скачать книгу бесплатно
– Ну, – Торн с трудом удержался, чтобы не почесать саднящий загривок, положил руку на затылок, – за ним присмотрит тот же Брет, если он такой умный. А еще лучше, если вы отведете ее вместе. Все-таки, принц он или не принц, но все еще числится стрелком альбусской роты. А я ее попечитель. Но не беспокойся раньше времени. Я пока еще жив.
Северные пределы Йераны всегда были малолюдны. Вовсе безлюдная Пепельная пустошь лежала в паре сотен лиг на западе, но как раз здесь – между предгорий Молочных пиков и Урсусом вздымались солончаковые холмы – или, как говорили в Беркане, Гебонские увалы. Конечно, с Долиной Милости и тем более с Хелью их не сравнивали, но все равно считали недоброй местностью. Казалось, словно создатель, потрудившийся над красотами Берканы, в конце работы сгреб оставшийся мусор и высыпал его между Гебонскими и Молочными горами. Оттого и получились корявые взгорки то поросшие непролазным лесом, то покрытые белесыми проплешинами, а между ними – то ли мелкие болота, то ли гнилые балки, в которых не росло ничего кроме сорняка и тины, и которые служили укрытиями для лихих людишек. Лишь уже ближе к Урсусу имелись какие-никакие поля, мельницы, и даже приличное хлебное торжище. Но до тех мест еще следовало добраться. А на всем пространстве восточнее деревни Арка селились только отчаянные смельчаки. Но и они собирались в деревеньки и рядили вокруг них остроги, а для работы на скудных огородиках выходили не иначе как с оружием, уж во всяком случае с заряженными самострелами. Как раз эти огородики и деревеньки Торн и объезжал тайными тропами, стараясь держаться развалин вытянувшегося через все увалы акведука. За три дня пути уже порядком истаявший, согнутый пальцами жнеца кулон на шее Гледы уменьшился на треть, а отметина на шее ее отца, хоть и не сломила Торна болью, стала нарывать, и капитану пришлось воспользоваться мазями Рамлина. Они и в самом деле снимали боль, хотя и не останавливали рост проклятия. У капитана оно росло медленнее, лишь на палец отползло от позвоночника, а у Рамлина была охвачена уже четверть шеи, но парень по-прежнему отказывался от стрикса Ходы, упрямо бормоча что-то про судьбу и ушедших за полог смерти родных. Камни в ушах молодых стрелков были едва видны, и один из камней в четках Вая тоже уменьшился, и теперь монах не перебирал их, а крепко сжимал, намотав на ладонь. Кригер поднимался после каждой стоянки позеленевшим, но на коня забирался без посторонней помощи. Судя по его молчанию, это было единственным, на что хватало его сил. Рамлин сказал, что не видит признаков отравления, а против колдовства, если оно попало в рану, он бессилен. Гледа бледнела день ото дня, но рана на ее шее не нарывала, и не росла.
– Твоего кулона хватит еще дней на десять-двенадцать, если не больше, – прикинул Торн утром третьего дня. – Если выйти к реке и взять лодку, то можно успеть до Йеры, а если вернуться к Манназу, то и до Оды.
– И что там, в Оде? – спросила Гледа, которая, как и Кригер, за всю дорогу не проронила почти ни слова. – Исцеление? А ты? А как же ты?
– Я в порядке, – понизил голос Торн. – Никогда не сдавайся, и ты будешь в порядке. Я – как и твоя мать. Лекари сотни раз пророчили ей смерть, но если бы не жатва…
– Если бы не жатва… – повторила Гледа и вдруг широко раскрыла глаза, ухватилась за гриву коня, едва не упала ему на шею.
– Что с тобой? – вскричал Торн.
Сгрудились всадники, остановились на краю перелеска.
– Оборвалось что-то, – прошептала, переводя дыхание, Гледа. – Там, в Альбиусе. В той стороне. Как будто кто-то поднял с земли и проглотил ядовитую змею. Выпил ее яд. И звон в ушах прекратился, у меня все эти дни звенело в ушах. Я все надеялась, что отъедем подальше от Альбиуса, и звон затихнет. Но нет…
– Может быть, жатва закончилась? – скривился Соп, а Вай тут же затянул дрожащим голосом очередной гимн из Каменного завета.
– Нет, – подал голос Рамлин. – Я бы почувствовал. Река не пересохла.
– Река? – не понял Торн.
