Небо Земли

– Саш, вылей из бутылок молоко, кефир и что там еще есть, зальем туда воды, чтоб нести было удобнее, – приказал Гречкин.

Васечкин, чавкая креветками, принялся открывать пластиковые бутылки и выливать содержимое на пол.

Закончив с переливанием воды, они все трое сели есть. Перед этим, конечно же, как следует утолив жажду. Сели на пол на кухне напротив перевернутого холодильника. Дверца его была открыта, но свет оттуда, естественно, не шел. Один фонарик выключили для экономии. Получилось так, что они сидели в кругу света, а за кругом этим уже ничего не было видно.

– Если Сфера села на поверхность, то вода и атмосфера все равно должны были скопиться возле нее из-за неправильного гравитационного распределения на Земле, – сказал Васечкин.

– Лучи атакуют Сферу, – ответила Катя, жуя холодный корж для торта, – чтобы ослабить их излучение, закрывшись материей, Сфера погружается в тела планет и уничтожает их изнутри.

– Паразит, – сказал Юра и глотнул воды из бутылки.

– Если соединить два этих факта, – продолжила Катя, – первый факт – это то, что воздух не ушел, а видимо, распределился, и вода, кстати, тоже должна была так же себя повести; и второй факт – это то, что Сфера ранее всегда старалась зарыться в планету или спутник, значит, можно сделать вывод, что она и сейчас зарылась или зарывается.

– Ну… в принципе, да, – ответил брат, продолжая поедать креветки, – она могла сжаться до метра в диаметре. В таком случае при ее массе у нее будет такое давление на земной грунт, что она быстро потонет в нем, дойдет до центра масс и там уже может делать все, что ей захочется.

– На Титане она оставалась на поверхности, – подметил Саша и посмотрел на Юру в ожидании подтверждения. Гречкин кивнул.

– Вероятно, там ей пока не хватало массы, чтобы быстро погрузиться в Титан, продавив его корку, – предположила Катя, – и Сфера избрала другую стратегию – расшириться, чтоб впитывать как можно больше материи. Больше, чем из нее выбивает Луч.

– Юра, а вы трогали Сферу? – спросил Саша.

– Я даже покормил ее с рук, – ответил Гречкин.

– Покормили?!

– Да. Я сунул ей кусок рулетки. Она его скушала.

– Обалдеть.

Юра растопырил руки и медленно поводил ими, будто орел расправил крылья, готовясь к полету.

– Ты чего? – спросила Катя.

– Сопротивление появилось, – сказал космонавт, – оно должно было появиться.

Катя тоже вытянула руку вперед, а глядя на них, и Васечкин.

– По идее должно, – сказал Саша, – Земля же стала тяжелее, а значит, и гравитация ее увеличилась. Но этот эффект пока слабо заметен.

– Тут где-то валялись… – Гречкин встал.

Включив фонарь, он зашел в подсобку и тут же вышел, держа в руках кухонные весы.

– Вот. Если, конечно, работают.

Юра поставил их на пол и нажал кнопку «вкл».

– Работают, – констатировал Саша.

Гречкин взял полную литровую бутылку воды и поставил ее на весы. На табло загорелся вес: «1123 г».

– О как! – специально восторженно произнес Юра. – Значит, точно села.

– Вот тут еще пачка масла есть, – сказала Катя, читая этикетку на брикете, – четыреста граммов написано.

Девушка положила масло на весы. Табло показало: «449 г».

– Значит, сила тяжести выросла приблизительно на двенадцать процентов, – сказал Васечкин.

– Все поели? – спросил Юра.

– Да, – ответил Саша.

– Поели. Собираемся? – спросила Катя.

– Да. Надо поспешить.

Внезапно далеко внизу раздался приглушенный грохот, будто гром из-под самой Земли, и по стенам и полу пошел тремор. Казалось, Останкинская башня, выдержавшая удары огромных волн, теперь дрожит от страха неизвестного будущего. Всем троим показалось, что пол уходит у них из-под ног, но не в сторону, как при землетрясении, а вниз, как если опускаться в лифте и на мгновение ощутить его движение по направлению силы притяжения. Грохот стих.

– Что это было? – спросила Катя.

Юра обратил внимание на пачку масла, все еще лежащую на весах. Табло показывало 458 граммов.

– Вес масла вырос, – произнес Юра, – у нас очень мало времени. Плевать на одежду. Идем так.

Они вскочили, похватали свои вещи (все, кроме мокрой одежды, но обуться все же пришлось) и направились ко входу на лестницу вниз. Гречкин прихватил с собой весы.

– Земля начала сжиматься, – сказал Васечкин, поспевая за Юрой, – поэтому сила тяжести на ее поверхности растет.

