banner banner banner
Музыкант
Музыкант
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Музыкант

скачать книгу бесплатно


Андрей улыбнулся и вышел из кухни. Его рабочий стол находился по соседству с отделом продаж, не выделяясь в отдельный кабинет. Он сел за него, закинув уставшие ноги на стол. Сила привычки. Убирал их только тогда, когда генеральный директор появлялся на горизонте, для остальных не было исключений. На экране ноутбука всегда был открыт браузер, в котором ровным строем тёрлись друг об друга разные закладки с далёким от работы содержанием – обучение в Лондоне, сумки от «Луи Виттон», маршрут в какой-то дом на Кутузовском проспекте, где-то сиротливо в самом конце терялась вкладка рабочей CRM-системы, постоянно напоминая о себе звуковыми сигналами, но мало на неё Андрей обращал внимания. Самой часто открываемой вкладкой было личное облако с фотографиями. На них была женщина и дети, изредка сам Андрей. Он смотрел на эти фото, черкая какие-то слова в сообщениях на телефоне. Он тосковал по своему разрушенному браку, оставленным детям. Так тосковал, что сил и времени на продуктивную офисную работу попросту не оставалось. Да и на не продуктивную работу тоже ничего не оставалось. Оставались только силы на тоску.

Андрей периодически собирал людей, чтобы словами их подтолкнуть на великие дела, но при этом сам продолжал только закидывать ноги на стол. Разве коммерческий директор должен поступать по-другому? Задачи топ-менеджмента – менеджерить, генерить, творить, вдохновить. И быть. Всего лишь просто быть. Кто же будет раздавать задачи? Не помощница Верочка уж точно. Вот Андрей и раздавал задачи, делегировал, посыпая стол в переговорной комнате большим количеством устного текста.

На сегодня его календарь был пуст, Андрей отправил приглашение на встречу по электронной почте Ване. Этот Ваня ему не очень сильно нравился – уж очень он был своенравным, нужно было с этим что-то делать, а то работать мешает, задаёт много вопросов. Звук уходящего письма ещё не прозвучал, а Андрей уже бежал по дорожке новостей в телефоне, перепрыгивая с полосы на полосу. Параллельно с новостями он не забывал листать страницы социальных сетей, безучастно пролистывая фотографии, светящиеся счастьем. Его счастье развело руки-мосты в стороны. Его счастье промокло насквозь под брызгами неба и Невы.

Ваня смотрел на Андрея Орлова, коммерческого директора, с закинутыми на стол ногами в коричневых мокасинах, коричневых брюках, которые бесстыдно показали оголённые щиколотки, освобождённые от носков, словно от физкультуры. Он смотрел на человека, которому на вид было лет сорок пять, у которого хорошо подвешен язык, настолько хорошо, что он может позволить себе собирать людей в переговорке, заполнять всё пространство своими бестолковыми словами, считая, что ставит задачи, которые все должны выполнять. Он смотрел на человека, который ковыряется в своём телефоне, как задумчивый водитель рейсового автобуса в своём носу, стоя в московской пробке. Ваня смотрел и понимал, что Антон, их генеральный директор, верит этому человеку без нос-носков-ок? Верит этому коммерческому директору, потому что он коммерческий директор, потому что у него есть дорогая машина, он живёт в дорогом доме, одевается в дорогую одежду. Только в голове у него бедно. Скапливается мусор из этого телефона – больше ничего там, кроме мусора, нет. Информативно-информационная информация сыпет, информируя всех подряд информационными всплесками, потому что есть множество инфоповодов. Как все эти люди, застревающие в экранах, успевают переварить такое количество информации? Вопрос, похожий на вопрос про кофе. Человеческий организм не способен, например, круглосуточно переваривать мясо. А люди насильно запихивают в себя информацию. Потому что скучно. Как курильщики. Или обжоры. И верят абсолютно всему, чем себя пичкают. Разве бройлеры верят в синтетический корм? В нынешнее время никуда не скрыться от информации, она бьёт с разных сторон сотнями ключей, маня обезвоженных странников. Ваня скептически относился к перевариванию всей входящей информации. Поэтому не читал новостей – их рассказывали коллеги. Поэтому не листал социальных сетей – их опять рассказывали коллеги. Достаточно не выпадать из социума.

