скачать книгу бесплатно
– Если вы ничего не знаете, то и я рассказывать ничего не буду. Это просто глупые слухи, вот и всё.
– Нет уж! Первые, кого я встретила, были ваши родители. И они вели себя так, словно у меня рожа в саже вымазана. Только что не перекрестились. А, нет, погодите! Ваш отец перекрестился. Как будто я – привидение! И мне всё это кажется странным, но если вы что-то знаете – скажите мне. Потому, что дом… дом тоже странный. Там никто не жил столько лет, а ничего не тронуто. В общем, мне странно, почти уже страшно. Мне надо делать омлет, а я молока не обнаружила. Хотя точно его покупала. И теперь вы с этим вашим «дом ужасов». Что это значит, чёрт побери?!
– Галя, вы успокойтесь. А то вон соседи уже выглядывают. – он показал глазами на тётку, выглядывавшую из-за забора. – Это Татьяна, и у неё продаётся молоко. Покупайте, и я вас провожу.
– И расскажете про дом ужасов?
– Да это просто детские страшилки! Нас пугали в детстве. Ну, и до сих пор детей пугают вашим домом.
Он не сказал ей главного. Что детей пугают не просто так. Что один раз, лет пятнадцать назад, двое смельчаков решили ночью пойти в дом Адамовых и поснимать призраков на телефон. Тогда только появились первые телефоны с камерами. Два пацана лет пятнадцати задумали такую весёлую авантюру. Приключение. Один вернулся домой, трясущийся и седой, и больше никогда не смог говорить. Родители его продали дом и убрались подальше от этих мест. Если верить слухам, пацан с тех пор дважды в год по несколько месяцев проводит в психушке. Заговорить он так и не смог. На все просьбы хотя бы написать, что случилось, он трясся и мычал.
Его друга нашли на участке злополучного дома со сломанной шеей. Всё это было сравнительно недавно, если учесть, что в доме никто не живёт уже несколько десятков лет. Но дом и правда хорошо сохранился. Илья иногда ходил мимо него за грибами. Раньше ходил. А после случая с отчаянными подростками стал ходить в другую сторону. И, если верить Гале, за прошедшие с того времени пятнадцать лет, с домом тоже ничего не случилось. Он вспомнил сейчас тот случай, будто всё было вчера. Даже имена парней вспомнил. Сергей и Георгий. Вот Сергей как раз выжил. Хотя неизвестно, что лучше. А Жору нашли со сломанной шеей. И не получили ответов от выжившего мальчика.
Галя, судя по всему, не знала ничего о своём доме. Также, как и о том, от чего и как погибли её родители. Илья не хотел верить, что с домом что-то не чисто. Да, с пацанами случилась странная история. Страшная. Трагичная. Но что там могло быть такого, чтобы все так боялись этого дома? И что могло случиться с Жоркой? Как он умудрился сломать шею? Да очень просто! Не смог открыть дверь, и полез в окно на втором этаже – на первом все окна были накрепко заколочены досками. Сорвался и сломал шею – ничего таинственного. Гораздо интереснее, что так повлияло на Сергея, что он спятил и лишился дара речи! Вот это правда было интересно. И, наверное, таинственно.
Вернулась Галя с трёхлитровой банкой молока.
– Давайте донесу.
– Да я бы и сама могла. – она посмотрела на небо. – Скоро темнеть начнёт. Ладно, проводите меня. Вы обещали рассказать.
– Галя, рассказывать совершенно нечего. Просто ходят слухи, что в вашем доме нечисто.
– Что? Как? – не поняла она.
– Что там скрывается зло.
– Ого-о! Зло.
Галя замолчала и задумалась. Вот он сказал: зло. А что конкретно имеется в виду под злом? Также тоже нельзя. Нужно конкретизировать.
– А более детальные слухи есть? Какое там зло?
– Да нету никаких деталей! Никто же никогда не видел этого самого зла. Придумали сказку и пугают детей.