– Вот поэтому надо прибавить шагу, – ответил космонавт, спускаясь впереди остальных и освещая путь перед собой.

– А мы успеем? – спросил Васечкин.

– Саша, у тебя иногда такие вопросы странные. А я откуда могу знать? – ответил Юра.

* * *

Трупы, которыми была завалена нижняя часть шахты, почти все вымыло наружу. Пролезать сквозь них уже не пришлось, вместо этого они осторожно перешагнули тела людей и вышли на первый этаж. Юра окинул лучом фонарика пространство в радиусе нескольких метров, и тогда все трое поняли, что путь до военной базы легким не будет. Третья волна существенно разгладила завал от первых волн, но теперь он распределился чуть менее чем метровым слоем пока что по поверхности помещения первого этажа, потому как что там, на улице, видно еще не было…

– Н-да… – тяжко произнес Саша, – если все вокруг засыпано таким вот слоем, то сложно представить, как мы пойдем.

…А на улице оказалось все еще хуже: Гречкин кое-как пополз где-то на корточках, где-то на четвереньках, а где-то находилось место, чтобы поставить нормально ногу и даже выпрямиться и сделать шаг, но потом снова приходилось вставать на четвереньки и упираться попеременно руками и ногами, чтоб проползти по кускам камней, бетонных блоков, досок, лестниц, смятых машин, деревьев и всего, что наполняло современный город. Все это давлением воды было намазано на поверхность Земли. Гречкин полз вперед в кругу света фонаря в его руке, а Саша и Катя смотрели на удаляющегося от них Юру и не решались последовать за ним, как бы не веря, что таким образом им предстоит продвигаться все сорок километров до пригорода Москвы. Юра вот-вот повернет назад, сказав, что такой вариант не подходит, и предложит что-то более адекватное. Но вместо этого Гречкин небрежно крикнул:

– Ну что стоим, господа?! Встаем на карачки и ползем! Отвечаю заранее на твой вопрос, Саша – да, так придется ползти все сорок километров!

Васечкин достал из рюкзака телефон и тоже включил фонарь. Вокруг можно было разглядеть обстановку метров на пять, не более. Бетонных опор башни видно не было: луч не дотягивался. За спиной у Саши стояла Катя, все еще в шахте лестницы. Метровый завал начинался прямо возле ног парня. Юра уполз уже метров на тридцать.

– А вы точно знаете, где тут северо-восток?! – крикнул ему Саша.

– Да! Ночь будем ползти примерно в сторону базы, а с рассветом сориентируемся по сохранившимся домам или шоссе распознаем! Может, к рассвету доберемся до МКАДа.

– То есть нам сейчас всю ночь пробираться вот так вот, на четвереньках?! – крикнула Катя.

– Если хотите, можете оставаться тут!

– Как вы сориентируетесь по сохранившимся домам?! – спросил Саша.

– Как-нибудь! Ну так что?! Вы ползете или нет?!

– Ползем, ползем!

Саша наклонился вперед и поставил одну ногу на кусок торчащей плиты, а рукой взялся за горизонтально лежащую поверх руин балку. Медленно он продвинулся вперед на пару метров. Дальше он смог встать и пройти пешком, ступая между нагромождений железного лома, расставив руки в стороны, держа равновесие. Потом снова пришлось ползти поверх руин, стараясь не ободрать руки и ноги. Катя что-то пробубнила сзади (похоже, материлась, что ей было не свойственно) и тоже полезла по слою развалин.

Выйдя из-под свода Останкинской башни, Васечкин приподнялся и посветил вокруг. Болото из развалин города уходило во все направления, пока не скрывалось за границей света и тьмы. Везде картина была одинаковая, будто они оказались в океане мусора и обломков, покрытых пеплом, налипшим на сырые поверхности. Пепел все так же летал в воздухе, но уже не горизонтально. Вместо этого он снежными хлопьями падал сверху.

– Я боюсь, что Солнце мы больше не увидим с Земли, – сказал Саша, продолжив движение в сторону Юры.

– Ядерная зима? – раздался сзади голос Кати.

– Да. Что-то типа. Только не из-за техногенной катастрофы.

– Вулканическая зима! – сказала сестра.

– Да! Вулканическая, точно! – Саша пыхтел, переставляя руки-ноги. – Кстати, такой термин действительно существует!

– Но до похолодания Земля не продержится! – поддержал их разговор Гречкин.

Саша оглянулся и направил луч назад. Из-за слабого света входа в Останкинскую башню уже не было видно. Васечкин покружил лучом. Везде лишь мусор и камни – снова подметил он. Страшное зрелище. Страшная пустота. Снова Сашу начали донимать зловещие мысли, подобные тем, что лезли ему в голову, когда он поднимался по лестнице во тьме. Снова начинается этот сводящий с ума сюрреализм.

