Полная версия:
Хризалида. Стихотворения
ЭПИЛОГ
Вокруг пустыня снежная,Сугробная волна.Бездумная, безбрежнаяЗабвенья пелена.Во благостном успенииПочиет жизни даль —Земное устремление,Греховная печаль.Проснулись звезды млечные,Сияют и горят.За аркой их – ПредвечногоВоздвигся Новый Град.1915
Воронеж, Киев, Москва
[ДВА СТИХОТВОРЕНИЯ 1928 г., ОТНЕСЕННЫЕ К КНИГЕ «МОНАСТЫРСКОЕ»][66]
«Матушка Сепфора стоит у плиты…»
Матушка Сепфора стоит у плиты.Щи со снетком кипят, раскипаются.Батюшка намедни: «Знаешь ли ты,Как Моисея жена прозывается?»– Где уж нам, – краской лицо залилось, —Батюшка, простите, я ведь не начетчица.Батюшка премудрый: Библию насквозьВсю оттрубит и назад воротится.«Ты, – говорит он, – Сепфора, и естьЖена Моисея, ты, несуразная».Сел и велел мне страничку прочесть,Где про меня с Моисеем рассказано.Надвое море он палкой рассéк.Воды как стены стоят нерушимые.Господи, был же такой человек,И жена у него, Сепфора. Любимая.– …Ой, покатилась волна по плите…Снеток за снетком разбегаются.…Чуть позабудешься в грешной мечте,На кухне беда приключается.1 октября 1928
«Рассыпала четки черница…»
Рассыпала четки черница.Смутилась, не знает, как быть.«Начни-ка без четок молиться,Вражонок того натворит…Пока перенижешь все бусы,Чего не нашепчет тут бес.О, Господи мой, Иисусе,Надену из Киева крест,Почаевским ладаном будуАнчутке курить на беду.Успел, бедокур, напрокудить,Трех бусин никак не найду».10 октября 1928
СТИХИ 1916–1930
КОЛЫБЕЛЬНАЯ
Молнии с неба слетают[67].Молнии землю пронзаютСиним, лиловым огнем.В пламени сад твой и дом.Не спасти колыбельку твою.Баю-баюшки, баю-баю.Тихая встала могила,Крест над сыпучим холмом.В мире почило, что былоБурей, мечом и огнем,Что сожгло колыбельку твою,Баю-баюшки, баю-баю.1916
Москва
«Зачем душа боится муки…»
Л. Шестову
Если мы дети Бога, значит, можно ничего не бояться и ни о чем не жалеть.
Л. ШестовЗачем душа боится муки[68],К столбу костра пригвождена?Вся жизнь минувшая порукой,Что пытку вынесет она.В былых мистериях страданьяУже открылось ей давно,Что нету врат иных познанья,Чем те, где сердце сожжено.Страшиться ль призраков утратыТого, что звали мы своим,Когда огнем костра объятаСама душа – огонь и дым.А если вечное в ней было,Она, отвеяв прах земной,Из почерневшего горнилаБлеснет, как слиток золотой.1916
«То нездешнее меж нами…»
То нездешнее меж нами[69],Что лазурными крыламиРвется ввысь из глубины,Овевая жизни сны,Что звучит нам издалека,Что поет у нас в грудиИ горит звездой востокаВпереди.Вечно то же, вечно внове,Многолико и одно,Не от плоти, не от крови —Духом в духе нам дано.1916
Оптина Пустынь
«Он поляной шел в часы заката…»
Он поляной шел в часы заката,И за Ним нетленные снегаРасцветали жемчугом и златом,Где ступала Господа нога.Он прошел долиной бирюзовойЗа черту смарагдовых небес —Приклоняясь на Пути Христовом,Засинел кадильным дымом лес.И когда разверзлись невидимоПеред Ним небесные врата —Там запела арфа серафимаИ взошла вечерняя звезда.«Я бреду уединенно…»
Я бреду уединенноВ час предутренний, ночнойПо тропинке, затененнойМонастырскою стеной.Нет веленья затворитьсяМне в стенах монастыря.Но к тебе мой дух стремится,Света горнего заря.У высокого обрываРассекается тропа.Всё, что суетно и живо,Всё, чем жизнь была слепа,Всё останется отнынеЗа предельною чертой.Здравствуй, белая пустыняПод рассветною звездой.Февраль 1917
Звенигород
«Я иду одна тропинкой белой…»
Я иду одна тропинкой белой.Под ногой моей кристаллы льда.За чертой лесов заиндевелыхЗолотятся в туче купола.Тишины великой несказаннойНа полях померкнувших печать.Было больно, непостижно, странно,Было страшно сердцу умирать.А теперь под белым покрываломСпит оно и в зимнем сне своемПомнит только город небывалый,Над земным вознесшийся путем.19 февраля 1917
Звенигород
«Бабочка крылом меня задела…»
Бабочка крылом меня задела,Пролетела мимо глаз,На плече, трепещущая, селаИ взвилась, и в сумрак унеслась.Где она? Куда, мой дух овея,Смутной тайной спряталась она?Из Аида пленная ПсихеяИль из гроба вставшая от сна?Или это весть о близком чуде,О свободе, вечной и святой?Я уйду, исчезну, я не будуНикогда, нигде ничьей рабой.[1917]
Киев
«Много ли нужно раненой птице?..»