– Мы пришли. Зайдёте? С дочкой познакомлю.
– У вас есть дочка? – удивился Илья.
– Почему у меня не должно её быть? Есть. Большая уже.
Дверь в дом была открыта. Тася лежала на полу около порога без сознания.
– Боже мой! – кинулась к ней Галя. – Боже, Таська, что с тобой? Очнись! Очнись! Тасенька!
Илья аккуратно поставил банку с молоком на стол. Подошёл к девочке.
– Перестань вопить! Дай-ка я посмотрю.
Он деловито прощупал пульс, оттянул веки, посмотрел глаза.
– Что… что ты делаешь?
– Ти-ха! – гаркнул он. – Я врач. Нашатырь есть?
– Нет. Нету нашатыря.
– Тогда неси холодную воду.
Илья поднял девочке ноги, и держал руками. Галя принесла воду.
– Протирай ей лицо водой. Можешь брызгать. Дверь на улицу не закрывай. А лучше ещё и окно открыть.
– Окна заколочены. Я ещё не отдирала доски. Тася!
Галя делала всё, как он сказал. Глазные яблоки Таси под веками задвигались.
– Может, скорую вызовем? – жалобно спросила Галя.
– Она уже приходит в себя. А нашатырь должен быть! – строго сказал Илья.
Тася застонала и открыла глаза.
– Ого-о! Какой вы огромный.
Илья аккуратно положил её ноги на пол и сказал:
– Чего это такая взрослая девица, а на полу валяешься? Чай не пять лет.
Тася прыснула.
– Таська, что с тобой? Ты ударилась?
– Я-а? – Тася попыталась приподняться, Илья помог. – Я пошла к двери, потому, что… а почему? Я не помню. Наверное, тебя долго не было, я пошла смотреть, где ты там. Точно!
– Ну, ну! Пошла к двери! А дальше-то что?
– А дальше… дальше я не помню. Открыла щеколду. И всё. провал.
– А раньше ты, девица-красавица, в обмороки падала? – спросил Илья.
– Не помню. Кажется, нет.
– Точно не падала. – кивнула Галя. – Не хочешь переместиться на диван? Или тебе на полу удобно?
Тася поднялась и пошла к дивану. И тут вспомнила. Как разговаривала с Ленкой, и та увидела какую-то тень у неё за спиной. А потом связь так странно прервалась, и сеть пропала. Тася, оставшись без связи, испугалась, и пошла искать мать. Но рассказывать она об этом не торопилась. Вынула из кармана сотовый, включила экран. Сеть была на месте. Полная шкала. Хорошая, устойчивая сеть.
Галя приготовила омлет, сделала бутерброды, сварила кофе, и позвала всех к столу.
– Хорошо! – сказал Илья, наевшись. – Сто лет не ел домашнего омлета. Мать не делает. Глазуньей меня пичкает. Зато из своих яиц.
– Точно! Яиц-то тоже можно было тут купить. А мы из города пёрли.
– Неопытные ещё. Научитесь. – хмыкнул Илья.
– Мама, что это?! – спросила Тася, глядя куда-то в угол круглыми от страха глазами.
– Что такое? Не пугай меня! – она проследила за взглядом дочери и замерла.
У стены, преспокойненько и мирно, стояла целая упаковка пакетированного молока. Все двенадцать пакетов. Нетронутых. Нераспечатанных.
– Его тут точно не было! – хором сказали они.
– Давайте, я вам доски от окон отдеру. – предложил Илья. – Сходим вместе, воздухом подышим.
Они пошли отдирать доски от окон. У Ильи в голове крутилась история пятнадцатилетней давности, у Таси – история с пропавшей сетью и потерей сознания на ровном месте. А Галя не могла перестать думать про молоко. Её же не было там, этой дурацкой упаковки! Её нигде не было! Они обыскали всё. Дом, машину, территорию от дома до машины. Стоящую у стены упаковку она бы точно увидела. До неё дошло, что Тася и Илья о чём-то разговаривают – он отрывал доски и подавал Тасе. А она принимала и складывала на землю. Поразительно то, что Илья не пользовался никаким инструментом. Просто брался за доску своими огромными руками, и отрывал. Сначала с одной стороны, потом с другой.
