скачать книгу бесплатно
.
В 944 г. русский князь Игорь Старый повел на Царьград русь, полян, славян, кривичей и степных печенегов, чтобы склонить греков к миру на очередные тридцать лет, а точнее говоря, чтобы заставить все эти годы выплачивать ему дань.
Гигантское войско добралось уже до Корсуни, и бог знает, какие несчастья пришлось бы пережить городу, если бы греки не поторопились вступить с Игорем в переговоры. Понадобилось всего несколько дипломатических раутов, чтобы добиться желаемого результата. Русы получили из византийской казны центнеры золота, серебра и множество драгоценных паволок
. А в следующем, 945 г. мирный договор с Византией был перезаключен к радости киевского князя, его окружения и всей русской торговой прослойки
.
Одновременно с русью в IX–XI вв. получением грабительской ренты с развитых стран средневековья занимались хорошо известные всем норманны
. С помощью грабежа и разорений накопленные сокровища перераспределялись между производителями богатства и паразитирующим этно-этнографическим элементом. Норманны с этого начали, но тем и закончили свою «дистрибьюторскую» деятельность.
Русы, в отличие от них, пойдут дальше и создадут огромную данническую империю, вся идеология которой будет строиться на подчинении и грабеже. Страны каспийско-черноморского пояса и Византия явились для русских конунгов учебным полигоном, где они оттачивали методы захвата и управления будущими колониями.
Походы государственной важности
Сын Игоря Старого киевский князь Святослав был ярким представителем «кочевой» плеяды русов. Святослав первым из варяжских князей носил славянское имя, которое невозможно спутать с немецким или скандинавским, но при этом он был последним варягом-романтиком среди князей Рюрикова Дома.
В лето 969, сообщает Лаврентьевская летопись, Святослав обратился к своей матери, княгине Ольге, и старшим членам дружины с неожиданным признанием: «…не любо ми есть в Киеве быти, – заявил молодой князь, – хочю жити в Переяславци в Дунае, яко то есть середа земли моей»
.
Серединой намечающейся русской империи дунайский город Переяславец мог быть только в одном случае – если считать Византию, данницу русов, ее частью. Но дело даже не в этом. Единственный сын Игоря при всей авантюрности своего характера выбрал место для новой столицы с дальним прицелом. Он знал, что в Переяславец стекались «все блага» мира, что в нем находился один из важных торговых центров Византийской империи. Расхваливая достоинства города, ради которых Святослав призывал русов покинуть днепровский берег, он говорил, что ромеи привозят сюда золото и паволоки, вина и разнообразные овощи; чехи и венгры поставляют серебро и коней; а русы обеспечивают дунайский рынок «скорой», воском, медом и челядью
.
Скандальный призыв великого князя сменить Киев на Переяславец почти дословно записан в летописи. Благодаря этой фиксации перед нами впервые приоткрывается завеса над святая святых русской средневековой экономики. Из слов киевского князя мы наконец-то узнаем, что в международной торговле русы специализировались на поставке трех групп товаров: меха пушных зверей (скоры), продуктов пчеловодства (меда и воска) и рабов (челяди).
Учитывая известие арабских писателей о том, что русы лично никогда не занимались производительным трудом, а получали все путем жесткой экспроприации («посев их – грабеж славян», сказано в одном из арабских источников
), уже сейчас можно более или менее ясно представить, в каких отношениях находились русичи и славяно-финское население Восточной Европы, завоеванное и покоренное этим воинственным народом.
К теме русских завоеваний мы скоро вернемся, ну а пока отметим, что Святослав в 971 г. действительно отвоевал у болгар полюбившийся ему Переяславец. Однако вместо того, чтобы начать мирную жизнь в этом центре международной торговли, он тут же объявил войну Византийской империи
.
Святослав был истинным сыном своего народа и не мог долго жить без грабительских войн. Кроме того, он, как и его предки, претендовал на греческую дань. Константинополь подписал с ним новый пакт и подтвердил его право на добычу
.
