скачать книгу бесплатно
Присев перед ними на корточки, Павел вновь почувствовал к ним жалость. Термоядерный огонь в теле затухал, оставляя ноющую вязкость во всех мышцах.
– Парни извините, что так вышло. Честно, если куртку бы не порвали, рукой не шевельнул. Простите. А?
Ребята сидели, молча, временами покачиваясь от боли. Отворачивая глаза, держась за свои раны.
– У меня сейчас настроение – самому повеситься хочется. Нет, правда. Вы кстати были. Но одёжку, зачем рвать? Кто только вас на меня науськивает? – Победитель шмыгнул носом и смахнул слезу. – Просто прибить путью не можете?
– Что, так всё достало? – Спросил тот, что держался за спину.
Русоволосый, нос картошкой, с насмешливым серым переливом в глазах и волевым подбородком.
Пашка утвердительно мотнул головой.
– Ладно. Не переживай. Всё обойдётся. Меня Лёвкой зовут, – он протянул широкую ладонь. – Это Славка, ты ему подбородок рассёк. Зашивать надо. Витьку, коленку выбил. А он у нас вратарь. Из спортшколы мы. Саньку вон придётся в растопырку молот бросать.
Все засмеялись.
– Ты Петруху у нас в прошлый вторник ботинки свои заставил целовать, – не разжимая зубов и держась за кровоточивший подбородок, простонал Славка. – А мы с Лёвкой с ним дзюдо занимаемся. Обидно стало, да и местные на слабо взяли. Пузырь мы им теперь должны.
Лицо у Вячеслава светлое, с еле заметными оспинками. Нос прямой, массивный. Волосы с рыженой, зачёсаны назад. Александр фигурой квадратнее друзей и лицом зрелищней. Мощный лоб, чёрная верёвка бровей, почти сросшихся воедино. Тёмно карие глаза, острый нос, добродушные широкие губы. Виктор в компании самый высокий и худой. С длинными ручищами, резкими скулами на вытянутой шее, копной вьющихся волос до самых бледно-зелёных глаз с хитрым прищуром.
– Тогда понятно, откуда ветер дует, – догадался Торилин.
– Пашк, ты нас тоже извини. Обрисовали тебя – чисто людоед. Повелись. Теперь видим, ошиблись, – Лёвка попытался подняться, но скривив лицо от боли, снова опустился на место. – Нам бы сейчас отмыться всем где-нибудь. А куртку тебе Петька компенсирует. Слово даём.
– Ну, раз даёте, тогда пошли до моих стариков, – Торилин поднялся и подставил Льву плечо. – Тут не далеко.
– Слушай, удобно ли такой грязной толпой? – прокряхтел Славка.
– Да они ещё с дачи никак не выберутся. Дома никого. Отмоемся и обсохнем.
Пока отмывались и сушились, Пашка отварил макарон с тушёнкой, достал из погреба компот. Славке промыли рану и Лёвка, как заправский хирург, наложил под его стоны пару стежков шёлковой нитью. Приложив кусок алоэ, замаскировали всё это дело пластырем. Уселись за стол.
– Настойки достать? Бабка у меня мастерица на этот счёт, – поинтересовался хозяин, немало удивлённый действиями своих гостей.
– Нет. Не употребляем, – улыбнулся Санёк, наворачивая макароны. – А ты тут живёшь?
– Если бы. Мы с матерью и братом в прошлом году квартиру получили на Ильича. Жили здесь через три дома в коммуналке. Мать должность получила. Вот и выделили трёхкомнатную. Младшего, там в ближайшую школу определили, а я уж тут заканчивать буду. Приходится оттуда мотаться.
– Понятно, – произнес Виктор, отхлёбывая вишнёвый компот. – Слушай, вкусный какой! Мужики, попробуйте, – залпом допив остатки, протянул пустой бокал. – Плесни ещё. А мать у тебя кто? Я имею виду – кем работает?
– Геолог. Была начальником партии. Теперь повысили, всё равно мотается весь сезон. Должна, уж вернутся, но ни телеграммы, ни звонка, ни денег. А я там ремонт никак не закончу и младшего кормить одевать не на что, – Павел тяжело вздохнул и сложил руки перед собой. – Не знаю о чём и думать.
– Ни чё у тебя житуха! – Удивился Виктор. – Ты это всё один тянешь? Отец то где?
– Пять лет назад на Урале пропал. То же геологом был, – мрачно поведал Торилин. – Нет, летом нормально. Андрюха, брательник, у деда с бабкой, а я с матерью в экспедиции выезжаю, или то же у них в грядках швыряюсь.
