Кэти в Городе Грехов

– Спасибо, – прошептала я с легкой улыбкой, чувствуя, как возвращается контроль. Отстранившись от мужчины, я грациозно поднялась и, полностью обнаженная, прошла к бару.

– Котики, вы можете быть свободны, – произнесла я, уже взяв новую бутылку виски и плеснув себе в стакан. – И я жду свое расписание со встречами на почте.

Брат и сестра синхронно поднялись, быстро собирая свои вещи. Перед тем как выйти, Мирослава, ее взгляд был полон беспокойства, обратилась ко мне:

– Катрин, ты хочешь, чтобы мы приехали к тебе сегодня ночью? Мы могли бы…

Развернувшись, я подошла вплотную к Мирославе, наши лица оказались почти на одном уровне. Ее брат уже бесшумно скрылся за дверью, оставив нас наедине. Я всмотрелась в ее глаза, пытаясь прочесть то, что скрывалось за внешней заботой. Прикоснувшись губами к ее губам в легком поцелуе, я тут же начала опускаться. Мои губы скользили по ее телу, оставляя за собой дорожку влажных поцелуев, и я чувствовала, как она вздрагивает под моими прикосновениями. Сначала я задержалась на ее соске, потом спустилась к животу, оставляя за собой дорожку поцелуев. И вот, добравшись до клитора, я глубоко втянула его в рот, издав смачный, причмокивающий звук, показывая всю свою страсть и владение. Выпрямившись, я еще раз легко поцеловала девушку в губы, затем томно, почти шепотом произнесла ей на ухо:

– Спасибо, сладкая, но не сегодня.

Ее глаза на мгновение потухли от разочарования, но я уже выпрямилась во весь рост и громче добавила, обращаясь к обоим, хоть Мирослав уже и скрылся:

– Котики, за работу! И Мирослава…

– А? – ее голос прозвучал с легкой, едва уловимой надеждой.

– Кинь мне мое расписание на завтра. Полное, со всеми деталями: с кем у меня встречи, их имя, фамилия, где работают, семейное положение, сколько зарабатывают… В общем, ты знаешь, ты разбираешься в этом лучше меня.

– Да, конечно, – ровным голосом ответила девушка, на ее лице не было ни тени сомнения или недовольства. Мирослава развернулась и бесшумно вышла из моего кабинета, оставляя меня наедине со своими мыслями и надвигающейся реальностью.

