скачать книгу бесплатно
– В лавандовый цвет?
– Нет конечно! Ну ты скажешь!.. В жёлто-рунный, естественно!
– Молодец! Время зря не теряешь!.. Но надо бы эти самые переходы, как я думаю, в ярко-белый красить, ведь на тёмной мостовой их было бы лучше видно. Глядишь, под рельсобус меньше народу бы попадало. Ты же сам сказал, что чуть не угодил под него!
Лавандыш застыл в одной позе, призадумался и стал таращиться куда-то в потолок. По его лицу было видно, что где-то на задворках его головы запустился мыслительный процесс.
(Со стороны вообще могло показаться, что беседуют только что познакомившиеся местные.)
Перекинувшись ещё парой бесполезных друг для друга фраз, они разошлись по мазазину.
Не найдя нужного цвета краски, Пасисяки решил обратиться к продавщице:
– Простите, пожалуйста, не могли бы Вы мне помочь, есть ли у вас в наличии акриловая краска фиолетового цвета?
– К сожалению, закончилась. Привоз будет только через месяц, – вежливо ответила та.
– Через месяц? А что так долго?
– Мэрия хочет расширять дорогу между городами, поэтому непродовольственные поставки сейчас не в приоритете.
– Занятно… А может, эмалевая фиолетовая есть в наличии?
– Также нет, к сожалению.
– Масляная? – Пасисяки стал хмуриться.
Продавщица отрицательно покачала головой.
– Акварель?
– Нет.
– Гуашь?
– Нет.
– Фломастеры?
– Нет ничего фиолетового цвета, – сказала уже строгим голосом продавщица.
– Понял, спасибо, – Пасисяки зашагал к выходу, но вдруг остановился. Он стал вертеть головой в поисках Лавандыша, не ушёл ли тот. Тот стоял у стеллажей и рассматривал валики, зачем-то прикладывая их к своей причёске.
Пасисяки одним прыжком подскочил к нему:
– Лавандыш, слушай, ты же красишь свои волосы, да? Там, где ты покупаешь краску, не продают, случаем, фиолетовую акриловую или… в крайнем случае эмалевую? В этом мазазине, оказывается, из фиолетового цвета ничего нет и будет, судя по всему, нескоро.
– Старичок, я крашу не эмалевой, – безэмоционально отреагировал Лавандыш на неожиданно подлетевшего к нему Пасисяки.
– Правда? Я удивлён! – скривился тот. – Ну конечно же, ты не красишь эмалью! Это и пню болотному понятно! Там, где ты покупаешь свою… лавандовую краску, имеется акриловая фиолетового цвета, не знаешь?
– Вряд ли. Я крашусь у Ле?ди Потекле?и в её салоне. Но ты можешь зайти к ней спросить.
– Благодарю! Может, и забегу туда. Бывай, лавандовый!
Пасисяки махнул рукой, уже повернувшись к Лавандышу спиной, и направился к выходу.
Выйдя из мазазина, Пасисяки шёл по улице и думал, стоит ли ему ехать в этот салон, ведь в это заведение он ни разу не захаживал, хотя и проходил несколько раз мимо. С одной стороны, ему было жалко времени (которого у него было хоть отбавляй), поскольку придётся ехать на рельсобусе сначала туда, потом обратно, а это шестьдесят воней трат, хотя, с другой стороны, – манило желание наконец покрасить забор. Но могла ли там продаваться нужная ему краска?
Салон красоты, которым владела Леди Потеклея, был на слуху у всего города, его клиентура включала в себя местных жителей разных возрастов. Располагался он недалеко от главного городского фонтана. Именно у этого салона любили собираться главные модники и модницы Токсикотно, которых, кстати, недолюбливал Пасисяки и называл их пингвинами-какаду за их броские одежды и глупую манерность.
Конечно, был ещё муниципальный салон красоты, но местные захаживали туда словно в музей старины – поглазеть на то, что было модным десять лет назад или сделать старомодную причёску для вечеринки в стиле ретро.
Леди Потеклея, дама средних лет, с осиной талией, с круглыми навыкате зелёными глазищами, с довольно красивыми пальца?ми, носом картошкой и с залаченными волосами до состояния высохшего камыша, была всегда в фаворе именитых горожан мужского пола города Токсикотно. Болтали, будто у неё когда-то был муж, но он не смог вынести её «красивого» характера (или запаха лака) и просто растворился.
