скачать книгу бесплатно
Выбрал в гардеробной наиболее удачный костюм. Не слишком дорогой, чтобы начальник не решил, что жизнь Влада – малина. Но и не слишком дешёвый, просто потому что таких у него не было. И в 11:25 вышел из квартиры, спустился в гараж и с удовлетворением отметил, что путь до здания, согласно навигатору, займёт не более 15 минут с учётом пробок.
4.
Толстый рыжий кот растянулся на кресле, по-хозяйски наблюдая за Кирой. Она, растянувшись на полу, выгребала его импровизированный туалет в углу за диваном, блокированном тумбой с телевизором.
– Мы же из-под Пскова были, Кирочка. Когда немцы стали наступать, нас мама к тётке отправила в Ленинградскую область. Я даже не помню маму. Мне сестра была за маму. Она после войны хорошо вышла замуж, удачно, за инженера, в Москву переехала, деток нарожала. Верочка у нас всегда была умницей, первой красавицей, техникум окончила, бухгалтером в военторге работала, все дефицитные товары у неё были. Ты себе не представляешь, какие чулки она мне на 8 марта дарила… Всегда о нас заботилась. За маму была… Феденька, иди ко мне, иди ко мне, мальчик.
Кот не шелохнулся.
– А мы с Надей в Ленинграде остались. Всё-таки культурная столица. Тяжело, конечно, было… Я-то школу не закончила, не моё это. Это Верочка была умница, а я так, обычная. Ну ничего, жизнь тоже сложилась. В дворничихи устроилась. У нас двор был, ты не представляешь, какой двор! Интеллигентный. Я Костю Райкина гоняла, ох сорванец! Знаешь Костю Райкина?
– Знаю, Любовь Васильевна. Слышала, – сказала Кира, вылезая из-под тумбы.
Она знала этот рассказ наизусть. Он повторялся каждый раз, когда Кира проводила у подопечной уборку, главной целью которой было уничтожение следов жизнедеятельности рыжего Фёдора.
Любовь Васильевна оставалась бодрой для своих 90 лет, но глаза и нос давно её подводили – она напрочь не видела и не чувствовала тех мелких деталей, которые оставлял кот по всей жилплощади.
– Интеллигентный двор. Очень культурно жили. Я таких людей знала! Дай бог тебе с такими людьми повстречаться. Хорошо, конечно, жили. Скромно, но хорошо, по-доброму. Нам с Федей комнатку выделили в подвале. Небольшая, но уютная. Всё рядом. Я тебе рассказывала про Федю?
– Нет, Любовь Васильевна, – соврала Кира.
Бывшего тракториста из Тверской области, бойца Красной армии, а в мирной ленинградской жизни водителя троллейбуса Федю Любовь Васильевна увела у своей средней сестры Надежды, после чего они не общались больше 40 лет, пока не помирились на похоронах старшей сестры Веры.
– Фёдор мой красавец был. Очень красивый мужчина. Сколько женщин на него западало, не передать, а он не такой, не гулящий был. Пить пил. Бывало, бил. Но по бабам ни-ни, никогда. Душа в душу жили. Дай бог тебе такого мужчину, Кирочка.
Кира пропустила пожелание мимо ушей.
– Я когда забеременела, он меня поддержал. Нам дети не нужны были… В деревню что ли? К говну? Нет, Кирочка, мы культурно жили, интеллигенция, от ЖЭКа контрамарки то в театр, то в музеи, на выставки, а то и на концерты. Дефицит. Деревенские в Ленинград по партийным путёвкам, и это ещё заработать надо, а мы свои, ленинградцы. У меня двойня была. Куда мне их?
Рыжий Фёдор соскочил с кресла и, не обращая внимания на хозяйку, покинул комнату.
– Выселили бы нас с Федей. Комнату-то мне ЖЭК дал, а у Феди от парка общежитие на окраине. Это мне потом квартиру дали, почти перед самой пенсией, уже в 81-ом. Тоже наш ЖЭК. 30 лет на очереди стояли. Я уже тогда в котельной работала. Федя недолго здесь пожил, но и то хорошо: своя жилплощадь, с отдельной кухонкой и уборной, всё как у людей. Хорошо жили.