Почему Антон так безоговорочно верит словам нынешнего коммерческого директора? Почему он так безоговорочно не верит своим людям? Ваня был свидетелем, и не один раз, когда Антон отмахивался от своих руководителей и сотрудников, говоря, что они заблуждаются. С новыми сотрудниками такого не происходит. В отношениях так же – проходит несколько лет, и люди считают, что знают свою вторую половину вдоль и поперёк, без шанса на изменения. Но ведь могут произойти изменения? Ваня посмотрел на оголённые задранные ноги и задумчивые глаза за диоптриями очков, вздохнул и пошёл к своему рабочему месту. Пусть сами разбираются.

Люди верят всем, только не себе. Ваня шёл по длинному, во весь этаж, коридору, который состоял из пола, потолка и стен с дверьми, ведущими в разные отделы. Он сидел в техническом отделе, где располагался отдел закупок и инженеры. Его рабочий стол стоял в левом крайнем углу, возле окна, в которое по утрам и вечерам нагло пролезало солнце, заставляя Ваню затягивать плотнее жалюзи. На столе стоял огромный изогнутый монитор, лежал тонкий ноутбук вместе с беспроводными мышкой и клавиатурой, стоял на изогнутых ножках чёрный телефон, стоял запылившийся и забытый со временем канцелярский набор, который Ване выдали в его первый рабочий день в компании. Давненько это было. Время летит. Время бежит. Время не оглядывается. Будто боится не успеть. Время всегда успевает, это мы опаздываем.

Открытая рабочая почта обнажила и рабочий календарь, в котором все строчки были залиты зелёным цветом, подписаны разными буквами и словами. До первой такой залитой строчки оставалось всего полчаса. Дальше – без продыху. Сплошнозелёная беготня и непрекращающиеся разговоры-переговоры-договоры. Вся наша жизнь – коммуникация. Уже потом игра.

День рабочий кончился. Ваня словно только один раз моргнул. Таймлапс. И так каждый день.

За пять минут до конца рабочего дня Ваня зашёл с телефона посмотреть личную почту. Ответила.

«Ванечка, ПРИВЕТ! Рада видеть, читать. В дороге, да в толкучке, и в самделе хочется „втиснуть мысли“ во что-то. Мне понравился РЭП-ОДИНОЧЕСТВО. Рэповский темп сразу проявился, и тут не до придирок. А в первом и третьем ТРЕБУЕТСЯ обработка, потому как они претендуют на СТИХИ. Молоток, что мыслишь. Прозу еще не прочла, но посмотрю обязательно. Как Даша, с домом справляетесь? Как стадо кошачье себя ведет? Соседи не любопытствуют? Каким способом в Москву проталкиваетесь? Это еще тебе ответ-рассказ или по телефону проще? Расскажи. Антиресно. ЛЯ».

В Москву больше не проталкиваемся – живём всего лишь за несколько станций метро до центра. Живу. Любопытные соседи остались там же, в Подмосковье, в Москве их нет, никто не смотрит по сторонам, словно шоры нацепили. Кошки остались вместе с соседями, за МКАДом. Даши уже нет рядом, с домом поэтому и справляться не нужно, одному всё проще. Краткие ответы. Только жизнь не такая краткая, тянется, словно резинка, лишь бы в ответ не щёлкнула по пальцам или носу.

Ваня не очень часто писал своей двоюродной бабушке на электронную почту. Периодически делился с ней своими стихотворениями, которые корябал в большую виниловую тетрадь. Ещё реже приезжал. В эти редкие приезды они сидели или на кухне, или в её комнате, где она показывала и рассказывала Ване об их многочисленных родственниках, давала советы, как нужно писать, а точнее дописывать. Он внимательно слушал, стараясь ничего не упустить. Вот и несколько дней назад он отправил Ларисе Ивановне Яшиной три своих стихотворения, одно из которых назвал «Одиночество», нацарапанное под светом фонарей, в тишине квартиры, под грохот стройки метро, два других ему даже пришлось вспоминать, открывая начало переписки, потому что не отпечатались, всего лишь отрисовались в тетради, но не в памяти, всего лишь сохранились в заметках.

