скачать книгу бесплатно
– О чём ты?
– Я тут уже изнываю от жажды подробностей, а ты всё молчишь, будто ничего не произошло.
– А что произошло? – разворачиваюсь и смотрю непонимающе на подругу, прислонившись к столешнице.
– Нина! – Юлька выпрямляется и принимает возмущённый вид. – Тебя привёз домой Максим Ларинцев. С которым ты до этого танцевала.
– То есть то, что я стала к станку после пяти лет твоих уговоров, тебя интересует меньше, чем то, что меня подвёз парень.
Богатырёва подкатывает глаза и тяжко вздыхает, а потом смотрит на меня как на умалишённую.
– Ты понимаешь, что если Ларинцев запал на тебя, а он совершенно точно запал, то ты станешь в универе темой номер один для обсуждения. Но это ведь и не плохо, правда?
Теперь уже моя очередь подкатить глаза. Её восторг этим парнем меня уже немного достал. Она и на репетицию провожала меня как будто я не танцевать шла, а замуж выходила. Я едва отбила своё право надеть любимую удобную водолазку, а не кофту с вырезом. Да и нечего особо мне показывать в этом самом вырезе.
– Юль, ну что за глупости? Да с чего ты вообще решила, что он запал на меня? По-моему, я его жутко раздражала всю репетицию.
– Потому что Макс Ларинцев кого попало в свою тачку не посадит. Ты вообще заметила, какая у него сексуальная аура? Мне кажется, у меня ноги подкашиваются, когда рядом с ним стою.
Заметила. Наверное, таких людей называют энергетическими вампирами, потому что действительно, находясь возле них, ощущаешь себя немного поплывшим, как в тумане.
– Богатырёва, не выдумывай. Он назвал меня поленом, а это вряд ли может свидетельствовать о том, что он на меня запал. Так что отстань. У меня всё тело болит с непривычки. Я в душ и спать.
Юлька, оставшаяся без подробностей, надувает губы и провожает меня в ванную сердитым взглядом. Когда горячая вода прикасается к коже, я ощущаю, как расслабляются напряжённые мышцы. Связки немного тянет с непривычки, но я не могу не признаться, что эта боль мне чем-то приятна. Она напоминает те счастливые дни, которые я давно заперла в тёмном углу моей памяти. Я делаю воду горячее, до едва терпимого жжения, чтобы отвлечься от вспыхнувших воспоминаний о хлопке и боли, что за ним последовала. Я должна попытаться. Не ради этого конкурса. А ради самой себя.
Утром в университет мы с Юлькой приезжаем ко второй паре. И у неё, и у меня была совместная лекция по ОБЖ на третьем этаже. Не знаю, что в той аудитории с окнами, но из щелей жутко дуло и мы здорово замёрзли, а потому решили пойти в столовую и выпить по стакану горячего чая.
К лестнице идём через широкую рекреацию на втором этаже. С нами две девушки с моей группы – тоже решили выпить чаю. В коридоре шумно, будто я снова попала в школу. Какие-то парни, судя по всему с первого курса, затеяли игру и передают друг другу чью-то тетрадь, а невысокая девчонка пытается её отобрать.
В сумке вибрацией отзывается и телефон, и я закапываюсь в поисках, когда получаю от Богатырёвой тычок локтем под рёбра.
– Ай! Ты чего?
Юлька кивает в направлении доски объявлений, возле которой толпятся старшекурсники. Замечаю Максима Ларинцева среди ребят. Он стоит в пол оборота к нам и разговаривает с каким-то высоким темноволосым парнем. Вид такой, будто снова забыл причесаться, когда встал с постели. Волосы взлохмачены, беспорядочно торчат. Руки в карманах чёрных джинсов, обтягивающая чёрная футболка подчёркивает выступающие мышцы.
Ещё не хватало пялиться на него. Смаргиваю, сердясь на Юльку. И в этот момент он поворачивает голову, и мы встречаемся взглядами. Уже знакомая слабость на мгновение охватывает тело. Максим приветственно мне машет, а я отворачиваюсь, сделав вид, что не заметила. Глупо и по-детски, знаю.