Любовь Васильевна, когда уходила в воспоминания, начинала путаться. Из ленинградской, точнее уже петербургской квартиры, её перевёз в Москву ещё 20 лет назад племянник, младший сын Веры. Он и оплачивал Кире дополнительные услуги по уборке, не входившие в её основные обязанности.
– Ты, Кирочка, лучше предохраняйся. Не знаю, как у вас сейчас у молодёжи с этим, но ты девочка умная, будь аккуратней.
– Любовь Васильевна, у меня дочке уже 10 лет.
– Ах да, деточка, я и забыла. Совсем старая стала.
Кира навещала блокадницу от благотворительного фонда, взявшего во времена пандемии под опеку социально незащищенных жителей района, в первую очередь, ветеранов. Всё, что формально требовалось, раз в неделю помогать с оплатой счетов, поликлиникой, другими бытовыми мелочами, с которыми одиноким старикам всё сложнее справляться.
В свой первый визит Кира чуть не задохнулась, вдохнув с порога насыщенного кошачьего аромата. Но по неизвестным причинам сам источник запаха принял её как родную. Это было исключением из правила. В стандартных условиях рыжий хозяин встречал гостей шипением и когтями. Даже племянник Любови Васильевны был для кота кем-то средним между потенциальным вредителем и лютым врагом.
Для полноты картины остаётся подтвердить, что Фёдором это упитанное и избалованное существо звали в честь усопшего мужа блокадницы. К счастью, она никогда не утверждала (как минимум вслух), что кот являлся его реинкарнацией.
– Кирочка, ты не видела, где билет в Станиславского? Тут в вазочке лежал вроде…
– В серванте на верхней полке, Любовь Васильевна.
– Точно-точно. Это собес даёт. Мы с соседкой договорились поехать вместе. Далековато, конечно, но она помоложе меня… Может, и Витя подвезёт, не знаю, не ответил пока. Он занятой совсем, не до тётки ему.
Кира проигнорировала намёк и не предложила помощь. На вечерние прогулки по театрам времени у неё не было.
– Знаешь, я думала, умру. Еле добрела до дома. Федя на смене был. Иду, а кровь течёт. А в больницу нельзя. Посадить могли. Три дня в горячке пролежала, гноем исходила, а врача не звала. Думала, пусть лучше умру, но Федю не подведу. Ничего, выкарабкалась. Крепкая была. В деревне родилась, войну ребёнком прошла, а тут ерунду пережить – пережила, конечно. Детей, правда, больше не заимела, но мы с Фёдором и не хотели. Некуда нам детей. Федька, иди сюда, кыс-кыс-кыс…
Кот, наконец, соблаговолил отозваться, вернулся в комнату, с трудом прыгнул к хозяйке на диван, выбрал наиболее комфортную позу и замурлыкал.
Любовь Васильевна задремала.
Кира домыла полы, разобрала стираные вещи, собрала мусор в мешок. Уже в коридоре, надев кроссовки и пуховик, она задержалась.
– Фёдор, – тихо позвала она.
В комнате послышалось шевеление, кот грузно спрыгнул с кровати и вальяжно вышел в коридор. Кира пристально посмотрела в его жёлтые глаза.
– Слушай. Я устала убирать за тобой. У тебя есть лоток. Понял?
Животное замерло.
– Я вижу, ты меня понял. Не вынуждай.
Фёдор вышел из оцепенения и настойчиво потёрся о дверь туалета.
– Закрывает? – спросила Кира, кивнув на комнату.
Она открыла старую дверь, помудрила с верхней петлёй и, убедившись, что дверное полотно теперь не до конца входит в дверной проём, повернулась к коту.
– Теперь не будет. Ты меня понял? В лоток.
Кот мяукнул и принялся чистить лапы.
Удовлетворившись ответом, Кира вышла с мешком мусора в подъезд, закрыла своим ключом дверь и достала телефон.
Экран показывал 11:40.
Ни пропущенных, ни сообщений.
Кира перепроверила следующий адрес – недалеко, на полпути к метро.
Выбросив мусор, она пошла дальше дворами, хорошо срезая путь.
5.
