скачать книгу бесплатно
– Кажется, Агата Никитична умерла.
Глава 4
– Как это? – переспросила я подругу. В это просто не верилось. Агата мертва? Но почему здесь, сейчас? Как такое вообще может быть?
– Не знаю. Спроси Пашу.
Как же я забыла упомянуть в предыстории, что Павел у нас учится в медицинском? Что-то я совсем плохая стала.
– Не могу дозвониться до «Скорой»! – кричала Лера, тряся мобильником, что указывало на крайнюю степень нервозного состояния. Конечно, первая экскурсия – и такое!
Самойлов, продолжая делать непрямой массаж сердца, не поднимая глаз, ответил:
– По предварительному заключению могу сказать, что у нее обширный инфаркт.
Я во все глаза смотрела на происходящее на земле безобразие и чувствовала себя будто во сне. На Пашиной джинсовке лежала пожилая тетя, над которой мы все так жестоко посмеивались всю дорогу, а сам Паша пытался ее спасти. Это было так странно. И в то же время мне хотелось вернуться на пару часов назад, чтобы проявить к женщине больше уважения и потребовать того же от других.
– Дозвонилась, дозвонилась! – истерично прокричала Лера, держа у уха мобильник.
– Боюсь, «Скорая» ей уже не поможет, – грустно сообщил Самойлов. – Если бы под рукой был электрошокер, а сами мы находились в операционной, а не хрен знает где посреди леса и воды, возможно, я бы смог ее спасти. – Сделав еще пару телодвижений над телом, Павел поднялся, отряхнул руки и, глянув на часы, деловито сообщил Жеке: – Фиксируй, время смерти тринадцать пятьдесят две.
– Пахан, угомонись, – ответил тот ему. – Мы не в больнице, так что это излишне.
– Да? Блин, все время забываюсь.
Пока Валерия бубнила в трубку подробности произошедшего и описывала внешний вид тела женщины, Женька велел Катьке:
– А ты, любимая, звони в полицию. Я знаю, ты обожаешь общение с данными субъектами.
– Нет, ты знаешь, что ты ненавидишь общение с этими субъектами, поэтому звонить им придется мне, – уточнила Катя и полезла в сумочку.
– Да, дорогая, ты, как всегда, права.
«Скорая помощь» и полиция сообщили нам примерно одинаковое: на дорогах жуткие аварии, образовавшиеся вследствие магнитных бурь, подземных толчков и надвигающегося ввиду последних двух причин, а может, своих собственных, урагана, потому ждать их придется долго, вполне возможно, до следующего дня. Мы и ждали. Малинова, прихватив подругу и водителя, направилась ко дворцу, чтобы застать там служащих и сообщить о случившемся, а также попросить помощи, а остальные остались на берегу.
Я всеми силами отворачивала лицо от мертвой Агаты, стараясь изучать море, небо, людей, все что угодно, лишь бы не видеть покойницу, чтобы она не могла пугать меня в сновидениях.
Море было тревожным. Всего за каких-то полчаса оно сменило настроение с умиротворенного на сильно волнующееся, почти бушующее. Тучи становились плотнее, но дождь так и не начался. Люди также не кипели желанием приближаться к умершей женщине и разбрелись кто куда. Только Самойлов остался сидеть рядом со мной, что прибавило во мне благодарности к этому доброму, чистому человеку. Самым приятным было, что «заводной апельсин» преобразовался в молчуна, что было сейчас очень кстати: у меня не было ни малейшего желания не то что общаться, а даже произнести хотя бы слово, а Паша и этой малости не требовал. У него точно имелось врожденное чутье на мое внутреннее состояние, и он пусть не всегда, но чрезвычайно часто угадывал, когда стоит поболтать, а когда необходимо помолчать.
Вскоре мы направились по одной из тропинок к центральному входу и недалеко от Самсона заметили Леру и Свету. Они кому-то усиленно махали. Я подняла глаза на лестницу и увидела нашего гида. Галина Тимофеевна отнюдь не грациозно спускалась по ступенькам, нервно размахивая руками. Только сейчас я почему-то подумала, что в ней есть что-то мужеподобное.