– С тобой, вообще-то поздоровались, – бормочет Юлька недовольно, а я делаю вид, что мне жизненно важно достать телефон из сумки.
– Мама звонила. Минутку.
Я отхожу к окну и набираю мамин номер. Она отзывается быстро. Пару минут мы разговариваем, но я ей объясняю, что мне пора. Мы с активным потоком студентов, стремящихся, видимо, тоже отогреться в столовой, направляемся к довольно узкой лестнице в конце рекреации. Я замечаю, что старшекурсники, что-то громко обсуждая и гогоча, спускаются впереди, уже почти достигнув подножия лестницы.
И тут всё происходит слишком быстро. Испугаться я толком и не успеваю, но вот потом ещё не раз заставлю себя прочувствовать возможные последствия.
Парни с первого курса, что играли тетрадкой девушки, слишком уж разошлись. Они смеются, оббегают друг друга, толкаются. И вот, когда я уже одной ногой спускаюсь на первую ступень лестницы, одни из тех парней как раз решает оббежать другого возле нас. Он случайно цепляет меня плечом, хватается за перила, чтобы не покатиться кубарем вниз. Он-то хватается, а я нет. В руке зажат телефон, и я просто не успеваю среагировать. Только вскрикнуть. И будто в каком-то жутком фильме, где душа вылетает из тела и наблюдает за происходящим, я понимаю, что, соскользнув туфлями с нескольких ступеней и так и не сумев зацепиться, лечу вниз с лестницы. Спустя долгое мгновение страха, воздух выбивает из лёгких, когда крепкие ладони жёстко обхватывают мою талию, резко тормозя падение. Максим по инерции движения высоко поднимает меня над головой, а потом, развернувшись, ставит на ноги. Удерживает так пару секунд, потому что мои ноги подкашиваются. Вокруг раздаются хлопки и прочие «ни фига ты выдал, Макс!», «она бы шею на хрен свернула» и прочее.
– Дождись репетиции, Пёрышко, – Максим Ларинцев криво улыбается, будто только что сделал обычную танцевальную поддержку, а не выхватил на ходу падающую с лестницы девушку. – А если бы я не успел? Ты мне вообще-то нужно целой и невредимой.
А у меня бьёт в мозгу только чьё-то «она бы шею на хрен свернула». Секунды до возвращения в ад. И вместо того, чтобы поблагодарить парня, предотвратившего новый кошмар, я лишь молча отворачиваю голову и начинаю дрожать, с трудом отцепляя судорожно сжатые пальцы от его футболки.
– Господи, Нина, ты цела? – подлетает Юлька, держа в руках мой вывалившийся во время падения телефон.
Какой-то частью мозга, отрешённо наблюдающей за происходящим вокруг, я замечаю, что народ вокруг рассасывается по своим делам, не предавая больше значения случившемуся.
– Цела, – за меня отвечает парень. – Но, по-моему, здорово испугалась. Ты её чаем, что ли, напои.
– Да какой чай, коньяка ей жахнуть надо, – слышится сзади.
– Русик, отвали, – отмахивается Максим. – Поняла, Юль? Отпаивай, давай, вечером она нужна мне на репетиции адекватной.
– Я здесь, вообще-то, – отзываюсь, всё ещё дрожа, но уже начиная злиться, что меня принимают за предмет мебели.
– До вечера, Принцесса. Я заеду в шесть.
И просто уходит, продолжая беседу с парнями на том, где остановился.
Глава 8
Макс
– Аля, я отцу уже всё сказал. И ты знаешь, что ничего не изменится.