По «доброй» традиции греки обещали Святославу оплатить его военные расходы, но воспользовались случаем и подговорили печенегов расквитаться с дерзким воякой
.
Святослав погиб по дороге в Киев, сраженный кочевниками. Его внебрачный сын Владимир, волей судьбы занявший место отца на киевском троне, был первым, кто, кажется, перестал обирать Византию как данницу. При нем Киевская Русь стала официальным пактиотом (союзником) Царьграда и получала от него деньги только за участие в совместных войнах.
Однако в дальнейшем, как минимум однажды, русы снова пытались нажиться на Византии. Случилось это, как ни странно, при христианнейшем князе Ярославе Мудром. В 1043 г. его сын Владимир Ярославич во главе большого войска был снаряжен и отправлен воевать Константинополь. Поход получился откровенно неудачным. То ли Владимир Ярославич не обладал даром военачальника, то ли греки были настороже, но только часть русов попала в плен и была ослеплена. Остатки русского войска вместе со своим командиром, сильно потрепанные штормом, бесславно вернулись домой
.
Рыцари без страха и упрека
Патриарх Фотий считал русов беспечной, неуправляемой массой, не имеющей военачальников, побеждающей своей численностью, стремительной и ужасающе жестокой
.
В то же время внутренние источники, например новгородское летописание, указывают на русских князей как на милостивых к своему народу правителей, чьи дружины добывают корм, «воююще ины страны»
.
Здесь важно не перепутать, о каком народе пишет летописец. Изначально все русы – «находники», пришедшие к новгородским славянам извне. В IX–X вв. многие русы изъяснялись по-норманнски – император Константин слышал их речи своими ушами
. При князе Олеге Лаврентьевская летопись подразумевает под русью не только варягов, но также славян и прочие народы
.
Это смешение началось в тот момент, когда Олег стал объединять подданных для войны с югом. Все перемешались в его войске. Наиболее достойные вошли в состав варяжского сословия. Что же касается рядовых масс, то, как только Киев был взят, варяги вновь стали варягами, а славяне славянами.
До середины XI в. варяго-русы в целом сохраняли свою этническую непохожесть, подпитываясь пришельцами из-за моря. Но одновременно они все чаще принимали в свои дружины новобранцев из местных этносов и социальных групп. По этой причине средневековые русы никогда не были этнически однородны. Для иностранных наблюдателей они казались чем-то средним между славяно-норманнской массой и военно-торговым сословием
без четкой этнической принадлежности.
Современные исследователи видят в русах то варяжский народ, то полиэтническую дружину или особую этнографическую общность
. Вся эта сумятица и нечеткость мнений есть следствие бурного процесса формирования высшего социального слоя складывающейся древнерусской империи.
В итоге более чем двухвекового синтеза этнический состав руси устоялся, славянская речь стала их повседневным языком. Русь превратилась в правящую социально-политическую группу, передала свое имя Киевской земле и через несколько поколений почти полностью погибла в династических войнах Рюриковичей.
Все это случится позже, а пока русы представляют крайнюю опасность для всех, с кем сталкивает их судьба. Как уже говорилось, согласно арабским источникам, русы пренебрегали земледельческим трудом и жили за счет беспардонного грабежа других народов. Отрядами в сто и более человек они нападали на славян (арабское «сакалиба») или финнов, отнимали у них продовольствие, а население продавали в рабство в Итиле (Хозеране), Булгаре
или в Константинополе.
Археологи, работавшие в Гнёздовском городище, что поблизости от Смоленска, были поставлены в тупик тем странным обстоятельством, что в диаметре 100 км от его центра в IX в. исчезли все славянские деревни вместе с их жителями.
Ученые считают Гнёздово одним из наиболее крупных днепровских центров, где массово селились варяго-русы. Как ни ломали голову высоколобые ученые умы, в итоге им пришлось предположить, что это гнёздовцы уничтожили поселки кривичей.