В экран телефона ударилось мухой шальное сообщение из мессенджера. Написал Антон Семёнов. Потом нужно будет ответить тёте Лоре.

«Ваня

Нужно написать

Отчёт

λ

Текст замер. Пауза.

печатает… – всё, что заполняло паузу.

«Сколько мы продали

По производителям за

Последний год»

печатает… – скорее всего, едет за рулём, поэтому рывками, отрывками, кусками, секундами. Раньше по телефону так звонили. Первые пять секунд бесплатно. Привет. Как дела. Что делаешь. Пойдёшь. Все вместе. Посидим где-то. Я тебя лю. Говори дальше. Давай вместе. Встретимся на том же месте, как тогда, помнишь? И совсем не лишние десять центов записались в минус по счёту.

«Сегодня мне скинь

Сейчас встреча будет»

печатает…

в сети

печатает…

в сети

печатает…

в сети

Ваня ждал продолжения. Через какое-то время настоящее стало прошлым, заменив курсив на был (-а) в 17:59. Что ж, сегодня домой пойдёт позже. Сегодня скинь, потому что встреча сейчас будет. Интересно. Антиресно.

Как только часы показали 18:00, рабочие места опустели, словно кто-то взял и подул на одуванчик, разом разлетелись в стороны работники. У каждого свои дела. Да и домой добираться не пять-десять-пятнадцать минут, минимум час, да и то за счастье – так быстро. У всех строгий график – работа с 9 до 18, перерыв на обед с 13 до 14. Всё остальное – свободное время, не имеете права.

Ваня любил оставаться в офисе после окончания рабочего дня, потому что дневная суета вылетала прочь из офиса следом за улетевшими коллегами. Он достукивал на клавиатуре неизвестные мелодии, эхом подпрыгивавшие к фальш-потолку, усиленно всматривался в напечатанный текст, смотрящий на него из таблиц, словно из-за решёток темницы. Вслед за дневной суетой уходило и солнце, закрывая за собой дверь, включая городские фонари.

И сегодня Ваня заключил тот самый отчёт за решётки экселевских таблиц, отправил его в мессенджер, где сначала увидел две синих галочки, а через несколько секунд, уже на пути к метро, снова мухой стукнулось об экран скудное:

«Ок спасибо»

До дома от станции метро канареечного цвета ветки было пятнадцать минут ходьбы, которые Ваня шёл через дворы. Небо было тёмным – солнце плотно закрыло за собой дверь. На этом небе ничего не было, кроме темноты, будто московское небо стеснялось звёзд, стеснялось их показывать или стыдилось. Вместо звёзд в московской темноте горели созвездиями окна квартир и уличные фонари, складываясь в Гидру, Пегаса, Дракона, Водолея и многих других, уступая право воображению изгибать их линии. Лабиринт сквозь звёзды – найти бы свой путь. Пусть даже Млечный.

«Звёзды! Слышите вы меня?»

Первая строчка чего-то нарисовалась, словно из-под стёртого напыления на лотерейном билете – так же неожиданно и волнительно. Ваня почувствовал, что сегодня появится новая запись в виниловой тетради.

«Звёзды! Слышите вы меня?»

Он смотрел на окна квартир, мимо которых проходил, задрав голову. Вряд ли они слышат, полная звукоизоляция, спаянная из целого мегаполиса. Укрыт мегаполис плотным одеялом своей жизни. Звуки летят вверх и опадают тут же. Как фейерверк. Вшшшшшшшш… Трым трум трам брым брам бром. Разрывается пустота. Разрывается тишина. Тишина в пустоте.

