скачать книгу бесплатно
– Такие дела, Влад… Как сам?
– Нормально.
– Погода сегодня какая… Почти весна…
– Да.
Говорить больше было не о чем.
– Уважаемые коллеги, – остановил это бессмысленное мучение женский голос из дверей приёмной. Он показался знакомым, но чужим – точно не Ирина, секретарь бывшего шефа. – Проходите, пожалуйста.
6.
Дом был совсем новым. Часть квартир ещё не заселена. В подъезде, который Кира отыскала не без труда, стоял специфический запах стройки и ремонта.
Квартира располагалась на первом этаже. Судя по записи в графике, ветеран Афганской войны был инвалидом, передвигался в коляске.
На широкой лестнице Кира с удовлетворением отметила наличие пандуса. В новостройках это уже было нормой. В подъезд Кира вошла, набрав нужный номер на домофоне, поэтому, когда подошла к двери квартиры, та уже была приоткрыта.
– Заходите. Добрый день.
Мужчина в кресле-коляске отъехал от дверного проёма.
– Прикройте за собой, пожалуйста. Тапочки на полке возьмите. Или у вас бахилы?
– Предпочту тапочки, спасибо.
Коридор – просторный квадрат с необходимым минимумом мебели, из которого в разные стороны уходят широкие проёмы – две красивые новенькие двери под цвет ореха и две пустые арки. Выключатели и розетки по европейскому стандарту – не выше метра от пола. Удобно для колясочника.
Кира сняла пуховик, повесила на свободный крючок, переобулась, автоматически поправила волосы за уши и пошла за ветераном на кухню.
Ещё одна просторная комната в строгом холостяцком стиле с роскошным дубовым обеденным столом у окна.
– Присаживайтесь. Чаю будете?
Хозяин указал на тяжелый дубовый стул, почти что трон.
– Спасибо, не откажусь.
Пока афганец легко справлялся с подготовкой чаепития (кухня явно была обустроена специально для такого жильца), Кира достала из сумки планшет.
– Чёрный, зеленый, травяной?
– Какая трава?
– А бог его знает. В пакетиках.
– Тогда чёрный, пожалуйста. Сахара не надо.
– А у меня его нет. Сам без сахара давно. Лет 10 как отказался. Зато есть конфеты шоколадные. Без них никак не готов.
– Конфеты – это хорошо. Главное, в меру.
Она улыбнулась.
Афганец поставил стеклянные кружки на стол, чайник с чаем и коробку дорогих конфет.
– Итак, я вас слушаю, – сказал он.
– Обычное знакомство. Мне, Сергей Валерьевич, важно понять, как вы живёте, чем могу быть вам полезна. Ничего особенного, – ответила Кира.
– Понятно. Я, извиняюсь, но сразу вам скажу: вы, конечно, девушка милая, но мне помощь не нужна. Наверняка, есть люди, кому ваша помощь куда больше требуется. Я сыну так и говорил, а он ерунду придумал. Это у него от чувства вины, что не может быть рядом. Он в Штатах живёт. Давно уже. Но после аварии как девчонка стал чувствительный.
– После аварии?
Неприятие помощи у подопечного не было стандартным в её работе. Но работала она преимущественно с пожилыми одинокими людьми, которым не хватало общения и элементарной бытовой поддержки. Сергей Валерьевич оказался самым молодым в списке – согласно анкете, 61 год, а судя по квартире, не только самостоятельным, но и вполне обеспеченным человеком.
– У вас не отмечено?
Кира проигнорировала вопрос.
– Вот это, – он развел руками и крутанул коляску на 360 градусов, – у меня три года только. После Афгана контузия была, а это богатство я от пьяного дебила за рулём получил.
– Сочувствую.
– А не жалейте. Сам же этим дебилом и был. Нажрался и в дерево со всего маху. Дерево, к сожалению, ещё больше пострадало.
– Я не жалею. Я сочувствую. Это разные вещи. А вот дерево действительно жаль, – ответила Кира, поглаживая дубовую столешницу. – Вы любите дерево, я вижу. На заказ делали?
Лицо Сергея Валерьевича разгладилось.