Сестра кисло прощается и кладёт трубку. Я откидываюсь на спинку дивана, переводя дыхание. С сестрой у нас разница в пять лет. Она опекала меня и всегда поддерживала, ещё по детству прятала в своей комнате в нашем огромном доме, когда отцу вдруг казалось, что я недостаточно в чём-то хорош, и пора бы ему исполнить свой родительский долг. А именно: впороть мне ремня или, если уж он был особо добр, проесть мозг нотациями. Однако, я быстро смекнул, что папаша мой – хоть и удачливый бизнесмен в фармабизнесе, но человек со слабостями. Как только я лет в одиннадцать показал ему запись на своём телефоне, где он творчески жарил провизоршу одной из аптек нашей сети, так отношения чудеснейшим образом стали улучшаться. А точнее отец просто отвалил от меня со своими нравоучениями и воспитанием. Но Аля всё ещё не теряла надежду, что у нас ним что-то наладится, и мы поймём друг друга.
Недавно батя узнал, что Ромыч уже начал работать в строительной фирме своего отца, и после четвёртого курса, скорее всего, полностью посвятит себя фирме, перейдя в универе на индивидуальный график обучения. И, видимо, и моему захотелось, чтобы я оказался под боком. Но у меня на жизнь другие планы, и универ я собираюсь закончить как положено. Разница у нас с Должановым в том, что Роману всего этого семейного бизнеса хочется, а мне – нет.
Срабатывает будильник-напоминалка, и я рывком подрываюсь с дивана. Уже почти шесть, а балерина будет ждать меня в шесть пятнадцать. Странная она, девчонка эта. На надрыве вся какая-то. Пойми, что там в её голове. Ещё тогда в такси заметил, что осторожничает слишком, напряжённая. И взгляд её из-за угла дома въелся, запомнился. Но пахнет вкусно.
Но самое странное – её реакция на меня. Чёрт знает, может, она на всех так реагирует, но работать с ней в паре оказалось сложно. Она должна подстроиться, я чувствую, только вот пока не могу понять, что нужно для этого сделать мне. Необходимо научить её доверять. Но сперва понять причину, почему эта Нина-малина выпускает колючки.
Ещё и сегодня загремела с лестницы. Убилась бы на хрен только так. Сам не знаю, как так извернулся и поймал. Наверное, рефлексы сработали. С Верой когда-то такие фишки проворачивали с поддержками, что самому сейчас страшно, потому что по краю ходили. Но это была Вера – сумасшедшая и бесшабашная. И где она теперь? Второй год под замком.
Ладно, сегодняшняя репетиция покажет. Надо из Одетты вытрясти что да к чему с ней.
Ехать до её дома совсем недалеко, живёт всего в паре домов от моего, в начале соседнего квартала. Когда подруливаю к подъезду, она уже ждёт. Слава Богу, сегодня оделась потеплее – пальто до колен тёмное натянула и берет как у художников. Интеллигентная и правильная девочка.
О нет, нет! Ощущаю, как просыпается спортивный интерес. Нельзя. С такими потом проблем не оберёшься. Они ждут цветочки, колечки и билеты на филармонию. А я терпеть не могу филармонию.
Моргаю фарами и изнутри открываю пассажирскую дверь, приглашая Пёрышко. Она семенит от подъезда, внимательно приглядываясь в уже прилично загустевших сумерках, а потом ныряет в машину.
– Привет, – говорит негромко.
– Привет, Принцесса.
Салон заполняется лёгким, едва ощутимым ароматом, который я успеваю поймать от её волос, когда помогаю пристегнуться. Мышь, а не девчонка – напряжённая, только что не трясётся.
На дорогу выруливаю плавно, обратив внимание, как она сразу же вцепляется в ручку, стоит едва ли мало-мальски набрать скорость.
– Максим, – прочистив горло, подаёт голос довольно твёрдо. – Я тебя не поблагодарила сегодня за то, что поймал там на лестнице. Спасибо.
– Так выбора у меня не было. Ты бы и сама шею свернула и меня бы припечатала.
Боковым зрением наблюдаю, что она снова вся сжимается. Чёрти что, блин. Вот так Жанна Викторовна, подогнала экземпляр. Но с другой стороны, и выбора-то особо не было. А те, что были, и не выбор вовсе.