– Ты чего? – Катя поравнялась с братом. – Давай за Юрой.

– Да… – ответил брат, – просто надо двигаться дальше.

* * *

К двум ночи они были в пути по руинам уже более часа. Гречкин сел на удобно расположенную, почти горизонтально лежащую бетонную плиту панельного дома. Вдали, метрах в пятидесяти, подсвеченные фонарем, еле ползли Саша с Катей. Кругом тьма, даже звезд больше не увидеть из-за пепла. Юра достал бутылку воды и сделал пару глотков, сняв горечь от пепла во рту.

– Я сбился с курса, – произнес он, когда Саша с Катей были в десяти метрах. Они ничего не ответили. Молча доползли до панели дома и уселись рядом. По очереди глотнули из бутылки.

– Еще и телефон сейчас сядет, – Гречкин достал другой телефон из рюкзака и включил на нем фонарь. Первый телефон, на котором осталось два процента зарядки и который показывал, что выключится через тридцать секунд, он, замахнувшись, кинул вдаль. Телефон упал метрах в тридцати и тут же погас.

– И что делать? Ждать рассвета? – спросила Катя.

– Во всех телефонах есть компас, – сказал Васечкин.

– Компас в телефоне не работает без интернета, там ориентирование происходит за счет спутников, – ответил Юра.

* * *

Из-под земли неожиданно снова раздался грохот, и поверхность задребезжала. Все трое подлетели в воздух и увидели, что они парят над плитой! Левитировали они сами и их вещи! Все замерло в воздухе! Юра, Саша и Катя висели в двадцати сантиметрах выше бетонной панели дома! Ощущение было таким, будто ты едешь на машине на скорости и в какой-то момент дорога резко уходит вниз, и ты летишь, падаешь! Вскоре, буквально через секунд пять, троица вместе с вещами плавно опустилась на плиту, плита на руины, а руины на поверхность Земли. Кучи развалин и хлама вокруг сбились ближе к бетонной панели, обжав ее теснее, чем было.

– Похоже, мы только что все снова провалились вниз! – воскликнул Саша, выпучив глаза. – Земля опять сжималась, только сильнее! И мы в этот момент падали вместе с поверхностью планеты внутрь… внутрь самой планеты! Обалдеть!

Гречкин достал из рюкзака весы и положил на них неначатую литровую бутылку воды. Весы показали 1154 грамма.

– Все стало тяжелее на пятнадцать процентов! – констатировал Саша.

– Даже если мы сбились с курса, в любом случае надо двигаться хотя бы примерно на север, – сказала Катя, – иначе мы дождемся, что вообще не сможем пошевелиться.

Саша снова прочертил фонарем круг – руины города, метровым слоем уходящие во тьму, и ничего больше.

– Сейчас… – сказал Гречкин. Он достал свой личный телефон и попытался его включить. Промокший телефон приказал долго жить.

– Так… произнес космонавт, – минуту…

Юра снял с телефона крышку и положил ее на плиту.

– Саш, дай-ка свой нож.

– Вот.

Ножом Гречкин выковырял из корпуса микросхему. Добравшись до динамика, Юра извлек оттуда маленький магнитик и отложил его в сторону. Далее он аккуратно срезал ножом шлейфы, идущие по микросхеме. Шлейфы эти представляли собой тонкие металлические проволоки. Юра смотал между собой несколько этих проволочек в один вытянутый кусок, превратив их в подобие швейной иголки. Иголку эту он положил на магнит.

Тут Васечкин и Катя поняли инженерный замысел Гречкина.

– Бумага нужна? – спросила Катя.

– Да, – Юра задумчиво оглядел себя, а потом спутников.

– Можно кусочек ткани, – сказал Саша.

– Да, давай со шнурка твоего.

Гречкин отрезал конец шнурка кроссовки Васечкина, а точнее, того бедолаги, кому эта обувь принадлежала ранее, и распорол этот конец вдоль. Получился кусок ткани со стороной два на два сантиметра.

– Держи, Кать, – Юра дал девушке крышку от телефона, – заткни ладонью или пальцами дырку, где была камера.

Гречкин налил в крышку немного воды. Катя старалась держать ее горизонтально. Юра положил ткань на воду, а сверху на ткань положил намагниченную металлическую проволоку-иголку. Иголка тут же начала медленно поворачиваться в направлении магнитных линий Земли. Остановилась она, когда один ее конец указывал на магнитный северный полюс, а второй – на южный.

– Нам туда, – Юра, впервые улыбнувшись (очень скупо), показал рукой во тьму.