– Как бы река, – растянул в болезненной ухмылке искусанные губы Рамлин и зачастил словно в бреду. – Невидимая, но широкая. От горизонта до горизонта. Течет, колышется. Просто запруда пала. Но это даже хорошо. Вода не должна скапливаться. Моя деревня… была в горах. У нас знают… знали, что такое сель. Страшнее снежной лавины… Скоро этот твой менгир, капитан? Я уже едва терплю!
– Дай ему стрикс, Соп! – велел Торн и, повернувшись к Рамлину, добавил. – Если ты его не возьмешь, то я воткну его тебе в щеку!
– Вот, – протянул ушную булавку Соп. – Камень едва виден, но, думаю, его может хватить дней на пять. Или на неделю.
– У тебя у самого осталось стрикса на такой же срок, – процедил сквозь зубы Рамлин.
– Бери, – неожиданно властным голосом приказал Хода. – Это мой стрикс. Бери. Иначе я сочту тебя трусом.
– Неужели? – рассмеялся Рамлин, взял булавку и вдруг сам воткнул ее себе в щеку. – После того, что я испытал – как укус комара. Далеко еще до менгира, капитан? Ты не ответил.
– Он вот за этим перелеском, – пробормотал Торн. – Осталась пара лиг. Так что, поправьте поясные ремни и нацепите улыбки на лица. Если что, мы…
– Если что, вы сопровождаете меня, – подал голос Хода.
Торн окинул взглядом отряд и понял, что о происхождении Ходы уже всем известно. Соп только пожал плечами.
– Вперед, – тронул лошадь Торн.
И деревенька, и возвышающийся над нею менгир, напоминающий две выросших из земли и упершихся друг в друга лбами скалы, были окружены стеной из заостренных бревен. Над ней поднимались коньки крыш деревенских изб и торчала дозорная вышка, подобная той, что почти подпирала альбусский менгир, но здесь ей было его не достать.
– И вправду, арка, – пробормотал Соп, щурясь на солнце, которое светило ему точно в глаза.
– Смотрите-ка, – протянула руку Гледа.
Часть стены с восточной стороны острога, судя по дороге у ворот, была обрушена и сожжена. И над ее восстановлением трудились сразу и стражники, и селяне, и, похоже, их жены и дети. На сторожевой вышке загудела труба, стражники схватили за пики, но, когда отряд Торна приблизился к забитым в землю, заточенным кольям, пики опустились и из-за них вышел кряжистый бородач и еще издали заорал, распахнув объятия:
– Торн! Раздери тебя демон! Какими судьбами?
– Веген, – с облегчением выдохнул капитан. – Мой старый приятель. Выходит, он теперь старшина местного дозора. Редкий вояка. Ходили с ним на паллийцев много лет назад.
Чужаков было пятнадцать. Они лежали под стеной в ряд, и белая маска каждого была прибита над его телом. Гледа шла за отцом и не могла оторвать глаз от лиц воинов жатвы. Они чем-то отличались от лиц берканцев и кого бы то ни было. Может быть, неестественной бледностью, а может быть, вытянутостью и утонченностью черт. Почти у каждого кожа на лицах местами была сорвана, словно маски были с ней одним целым. Их странные мечи лежали тут же и напоминали груду битого стального стекла.
– Красивые парни, – заметил Брет. – Не так ли, Гледа?
– Откуда они приходят? – прошептала она.
– Ниоткуда, – подал голос Флит, который был бледен так же, как и мертвецы. – Некоторые считают, что они всегда здесь, но видим мы их только во время жатвы.
– Век бы их не видеть, – пробурчал Веген и махнул рукой. – Нечего рассматривать эту погань, тем более, что никакого добра ни у одного из них мы не нашли, это уж точно. Только стальные кольца у каждого на пальцах, да и все. И отвечу сразу, надевали кольца все, кому не лень, – не слушаются их эти летающие железяки. Пошли к вышке, угощу чем богаты. Все-таки после долгой дороги… Послал гонца в Урсус еще вчера, но добрался ли он – не знаю. Знали бы, как я вам рад…
Гледа посмотрела на отца. Тот опустился на колени и рассматривал стальные осколки, которые еще недавно были способны соединяться в разящие клинки.
– Что скажешь, Рамлин?
– Не вижу яда, – пробормотал Рамлин, с трудом оторвав взгляд от менгира. – Может, и вправду магия? Хуже Кригеру не становится. К тому же, рана у него затянулась. Не поверил бы, если бы не увидел.
– Затянулась? – удивился Торн. – Но он же едва движется?