Много ли нужно раненой птице?Кусочек неба, кусочек земли,Капля воды, через силу напиться,И нужно, чтоб люди к ней не пришли.Чтоб не коснулись крыла больного,Дробинку в сердце не стали искать,Чтоб не посмели ни вздохом, ни словомТаинству смерти мешать.[1917]
Киев
«Ливень, проливень. Шумные всплески…»
Ливень, проливень. Шумные всплескиНа стекле дождевой занавески,Молний яростный блеск.Оглушительный трескИсполинского громаБлизко-близко от нашего домаСтарый дуб расколол пополам.Любо тешиться в небе громам![1917]
Киев
«Хорошо вечереющим лугом…»
Хорошо вечереющим лугом[70]Одному, навсегда одному,Разлучившись с единственным другом,Уходить в многозвездную тьму,И дышать придорожной полынью,И омыться душистой росойПеред тем, как в небесной пустынеЗатеряться незримой звездой.[август] 1917
Злодиевка
«Светлой, гордой и счастливой…»
Наташе
Светлой, гордой и счастливой[71]Я во сне тебя видалаИ молитвой усмирялаСердца трепет боязливый.Ты во сне была царицей,Вся в парче и в жемчугах.Были глаз твоих зеницыКак зарницы в небесах.Я была рабыней пленнойИ на твой приветный зовПодняла глаза смиренноОт цепей и жерновов.И, дивясь красе и власти,Долу взор не отвела……И с улыбкою участьяТы кинжал мне подала.[1917]
Киев
«В сердце лезвие измены…»
В сердце лезвие изменыВскрыло вновь былую боль.Стали тесны жизни стены,Снится даль надмирных воль.Без желанья и преградыКолесниц небесных ход,Храма звездного лампады,Чистых духов тихий лет.1917
Киев
ОБЛАКО[72]
Алле Тарасовой
Помнишь знаменье из светаВ час закатный в облаках?В жемчуг розовый одетыйАнгел Нового ЗаветаС арфой пламенной в руках.Ангел, тающий на тверди,В темно-блеклой бирюзе,Был он гнев и милосердьеИ в молитвенном усердьиТаял в радужной слезе.И в лесу, в упавшем мраке,Над волной немых песковВдруг раздался вой собаки,И прочли мы в этом знакеВ тьму и пламень чей-то зов.1917
Злодиевка
«Он всех бесправней на земле…»
Л.И. Шестову
Он всех бесправней на земле,Его схватили и связали,Как Прометея на скале,На камне быта приковали.И дали меры и весы,И малых страхов трепетанье,И разделили на часыПолет всемирного скитанья.Но место есть, где он орел,Где в непостижном раздвоеньиОн крылья мощные обрелИ нет преград его паренью.1917
Киев
«Слышен песен лебединых…»
М.В.Ш.