«Там, среди пустоты»

Ваня остановился и достал телефон, на котором открыл заметки и быстрыми движениями пальцев засыпал туда буквы и слова из своего сознания. Память —ненадёжный инструмент. Мозг, конечно, не изучен до конца, но всё равно ненадёжный. Сердце – мощный насос. Тоже имеет моточасы, которые имеют свойство заканчиваться. Нет там никакой любви. Как и у мозга, есть правая и левая сторона. Качает по всему организму кровь разных цветов и насыщенности. А что тогда душа? Двадцать с чем-то грамм? Где она именно? Где-то между сердцем и мозгом. Ничего из этого не прощупать. Может, все люди бездушные? Есть же безмозглые. Есть бессердечные. Никто не видел душу. Хотя видели бездушных людей. И душевных тоже видели.

«Я душу позволил бы… тры-ты-ты»

Окончание строчки убежало, хихикая, прочь, но не очень далеко, озорно остановилось за углом, тихо выглядывая. Телефон стал частью городского созвездия – светил, тускло, по сравнению с окнами и фонарями, но светил. Ваня всматривался в тёмное небо, на котором были видны отблески всех этих окнофонарных светил.

«Светил телефон и был частью светил» – шальная строчка попыталась сбить Ваню. Не получится. Не променяю. Про меня. Ю. Меня. Ю. Точно.

«Я душу позволил бы выменять»

Слово встало ровно, как нужно. Ваня пошёл дальше. Он давно видел звёзды. Но не так давно, чтобы забыть, как они выглядят. Как тёмная тема на телефоне. Фон тёмный, буквы белые. Так лучше видно. Как же они все далеко. Где-то там далеко, вполне возможно, так же смотрят и на них, думая о звёздах. Хотелось бы долететь до какой-нибудь? Что там? Жизнь? Смерть? Стать самому звездой. Повисшей в полном вакууме. Или в худощавом вакууме. Быть звездой и светить миллиарды триллионов лет. Душу променять. Выменять на то…

«На то, чтобы быть, как вы»

Четверостишье сверсталось, буквы твёрдо стояли на своих ногах и ножках в телефонной заметке. Останется только перенести это всё аккуратно, ничего не расплескать, не потерять.

Ваня зашёл в квартиру. Свет не торопился включать, а сам свет не торопился загораться. Прожекторы доставали на цыпочках до его этажа, осторожно заглядывая в тёмную и пустую квартиру. Нет никого, уходите. Всё равно что-то нужно. Любопытство – очень сложно пересилить. Дома никто не встречал, кроме этих прожекторов. Нужно ответить тёте Лоре. Ваня сел на тумбочку в коридоре, достал телефон и открыл личную почту. Правда не нужна, некрасивая она.

«Стадо кошачье весьма забавно – сейчас уже привыкли и вьются постоянно около, потому что т. Ира их постоянно баловала.

На работу проще электричками добираться, но это даже лучше, потому что теперь читать могу больше.

В целом у нас всё хорошо, соседи днём прячутся на работе, а вечерами за стенами, потому с ними не пересекаемся, не знаем никого.

Общаюсь с Сашей и её мужем Пашей, в субботу они всем семейством приезжали на 40 дней.

Жизнь здесь тише, чем в Москве».

Прочитал только один раз и нажал на кнопочный самолётик. Отправить. Пусть лучше в таком виде будет правда для неё. Не надо знать, что кошки остались где-то там. Не надо знать, что с Дашей пути разошлись. Так будет спокойнее.

Ваня после написанного ответа включил свет, который хлопнул слегка по глазам, заставив их ненадолго прищуриться. Достал свою виниловую тетрадь, которая его преданно дожидалась. Руки взяли в руку ручку. Так приятно написать своими руками слова. Ваня аккуратно вывел четверостишье.

Звёзды! Слышите вы меня?
Там, среди пустоты?
Я душу позволил бы выменять
На то, чтобы быть, как вы.