– Сам. Я краснодеревщик. После армии занялся столярничеством. Тем и семью кормил. Только руки спасали в 90-е. Андрея сам поднял. Это сын мой. Его мать от рака умерла в 2000-ом. Он сейчас в Силиконовой долине. Жена американка, Джулия. Юлька по-нашему. Внук растёт, Сергеем назвали, в честь меня. А, может, и в честь Брина, но мне чешет, что в честь меня. Хотел меня забрать к себе сразу после аварии, но куда мне в Америку, да и ему заботы эти лишние зачем. Я и сам нормально справляюсь. Деньги есть, заработал себе на старость, да и сейчас к подработке вернулся, в новую квартиру, видишь, переехал, ко мне женщина приходит три раза в неделю – убирает и готовит. Так что, ты извини, не понимаю, зачем ещё и тебя гонять.
Перешёл на «ты». Это хорошо. Кира выждала несколько секунд, но Сергей Валерьевич, кажется, сказал всё, что был готов сказать на данный момент.
– Смотрите, как мы с вами поступим. Вы всё равно уже в моём графике до конца марта. Я буду приходить раз в неделю, можете пускать меня, можете не пускать, но я должна приходить – это моя работа, а вам придется только расписываться за мой визит.
Кира слукавила. Система работала иначе, но Сергею Валерьевичу не нужно было этого знать.
– В обычных случаях моя основная задача – социализация ветерана и при необходимости поддержка людей с ограниченными возможностями в решении элементарных бытовых вопросов. Но вы, как я вижу, действительно другой случай. Вам такая помощь не нужна. Так что предлагаю действовать дальше по обстановке: если до конца марта придём к выводу, что мои походы к вам абсолютно бесполезны, тогда я подготовлю соответствующий отчёт фонду, и мы с вами распрощаемся.
Сергей Валерьевич молчал.
– А теперь покажите мне квартиру. Для отчёта об условиях проживания.
Афганец, наконец, хлебнул чаю, поставил кружку и, ухмыльнувшись, согласился:
– Хорошо. Пошли.
Он шустро выехал в коридор, Кира пошла следом.
– Давно переехали?
– Третий месяц. Купил ещё на стадии стройки. Я раньше ближе к Садовому жил, но там сталинка, на коляске неудобно. Здесь долго ремонт делали. Безрукие попались мужики.
Кира делала отметки в планшете.
– Сын дизайнера нанял – ну чтоб и красиво, и функционально – под инвалида. А она дурёха молодая, только рисовать хорошо умеет, а с мужиками справиться не могла. Целый год возились, три бригады сменили. Видишь, специальная ванна для колясочника.
Ванная комната – просторная и полностью обустроенная под специфику жильца с ограниченными возможностями: в необходимых зонах к стенам крепятся поручни, душевая без поддона, в неё можно легко заехать на коляске, откидная скамейка, съемный смеситель на уровне плеча сидящего человека, ванна – специальная, с дверцей. На стене телефон. Красиво и функционально.
Вторая арка из коридора вела в жилую комнату. Здесь всё было почти так же лаконично, как в коридоре: минимум мебели. Вдоль одной из стен – шкаф-купе, большая деревянная кровать, на тумбочке – книга и несколько тюбиков с таблетками.
– Кровати пришлось подрезать ножки, высоковата была.
Кира машинально отметила в голове набор лекарств.
– Мастерскую тоже показывать?
– У вас мастерская?
– Ну мастерская или рабочий кабинет. Я мастерской называю.
Это была вторая комната, которая отделялась от коридора дверью.
– Кухню и комнату не стали дверьми закрывать, удобней передвигаться, а мастерскую звукоизолировали. Я, конечно, крупными формами не занимаюсь, но по мелочи иногда пилю, строгаю, под заказ и для души, а это громко бывает и грязно.
Кира никогда раньше не бывала в мастерской столяра. Стены здесь оказались покрыты грубой штукатуркой с эмульсионкой желтоватого оттенка. Поверх кое-где виднелись подтёки. В отличие от других комнат по-мужски уютной квартиры здесь ощущалась сырость. Посереди комнаты стоял тяжелый прямоугольный стол с отверстиями в столешнице, по всей видимости, верстак. На двух смежных стенах – стройные ряды инструментов. По полу разбросаны куски дерева, коряги, хаотично расставлены пластиковые банки, стружка, куски ниток. В углу – перевёрнутая навзничь табуретка с резными узорами. Творческий беспорядок?