Слышен песен лебединых[73]За прудами дальний зов.Успокойся, мой родимый,Отдохни от наших слов.Встали белые туманыОт уснувшего пруда.Спи, мой светлый, мой желанный,Успокойся навсегда.Там, где нежно плачут ивыНад кристальною водой,Буду ждать я терпеливоДня свидания с тобой.1917
Киев
«Всё это сон. Любовь, борьба…»
Всё это сон. Любовь, борьба,Возврат, и Смерть, и воскрешенье…Молчи, Душа. Творись, судьба.Расти, могильное томленье.Уж замер вздох в твоей груди,Уж запечатана гробница.Еще немного подожди,И пробуждение свершится.[1917–1918]
Киев
«Господи, высоко Твой престол…»
Господи, высоко Твой престол.Долетит ли вздох моей молитвы?Господи, последний час пришел.Одолеет дьявол в этой битве?Новой мукой, пламенем скорбей,Закали еще мой дух лукавыйИль сожги его рукой своей,Но пускай не одолеет дьявол.[1918]
Киев
«Как тень убитого от места не отходит…»
Как тень убитого от места не отходит,Где кровь его лилась, где взяли жизнь его,Так и моя душа и днем, и ночью бродитВкруг сердца твоего.Что нужно ей в храмине тленья,Следов ли ищет крови пролитойИли укрыться хочет на мгновеньеОт вихрей стужи мировой?Мой дух о ней, как о тебе, не знает,Кто жив, кто мертв, и где ваш бедный прах.Он в каждом взмахе крыльев улетаетТуда, где Солнце Солнц сияетЕму в нездешних небесах.[1918]
Киев
«Не задуй моей лампады…»
Не задуй моей лампады,Не гаси моей свечи,Дел не надо, слов не надо.– Веруй, мучайся, молчи.Только в смерти Божье словоРазрешит нас до концаОт меча пути земного,Нам пронзившего сердца.[1918]
Киев
СТАРОСТЬ[74]
Ночи стали холоднее,Звезды меньше и бледнее,Все прощания легки,Все дороги далеки.Крики жизни дальше, тише,Дым кадильный вьется выше.Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Примечания
1
«Задумчиво стою у райского порога…». Записано в дневнике 26 марта 1953 г.: «Вспомнилось сейчас гимназических лет стихотворение… Следовательно, этим строчкам около 70 лет от роду».
2
«Кончен день бесполезной тревоги…». В дневнике 10 июня 1952 г. с пометой: «65 лет назад, в гимназические годы написанное стихотворение». 21 апреля 1953 г. записана еще раз последняя строфа с изменением в предпоследней строке: «Солнце, солнце! Зачем ты всходило». В записи 12 июня 1949 г. вариант предпоследней строки: «Тщетно солнце святое всходило».
3
«Тихо плачут липы под дождем…». Записано в дневнике 29 июля 1949 г.: «У этих робких, бледных, маловыразительных строк <…> оказалось могущество перенести 80-летнюю старуху <…> в ту бархатно-чудную ночь».
4
«Как тихо. Оливы сплетают…». Список рукой О. Бессарабовой на отдельном листке, не попавшем в основное собрание. Оспедалетти – итальянский курорт на Ривьере. М.-М. оказалась там, будучи гувернанткой детей Даниила Григорьевича и Софьи Исааковны (сестры Л. Шестова) Балаховских.
5
«В серебре пушистом инея…». Дневниковая запись 22 февраля 1951 г.: «Больше чем полвека тому назад <…> Вспомнилось стихотворение моей киевской еще молодости про метель. В рождественском приложении журнала (название его забыла). Оно имело успех в среде моих “почитателей”. Помню, как один из поклонников <…> долго встречал меня строчкой из этого стихотворения “Как живется, Царица Ель”, а иногда и “Царица Метель”». В записи О. Бессарабовой стихотворение короче на две строки. Последние строфы здесь:
С визгом, с ревом, с завываньемВ чаще эхо вторит ей.Вся от ужаса шатаетсяНа лесной опушке ель.И над нею издеваетсяС долгим хохотом метель.6
«Шевелится дождик под окном…». Имение Олешня (в дневнике М.-М. пишет: Алешня), приобретенное участником русско-турецкой войны, генералом Ф.Ф. Линд форсом в Городенском уезде Черниговской губернии. «Линдфорсы, давно обрусевшие шведы, в крови которых жили и шотландцы – Латри, – и еще какие-то западноевропейцы и украинцы, были очень известной в те годы украинофильской семьей в Киеве. Семья состояла из четырех девушек, двух девочек и одного подростка-мальчика» (запись в дневнике М.-М. 9 сентября 1934 г., в которой даны развернутые портреты старших сестер Ольги Александровны и Зинаиды Александровны Линд форс и их родных).
7
«Я люблю полусон…». Записано в дневнике «спустя 45 лет».