– Вот вы где! – сказала она девчонкам, подходя. Затем заметила нас, усевшихся на лавочке неподалеку. – А где остальная группа? Лера, если хочешь стать настоящим экскурсоводом, ты должна научиться следить за своей группой!
– Ма, зачем ты здесь?
– Чтобы предупредить вас! Закончила экскурсию пораньше и тут же поехала в Петергоф. Тебе нужно собрать всех людей и срочно уехать. Надвигается ураган. По всем каналам и радиостанциям передают.
– Ма, я не могу уехать сейчас. – Малинова рассказала про несчастный случай, с трудом сдерживая слезы. – Первый раз я взялась… И тут такое… Мы должны дождаться полицию.
Гид строго взирала на ночь в течение минуты, затем вынесла вердикт:
– Ну хорошо, оставайтесь. А я поеду домой.
С моего места было хорошо видно, как удивилась дочь. Помимо удивления, на лице читалась также обида и новая порция испуга:
– Ты… бросишь меня? В такой ситуации?
– Лера, ты уже взрослая. Если хочешь стать настоящим гидом, ты должна справиться с этим сама. Это будет колоссальная монета в копилку твоего опыта. Но обещай мне, что, как только выполнишь гражданский долг, никаких гулянок! Все быстро сели в машину и вернулись в отель.
– Обещаю… – нахмурившись, протянула дочь, ее подруга кивнула, а Галина Тимофеевна, резко развернувшись, отправилась к лестнице.
Мы с Павлом решили вернуться на берег. Через длительное время после этого приехали «Скорая» и полиция. Вой их сирен мы услышали даже отсюда. Наверно, потому, что парк к тому периоду уже опустел: посетители испугались надвигающейся бури и разъехались по домам. Экскурсии закончились и того раньше, всех туристов, русских и иностранных, доставили в их гостиницы пару часов назад.
– Что ели, пили? – накинулся оперативник на Валерию, оглядывая тело умершей.
– Пили вино. Ели салаты. Оливье, крабовый. Колбасу, хлеб.
– Понятно. На что она жаловалась?
– Ну, в автобусе говорила, что плохое здоровье. Что-то про сердце рассказывала, я не помню уже.
Павел в то же время объяснялся с врачами со «Скорой». Они подтвердили его версию – смерть от обширного инфаркта. Во-первых, алкоголь, во-вторых, магнитные бури, в-третьих, плохое общее здоровье, в-четвертых, частые переезды в душном транспорте, это и повлекло за собой такие страшные последствия. Полиция согласилась с тем, что криминалом здесь не пахнет, однако на всякий случай они забрали стаканчик, из которого пила женщина, для экспертизы. Но остальные, пившие то же самое вино, чувствовали себя нормально, так что это была простая формальность. Тело увезли, заодно и нам посоветовали скорее сворачивать удочки, не то элементарно не сумеем отсюда уехать по такой погоде – уже вовсю резвился сильный ветер, завывая и пронизывая до костей. Мне пришлось поднять джинсовую куртку, на которой скончалась женщина, чтобы Павел смог одеться, а то он начал походить на снеговика, покрывшись изморосью и мелко дрожа. Но он лишь оглядел наряд с благоговейным страхом в глазах и скомкал под мышкой. Тогда я взяла на себя роль заботливой мамаши, насильно вытащив из-под его руки джинсовку и заставив надеть ее.
– Вот и съездили на экскурсию, – вздохнула Феля, прижимаясь к Фале.
– Не то слово, – согласилась Света и обратилась к печальной подруге: – Лерка, брось, не твоя в этом вина. Кончай переживать.
На Малинову действительно было больно смотреть. Наверняка в тот момент она клялась себе, что это был первый и последний опыт работы гидом в ее жизни.
Логинов грел Катю, а одетый Паша грелся о меня, прижимаясь всем туловищем и даже ногами. Кеша смотрел на нас, вздыхая, и поддерживал за локоть индейца, которого здорово колбасило, точно он подцепил вибрационную болезнь, только вот непонятным оставалось где.
Водитель единственный был спокоен как удав. Казалось, ему совершенно не холодно в тонкой футболке. Бодрой походкой он двигался рядом, легкая улыбка не покидала его лицо, точно приклеенная, и это казалось противоестественным.
