Он уже знал, что она ушла из театра, а значит, постоянного источника доходов у неё нет. Правда, Вероника не стала посвящать мужа в вопросы новой своей деятельности в качестве драматурга. Пока её пьесы не давали ей финансовой свободы, она вправе воспользоваться помощью супруга. Про себя же Вероника решила, что, как только начнет получать деньги за пьесы, тут же откажется от Костиного денежного содержания.
Витя-моряк
Она уже час провела в пустой квартире, а строители так и не появились. В чем дело? Они договорились с Костей, что тот найдет мастеров и отправит по новому её адресу.
– Завтра, часов в девять жди, – сказал Костя по телефону. Это было вчера.
Она, как дура, прождала до двенадцати, но никто не пришел. Стала названивать мужу, в офисе отвечали, что его нет, мобильный был отключен или в недоступной зоне. Пропсиховав три часа, Вероника отправилась домой к родителям.