8
Осенью (I. «Тихо шиповник коралловый…», II. «Золотясь и пламенно краснея…»). Опубликовано в петербургском журнале «Книжки недели» (1897. № 11. С. 63–64). Подпись: В.М. В собрании сочинений М.-М., переписанных О. Бессарабовой, дата и место первого стихотворения (очевидно, по памяти) даны ошибочно: «1902. Пены». Ср. дневниковую запись: «А некогда – было мне тогда около 30 лет – я именно руки свои пожалела до слез. Был тяжелый душевный кризис, мысли о самоубийстве как о единственном выходе. Я стояла на крыльце летней ночью (в Пенах Курской губернии), полуодетая, и думала о том, какие существуют способы покончить с жизнью: поезд, отрава, река. – И вдруг обратила внимание на свои руки. Молодые, стройные, в лунном свете мраморно-белые, они показались мне необыкновенно прекрасными. И до того стало жалко предавать их тлению, что хлынули слезы и на время унесли план самоубийства». Опубликованный вариант незначительно отличается пунктуацией и последним глаголом («оживить»).
9
Жанна Аскуэ («Заря алеет над горами…»). Опубликовано в журнале «Книжки недели» (1898. № 3. С. 119–120). Подпись: В.М.
10
Сумерки («…Часы таинственной отрады…»). Первое стихотворение триптиха, опубликованного в журнале «Книжки недели» (1898. № 5. С. 70–71). Подпись: В.Г. Малафеева.
11
Белая ночь («По Неве, где даль речная…»). Одно из пяти стихотворений, опубликованных в журнале «Книжки недели» (1898. № 6. С. 64–66). Подпись: В.Г. Малафеева. Еще «Два стихотворения» под той же подписью см. там же (1899. № 1. С. 54–55).
12
«В полдень жарко смола растворяется…». Это стихотворение М.-М. записала в дневнике 16 августа 1949 г. и 27–28 июня 1952 г. Здесь разночтения по сравнению с вариантом О. Бессарабовой: глагол в 6 строке («склоняются»), начало 11 строки («В полдень пчелы…» – в записи 1952 г.).
13
«Седая изморозь ложится на траву...». «Было напечатано в отрывном календаре» (записано в дневник 10 июня 1950 г.).
14
В камышах («Там, в тени речного сада...»). Опубликовано в журнале «Русская мысль» (1902. № 6. С. 214).
15
«Когда живешь в своей пустыне…». Опубликовано в журнале «Русская мысль» (1902. № 8. С. 188).
16
«Белеют призрачно березы…». Опубликовано в журнале «Русская мысль» (1903. № 3. С. 176).
17
«О, Боже! Плотскими ли смотришь очами…». Четвертое стихотворение цикла «Из книги Иова», состоящего из девяти стихотворений. Датировка этого и следующего стихотворения по записи М.-М. в тетради ее воспоминаний о М.В. Шике, где рассказывается, с каким жадным вниманием он, еще 15-16-летний гимназист, слушал в салоне своей матери чтение только «вышедших в печать стихотворных переложений из Иова и Экклезиаста», выполненных М.-М. Разыскать публикацию не удалось.
18
«Суета и томление духа пустое…». Первое из цикла «Из книги Экклезиаста», состоящего из одиннадцати стихотворений. Ко всему циклу предпослан эпиграф «Суета сует, сказал Экклезиаст. / Суета сует и всё суета».
19
«Испугано сердце твоей красотою…». Кудиново – село в Ногинском районе Московской области. Ср. записи в дневнике М.-М.: «Вспомнился Кудиновский лес – ландышевые аллеи, кукушки, черника. Это был очень несчастливый этап моей личной жизни» (13 августа 1931 г.); «В Кудиновских лесах (возраст за 30 лет) – определенный зрительный образ, возникавший при неожиданной тревожной перекличке птиц, летящая через лес низко над землей молодая женщина в зеленом одеянии, с зелеными глазами, с зелеными волосами. В каждом лесу и всегда ощущение затаенного присутствия стихийных духов» (8 июля 1940 г.).
20
Цюрихское озеро («Словно опал драгоценный…»). Второе стихотворение из триптиха «В горах».