С осени все дома. А тут так вышло…
Пашка заложил руки за шею и уткнулся носом в тарелку.
– Мужики, надо помочь, – произнёс Лёвка, вставая из-за стола.
– Возьмём в бригаду и Ефимычу покажем, – собирая пустые тарелки со стола, решительно заявил Славик.
– Если согласиться в бригаду возьмём, – Лев стащил Пашкину куртку с батареи и уселся на диван зашивать. – А вот Горынычу показывать не будем. Хоть он и классный тренер, но не для него. У парня свой стиль. Непонятно, правда, откуда.
– Это каратэ? – Спросил Виктор, приканчивая третий бокал, вытрясая ягоду. – Кирпичи рукой ломаешь?
– Я не знаю. Мать с Дальнего Востока книжку привезла. Она с картинками, а текст – иероглифы, – отозвался Пашка. – Так по картинкам в свободное время занимаюсь. Пару красных кирпичей рубить научился.
– Секции каратэ у нас запрещены, – вставил Александр. – И я видел подпольщиков, кто этим занимается. Тут совсем другое.
– В общем так! – Славка вернулся с кухни и выдрал у Виктора из рук бокал. – Нам тренер помог устроиться вагоны разгружать и сыпняк зачищать. Деньги хорошие, а главное мышцы и выносливость тренируем. Работаем с вечера до полуночи и с полуночи до утра в две бригады.
– У нас часто соревнования и сборы, бывает, нужна подмена, – продолжил Лёвка. – Если хочешь подзаработать соглашайся. Заодно нам поможешь заменить отсутствующих. А то там, на железке жёстко, обеспечил простой – выкинут, и назад не жди, не примут.
– Парни, согласен, – обрадовался встрепенувшийся Пашка. – Когда возьмёте?
– Дома телефон есть? – Виктор приложился прямо к банке, набивая вишню за щёки.
– Да.
– Напиши. Мы тебе позвоним. Заодно и за курткой к Петрухе подойдёшь, – Лёвка полюбовался своей работой. – Хорошо тут у тебя, а нам пора. Режим.
Все быстро собрались, и уже прощаясь в дверях, Славка твёрдо заверил:
– Больше драться к тебе никто не придёт.
– А если что, нас найдёшь. Поможем, – добавил Санёк.
– Пока! Приглашай на компот!
***
Проводив новых друзей, Пашка убрался и намыл посуду. С удивлением рассмотрел аккуратный шов на куртке, напялил её и, захлопнув дверь, направился к Шмакову за папкой.
Минуя Ленки Гороховой дом, остолбенел.
Три пацана стояли у подъезда в компании Маргариты и её подруги. У одного кавалера, что повыше, в руках букет цветов.
– Блин! Сегодня же Ритке день рождение, – вдруг вспомнил он. – А дурак, только с извинениями к ней.
Ленка заметила застывшую фигуру и, помахав рукой, крикнула:
– Живой? Мы за тебя изпереживались! Ты как?
– Лучше всех, – буркнул, Торилин резко отвернувшись.
Недавнее приподнятое настроение опять увяло. Сплюнув в лужу, в которой отразилась круглая физиономия с наметившимися усиками, мокрой челкой на правый бок и перекошенными губёшками, поплёлся дальше.
До намеченной цели добрести не удалось. Уже в конце следующего дома его нагнали. Он вяло оглянулся на торопливые шаги и сразу получил удар в переносицу. Каким-то образом среагировав, упал набок, сильно ударившись плечом. Перед глазами всё поплыло, поблёскивая яркими мушками. Его тут же подняли, сунули ещё раз в поддых и затащили в палисадник между домами.
– Смотри-ка на ногах не стоит! А пели – семерых одним ударом! – Били по корпусу со всех сторон, держа за воротник, как боксёрскую грушу. – Тебя предупреждали на глаза нам не попадаться? Говорили близко к Маргарите не подходить? На падла кривая!
Бросили мутузить, когда силенки не стало удерживать скрюченное тело.
Сколько провалялся в мокрой пожухлой траве в полубессознательном состоянии, представить себе не мог. Очнулся в подъезде на лестнице. Не понимая, кто и куда его тащит. Окружающее шаталось, цвета не естественно менялись, тошнило.
Воспринимать бытие начал, когда за окном уже горели фонари. Рядом сидела Маринка Большакова, статная, с не большой полнотой одноклассница. Фамилию свою оправдывала полностью. Выше всех девчонок в классе. Даже Филя с Егоркой боялись с ней заигрывать. Занималась триатлоном и лыжами. Постоять за себя умела.