Дальнейшие исследования материальной культуры показали, что русы вели себя крайне агрессивно. Они совершали регулярные вылазки из Гнёздова, охотясь на кривичей, как древние спартанцы на илотов, захватывали и продавали их в рабство, а продовольствие и имущество использовали для своих нужд.
Гнёздово было настоящим осиным гнездом в центре большой славянской округи. Практикуясь на облавах и мародерстве, русы вели себя, как грабительские банды средневековья в стране, которую вскоре полностью захватят и будут управлять ею схожими методами.
Глава VII
Волга впадает в Каспийское море
Дорога на Каспий
Кроме константинопольского направления древние русы с большим интересом присматривались к дороге на Каспий. Известно, что Волгу они знали как свои пять пальцев и уже в IX в. торговали на крупном торжище в Итиле. Там, в столице Хазарского царства, они разузнали, что на южном берегу Каспийского моря раскинулся цветущий Табаристан с плодородными землями и богатыми городами
.
От этой новости русский мир пришел в бурное движение, и часть русов засобиралась в поход на магометан. Своей главной целью они определили крупный торговый город Абаскун, в котором сходились караванные пути Среднего и Дальнего Востока.
Согласно Ибн-Исфандийару, первые набеги русов, совершенные предположительно до 884 г., закончились для них полным провалом. Русы были истреблены Хасан бен Зайдом, главой Табаристана. Но в 909 г. новые отряды русов снова вторглись на Каспий. Пиратская флотилия из шестнадцати судов захватила Абаскун и ограбила его ближайшее побережье
.
Через год русы вернулись, чтобы сжечь портовые города Сари и Панджа-хазар. С добычей и толпами пленных мусульман они устремились на Гилян, желая для него той же участи. Поскольку город находился в удалении от берега, им пришлось разделиться: охрана осталась караулить суда, а большая часть пиратов устремилась в поход.
Однако защитники Гиляна проявили завидное мужество и смекалку. Под покровом ночи они пробрались на берег, перебили охрану и сожгли часть русских кораблей. Ширваншах, оповещенный о пиратских рейдах, подстроил русам морскую засаду и уничтожил оставшуюся часть флотилии
.
Мародерские набеги руси временно приостановились
. Тем не менее до их полного прекращения было еще далеко. Русы только входили во вкус. Их не смущала гибель предшественников. Напротив, каждый новый пиратский отряд считал, что именно ему улыбнется истинная удача.
50 тысяч надежд, 50 тысяч смертей
После 300 года хиджры (912/913 гг.) русы вновь дали о себе знать мусульманскому миру. На этот раз они действовали большими силами. Им быстро удалось собрать армию в 50 тысяч человек. На пятистах кораблях они двинулись грабить Джурджан, Табаристан и другие персидские страны. Добравшись по Волге до Итиля, пираты договорились с хазарским каганом об условиях прохода через его страну.
Мне кажется сомнительным, что хазары по доброй воле решились помогать русам в их неблаговидной затее. Не то чтобы хазары являлись противниками захватнических войн, просто у них были дружеские (и экономически выгодные, что немаловажно!) отношения с персидским миром. Однако когда у вас перед носом неожиданно возникает 50 тысяч вооруженных головорезов, бывает трудно отклонить их просьбу. А русы, между тем, сулили заплатить кагану половину добычи на обратном пути из Персии.
Чтобы не навлечь на страну больших неприятностей, хазарский царь согласился на явно аморальный поступок и пропустил русский флот через свою столицу
.