– Вам не холодно? – словно прочитала мои мысли Катерина, обращаясь к Альберту.
– Нет, я закаленный. Я и зимой так хожу. И никогда не болею, представьте себе!
– Ну, конечно! – высказала Лера. – А кто целый месяц на работу не выходил?
– Так то не простуда, то я в запой ушел. А врачиха знакомая больничный мне сляпала, чтобы твоя мамка с работы не поперла.
– Так откровенно, – поразился чужой смелости Жека, хотя сам был парень не промах и мог сказать что угодно и кому угодно.
– Лерчик добрый, Лерчик все поймет, – начал подмазываться Морозов к девушке и даже шутливо положил ей голову на плечо.
– Эх, ну вас к лешему, Альберт Семеныч, – проворчала Валерия, однако, не отстраняясь. – Вечно вас выгораживаю перед маман.
– Точно-точно, – препротивным голоском хихикнула язвительная Светлана, заставив меня теряться в догадках, а на что она, собственно, намекала. Де нет, Морозову явно сороковник. А Лерка – молоденькая девчушка. Наверно, дело в чем-то другом.
– Может, уже поедем? – предложил измученный Фалалей. Сердце на щеке грустно сморщилось, а косичка на влажной погоде стала завиваться.
– Да, конечно, – спохватилась Малинова, аккуратно высвободила плечо из-под мужской головы и направилась к выходу.
Мы пошли следом, мысленно прощаясь с каждым фонтаном, мимо которого лежал наш путь к стоянке. Эх, не так гладко прошло мое знакомство с Петергофом, но тем не менее оно состоялось. Когда-нибудь я вернусь сюда, и все будет по-другому. У меня будет куча свободного времени, и я им распоряжусь так, как захочу.
– О чем призадумалась? – спросил рядом идущий Паша, держа меня под руку.
– Планирую, как скоро смогу сюда вернуться, – усмехнулась я, потому что знала, что озвученной эта мысль покажется немного забавной. Вроде как уехать не успела, а уже хочу назад. Павел думал точно так же, потому ответил:
– Мы пока еще не уехали. Так что наслаждайся последней минутой рая.
– Ты так сказал слово «рай», точно имел в виду диаметрально противоположное место. То, что под землей.
– А как ты думала? Откачивать стареющую пианистку, да так и не откачать, а потом надеть на себя вещь, на которой она померла… Не лучший у меня день.
Надо же. Выходит, хладнокровие Самойлова при попытках вернуть к жизни Агату Никитичну – это было напускное, ненатуральное. На самом-то деле Паша ой как переживал по этому поводу. Мне стало его очень жаль, и я прижалась к другу покрепче. Самойлов расцвел прямо на глазах, щеки зарумянились, и он принялся травить анекдоты, будто это вовсе не он пару секунд назад сокрушался относительно гибели человека. Посмотрев зачем-то в сторону Кеши, я уловила едва заметное движение его головы, выражающее неодобрение. Ничего себе, негр – и все туда же. Назло ему я прижалась к Паше еще сильнее. Самойлов от счастья завел песню про Катюшу. Металлисты его поддержали, руками изображая, точно подыгрывают на гитаре, но Жека всем троим покачал пальцем, чтобы заглохли.
– Пусть поют, – набросилась на Женьку Света. – Что, у нас теперь минута молчания будет? Подумаешь, тетка умерла.
– Света! – возмутилась Лера, вставая на сторону Логинова. – Терпеть не могу, когда ты такая!
– А что я сказала такого? Она была старая! И ее никто не знал!
– Знаешь, – встряла Катя, сверля гневливым взором Барскую, – тебя я тоже не знаю. Может, умрешь, а? Что в этом такого?
– Катя! – обрушился Паша на подругу. Вроде как Светка за него заступилась, стало быть, нужно заступиться за нее. – Опять ты ведешь себя как стерва.
– Не обзывай мою подругу! – неожиданно для себя прикрикнула я и вырвалась из его руки, отойдя в сторону. – А ты че лыбишься? – накинулась я на Александрова, так как на сей раз в его глазах явственно выступило одобрение, и улыбка это подтвердила.
– Я вообще иду молчу! – как всегда, в приподнятом настроении ответил негр.
– Вот и молчи почаще! – поддержала меня Катя.