Накладывая на лоб мокрое полотенце, причитала сквозь слёзы:
– Что ж ты за урод такой? Все тебя стараются побить, поржать над тобой. Вообще ты кому-нибудь кроме меня нравишься? Горе луковое. Давай приходи в себя что ли. А то скорую побегу вызывать.
– Ты как меня сюда затащила? – Еле простонал Пашка.
– Под мышкой. Как же ещё? – Обрадовано махнула хвостом причёски Марина. – Слава богу, очнулся.
– Курносая, белобрысая, даже бровей с ресницами не видно. Веснушки и те не рыжие какие-то, – отметил про себя Павел, будто увидел впервые. – Щёчки яблочки и губки бантиком. Симпатичная. Жаль жениха по росту долго искать будет.
Попытался подняться и чуть не заорал в полный голос.
– Время сколько?
– Восемь доходит, – девчонка натирала ему виски «Звёздочкой».
– Предки где?
– Они во вторую оба, – поджав губы, она стрельнула глазками по его обнаженному торсу, прикрытому одеялом. – Всё в кровище и грязи. Я застирала, – перехватила изумленный взгляд парня. – Отлежишься у меня до завтра. Я родителям объясню. Утром отец тебя проводит, а я ночью за тобой послежу, – надежда проскользнула в её ласковом голосе.
– Ты чё! У меня брат там один. С ума сойдёт! – Первая трезвая мысль помогла сесть. – Анальгин есть?
– Угу.
– Неси! И одежду захвати! – Бросил ей уже в след, после первой фразы.
– Она ещё влажная! – Донеслось из соседней комнаты. – Может, подождёшь до девяти?
– Там трамваев потом не будет. А я не дойду. Далеко, – на выдохе бормотал Торилин.
Она принесла всё сразу, и присев рядом аккуратно подала ему.
– Если бы не вскрикнул, к окошку не подошла. До утра окочурился. Там не разглядишь, что лежит, – произнесла с глубоким вздохом сожаления, помогая одеть рубашку.
– Выйди, пожалуйста, или отвернись, я брюки одену.
– Как будто я чего не видела, – усмехнулась Большакова.
– Ты меня совсем раздевала? Всё разглядела? – Пашка почувствовал себя оскорбленным.
– Вот ещё! – Зарделась Маринка и выпорхнула за дверь.
Вышли на улицу. Окружающие двух и трёх этажки качались в такт каждому шагу. Весь организм ломало от нестерпимой боли. Дышать и то приходилось сквозь сжатые зубы.
– Ты хоть знаешь, кто тебя отделал?
Большакова тащила полусогнутого Пашку, как здоровенную корзину, крепко прижав к себе.
– Нет, – поддерживать разговор не хотелось.
– Зато я знаю. Это ухажёры Ритки и Ленки. Постоянно тут ошиваться стали. Им-то чем насолил? – Ноша промямлила в ответ не членораздельное. – Хотя тебя сейчас все рады, похоже, помутузить. Удасца навтыкать – сразу герои. Толкуют, что началось это всё из-за подарка Петровне? Правда?
– Не помню.
– Вон и трамвай идёт, – с сожалением констатировала Маринка. – Может с тобой до дома доехать?
– Спасибо. Ты и так можно сказать мне жизнь сберегла, – обрадовался Пашка, что не пришлось ждать.
– Тогда должен будешь, – пошутила, не улыбаясь Большакова. – Давай садись, – помогла подняться на ступени в распахнувшуюся дверь. – Вернёшь, как попрошу!
До квартиры дополз по стенке. Сам дверь открыть не смог. Позвонил.
– Ни фига себе, тебя разукрасили, – ужаснулся брат, вздрогнув, открыв обитую чёрным дерматином дверь.
– Ел чего? – с большим усилим, стягивая одежду, поинтересовался старший.
– Нет. Тебя ждал, – дрожащим голоском, суетясь вокруг брата, ответил Андрейка.
– Сам яичницу с колбасой пожаришь? – бухаясь на диван, простонал Пашка.
– Да. На тебя тоже делать?
– Нет. Плед принеси.
– Уроки проверять будешь? – Накрывая брата и не зная, чем ему ещё помочь, волновался младший.
– Сделал. Хорошо. Мне сейчас не до чего. Сам давай справляйся.
***
– Пашка! Чего случилось! – Алик встревожено орал в трубку. – Вчера ждал тебя до самой ночи! Сегодня на занятия не пришёл! Телефон долго не берешь? Я папку твою, замучился по школе таскать.
– Отделали меня. Еле ползаю, – чуть выдохнул Торилин.
– Это те, которых ты угваздал у школы?
– Другие.