До Пасисяки доходили слухи, что в подвальном помещении этого салона Леди Потеклея торгует неким нежнейшим нижним бельём, сшитым из редких видов красных болотных камышей, и что носить это бельё – это не просто модно, а ещё и полезно: кожа дышит таким образом, что делает его носителя счастливым и беззаботным. (Местные даже поговаривали, будто за этим товаром приезжают жители аж из других городков страны.)
Так ли это, Пасисяки наверняка не знал, но знал, что использование красного (а также белого) болотного камыша в любом виде – это подсудное дело. Правительство Волшебствони пять лет назад запретило использовать красный (а также белый) болотный камыш где бы то ни было в любых отраслях по той причине, что его занесли в местную Красную книгу.
(Но как выяснится позже, настоящая причина крылась в другом: в красном (а также белом) болотном камыше учёные страны обнаружили невидимых глазу жучков, укус которых у жителей Волшебствони вызывает длительную эйфорию. Учёные страны пока ещё ищут противоядие от так называемого в научных кругах «яда счастья». )
Так и шёл Пасисяки с мыслями ехать в салон или нет.
Проходя мимо лавки со сладостями, он инстинктивно скривился – он с детства ненавидел всё сладкое: конфеты, лимонады, десерты – всё это казалось ему отвратительным на вкус. И теперь, глядя на детвору, которая лизала леденцы, купленные тут же, он мысленно крутил пальцем у виска.
Пройдя ещё какое-то расстояние и остановившись у остановки рельсобуса, Пасисяки вдруг шлёпнул себя ладонью по лбу и воскликнул: «Дед подкрашивал забор всю жизнь, и я что-то не помню, чтобы он каждый раз бегал покупать новую краску! Не тот местный он был! Наверняка у него осталась заначка этой самой краски! Банка или баночка!»
Пасисяки быстрым шагом направился домой.
Дома он сразу же полез на чердак, ибо там хранились все вещи старших поколений Пукков.
Чердак был забит старым хламом, покрывшимся толстым слоем пыли; чердачное окно, выходящее на улицу, пребывало в плачевном состоянии, а по углам висели паутины.
– Где же эта краска может быть? – бубнил Пасисяки, роясь одной рукой в куче барахла, другой – освобождаясь от паутины, намотавшейся ему на голову.
В сторону с грохотом летели поломанный табурет, ржавый молоток, треснувший унитазный бачок, три трухлявых чугунных котелка, шпингалет, топорище, плюшевый филин, толковый словарь по укладке мостовых и много чего другого.
Краски и намёка на неё нигде не наблюдалось.
Почесав лысину, Пасисяки призадумался: «Может, в бабушкином гигантском шкафу что-то есть?»
Поправив очки и кашлянув в кулак, он направился к старому шкафу, который стоял в углу чердака. С трудом открыв его просевшие со временем дверцы, Пасисяки присел, чтобы осмотреть содержимое выдвигающихся ящиков: старые полотенца, скатерти, постельное бельё (сильно изъеденное жучками-бельёедами), газеты, книги. На название одной Пасисяки обратил внимание – «Париж меня не видит».
«Точно не читал и название незнакомое», – подумал он.
Обшарив ещё раз все «внутренности» шкафа, Пасисяки уже было начал отчаиваться, но тут, хвала всем воням, в углу одного из ящиков, у которого уже и ручки-то не было, Пасисяки нащупал стеклянную банку, завёрнутую в газету.
– Ай да дед! Ох и молодец! – сказал в предвкушении лучшего Пасисяки, доставая банку и освобождая её от прилипшего к ней выцветшего газетного номера.
Пятилитровая банка-бутыль из-под сока болотных лопухов была наполнена почти доверху фиолетовой краской. Пасисяки открыл крышку и понюхал.
«Акриловая! То что надо!»
От прилива радости он резко выпрямился во весь рост, да так, что с силой шандарахнулся головой о край открытой дверцы. Из глаз посыпались искры, очки улетели в сторону.
– Твою ж вонь! – выпалил Пасисяки, хватаясь за голову.
Ба-бац!
Не успев опомниться, как Пасисяки почувствовал новый шлепок по почти лысой голове.