Рамлин пожал плечами и снова принялся расчесывать загривок. Гледа повернулась к вышке. Кригер, опустив голову, сидел, привалившись к одной из ее опор. Лучше ему явно не становилось.
– Это энсы, – начал рассказывать Веген, когда спутники Торна расселись у дозорной вышки, чтобы выпить горячего орехового отвара со свежей выпечкой. – Откуда они взялись, не знаю, но уже две атаки я отбил. До сих пор дрожь пробирает от их летающих клинков и тоскливых дудок. Пятнадцать мерзавцев положил, еще столько же откатились вон в тот перелесок. Но я потерял больше, хотя поначалу был за стеной и имел шестерых лучников. Из двух десятков стражников у меня осталось пятеро, да и селян погибло под десяток, горе в домах. Так что, с местными мужиками на всю оборону с дюжину вояк, и вы появились очень вовремя.
– Есть зараженные в деревне? – спросил Торн.
– Зараженные? – не понял Веген.
– Наклони голову, – сказал Торн Рамлину, который опять рассматривал менгир.
– Что это? – вскочил на ноги Веген, увидев синюю полосу, перечеркивающую четверть шеи.
– Жатва, – раздался сухой голос, заставивший всех обернуться. – Я же тебе говорила, Веген.
За спиной Торна стояла женщина, которую можно было бы назвать старухой, если бы не ее прямые плечи и спина. И все-таки, судя по лицу, ей было никак не меньше семидесяти, а то и восьмидесяти лет. Седые волосы оставались пышными, но были затянуты в тугой узел на затылке, а морщины не собирались складками только потому, что и старческая кожа была словно провялена и облепляла ее лицо, как севшая от стирки шерстяная рубаха облепляет высохшую грудь. В руке у старухи была странная, изогнутая клюка.
– Опять ты, Чила? – поморщился Веген. – Лекарка это, Торн. Забредает сюда пару раз в год, помогает недужным за еду и мелкую монету. В этот раз, правда, заявилась раньше обычного, чтобы предупредить, чтобы к менгиру пока не прикасались. Ты особо не слушай ее, она не в себе. Вот скажи мне, убогая, что это у парня? Зараза или нет?
– Не та, что передается с едой, водой, ветром или прикосновением, – ответила старуха. – Для этой заразы нужна магия, а магия накрывает всякого настолько, насколько он готов ей поддаться. Но даже те, кто поддаются, поддаются по-разному. Кто-то от немощи своей, а кто-то от силы.
Она ткнула пальцем в Кригера.
– Это еще почему? – пробормотал тот заплетающимся языком. – Что еще за магия? И почему я поддаюсь ей от силы? Как это?
– Высокая башня рушится с большим грохотом, – проговорила старуха. – Глубокая впадина хранит больше воды. Магия мора – как вода. Она ищет низкое место. Стекает по склонам. Копится.
– Что же это выходит? – хрипло рассмеялся Кригер. – Я низкое место? Или все же высокая башня?
– Ты касался жнеца, – прошептала старуха. – Или касался кого-то, кто касался жнеца, но сам оказался стоек. В том нет твоей вины. Только твоя беда. Или не только твоя.
Она замолчала, подняла старческое лицо к солнцу и замерла, словно сказала все, что хотела сказать, и решила погреться под весенними лучами.
– Кто ты? – спросил Торн, поднимаясь на ноги.
– Никто, – шевельнула она губами. – Иду, куда несут меня ноги, чуть лекарствую, чуть расплетаю колдовство, чуть пророчествую. Ровно настолько, чтобы не слыть ни лекаркой, ни колдуньей, ни гадалкой.
– И что же нам делать? – после паузы спросил Торн, оглянувшись на Кригера.
– А вы что-то делали? – произнесла старуха, не глядя на него.
– Вот, пришли к менгиру… – Торн взглянул на Вегена, на лице которого застыло выражение досады. – Я хочу спасти дочь. Если не поможет, собираемся в Урсус. Есть там одна лекарка…
– Унда? – спросила старуха. – Да. Есть.
– Она поможет нам? – напрягся Торн.
– Если дойдете до Урсуса, возможно.
Старуха взглянула на Торна, заставив того вздрогнуть, отшатнуться и побледнеть. Ему показалось, что солнце, на которое она смотрела, продолжило сиять в ее глазах.
– И что же нам помешает дойти? – поинтересовалась Гледа.
– Третий отряд энсов, – прищурилась Чила. – Те, что шли перед вами. Они слегка заблудились. Но скоро будут. Через полчаса.
– Демон меня раздери! – вскочил на ноги Веген. – Сколько их?