– Ты слегка помятый сегодня. Тяжело переживаем смену власти?
– Очень смешно. Как дела? Как обстановка? – спросил Влад, поднявшись к своему подшефному на десятом этаже Центра.
– Да никак. Никто ничего толком не знает, на чемоданах сидим.
– На вашу работу это не влияет. Работайте как работали.
Он расстегнул пуговицу пиджака и развалился в гостевом кресле. Кабинет Влада – соседний – пустовал. Заходить туда смысла он не видел.
– Кадры молчат?
– Молчат. Все молчат. Слышали только, что начальник первым сбежал, как крыса с тонущего корабля. Кофе?
– Давай. Ио не назначали, я так понимаю?
– Маш, принеси два чёрных без сахара. Ты же без сахара?
– Да.
– Не то, что не назначали, даже подумать не успели. Вчера начальник исчез, сегодня уже новая шефиня.
– Так это баба?
– Ага.
– Неожиданно.
– Вроде любовница кого-то из Большого дома.
– Она уже здесь?
– Приехала час назад. Мои, судя по всему, её в лифте видели.
– И как?
– Говорят, ничего.
– Молодая?
– Лет 50, но хорошо сохранилась. Я не знаю, сам не видел.
– Любовница? Может, родственница?
– А кто их поймет.
– Как зовут?
– Босоркан Анна Владимировна. Я пробивал по сети, не находится такая.
– Тоже не слышал.
– А что твой человек из БД?
Влад отмахнулся.
– Не отвечает вторую неделю. Он вечно шхерится. Наверное, опять телефон поменял. Жду, когда сам объявится.
– Так что нам, собирать вещички?
– Сидите пока. Месяц я точно выбью, дальше решим. Если что, переведём временно в одну компанию, есть возможность. Успокой людей. Работаете как работали, не обращайте внимания.
– Ок, шеф. Задачи будут?
– Тебе один человечек скинет материалы, нужно посмотреть, оценить, но тихо, чтоб не привлекать внимания.
– Не вопрос.
– Максимум неделя.
– Хорошо. Сделаем. Маш, ты в Бразилию что ли за кофе летала?
Помощница, проигнорировав замечание, поставила чашки и вышла.
– Кто у тебя делал последнюю справку по приморским терминалам?
– Девочка новая, зелёная ещё, но перспективная.
– Ни хрена не перспективная. Избавься от неё. Цифры нормально подбить в Excel не способна. Если ещё раз мне такой фуфло сдашь, сам у меня на Дальний Восток вернёшься.
– Sorry, шеф. Не перепроверил, каюсь.
– Каяться у батюшки будешь, а мне чтоб без таких подстав. Совещание в главной переговорке?
– Не, в её кабинете.
Влад залпом выпил обжигающий кофе и вышел в туалет.
Опорожнив мочевой пузырь, он тщательно вымыл руки, ополоснул лицо, подтянул галстук.
Тонкий фиолетовый кусок ткани удачно сочетался со строгим тёмно-синим костюмом и лиловой рубашкой. Правда, сегодня от холодных оттенков его чересчур бледное с утра лицо выглядело болезненным. К тому же, расчёт делался на другую аудиторию. Влад снял галстук, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, всмотрелся в отражение, немного растрепал волосы.
Теперь то, что надо.
Из зеркала на него смотрел почти Байрон. Болезненная белизна лица вытягивала образ лирического героя, крупные синие глаза с пока ещё мелкими морщинками вокруг, хорошая мужская челюсть, удачный нос, мудрая седина в чёрных волосах и, в конце концов, поджарое тело под костюмом (хорошая наследственность и тренировки) – всё то, что способно очаровать женщину в любом возрасте.
Влад, с рождения привыкший к женскому вниманию и ценивший его в известной степени, чарующе улыбнулся, тренируя свой стандартный набор приёмов.
Довольный результатом, он вышел из уборной и направился к лифтам, вверх на 12-й этаж.
В коридоре перед приёмной набился народ – заместители и начальники ключевых департаментов и управлений. Большинство этих людей он не знал не только по имени, даже в лицо.
Подошёл первый зам, протянув руку для пожатия. С ним Влад был знаком.