– … ну пожалуйста! Ну, дядя Илья. Что вам, жалко?
– Не могу, дорогая. Но я оставлю вам свой телефон. Звоните в любое время.
– Что? О чём вы говорите? – вмешалась Галя.
– Я прошу дядю Илью переночевать у нас.
– Что-о? Ты в своём уме? – и тут же осеклась.
Тася обижаться не стала. Последнее время мать была потерянной, всё забывала. Переживала смерть своего любовника, чего тут удивляться. Она и не удивлялась. И не обижалась.
– Он вон какой большой! Мне с ним ничего не страшно. – кисло сказала Тася.
– Обойдёмся. Скажи спасибо, что нам окошки освободили. Завтра помоем их, и в доме будет не так мрачно.
Галя потрогала оконную раму. Она должна была рассыпаться за столько лет. А она как новая. Только пыльная. Просто пыльная, и всё. В доме зло. Какое зло? Которое бережёт дом от разрушения?
Илья ушёл. Тася совсем загрустила.
– Как мы будем спать?
– Пока не обустроились, давай диван разложим, и поспим на нём вдвоём.
Ей показалось, или дочка немного выдохнула? Они разложили диван. Галя рукой выбила пыль из обивки, постелила плед, а сверху уже бельё.
– Ты таблетки выпила свои?
– Ой. Забыла.
– Да как так?! – возопила Галя.
– Мне не до таблеток было. Я в обмороке валялась. – съязвила Тася, доставая лекарства из рюкзака. – Включи хоть фильм какой-нибудь, пока засыпаем.
– Хорошо. Какой?
– Добрый. – подумав, попросила Тася.
Это что-то новенькое. Её любительница ужасов захотела доброе кино? Галя предложила советскую комедию, и Тася согласилась. Её вырубило на двадцатой минуте фильма, но Галя решила досмотреть. Всё равно Таська ничего не понимает в настоящем добром кино. Сейчас такого уже не делают. У них в стране так точно. Галя легла на бок, и смотрела, не отрываясь, на экран. Там шутили, убегали, догоняли, ловили, ссорились, любили, ненавидели. И всё по-доброму. По-настоящему.
Фильм закончился, но ноутбук выключать почему-то не хотелось. Как только звуки финальной музыки затихли, к Гале снова вернулись мысли. О странностях этого места. И о молоке. Где вот оно было весь вечер? Хотя, хорошо, что молоко не сразу нашлось. Нашлось бы – и не познакомились бы с Ильёй. Адекватный мужик, не крестится при знакомстве. Врач к тому же. И вообще, симпатичный малый. Да и Татьяна, у которой Галя брала молоко, не шарахалась от неё. Правда, Галя не объясняла ей, кто она. Та и не спрашивала. Слава Богу.
Интересно, этот симпатичный огромный мужик сказал, что домашнего омлета давно не ел – мать не готовит. Неужели, такие мужчины бывают неженатыми? Или просто жена не готовит, так ведь тоже бывает. Хотя… тут он явно без жены – стал бы иначе Илья водить Галю за молоком, да провожать. Ужинать с ними, доски им отрывать от окон. Почему же не постарел дом? В чём его загадка? Хоровод мыслей кружил Галю, кружил, и почти уже унёс в царство крепкого сладкого сна, когда вдруг тишина в доме стала какой-то тревожно-острой. Была обычной тишиной, а стала гробовой. И в ней отчётливо послышался скрип пола на втором этаже, прямо у них над головами. Тот самый скрип, который нельзя ни с чем перепутать. Когда этот шум является отзвуком чьих-то шагов.