– Хрюк! – Распластался он на полу, но банку с краской не выронил.
Открыв глаза и осмотревшись, Пасисяки увидел рядом с собой небольшую книгу. Он зло посмотрел наверх – книга определённо свалилась со шкафа.
– Чтоб тебя! – Он встал на ноги и взял её в руки. Книга была в переплёте жёлтого цвета, весьма увесистая и вся покрытая пылью.
Пасисяки открыл её.
«Ба! Вот те раз! Это же, кажется, бабушкин почерк!» – он стал перелистывать пожелтевшие, а местами позеленевшие страницы.
В книге было много непонятных записей с рисунками и датировками.
«Бабушка вела дневник? – хлопал он глазами. – Кто бы мог подумать!»
Полистав ещё немного, разъединяя слипшиеся страницы, Пасисяки спустился с чердака, умылся, бережно протёр тряпкой бабушкину книгу, затем отложил её в сторону и обратил свой взор на банку с краской.
«Да будет цвет!»
На подготовку к покраске забора ушло несколько часов[7 - В Волшебствони время совпадает с временем нашего мира.]. Пасисяки содрал остатки облупившейся краски с досок, вбил обратно вылезшие от времени ржавые гвозди, зачистил шкуркой-наждачкой неровности и заусенцы, а затем загрунтовал весь забор раствором из слюней королевских болотных жаб.
(Очень хорошая грунтовка, кстати говоря! Попала она мне в руки совершенно случайно: наш автор, быв в мазазине красок в Токсикотно, держал её в руках, когда внезапно перенёсся обратно в наш мир. А так как я делал дома ремонт, автор с радостью подарил мне банку этого раствора, так что я мог теперь лично убедиться в её свойствах, применив её на практике. Пахнет эта грунтовка, правда, как наш бензин, и нанюхавшись её, я даже подумал на мгновение, что мне все эти Волшебствони, Пасисяки и наш автор привиделись.)
После того как слюни жаб подсохли, Пасисяки приступил к покраске.
«Поиск себя в кризисе, я считаю, нужно начинать с обновления вещей, которые тебя и окружают, – думал Пасисяки, орудуя старой растрёпанной кисточкой вверх-вниз-влево-вправо, – так как если окружающая тебя реальность довольна, то и ты становишься довольным».
К вечеру, когда уже стемнело, забор был покрашен и сиял фиолетовым оттенком на блике вечерних уличных ламп.
– Ну всё! Забор нашёл себя в своём кризисе! – радостно зевнул Пасисяки.
Сам он весь перемазался краской и заляпал любимую футболку, поэтому пошёл в дом отмываться-отстирываться.
Уже к ночи, лёжа в кровати и думая о том, что он будет делать завтра, Пасисяки вспомнил про бабушкин дневник.
«Ах да! Надо бы глянуть, что там бабуля такого „интересного“ понаписала. Глядишь, почитаю чуть-чуть и засну быстрее», – Пасисяки встал с постели, сходил в другую комнату за книгой, которая днём, спикировав со шкафа, отвесила ему шлепок по голове, лёг обратно в кровать, включил старенький прикроватный светильник и стал читать, потихоньку засыпая.
Поначалу Пасисяки честно пытался вчитаться в мысли бабушки, оставленные на бумаге достаточно высоким стилем, но чуть погодя стал просто листать страницы, не всегда дочитывая их.
Бабушка писала о своих школьных годах, о первой любви, о мировосприятии в период взросления, о местных, об отношениях с мужем, рассуждала об обществе Волшебствони в целом. Затем настроение написанного уходило в скучную полемику о смысле жизни, и когда уже было Пасисяки решил закрыть книгу и окончательно погрузиться в мир снов, его внимание привлёк небольшой заголовок, выведенный красивым почерком посередине очередной страницы – «Путь от себя через отвар».
– Так, через отвар… Гм… – Пасисяки с трудом раскрыл глаза.
«…разбираю рецепт прабабкиного отвара по полочкам… рецепт мною опробован, пока не отравилась, хотя сомнения, безусловно, присутствовали. Пришлось, конечно, попотеть, чтобы разобрать почерк прабабки и её архаизмы… несколько раз понимала её слова неправильно, что приводило к ошибкам в приготовлении… хожу теперь весёлая», – писала бабушка Пасисяки.