21
«Я умираю, умираю…». В дневнике 12 января 1946 г. записано с названием «Хризалида» и пометой «лет 30 или 40 назад написанное». Здесь разночтения: в 5-й строке: «всё реже», в 10-й: «Тревога каждый миг растет». 12: «и зовет…». Повторные записи 29 декабря 1948 г.; 6 декабря 1951 г. с комментарием: «Здесь отразился лично мне несвойственный, очень растянутый период угасания жизни стареющих людей, чуждых пробуждения к обновлению жизни, кот<орое> ощущается ими только в миг так наз<ываемой> смерти». В записи 7 января 1951 г. к словам «могильный сон» сделано примечание: «Отсутствие сознания, что сон этот – переход в инобытие». Стихотворение здесь припоминается в связи с чтением предсмертного дневника Л.H. Толстого: «Он записывал в этом дневнике чувства, мысли и последние касания к жизни по эту сторону могилы. Могила в данном случае – хризалидное состояние». 17 сентября 1952 г. еще одна запись этого стихотворения. Здесь с названием «Хризалида». Вариант начала 7 строки: «Все помышленья».
22
Перед грозой («Темные ризы у Господа…»). Опубликовано в журнале «Русская мысль» (1908. № 1. С. 11).
23
Три парки («Вынула жребий Лахезис слепая…»). Опубликовано в журнале «Русская мысль» (1908. № 1. С. 12). Парки – три богини судьбы в древнеримской мифологии. В древнегреческой им соответствовали три мойры: Лахезис (прядет нить человеческой жизни), Киото (наматывает кудель на веретено, распределяя судьбу), Атропос (перерезает нить жизни).
24
«Не всё ли равно, где умирать…». Записано в дневнике 4 сентября 1948 г. с пояснением: «Давнее стихотворение, лет 40 ему».
25
«Опасно сердце открывать…». Записано в дневник 4 апреля 1947 г. с пометой «старинное мое стихотворение».
26
«Мой спутник, светлый и таинственный…». Крюково – подмосковный поселок. Здесь располагался санаторий Е.Н. Рукавишниковой и доктора медицины H.A. Вырубова, в котором М.-М. восстанавливала здоровье (сердечные припадки и расстроенную нервную систему) в 1911 и 1913 гг.
27
«Колыбель моя качается…». Записано в дневнике 11 января 1945 г. со словами «это стихотворение посвящается Ольге» (Бессарабовой), 28 апреля 1950 г. (с комментарием: «Хлебников сказал бы об этом совсем иначе»), 20 июля 1952 г. с пометой «лет тридцать, а м.б., и сорок тому назад появившиеся на свет строки».
28
«Если с ветки упала жемчужина…». Символический смысл, вкладываемый в образ «жемчужины», раскрывается в дневнике М.-М. К своей записи о последней встрече с Шингаревым она делает специальное примечание: «После Гнездиловки мы с Андреем Ивановичем увиделись последний раз в Воронеже. “Выпала жемчужина из нашей встречи, – сказала я, – нам больше ее уже не найти”. “Что же делать, – сказал он глухо, – да, я и сам их не хочу” <…> Жемчужиной мы называли ту близость, легкость, простоту и открытость в наших отношениях, какая стразу установилась у нас» (запись 12 ноября 1933 г.).
29
«Когда сознанье не вмещает…». Стихотворение связано с пережитым летом 1913 г. состоянием на грани нервного срыва: «Я застал ее в постели с осунувшимся лицом. Она слаба и телесно худо себя чувствует. И меня неизменно трогает и поражает, как она умеет невредимо для духа переносить свои болезни. Она в кротком и ясном состоянии духа, открытом ко мне. Но доктор сказал, что еще третьего дня у Варв<ары> Григ<орьевны> были часами состояния, заставлявшие его опасаться длительного психоза. Мой приезд оживил ее. Через некоторое время она встала, и я отвел ее на ближайшую лесную опушку посмотреть на облака и подышать воздухом полей. Мне было хорошо говорить с ней и ее слушать. В субботу надо будет перевезти В.Г. в город. Срок ее пребывания в санатории кончается. Хорошо бы ей побыть еще недели 2, чтобы поправиться, но на это не хватает денег. Санаторий очень дорог. Кажется, В.Г. будет можно поехать к друзьям в Финляндию около Териок у моря. Там будет за ней уход, пожалуй, лучший, чем в санатории. Ее тяготят чужие люди»; «Я нашел, что за время, пока я не видел ее, произошло значительное ухудшение, и, гл. обр., в области психики. Вчера с ней бывали бредовые состояния, которые, как всегда у нее бывает, сменяются полной бодростью и ясностью душевной». (Шик М.В. Из писем к Н.Д. Шаховской от 14 августа и 4 сентября 1913 г. – Семейный архив Шиков и Шаховских). «Неужели те обеты, те упования, та милость Божья, кот. была мне оказана, тот путь, какой мы прошли с Тобой в Крюкове – всё было напрасно?» (из письма М.-М. к Шику 31 октября 1915 г. – Семейный архив Шиков и Шаховских).