Дальше до «Элегии» мы едем молча. Чтобы не смущать девчонку тишиной, делаю музыку чуть громче, но она морщится. Точно принцесса – «Андеды» ей, видите ли не заходят, а ведь я врубил самую лайтовую подборку. Возле клуба паркуюсь, иду к двери, Нина молча плетётся сзади. Здороваемся с вахтёршей, я беру ключ от танцкласса.
Внизу темно, приходится подсветить мобильником, чтобы найти щиток. Когда заходим в класс, Руденко удивлённо спрашивает:
– А где все?
– А кто тебе ещё нужен?
– Ну, Ирма, – мнётся, распахивая глаза.
– У неё ребёнок заболел, сегодня сами. Да и некогда ей возиться с нашим конкурсом, студии-то он по боку.
– Так мы вдвоём только будем?
Блин, ну что за тупость? Вроде ж не дура.
– А ты что, боишься оставаться со мной наедине, Пёрышко?
Поддёвка засчитанна, и девчонка заливается краской.
– Совсем нет, – выдаёт твёрдо и отворачивается, вытряхивая из сумочки пакет с балетками.
– Тебе в раздевалку надо? Учти, у нас общая, но, если стесняешься, можем по очереди.
Кажется, меня прикалывает, когда она смущается. Прикольно так пухлые губы поджимает и брови сводит. Красивая девчонка, что ни говори, но какая-то застывшая. Как кукла фарфоровая. Точно балерина в музыкальной шкатулке, только печальная слишком.
Нина предпочитает переодеться прямо в классе. Когда возвращаюсь из раздевалки, она стоит у зеркала и разминается. Ноги у неё длинные и стройные, спина жёсткая, выгнута в пояснице немного назад, шея вытянута. Действительно, настоящая балерина, впечатляет, даже не смотря на то, что мне как раз и не нужно, чтобы она была правильной куклой. Нужно сделать так, чтобы она расслабилась, почувствовала себя в танце свободной и раскрепощённой.
– Давай вспомним шаги и связки, как раз разогреемся.
Я включаю музыкальный центр, Нина кивает и становится чуть-чуть за мной. Ждём нужный такт и начинаем двигаться. Всё пока идёт сносно, но сложного ничего. Нина старается. Техника ног у неё идеальная, но вот эмоций нет ни в теле, ни на лице. А контемп[1 - Контемп (контепорари) – направление в современной хореографии, в основу которого легло сочетание балетной базы и перфоманса, но абсолютно отошедшее от норм и правил классики. Свободный, эффектный, чувственный и эмоциональный танец. (В группе автора в ВК можно посмотреть пример, чего именно Макс хочет от Нины в идеале:))] – это в первую очередь эмоции, и уж только потом техника.
Всё становится куда сложнее, когда дело доходит до поддержки. Она справляется, но делает это так напряжённо, что мне кажется у неё зубы скрипят. Да что ж за дерьмо такое? Неужто ей так отвратительно, когда я прикасаюсь? Ещё ни одна не жаловалась. Даже наоборот…
– Ещё раз, – командую, не совладав с раздражением.
Нина сосредотачивается. Но мне как раз надо, чтобы расслабилась. Беру её чуть ниже, вместо рёбер за сами бёдра и закидываю затылком назад дальше. Слышу мимолётный вздох, но она подчиняется и мягко ложится мне на плечо, прогибаясь. Умница.
– Ладно, теперь давай попробуем кое-что ещё.
С постановкой на конкурс помогала Ирма, поставив технически сложный и зрелищный контемп. Но Лида, эта дурища, со своим Кешей в очередной раз обдолбалась травкой и решила попытать судьбу на ночной трассе за спиной этого дрыщавого терминатора. Хорошо хоть живы остались оба.
Я объясняю Нине, чего именно от неё хочу, но вижу, как её глаза расширяются от ужаса. Да, поддержка сложная и высокая, но смотрится она просто бобмически, так что, Принцесса, упирайся – не упирайся, делать придётся.