– Около двадцати, – пробормотала, закатив глаза, старуха. – Но это последние на ближайшие дни. Те пятнадцать, что ушли от острога, не вернутся.
– Не успеем восстановить стену, – заковылял прочь Веген и крикнул уже через плечо. – Ты слушай ее, Торн! Появилась вчера, попросила воды и предупредила об этой нечисти! Две атаки уже отбили! Готовься помогать!
– Не бойся меня, капитан, – сдвинула брови старуха. – Я не убиваю глазами, просто вижу многое.
– И что же ты видишь? – спросил Торн.
– Вы все заражены, но умирать пока не собираетесь, – проговорила старуха. – Особенно ты и твоя дочь. Тебе помогает твое упрямство, а твоей дочери стрикс, хотя упрямства у нее больше, чем у тебя. Но стрикс истаивает. А вот твой друг, – она посмотрела на поджавшего губы Кригера, – хороший человек, но слабый. Запомни, войско ломается как деревяшка – в самом гнилом месте.
– Гнилое место? – с болезненным смешком поднялся на ноги Кригер. – Или все же низкое? Так башня или же гнилой сарай?
– Тебе просто не повезло, – вздохнула старуха. – Хотя сила и слабость всегда ходят рука об руку. Зато повезло всем остальным. Возможно, вы увидите, чем обернется эта жатва, когда всем покажется, что она осеклась.
– Ты не могла бы выражаться чуть яснее? – поморщился Торн.
– Я не провидица, – усмехнулась старуха. – Я чувствую тепло или холод, но не всегда могу объяснить их причину. Особенно, когда речь идет о столь великих замыслах, что даже окинуть взглядом их невозможно. Вот эти два молодых парня, как бы они ни надували зобы, – она кивнула на Ходу и Сопа, – перепуганы насмерть. Зараза сидит в них, но не успела ухватить их за горло. Может быть, она и угаснет, следите за своими стриксами. Это касается и монаха. Вот он, – кивок последовал в сторону Брета, – упрямее и хитрее всех вас вместе взятых, не считая твоей дочери, капитан, но черноты в нем нет, хотя страха предостаточно. Почти столько же, сколько в нем, – она посмотрела на Флита. – Но разве не борьба с собственным страхом делает мальчишку воином? А вот ты… – она перевела взгляд на Рамлина, – уже претерпел немало. Но не надейся на менгир. Он больше не исцеляет. Стриксы могут отсрочить твою смерть. Менгир бесполезен. Даже опасен.
– Но на нем же нет печати! – воскликнул Торн.
– А разве воевода, отправляя в бой воинов, каждому вручает флаг? – спросила старуха.
– Так и стриксы делаются из менгиров! – развел руками Торн.
– Мало кто умеет их добывать, – качнула головой старуха старуха. – Знаешь почему? Они добываются кровью. Особым, тайным образом. И это не стриксы уменьшаются на вас, препятствуя поганой магии, это выкипает пролитая кем-то кровь, защищая вас.
– А я? – спросил Вай. – Что со мной?
– То же, что и со всеми, – пожала плечами старуха.
– И что же мне делать? – спросил монах.
– Молиться, – посоветовала старуха. – Молиться не переставая. Не спрашивая себя, слышат ли боги твои молитвы. Они их могут не услышать только в том случае, если их нет в твоем сердце.
– А что делать нам? – спросил Торн. – Как исцелиться?
– Исцелиться так же легко, как перейти через пропасть, – пожала плечами старуха. – Представь себе, что тебе нужно преодолеть глубокое ущелье. Ты – на его краю. А тебе нужно на противоположную сторону.
– И что, демон меня раздери?! – закричал Торн. – Что я должен делать? Найти мост? Сделать мост? Перебросить канат? Перепрыгнуть, если найдется узкое место? Спуститься на самое дно и забраться по противоположной стороне? И как это выглядит, если никакой пропасти нет?
– Есть, – закрыла глаза старуха. – Даже если она только в твоей голове. Правда, я не уверена, стоит ли спускаться на самое дно… Но надо что-то делать. Менгир вы нашли, но я не советую вам к нему прикасаться. Во всяком случае, тем, в ком явно сидит зараза. Сражайтесь, старайтесь выжить, ищете лекарку, продолжайте бороться.
– Это все? – растерялся Торн. – Но ты же ничего не сказала.
– Я сказала больше, чем нужно, – не согласилась старуха. – Старайся.