– Сынок, ты что, правда гулял по деревне с Адамовой дочкой? – мать, чтобы подчеркнуть своё недовольство, даже руки в бока упёрла.
Почему в деревне всегда все всё знают? Сразу же. Не успеешь выйти из дома, а о твоих передвижениях уже всем известно. Вплоть до того, под какой куст ты нужду справил.
– У Адама не было дочек, мама. У них с Евой было три сына. А Галю я проводил до дома. – Илья подумал. – Молоко помог донести.
– Смотри, отец, он шутит! Шутник нашёлся. Сколько уж было говорено, что неча там делать, в том проклятом доме. А он там сидит, чаи распивает.
– Откуда ты? – распахнул глаза Илья. – Мам, да что ж такое-то, а!
– А что мама? Что мама? Люди всё видят. Всё-о! Не нужна она тебе!
– Да не нужен мне никто! А будете приставать ко мне – я уеду завтра.
– Вот и правильно, сынок! Вот и уезжай. А мы уж тут сами как-нибудь.
– Занавес! – подвел черту под разговором обалдевший от подобной заботы Илья, и ушёл к себе в комнату.
Лёжа на кровати в полной темноте, он думал о Гале. Почему она ничего не помнит? Кто так старательно стёр её воспоминания о детстве? А вообще-то, кто бы это не сделал – правильно всё. Трагедия Галиной семьи была жуткой, нетипичной для их тихих, спокойных мест. Не надо ей всего этого помнить. А Илья вот Галю помнил хорошо. И родителей её помнил. Они гуляли по деревне большой ватагой, от мала до велика. Галя была самой маленькой в компании, все её баловали, таскали по очереди на закорках, плели с ней венки. Провожали домой, и тётя Маша угощала их пирогами с молоком. А дом тогда выглядел ничуть не страшнее остальных домов. Что изменилось? И, главное, когда? Галя, которую он не видел больше тридцати лет, выросла в красивую женщину. Красивую, но, очевидно, не особо счастливую. С чего бы счастливой женщине приезжать в глушь с ребёнком и без мужа? Тут ведь даже работать негде толком… интересно, как они там сейчас, Галя с Тасей? Илья достал мобильный, посмотрел на время. Поздно. Спят уже, наверное. Он решил не выключать звук. Если девчонкам что-то понадобится, помощь, например, они дозвонятся. И что? Дозвонятся, и ты побежишь на помощь ночью в страшный дом? А куда деваться… он же не жалкий трус. Он мужчина, как ни крути.
Утром Илья не обнаружил никаких позывных в телефоне от соседок, а также не застал родителей дома. В огород вышли, что ли? Нет. Ушли куда-то с утра пораньше. На столе оставили хлеб, картошку, сало и квас. Отличный набор! Почему его мать никогда не готовит омлет? Интересно, всё-таки… Илья умылся, закинул в рот варёную картофелину, отломил горбушку от хлеба и пошёл к Гале. Шёл и понимал, что ему жутковато. Вот так придёт он к дому, а Галя с дочкой лежат у крыльца со свёрнутыми шеями. Эта картинка так чётко рисовалась в его голове. Илья отгонял её, а она снова возникала. Да что ж такое! Скорее бы уже дойти, что ли.
Тася сидела на крыльце. Рядом бутылка питьевого йогурта, сама носом в телефоне, всё как полагается – интересно, современные детишки вообще выпускают телефон из рук? Тася подняла голову на шорох прошлогодней травы под ногами Ильи, улыбнулась, положила телефон на крыльцо, подскочила и побежала навстречу Илье.
– Ура! – и обняла его.
Мужчина даже растерялся. Похлопал её по спине.
– Ну-ну. Всё в порядке?
– Да-а. – выдохнула Тася. – Завтракаю вот. Тебе вынести что-нибудь? Есть йогурты, сырки, печенье.
– Что, мама завтрак не готовит? – усмехнулся Илья, присаживаясь рядом с девочкой.
– Она дрыхнет.
Илья удивился.