– Нина, я всё сделаю сам. Тебе нужно только в перевороте, как в обычном колесе, руками опереться мне в колено. Я удержу тебя, когда будешь перелетать вверху ногами и зафиксирую спиной на своём плече. Тебе останется только прессом удержать линию корпуса и натянуть носки.
– Я не буду, – кажется, у неё даже губы побелели. – Максим, я не смогу.
– Сможешь. Просто попробуй.
Сажусь на одно колено, подставляя ей опору для переворота и готовлю ладони принять её. Но Одетта делает шаг назад, и явно не для разгона.
– Нина! – говорю с нажимом, придавая решительности. – Давай!
Она зажмуривается, а потом распахивает глаза, сжимает и разжимает кулаки. Но всё же делает шаг вперёд, берёт разгон, входит в поддержку правильно, но на перевороте через голову вдруг сжимается и в панике изворачивается. Я успеваю поймать её, но девчонка здорово прикладывается ребрами о моё плечо, выбывая себе весь дух из лёгких.
Я ещё несколько секунд удерживаю её в руках, прежде чем аккуратно поставить на пол. Замечаю, что её бьёт крупная дрожь до цокота зубов. Всяко бывало, девки боялись высоких поддержек, но тут явно что-то не то.
– Одетта, что за хрень? Рассказывай давай, тебя что, упустили когда-то?
Но Руденко удивляет меня, когда со всей своей мышиной силой толкает в грудь.
– Не называй меня так! Никогда не называй, понял? – твою мать, кажется, у нас зреет истерика. Терпеть их не могу. – Я ненавижу это имя, эту постановку, этот долбанный спектакль!
Ого. Она даже так умеет. Но, на самом деле, сейчас совершенно не смешно.
– Алё! – хватаю ей за плечи и легонько встряхиваю. – Ты чего разошлась?
Оттаскиваю девчонку к креслам у окна и усаживаю, надавив на плечи. Нависаю сверху, чтобы не дёргалась и спрашиваю ещё раз, потому что с этим всем надо разобраться.
– Нина, ещё раз: что с тобой произошло? Говори. Ничего не выйдет, если ты мне не расскажешь.
– Ну и пусть не выходит, – рвано вздыхает, почти всхлипывая. – Я и не хотела.
– Поздно уже не хотеть. Поэтому я слушаю.
Глава 9
– Нина, посмотри на меня, – Максим мягко берёт за подбородок и разворачивает моё лицо к себе, заставляя посмотреть ему в глаза. Нависает стеной, не оставляя шанса на отступление.
А я не могу справиться с дрожью. Будто не было этих пяти лет и работы с лучшими психологами города. Да, вот такой слабой я оказалась, не справилась сама со страхом. Но сейчас рядом нет ни матери, ни психолога, ни даже Юльки. А был лишь этот чужой мне парень, которому мне почему-то хочется выложить всё.
– Мне было почти шестнадцать, когда в доме культуры мы ставили «Лебединое озеро», – он всё же позволяет мне не смотреть на него, но продолжает нависать огромной тенью слишком близко. – Большой зал почти на две тысячи человек, полный. Пришли мои одноклассники, родители – они тогда ещё были вместе. Как ты понял, я исполняла Одетту – роль сложная, но я так старалась, так хотела её. Я была лучшей в своей группе.
– Я в этом и не сомневался, Пёрышко, – Максим садится в соседнее кресло, поворачиваясь всем корпусом ко мне, внимательно смотрит.
– А он опаздывал, – голос глохнет. – Пришёл за пару минут до начала. Я сразу заметила, что с Владом что-то не так: зрачки были расширены, глаза странно блестели.
– Твой партнёр пришёл под кайфом, – Ларинцев сдвигает брови, хмурится.
При воспоминании о том моменте сомнений, когда я увидела Влада за кулисами, меня пробирает холод. Я столько раз ругала себя, что не послушала свой внутренний голос, который вопил об опасности.
– Рудик, не дрейфь, всё ок, – разминаясь, сказал тогда Влад и завёл колено ладонью назад в арабеск, потянулся макушкой к носку. – Ты будешь сверкать, моя Одетта.