– Интересненько… – бубнил он себе под нос, пытаясь прочитать и понять оставленные на полях неизвестные ему слова, которые являлись, по всей видимости, какими-то названиями.
«…если я не могу найти себя, идя к себе, может, стоит пойти от себя? Должно быть, в конце пути на себя и набреду? …изумительно, но с отваром многие вопросы отпали, так как ответы появились в голове сами собой… Не сказать чтобы ответы были исчерпывающими, но всё же…»
– О чём это она? – спросил сам себя Пасисяки.
«…не было возможности опробовать отвар на ком-то ещё, да и передумала этого делать…»
– Отвар-отвар, что за отвар?
«…вкус отвара на удивление приятный…»
«…чихнула раз десять-пятнадцать…»
«…ответы опять появились, да ещё во множестве вариантов… Какой же выбрать?..»
– Ответы на что?
«…полный рецепт составила…»
«…смотреть внизу!»
– Смотреть внизу… – взгляд Пасисяки заскользил по страницам, – ага! вот тут в конце она приводит рецепт! Посмотрим…
«Кора?лловый кусты?шник (что раньше звался у наших предков Хо?ххота – растение болотной почвы) можно найти в болотистом лесу на островках посреди булькающих болот после их отлива. Искать надо лепесток прозрачно-мутного цвета и размером с ладонь ребёнка. Днём заметить его невозможно, но ночью это вполне осуществимо при лунном свете. Растёт Хоххота только под сухим (!) ду?ба-ду?бой[8 - Ду?ба-ду?бой наш автор описал как дерево, похожее на дуб нашего мира, с плодами, зовущимися местными как «слива». Эти сливы местная медицина использует для лечения простуды и гриппа.]. Лепесток Хоххоты не представляет интереса, а вот его корешки – главный ингредиент в отваре! Выкапывать их нужно только (!) при лунном свете, так как именно он генерирует в это время в корешках Хоххоты особые хоххотогены. Помни! – солнечный свет убивает их в корешках или же в отваре! После бережного выкапывания корешки надо аккуратно очистить от земли и почвенного ила. (Неся домой, я их всегда заворачиваю в светонепроницаемую ткань.)
Отвар: при слабом свете свечи (ставь подальше от отвара), разведи небольшой огонь в печке, в чугунный котелок выложи около десяти средних размеров корешков и залей водой почти до краёв (котелка). Вари на малом огне, слегка помешивая, в течение одного часа (иногда отвар удавалось по каким-то причинам сварить за полчаса, но пока не поняла, почему так происходило). Когда отвар приобретёт фиолетовый цвет – затуши огонь. Дай ему остыть. Процеди отвар через марлю в другую ёмкость. Корешки Хоххоты можно уже выбросить, так как они вскоре начнут дурно пахнуть. Отвар употреблять в прохладном состоянии, не более одной чарки (!) в сутки. Хранить в тёмных (!) местах (я хранила в подвале в мешках со старым бельём, куда муж никогда не заглядывал).
Помни! если солнечный свет попадёт на выкопанные корешки или же на сам отвар – хоххотогены разрушаются!»
Пасисяки потёр раскрасневшиеся глаза и зевнул во весь рот.
«Побочные эффекты от отвара, отмеченные лично мной:
– после выпитой чарки начинается неудержимое чихание (мой рекорд – восемнадцать раз);
– что касается сознания: если выпить больше чарки отвара за один раз, то сильно сводит мышцы лица от постоянных улыбок и смешков; также сводит мышцы живота, появляются сильные колики (призна?юсь честно, в такую минуту думала, что наступили мои последние минуты);
– случаются (не всегда) провалы в памяти;
– что касается котелка: очень часто приходится заменять новым, так как дно зачастую быстро трухлявится».
– Что это вообще такое? – Пасисяки оторвался от книги. – Ощущение будто бабушка под старость лет ударилась в маразм. Корешки какой-то Хоххоты в лунную ночь, котелок, свеча, отвар предков, который заставляет быть весёлым и помогает найти ответы на различные вопросы… А эти бабушкины слова «если я не могу найти себя, идя к себе, может, стоит пойти от себя? Авось в конце пути на себя и набреду?..» Что это за бред?.. Не понимаю, дурь какая-то…