О том, что было дальше, рассказывает осведомленный арабский источник: «И русские суда распространились по этому морю, толпы их бросились на Джиль, Дайлем, на города Табаристана, на Абаскун, <…> на Нефтяную страну и по направлению к Адарбайджану <…> И Русы проливали кровь, брали в плен женщин и детей, грабили имущество, распускали всадников (для нападений) и жгли. Народы, обитавшие около этого моря, с ужасом возопили, ибо им не случалось с древнейших времен, чтобы враг ударил на них здесь, а прибывали сюда только суда купцов и рыболовов. <…> Многие месяцы Русы оставались на этом море… После того, как они награбили и им надоела эта жизнь, отправились они к устью Хазарской реки…, послали к царю хазарскому и понесли ему деньги и добычу по их уговору. <…> Ларсия же и другие мусульмане из страны Хазар узнали об этом и сказали хазарскому царю: “Позволь нам (отомстить), ибо этот народ нападал на страну наших братьев-мусульман, проливал их кровь и пленил их жен и детей”. <…> царь послал к Русам и известил их, что мусульмане намереваются воевать с ними. Мусульмане же собрались и вышли искать их при входе в Итиль по воде. Когда же увидели они друг друга, русы вышли из своих судов. Мусульман было около 15 000 с конями и вооружением, с ними были также многие из христиан, живших в Итиле. Три дня продолжалось между ними сражение; Бог помог мусульманам против русов, и меч истребил их, кто был убит, а кто утоплен. Около же 5000 из них спаслись и отправились на судах в страну, примыкающую к стране Буртас, где они оставили свои суда и стали на суше; но из них кто был убит жителями Буртаса, а кто попал к мусульманам в стране Бургар и те убили их. Сосчитанных мертвецов из убитых мусульманами на берегу Хазарской реки было около 30 000. С того года Русы не возобновляли более того, что мы описали»
.
Текст ал-Масуди, изложенный в предыдущем абзаце, красноречив и очень доходчив. В нем ярко показана необоримая алчность русов и их гиперболизированная страсть к наживе. В самом деле, 50 тысяч взрослых мужчин – как если бы они ничего не умели кроме войны и насилия – погибли в погоне за золотым тельцом.
Я уже говорил, что русы умели только воевать и ни о чем другом не помышляли. Но есть ли какие-то документальные свидетельства о том, почему это происходило?
Поищем ответ на этот вопрос в арабских манускриптах.
Русы, рассказывают нам Ибн-Русте и Гардизи, давали приданое только дочерям. Сыновья получали в наследство острый меч с напутствием примерно такого содержания: «Твой отец добыл себе богатство с помощью меча, добудь и ты свое этим же способом». Буквально у Ибн-Русте сказано: «[меч] это – твое наследство. Отец приобрел мечом свое достояние, так и ты должен поступить»
.
Вот, оказывается, в чем дело! Вот к какому поприщу их готовили!
В результате воспитания в духе такой педагогики у русов вырабатывался специфический кодекс чести: чем больше людей они уничтожали, чем большим имуществом овладевали, тем более великими воинами становились.
Хазарский щит. Русы в долине Куры. Город Самкерц и Хельг-наемник
Набег на южные страны 912/913 гг. мог оказаться далеко не последним, если бы не жесткая позиция Хазарского каганата, занятая после внеплановой расправы над русами. Хазарские цари больше не вступали в какие-либо соглашения с пиратами и перекрыли русским эскадрам доступ на Каспий.
«Я … не допускаю Русов, прибывающих в судах, нашествовать на исмаилитов (мусульман)…, – писал царь Хазарии Иосиф в письме своему испанскому адресату. – Если бы я дозволил им, то они опустошили бы всю землю Исмаила до Багдада»
.
Хазары спутали русским пиратам карты на долгие годы вперед. Однако полностью перекрыть им доступ в персидские страны Хазария, конечно же, не могла. Русы, получавшие в наследство мечи и пустые закрома, жаждали обогащения, и сказочные богатства магометанского юга будили их по ночам, поторапливая собираться в дорогу.
Следующий акт каспийской драмы с участием русов разразился в 943/944 годах.
По свидетельству Ибн Мискавейха, в это время внушительный отряд русов проник на Каспий и захватил власть в азербайджанском городе Барда’а, находившемся в долине Куры.