– Да что ж такое. Опять!
Лицо Сергея Валерьевича перекосило от боли.
– Что случилось? – дёрнулась Кира. – Сердце? Какие таблетки?
– Да не, – отмахнулся афганец. – Опять это.
Он попытался проехать к верстаку, попутно подхватывая с пола деревяшки, но неловко наезжал на разбросанные мелкие преграды.
Творческий бардак в его положении оказался не настолько уместен.
– Давайте помогу.
– Ты не думай, у меня обычно всё на своих местах. Беспорядок на рабочем месте – беспорядок в голове. Не пойму… Второй раз такое.
Кира не совсем понимала, что мусор, а что часть творческого процесса, но, ориентируясь на афганца, помогла ему навести относительный порядок.
– Я бы понял, если б в окно кто залез, но стеклопакеты же. Милицию вызывал, они только руками развели. Говорят, может, я лунатик.
– А вы лунатик?
– До сих пор не был.
– Спите крепко?
– Всю ночь кошмары мучали. Только лёг, у соседей сверху новоселье что ли, крики, гам, я уж и по батарее стучал, без толку, еле уснул, всю ночь ересь какая-то снилась, задыхался, а разбудить себя не мог. У тебя такое было?
– У всех, наверное, случается.
– Как сонный паралич. Жуткая штука. Всю ночь промучился. А утром захожу в мастерскую – хаос. Полиция говорит, следов взлома нет. Я и сам вижу, что нет. Но что за ерунда? Мистика какая-то. Домовой что ли завёлся. Или точно лунатиком стал, по ночам на своих двоих хожу…
– Может, и домовой. Почему бы и нет? – Кира улыбнулась.
– И леший заодно с русалкой, ага, – засмеялся афганец.
– Ладно, Сергей Валерьевич, мне пора. Вот моя визитка, здесь мобильный, почта, в случае необходимости звоните, пишите. Я доступна 24 часа в сутки, семь дней в неделю, хотя в выходные всё-таки в крайнем случае. И ещё здесь телефоны прямой линии службы поддержки. К ним тоже можно по любым вопросам обращаться.
Он молча взял визитку, наблюдая, как Кира, вернувшись в коридор, переобувается и надевает массивный пуховик.
– Если позволите, завтра к вам забегу с утра. Я совсем забыла про подарочный пакет. Там ерунда всякая – чай, печенье, шоколад, но при первом визите положено, а я забыла.
– Да бог с ним.
– Нет, никак не могу, так положено.
– Ну хорошо. Но раньше девяти не приходи, я долго сплю.
– Договорились. До завтра.
Распрощавшись Кира вышла в подъезд, открыла записную книжку в телефоне и сделала пометку: «Дербенник». Настой его корня хорошо снимал головные боли, облегчал ревматизм, действовал как антисептик широкого спектра, отвар из травы работал как мочегонное и общеукрепляющие. Новому подопечному трава тоже не помешает.
А заодно, на всякий случай защитит.
Плакун-трава, она же дербенник иволистый, издавна заставляла плакать злых духов.
7.
Народ потянулся в кабинет.
Проходя через приёмную, Влад на секунду завис. За секретарским столом сидела нимфа. Та самая. Как минимум девушка, очень похожая на ту, из сна. Лица он не помнил, его черты размылись, но волосы – тот же цвет, та же фигурка.
Она оторвалась от блокнота, пересеклась с Владом взглядами, улыбнулась ничего не значащей улыбкой и вернулась к записям.
Внизу живота шевельнулось желание, в ушах зашумело, но он взял себя в руки, и прошёл в кабинет.
Здесь уже собралась вся толпа. Помещение преобразилось с тех пор, как Влад был здесь в последний раз: холодная серая коробка с белыми жалюзи, металлическими стеллажами и креслами на колёсиках превратилась в тёплую кремовую комнату с яркими абстракциями на стенах. Присаживаться, по всей видимости, не предлагалось. Из помещения пропал большой переговорный стол (на его месте теперь лежал пушистый персидский ковёр), стояли только три кресла, не считая глубокого кожаного для самой шефини за деревянным столом с причудливо витыми ножками.
Вся обстановка предполагала короткий формат совещания, чему Влад в общем-то был рад.