– Хороший совет, – скривил губы Торн. – И слабое утешение. Примерно то же самое говорили лекари моей жене. Я, кстати, таскал ее от менгира к менгиру. Тут их еще…
– Еще три, – кивнула старуха. – Этот главный в этом краю и самый ближний к Альбиусу. С началом жатвы у остальных появились энсы. В Урсусе их сумели прижать. Два отряда от южных менгиров Веген сумел отразить, третий, из Альбиуса, подходит. Думай, где еще есть менгиры. Не все охвачены жатвой.
– Энсы! – закричал от ворот Веген.
– Рамлин, – процедил сквозь стиснутые зубы Торн, вытаскивая из ножен меч. – Кажется, у тебя есть возможность отомстить за своих родных.
Их и в самом деле было под два десятка. Они шли на деревню строем, и лишь непривычные к верховой езде лошади, частично захваченные в деревнях, объясняли их опоздание. Сверкали стальными искрами плывушие в воздухе мечи, белели маски на лицах. Звенели железные пластины на поясах. Торн оглянулся на Гледу, которая, стиснув губы, стояла у него за спиной, посмотрел на Сопа, на Ходу, на Брета, на Рамлина, размазывающего по лицу слезы, на Флита, замершего с выданным ему Вегеном луком в руках, на Кригера, мрачно покручивающего в руке меч, на Вая, принявшегося петь дрожащим голосом все те же гимны.
– Сейчас они спешатся! – растянул губы в улыбке Веген. – Вон, мы натыкали кольев, не пройдут конными.
«Старуха?» – вспомнил Торн и поискал ее взглядом. Она сидела у менгира и пила ореховый отвар. Над полем разнесся заунывный звук рожка.
– Папа! – закричала Гледа, и ринулась к Кригеру, который при звуках рожка чужаков словно обратился в зверя. Вонзил меч в спину Флиту и готовился напасть на Торна.
«Что же ты творишь?!» – мелькнул изумленный крик в голове Торна. Отлетела в сторону Гледа, которая остановила удар, должный раскроить голову Торну, но не смогла защититься от удара ногой в живот. Захрипел под ногами, заплакал от обиды умирающий Флит. Оскалил зубы, меняясь в лице, бывший приятель. Он был крепким воином, капитан альбусской роты. Не хватал звезд с неба, но мог постоять за себя с мечом в руках. Сейчас он сражался так, словно служил в королевской гвардии. Он срубил бы всякого, даже оказавшегося отличным фехтовальщиком Сопа, но теперь ему противостоял Торн. Он отбил первый же выпад Кригера и, открываясь, развернулся вокруг себя. Чиркнул лезвием над ключицей друга, ставшего врагом, не заботясь о том, что тот может оказаться шустрее, и не оглядываясь на захлебнувшегося кровью почти зверя, ринулся в битву, в которой уже размахивала мечом и поднявшаяся на ноги его дочь.
Пожалуй, еще никогда Торн не сражался так, как в этом бою. Он метался взад и вперед, прыгал, как юный мечник, оставаясь умудренным опытом воином. Размазывал чужую кровь по собственному котто, и снова кидался в бой, отмечая, что получивший не слишком тяжелую рану и успевший сразить пару энсов Брет точно выполняет его наставления по переходу в глухую защиту. Что Соп и в этом бою почти ничем не уступает самому Торну, но вовсе исключить из схватки Ходу не может, и тот не только кидает ножи, но и неплохо управляется с мечом. Что Рамлин со своей секирой если и не сражается, как двое воинов, то рычит за пятерых. Что Гледа, которую ему удалось оттеснить за спину, снова выбралась вперед и едва не попала под удар выросшего в длину меча, чудом отшатнулась, и сразила, сразила рослого здоровяка в белой маске!
– Все! – заорал Веген. – Осилили! Однако, берегут меня боги. Опять ни одной раны. А помнишь, Торн, в том походе? Все стрелы были мои! Пятнадцать отметин на тушке!
Торн, пошатываясь, огляделся. Энсы лежали под ногами. И их мечи лежали под ногами и хрустели осколками, когда сапог наступал на них. Веген потерял еще двух стражников и всех вышедших в бой селян. Гледа вытирала меч полой своего котто. Брет заматывал руку. Хода сидел на бревне, уставившись на собственные окровавленные руки. Соп только что не ощупывал подопечного. Сраженный ударом Торна Кригер лежал на теле бедного Флита и все еще был похож на прежнего Кригера, хотя когти на его руках и проткнувшие губу клыки оставались звериными. Вай продолжал петь гимны.