Нападение было спланировано в момент, когда правитель города Марзбан находился с войсками в Сирии. Разграбив город, уничтожив часть его жителей, но понеся потери от вернувшегося войска Марзбана, русы тайно покинули захваченные кварталы, побросали в корабли добычу и отплыли на родину
. Есть предположение, что на обратном пути они захватили хазарский Самкерц (Таматарху) и основали на Таманском полуострове Тмутараканское княжество
.
Историки обращают особое внимание на этот двойной поход варяго-русов в долину Куры и на Тамань. Дело в том, что после успешного захвата Барда’а русы решили остаться в Азербайджане и основать собственную династию в этом богатом торговом городе.
Овчинка, пожалуй, действительно стоила выделки, ведь Барда’а был одним из богатейших городов мусульманского Азербайджана, в его провинциях выращивали шелк, а торговцы прибывали сюда даже из Ирака
. Из этого города на берегу Куры начинались все торговые пути через Закавказье. Русы несколько месяцев управляли городом и его провинциями. Они обещали жителям свободу вероисповедания и защиту в обмен на их признание
. В Барда’а этот план не сработал, и русам пришлось бежать, а вот на Тамани он увенчался полным успехом.
Не странно ли это?
На дворе середина X в., уже существует Киевская Русь, а русы все еще подыскивают себе новые страны для завоевания и готовы родниться с другими народами. За этим видна какая-то неустойчивость русского мира. Как будто русы не знают, что им делать и где остановиться. Как будто у них нет настоящей родины. И даже те из них, кто уже создал свои княжества, вдруг заражались странной охотой к перемене мест.
В IX–X вв. этим отличались даже Рюриковичи. Мы видели, как Святослав, не задумываясь, покинул Киев ради дунайского Переяславца. Еще ранее Олег без сожалений оставил сначала Новгород, а потом и Киев.
В годы правления императора Романа I Лакапина (920–944) источники обнаруживают Олега-Хельга среди участников войны с хазарами, где он выступает в качестве византийского наемника
. Это более чем удивительно для человека, которого мы считаем одним из столпов русской государственности. Но для Олега и его дружины в их поступке не было ничего предосудительного. Что Олег с дружинниками, что каспийские русы-пираты – все они были одинаковы. В Х в. русичи продолжали оставаться вояками и авантюристами.
В русо-варяжской среде того времени уровень турбулентности оставался запредельно высоким. Вожди русов могли одновременно совершать несовместимые поступки – строить и разрушать, останавливаться и сниматься с места, грабить и навязываться в друзья. Новым, пожалуй, было то, что стремительное возвышение Киева показало остальным русам пример для подражания. Часть русской знати стала копировать проект днепровского государства где-нибудь в Тмутаракани или на Каспии.
И все же война оставалась их главным увлечением. Тем более, что еще не все враги были разбиты.
Русы мстят хазарам и открывают ящик Пандоры
Из-за непреклонной позиции хазарского кагана русы не могли использовать Волгу для пиратских набегов. До сих пор не совсем понятно, как они проникли на Каспий в 943/944 году. Хазары были могущественным государством, но русов они явно недооценили.
Первый час расплаты для каганата наступил в 965 г., когда русы вернули себе доступ на Каспий и заметно обескровили своего обидчика. Второй час пробил в 968/969 годах
, после чего счастливая звезда Хазарии бесследно закатилась
. На этот раз русы добили ее окончательно и бесповоротно. Из многочисленных крепостей в Ладоге, Новгороде, Пскове, Полоцке, Изборске, на Днепре и в верховьях Волги они собрали силу, не уступавшую по величине армиям средневековых европейских королевств. Ибн-Хаукаль писал, что при их приближении многие хазары, спасаясь от неминуемой смерти и разграбления, бежали в соседние прикаспийские страны.
Оставшиеся жители каганата испытали на себе все ужасы войны на уничтожение: все, что можно было разграбить, русы разграбили, кого можно было уничтожить, уничтожили. Хазарии и ее народу был нанесен предсмертный удар. Хазары долго приходили в чувство от пережитых потрясений.