30
«Кипят мои наговорные травы…». Эти стихи знали наизусть ученицы М.-М.: см. Бессарабова. Дневник. С. 483.
31
«Смотрит месяц к нам в окошко…». Лурье Татьяна Семеновна (1894?-1935) – дочь С.В. Лурье (о нем см. в послесловии), воспитанница М.-М., участница «Кружка радости». См. о ней: Бессарабова. Дневник. (По ук.)
32
«Мне снится часто колыбель пустая…». В дневнике 12 декабря 1951 г. М.-М. вспоминает это стихотворение как ответ на вопрос: «По вашему желанию или против вашего желания у вас в брачные годы не было ни одного ребенка?»
33
«Когда в полночный час младенца Самуила…». Стихотворение зачеркнуто. Возможна связь с библейским сюжетом рождения пророка Самуила у святой пророчицы Анны, страдавшей бесплодием и давшей зарок, если Бог пошлет сына, посвятить его Господу «на все дни его жизни».
34
Упавшей сосне («Конец и бурям, и покою…»). Елена (Элеонора) Генриховна Гуро (1877–1913) – поэт, прозаик, художница. О дружбе М.-М. с Гуро см. в послесловии. Эпиграф – цитата из книги: Гуро Е. Шарманка. СПб., 1909. С. 79 (у Гуро: «Упала сосна. Триста лет стояла она и упала сегодня ночью»).
35
«Ловлю потаенные знаки...». Уси Кирка (Уусикиркко, фин.) – Новая Церковь. Село до 1939 г. входило в состав одноимённой волости Уусикиркко Выборгской губернии Финляндии. С 1948 г. переименовано в Поляны, поселок в Ленинградской области. Здесь была дача Е. Гуро, где она и скончалась в апреле 1913. Над ее могилой М. Матюшин сделал крест из сосны. Это и предыдущее стихотворение М.-М., видимо, написаны на смерть Е. Гуро.
36
«Паруса утопают крылатые…». Гунгебург (нем.) – до 1922 г. официальное название курортного эстонского городка Нарва-Йыэссу (довольно популярного: здесь, например, познакомились девочки Аня Горенко и Валерия Срезневская).
37
«Мы утонули в свете первозданном…». Удриас – дачное место Эстляндской губернии, Везенбергского уезда, на берегу Финского залива. Соседствуя с Силломягами, Меррекюлем, составляет непрерывный ряд дачных местностей, тянущийся вдоль южного берега залива.
38
Страсть («Отовсюду веют, реют крылья...»). 14 апреля 1949 г. М.-М. записывает первую и последнюю строфы и комментирует: «Я поняла, что в Любви (с большой буквы) может одухотвориться ее чувственная сторона, перестать быть чувственной (Встреча с М.[В. Шиком])». 18–19 февраля 1952 г. М.-М. писала в дневнике, что запечатленный в стихотворении «чувственный момент благодаря повышенному религиозному состоянию души даже и Л.H. Толстой не осмелился бы свести к “похоти”». «Иже херувимы» – первые слова из православной литургической «Херувимской песни». О Михаиле Владимировиче Шике (1887–1937) см. в послесловии.
39
«Все триедино во Вселенной…». Опубликовано в журнале «Русская мысль» (1914. № 10. С. 106).
40
«Кораблик белый…». Романова Анна Васильевна (урожденная Вышневская, 1873–1968) – подруга М.-М. Первая жена писателя Пантелеймона Сергеевича Романова. В 1920-е гг. стала духовной дочерью о. Сергия (Мечева). Взяла на себя заботу о воспитании четверых детей Мечевых, оставшихся в 1932 г. на попечении родных – после ареста священномученика Сергия, а затем и его жены. Работала в Земской управе, затем в Центральном Статистическом Управлении. См. о ней: Бирукова Е.Н. Душа комнаты (Московский журнал. 2004. № 8); Бессарабова. Дневник. (По ук., особенно с. 698–699). Документально подтверждено (письма М.В.Шика Н.В. Шаховской, семейный архив Шиков и Шаховских) пребывание М.-М. (и Шика) в Варшаве в марте-апреле не 1913, но 1914 г.; однако в списках О. Бессарабовой под стихами дата «1913».