Прочитал несколько раз. Глаза и язык ни за что не зацепились, занозы не нашлось. А что дальше? Дальше пока ничего. Никаких новых слов и предложений. Никаких предложений и пожеланий. Никаких пожеланий и замечаний. Никаких замечаний и претензий. Никаких претензий и придирок. Пусть тетрадь ждёт завтрашний день. Завтрашний день ждёт пусть тетрадь.

Второе четверостишие

Будильник на телефоне хранит в себе неизменные четыре цифры и двоеточие, гремит ими, когда совпадают они с часами и минутами, трясётся и ждёт, когда человеческая рука его успокоит, погладит, нажмёт, заставит одиночество отступить. Ведь будильник не спит. Будильник ждёт, когда можно будет потревожить. И тогда будильник закричит своим тонкописклявомерзким голоском, а может, и каким-то другим, непонятным, ненастоящим. Закричит от одиночества, будя своего хозяина. Тихо, не кричи так, подожди пять минут. Потом ещё пять. Почти уже встал, голова тяжёлая, тянет к подушке, можно ещё полежать. А может, ещё пять? Цифры не опаздывают, они усердно, секунда в секунду, напоминают будильнику, когда нужно закричать.

Будильник закричал в 4:30. В 4:31 раздался звонок. Ваня резко открыл глаза, выкинул ноги из-под одеяла, оттолкнулся телом от кровати, почувствовал холод пола, по глазам ударили любопытные соседи – прожекторы.

– Моё почтение! – раздался знакомый голос. – Знаю, что уже не спишь, а я ещё не сплю. Сможем через полчаса на том же месте кофе попить?

– Да, конечно, – Ваня откинул одеяло, выпрямляя тело от скомкавшего его сна.

– Благодарю! До встречи!

Телефон замолчал. Будильник молчал. Ваня молчал.

«Какого чёрта ему так рано нужно?» – мысль, прервавшая молчание, не смогла повлиять на ход дальнейших событий, Ваня на автомате отправился умываться, не включая в квартире свет, пробираясь по памяти. Работа в продажах, она такая – заказчик главный. И дело вовсе не в том, чтобы безоговорочно прогнуться, а дело в том, чтобы построить доверительные отношения. Что такое доверительные отношения? Это когда с тобой разговаривают как с живым человеком. Когда разговаривают не шаблонными фразами. Когда кофе зовут пить в 5 утра. Когда все вопросы решаются на равных.

То же место, где они пили кофе, находилось в десяти минутах на машине от дома Вани, и было не чем иным, как заправкой. Периодически они встречались с одним и тем же человеком, которого звали Аркадий, чтобы обсудить текущие проекты. Аркадий являлся представителем одного из министерств и с ложной скромностью любил повторять, изогнув левую бровь, что: «Я бы поверил на слово высокопоставленному чиновнику министерства на твоём месте». Ваня не особо стремился узнать, какого именно министерства и в каком статусе там пребывал странноватый Аркадий, ему был достаточен результат – доведённые до конца совместные проекты. Встречи всегда происходили вне рабочего дня – всегда после пробок, вот только сегодня приспичило встретиться рано утром. Хотя за Аркадием ранний подъём замечен не был, потому что тот являлся скорее совой, чем жаворонком. В отличие от Вани.

На телефоне Ваня нащупал беложёлточёрную иконку приложения такси, запустил его, начал вводить адрес заправки, который полностью всплыл через пару букв ввода, потому что приложение уже знало этот маршрут. Заказал такси. Словно закинул удочку, а от поплавка пошли круги по воде, оглашая окрестности всполошенными криками по очереди в машинах такси. Доверчивые водители стараются быстрее вцепиться в наживку, ведь есть всего лишь несколько секунд, поскорее приехать, не важно куда, поскорее доехать, неважно куда, слепо доверяясь выстеленной зелёножёлтокраснобордовой дорожке поверх московских дорог. Ехать самому за рулём совершенно не хотелось.

За окном всё так же светили прожекторы. Всё так же светили редкие окна многоэтажных домов. Всё так же светили уличные фонари. И такая пустота на улице, что даже крика никто не услышит. Не услышат крика даже звёзды.