Я направилась обратно к бару, но в последний момент одернула себя. Вместо виски, я взяла лишь стакан воды. Обнаженная, я опустилась в свое массивное директорское кресло, чувствуя прохладу кожи на коже. Налив воду, я медленно развернулась в сторону окна. Окна в моем кабинете простирались от самого пола до потолка, и за ними открывался прекрасный, умиротворяющий вид на бескрайний лес. Отпив немного воды, я позволила своим мыслям унести меня, погружаясь в собственные воспоминания. В памяти всплыли глаза Эмили, влажные от слез, но полные несгибаемой воли. За эти краткие, но бесконечно ценные дни мы успели стать единым целым, сродниться так глубоко, как никто до этого. И что отпечаталось в моем сознании ярче всего – это ее решимость вытащить меня из той бездны. А потом – только гул самолета, поглощающий все звуки, и полная, пугающая неизвестность впереди. Я месяцами скиталась по дешевым мотелям с прокуренными диванами и тараканами, где запах затхлости въедался в кожу. Работала в уборке, отмывая чужую грязь, а однажды даже переодевалась в парня, чтобы устроиться грузчиком на склад и заработать хоть что-то. Долгие, изнурительные годы я влачила жалкое существование, работая на самых унизительных и тяжелых работах, каждый день чувствуя себя раздавленной. Но однажды я не выдержала. Хватит. На последние деньги я решилась на отчаянный шаг – полностью сменила свой образ на более раскошный. Отстригла свои роскошные, длинные волосы, покрасилась в вызывающий рыжий цвет и купила невероятно короткое платье, настолько откровенное, что оно едва прикрывало мою попу. И отправилась в самый известный клуб на то время. Я улыбнулась, сейчас было смешно вспоминать о том прошлом, полном отчаяния и унижений. Сейчас, когда я стала богатой, известной и абсолютно не нуждалась больше в обеспечении богатых поклонников, те воспоминания казались далекой, нелепой шуткой. В том клубе я познакомилась с мужчиной, и вот парадокс: ему было столько же лет, сколько и моему несостоявшемуся мужу, тому, от кого я бежала. На тот момент мне казалось, что он стар; сейчас, когда мне самой 37, я смотрю на прошлое совсем по-другому. Он стал первым номером в моем списке. Это был список богатых мужчин, которые платили – и платили щедро – за моё общество. Мужчин было слишком много, чтобы считать. Со временем я забросила этот список. В нем больше не было смысла. Я не испытывала отвращения или презрения к себе; скорее, это было принятие. Я всегда была этой прекрасной розой, что гнила изнутри, просто теперь ее гниль стала моим фундаментом. Однажды, проснувшись в липких объятиях очередного незнакомца, я вдруг ясно осознала: хватит. Я хочу выбирать. Сама. С кем спать, кого пускать в свою постель. Тогда я собрала все, что мне "подарили" мои любовники – это была колоссальная сумма. На эти деньги я создала его – свой "Город Грехов". И у меня получилось. И вот сейчас я здесь, в своем четырехэтажном особняке, смотрю на величественный лес за окном, и по моей спине пробегает холодок от мысли: весь мой грязный, пошлый, но до боли любимый мир может рухнуть в один миг. Что делать? Я не знала. Сказать, что мне было страшно, – ничего не сказать. Но то, что проблемы придётся решать, это точно. Ведь мой "Город Грехов" – это не просто бизнес, это оазис для заблудших, грязных душ, которых, по мнению "праведников", лишь котёл в аду ждёт. Улыбнувшись от этой мысли, от самой своей сущности, я встала. Одела кружевное белье, затем – свой безупречный красный костюм, символ моей власти и решимости. Взяла сумочку, ключи от машины. Погасив свет, я вышла из кабинета, навстречу неопределенности, но с осознанием, что я готова бороться за свой мир. Приемная уже была пуста. Мои любимые "котики", Мирослав и Мирослава, уже давно отправились домой. Я спускалась на лифте особняка в полном, гордом одиночестве. Выйдя из особняка, я небрежно захлопнула дверь – закрывать его не было нужды. Всё место было надёжно ограждено забором под напряжением, и по территории постоянно патрулировали пять охранников, скорее, пять головорезов с оружием наперевес, в полной боевой готовности. Направившись в гараж, я села в свой красный, огромный джип и, выехав с территории особняка через главные ворота, которые бесшумно распахнулись, направилась в центр города, в свою небольшую квартиру. Помимо огромного особняка, служившего домом для моих невероятных шоу и вечеринок в "Городе Грехов", я обзавелась квартиркой в самом сердце города. Она была просторной, светлой, с гигантским балконом и окнами-стенами, простирающимися от пола до потолка. С 20-го этажа открывался захватывающий вид на город, где бесконечный поток машин и людей, словно вечные муравьи, куда-то спешил. Я могла часами пропадать на этом балконе, любуясь суетой, ощущая себя над ней. Квартира включала в себя огромный зал, плавно переходящий в кухню, уютную спальню, гостевую комнату, просторную гардеробную и две совмещенные ванные комнаты. Выезжая из густого леса, я проезжала мимо загородных участков, оставляя позади умиротворенную тишину. Спустя два часа неспешной езды, я наконец въехала в город. Он не спал. Поток машин, словно бесконечная волна, мчался куда-то, а сгорбленные фигуры людей спешили на автобусы, сливаясь в серую массу. Мой ярко-красный джип, в общем-то, как и я сама, был ярким, вызывающим пятном и настоящим бельмом на глазу у большинства этих спешащих, неприметных людей. На парковке своего престижного района я припарковалась и вышла из машины. На первом этаже дома меня, как всегда, ждал консьерж. В большинстве домов это обычно миленький старичок или улыбчивый добродушный мужчина средних лет. Но так как в нашем доме жили политики, наркоторговцы, элитные эскортницы – в общем, я бы объединила это одним словом: элитный грязный высший свет – наш консьерж был совсем другим. Молодой, здоровый, лысый бугай с автоматом наперевес. Но, скажу я вам, мне всегда было с ним комфортно. Я знала, что этот человек не задумавшись может прострелить башку любому, абсолютно любому, и при этом спокойно жуя свой бутерброд. Поднявшись на лифте в свои роскошные апартаменты, я разогрела себе еду, которую заботливо оставила милая женщина Марина. Эта женщина была со мной уже пять лет. Она не только поддерживала идеальный порядок в моей квартире, но и всегда готовила еду, в общем, неустанно заботилась о моем комфорте. Включив воду набираться в ванной, я с аппетитом отужинала вкусной запеченной рыбой. После этого, плеснув себе немного виски, направилась в ванную комнату. Скинув с себя одежду, я погрузилась в теплую воду. Добавив побольше пены, я нежилась в приятных ощущениях, медленно потягивая виски маленькими глотками, позволяя усталости уйти.

Неверно. Многим я бы показалась шлюхой и алкоголичкой. Но это не так. Я была 37-летней женщиной, которая не просто открылась этому гнилому миру, но и приняла его в себя, стала его частью, пропиталась им до самых костей. Порой мне казалось, что я родилась такой – гнилой, бездушной, изначально предназначенной для этой жизни, для этих интриг, для этой жадности, для этих пустых обещаний, что щедро раздаются под прикрытием фальшивых улыбок. Моя душа, если она когда-либо и была чистой, давно почернела, покрылась коркой цинизма и прагматизма, став идеальным вместилищем для грязи этого мира. И это было комфортно.

Приняв ванну, я завернулась в пушистый махровый халат и вышла на балкон. Усевшись в кресло, я начала свой ритуал – пила виски, выпускала дым сигареты, наблюдая за миром внизу, где машины мелькали, а люди спешили, словно тени, вечно гонящиеся за чем-то, что никогда не принесет им истинного удовлетворения. Я знала это. Потому что сама давно перестала верить в "истинное".

Глядя на эту кипящую жизнь внизу, мне всегда становилось интересно: а если бы я оказалась там сейчас, в теле другого человека, что бы я чувствовала? Куда бы я спешила? И какая у меня была бы душа? Такая же грязная и гнилая, как моя, или есть всё-таки души чистые и непорочные? После этих мыслей я усмехнулась. За все 37 лет своей жизни я ещё ни разу не встретила по-настоящему чистых и непорочных душ. Лишь хорошо замаскированные, или те, что просто ещё не успели испачкаться.