– Девушка, я не с вами разговаривал.
У Жеки от такого обращения со своей любимой вспыхнули глаза:
– Ты ща огребешь, понял? Даже не пищи в ее сторону!
– Да ладно, она сама часто пищит, – бросил Паша.
Только мы втроем (я, Жека, Катя) хотели наброситься на лучшего друга и побить его за Любимову (она – за саму себя), как тут индеец по-лошадиному игогокнул и побурчал что-то на неизвестном науке языке.
– Че он бузит? – обратилась Барская к Кеше.
Тот пожал плечами:
– Я что вам, переводчик? Не знаю я их языка.
– Но как ты с ним общаешься?
– По-русски! Я негр, но я русский!! – похоже, даже у Кеши стали сдавать нервы. Не знаю отчего, но это было чертовски приятно.
– Я сказал, смешные вы, – громко возвестил радостный индеец со странным акцентом. Точно он не индеец вовсе, а чукча. – Как тут не понять? Это закон джу-бня.
– Кого закон? – переспросили все хором.
– Джу-бня. Бледнолицую никто не любил, и ее смерть внесла в бытие ныне живущих разлад. Когда змея покидает мир, она выплескивает наружу весь свой яд, чтобы не перенести его на облака. А яд впитывается в окружающий мир.
Несмотря на то, что индеец выглядел глуповатым и изъяснялся очень странно, я все же поняла, какую мысль он хотел до нас донести. Негатив к Агате с ее смертью преобразовался в нечто совершенно новое – негатив ко всем остальным. Так как пианистки больше нет, значит, на нее уже невозможно выплескивать раздражение, но никакая материя и энергия в природе не может самоликвидироваться, вот мы и набросились друг на друга.
Не я одна такая умная, Орлиный Глаз поняли все, потому до «Газели» шли молча, разом прекратив перебранку. Когда влезли на места, распределившись точно так же, как по дороге сюда (одно сиденье, естественно, осталось пустовать), а Альберт вставил ключи в замок зажигания, выяснилось, что у Паши был дурной глаз, и раздражение ко мне вновь вернулось. Дело в том, что «Газель» не завелась.
– Еп-те… – ругнулся Альберт.
– В чем дело? – спросила Лера.
– Не пойму. Показывает, что бензин на нуле. А сюда когда ехали, полный бак был, я ж заправился.
Тут Логинов всех удивил:
– Похоже, лужа рядом с машиной отнюдь не от дождя.
Все удивленно замолчали.
– Милый, ты хочешь сказать, что кто-то проткнул бензобак? – Катька почесала бровь. – Это становится похожим на кровавый триллер. Надвигается ураган, машина не заводится, сейчас у всех синхронно откажут сотовые, и начнем потихоньку умирать один за другим.
Люди, словно их мгновенно охватило стадное чувство, полезли за своими мобильниками. Я тоже открыла сумочку, лишь сама Любимова и не думала шевелиться.
Экран маленького телефона показал мне «Поиск сети», так я и знала. Как и предсказала подруга, у всех одиннадцати человек ситуация с телефоном была аналогичной.
– Что за дурдом, – проворчал водитель, вылезая на улицу. До ушей сразу донесся шум буйствующего ветра, стенающего и воющего, нагоняющего в самое сердце ужас и лед. Уже совсем потемнело из-за непогоды, но дождь так и не желал начинаться. Это почему-то если не пугало, то серьезно настораживало. Словно готовилось что-то… недоброе.
Он обошел машину и склонился в том месте, где на асфальте значилась подмеченная наблюдательным Женей лужа. Валерия открыла окошко и крикнула:
– Ну что там?
– Не понимаю. Весь бензин вытек! Словно его специально слили.
Люди, переполошившись, заохали.
– Кому это надо? – тонким голосочком взывала Лера.
– Видишь, тут штуковина на земле валяется? – ответил ей с улицы Альберт. – Это антенна, она, видимо, отломилась от какого-то здания и из-за ветра наткнулась на бак и проколола его.
– Еще есть версии?
– Я знаю, что звучит неубедительно, но я не верю, что кто-то специально это сделал. Кому это нужно, Лер? Получается, нам просто очень повезло, стечение обстоятельств.