«Звёзды! Ору я отчаянно»

Ваня нащупал какие-то слова с утра, вдобавок ко вчерашним, нужно было их срочно записать. Пришлось из коридора в комнату, к тетради, ручке, откинуть листы, как одеяло. Прочь сон! Буквы не спят! Щурились бы на ходу. Или пищали. Но они безучастно молчат и молча таращатся. Строчка поместилась немного ниже четверостишья, обозначив продолжение. Что будет дальше?

«Вас ожидает машина на 04:53»

Вот что будет дальше. Водитель заглотил наживку, теперь его приведёт разноцветная дорожка прямиком к подъезду Вани. Слова останутся дома одни, главное не шалить, лежать смирно, тихо дожидаться, не плясать. Пляшут они только перед глазами, больше никогда. Абсолютно так же, как в зеркале появляется отражение, если в него смотреть, зеркало в пустоте ничего не отражает, потому что отражают глаза. Зеркала души отражают зеркало.

Утренняя тишина везде разная. В Москве она какая-то настороженная, будто всё время ждёт чего-то – подставы, неожиданного поворота. У московской тишины внутри таится страх. Словно безродная дворняжка, по кличке Москва, зашуганная миллионами прохожих и проезжих, закиданная камнями, палками и словами. Московскую тишину очень легко спугнуть – от любого малейшего шороха забивается в самый дальний и тёмный угол. Вот эту самую тишину Ваня успел увидеть и услышать, как редкого дикого зверька в черте города.

Немногословный таксист довёз до той самой заправки за 7 минут, не забыв взять дополнительные рубли за платное ожидание. Виновата строчка. Бросились деревянные рубли водителю в карман, послышался звон упавших монет, тоже закатились в дальний угол. На заправке не было никого кроме скучающего заправщика в промасленной куртке. Ваня вообще не любил кофе, но на встречах всегда поддерживал кофеманов, кофелюбов, фанакофов, кофейных гущелюбов, или кактамещёихназвать, для которых этот напиток богов был спасительной коричневой жижей, растапливающей организм. Будто соляра. Или розжиг для углей.

Ваня вышел из здания заправки с заправкой для кофежоров. Небо светлело, солнце всё ближе подбирается к горизонту, скоро начнёт забираться на подоконник города, любопытно заглядывая в его огромное окно. Многочисленные многоэтажки многолико тянулись ввысь, многострадально стараясь достать своими многоэтажами до неба. А ведь они даже не поскребутся туда. Смогут поскрестись только обезумевшие башни Москва-Сити. Огромный монумент богатству и расточительству, под стать богатой столице, словно модный аксессуар, вроде дорогой сумочки или маленькой ручной собачки. Город качает и перекачивает финансовые потоки. Огромная аорта, не знающая усталости и сна, бед и печалей, не чувствующая ничего. Москва-Сердце.

«Ну и где он?», экран телефона показал время 05:16.

Замочек блокировки открылся, заметив знакомое лицо перед экраном. Ваня провалился в электронный почтовый ящик. Ответила.

«Спасибо за полный, хоть и краткий ответ. Сам знаешь: КРАТКОСТЬ – СЕСТРА чья?»

Ваня перечитал несколько раз. Потом несколько раз свой ответ. Даже двойное несколькоразовое чтение не открыло тайну смысла. Что не так с его ответом? Вроде всё по существу, по тем вопросам, которые тётя Лора задавала. Тётя Лора. Странная традиция всех родственников называть тётями и дядями, даже если у них другая родственная принадлежность. Тётя Лора. Всегда отличалась резкой справедливой правдивостью. Даже сейчас не промолчала.

– Моё почтение! – Аркадий неожиданно вклинился в сеанс связи с прошлопрошедшенастоящим.

– Приветствую! – Ваня протянул руку, сжал рукопожатием рукопротянутую ладонь.

– Сразу к сути, – перед Ваней стоял человек возрастом около сорока лет, одетый в белую рубашку с чёрными прямоугольными запонками, чёрный пиджак, немного мятый, видимо из-за того, что в машине сидя ехал, такие же чёрные брюки с такими же следами присутствия сидячего положения тела, бело-серые кроссовки с двумя латинскими буквами сбоку, с огромным выпирающим животом над тоненькими ногами, руки усыпаны десятью длинными пальцами и еле видными веснушками, по лицу рябью бегали сокращающиеся мимические мышцы, небольшие глаза бегали вместе с ними, а сверху на голову и с головы падал достаточно внушительный водопад русых волнующихся волос, доставая почти до плеч.

– Сейчас нужно внимательно слушать.

– Как всегда, весь во внимании.

– По тому самому проекту на двадцатку. Известные нам ребята под кодовым названием «Водопад», – Аркадий выпустил саркастический смешок наружу. – В заказчике написали его ещё аж в прошлом году. Но поддержка для них закончилась в этом году с приходом вашего покорного слуги, – Аркадий выразительно наклонился и заглянул в глаза Ване. – Итак. Мы знаем, что они там прописали, правильно?

– Абсолютно, – Ваня отпивал по маленькому глотку кофе, смотря, как светлеет небо, боясь обжечь нёбо. – Техническая составляющая вопроса давно решена.

– Так вот. Нужно написать какое-то опупительно-красивое сопровождающее письмо, которое опишет всю техническую картину в сферическом вакууме, где нет места для уже написанного решения. Дальше. Я показываю взрослым дядям данное письмо, которое вызовет у них незамедлительное желание пересмотреть уже написанный «Водопадом» проект. Затем. Пишем свой проект, выбираем абсолютно любого другого производителя, вкорячиваем всё, что можно вкорячить – внедрение, поддержку, сервис. Получаем на выходе вычислительный кластер высокой плотности с поддержкой 24/7. Сможем?

Небо светлело, покрываясь светло-бронзовыми отблесками вскарабкивающегося солнца, нёбо горело, свисая рваными облаками к языку, потому что не помогали даже маленькие глотки.

– Да, сможем, ничего сложного. Только времени нужно не ко вчерашнему дню, – Ваня с ним встречался и общался не первый год, всегда было так напутано-запутано-перепутано. Всегда нужно было распутывать его запутанные лабиринтом речи, приводить этот сумбур в порядок, делать так, чтобы всё это было возможно реализовать в реалиях федеральных законов. Но благодаря работе с ним у Вани появилась квартира и машина. Квартира, которая находилась в пределах МКАДа, из которой до работы было близко. Машина, на которой Ваня принципиально не ездил из-за пробок на работу. Всё хорошо, жаловаться можно не жаловаться.

– Тогда хорошего дня! Спасибо за конструктивный диалог! День обещает быть весьма продуктивным, – рукопожатие появилось в сопровождении лёгкого поклона Аркадия и шаркающей подошвой его левого кроссовка.

– Взаимно, – Ваня остался смотреть на светлеющий горизонт, допивая горькую жижу. Когда Аркадий уехал на своей чёрной тойоте, он выкинул бумажный стаканчик с недопитым содержимым в урну.

«Как же горько. После того, как попьёшь, сразу горло начинает першить, словно орал на улице несколько часов».

Ваня решил поехать обратно домой, нащупал снова в телефоне беложёлточёрное приложение, вызвал такси, откликнулся водитель с непроизносимым с первого раза именем, Ваня снова залип в горизонт.

Орал несколько часов. Ору я отчаянно. Звёзды! Слышите вы меня? Они уже почти убежали. Скрылись. Солнце почти залезло на подоконник. Ору я отчаянно. Как же горько. Словно орал на улице. Несколько часов. Звёзды! Глотку криком. Ору я отчаянно. Глотку криком. Криком. Криком. Звёзды! Ору я отчаянно. Глотку криком. Разрывая. Срывая. Убивая. Уничтожая. Никуда я. Не пойду.

Машина остановилась на заправке прямо возле Вани, он автоматически сел на заднее сиденье.