* * *

– Кать, – Юра, перелезая через стоящую на боку машину, обернулся к девушке.

– Да?

– Тут она качается. Осторожнее. Давай руку, я тебе помогу, – сказал он, когда перелез.

– Спасибо, я сама.

– Хорошо, – Юра кивнул и замолчал, на мгновение глядя девушке в глаза, а потом резко сменил тему, – слушай, ты правда веришь в то, что кто-то в космосе перехватит сигнал с кодом нашей ДНК?

– Понятие «верю» или «не верю» тут не совсем подходит, – ответила девушка, встав на камнях, держась руками за машину, которая разделяла их с Гречкиным. – По расчетам, только за следующую тысячу лет зонды пролетят суммарно мимо двадцати семи тысяч звездных систем. И будут лететь дальше, пока радиация не уничтожит их.

Юра обернулся к ней, тоже стоя. Васечкин уполз вперед метров на пятьдесят, и был виден лишь огонек его телефона.

– Ну а вероятность встречи там с разумной жизнью по той же формуле Дрейка мы все равно посчитать не можем, так что остается или верить, или не верить, так ведь? – ответил Гречкин.

– Сейчас мы точно знаем, что разумная жизнь есть не только на Земле. Элли тому подтверждение, – рассуждала Катя, глядя на запыхавшегося Юру, – а значит, мы не уникальны. Если разумная жизнь зародилась независимо в двух разных звездных системах, значит шансы, что она зарождается регулярно везде, где есть условия, огромны.

– Логично, – космонавт кивнул, – я тебе забыл сказать кое-что для тебя важное.

– Что же?

– Когда Луч скопировал нам Элли, он сказал, что подбирал подходящую цивилизацию, чтоб с нее скопировать этот корабль.

– Серьезно?! – Катя немного вытянула голову вперед.

– Да.

– Ты специально говоришь так?

– Зачем?

– Не знаю. Может, я тебе понравилась, и ты хочешь сказать мне что-то приятное.

– Понравилась? С чего ты взяла?

– Сразу тебе говорю, на корню, так сказать, – Катя сделала серьезное лицо, – меня никакие отношения не интересуют, никакое кокетство, заигрывания и прочая чепуха. Если ты там что-то себе надумал…

– Сама вцепилась там в меня… на матрасе.

– Это чтоб не упасть.

– Ага, а теперь бредит тут сидит…

– Я не брежу. Я прекрасно подмечаю даже самые малейшие намеки на подобное. Мне никто не нужен. Это ясно?

– Мы, может, скоро умрем, а ты говоришь о таких глупостях.

– Я бы о них не говорила, если бы не заметила твои совершенно идиотские намерения, в том числе и там наверху, на шпиле.

– Я вообще не понимаю, о чем ты.

– Хорошо, если так.

– Вот… ты… ненормальная дама, – Юра смутился, почесал затылок и начал заикаться, – я… что это вообще сейчас было? Я… я тебе хотел сказать, что… ты молодец, твой проект, возможно, сработает в отличие от других проектов, потому что цивилизаций на самом деле много в космосе, ну… в общем… ладно… пошли…

– Я нормальная, – тихо произнесла она.

– И вообще… если бы не я, то… – недовольно пробубнил Гречкин.

* * *

К четырем часам утра слабый рассеянный свет подарил возможность разглядеть в сумраке без фонаря хотя бы свои руки. Юра еще раз соорудил компас, чтобы скорректировать путь на северо-восток.

В пять утра, когда появилась возможность выключить фонари, они в пепельной дымке заприметили стоящую на колесах машину с вмятой крышей. На ней и решили сделать привал. Из-за увеличения силы тяжести на пятнадцать процентов передвигаться стало ощутимо сложнее. Проползти при такой гравитации метров сто еще можно, не ощутив ее, но когда ты ползешь по руинам километры, то даже такое несущественное увеличение силы тяготения сказывается на мышцах.

– Можно хоть примерно понять, где мы сейчас? – спросил Васечкин.

Руины вокруг теперь уходили не во тьму, а в серый пепельный туман. Но радиус обзора увеличился – можно было рассмотреть силуэты некоторых устоявших монолитных строений приблизительно в пятидесяти-семидесяти метрах. Один дом левее маршрута, второй правее.

– Н-да… – протянул Гречкин, оглядываясь, – единственное, что у нас есть, – это иголка, магнит и вода. Сколько мы проползли… пять километров, или три… или один… да черт его знает.

Юра глотнул воды. Пепел сыпал все сильнее. Макушка и плечи всех троих были покрыты грязно-серым вулканическим «снегом».

– По идее, мы должны увидеть МСД, его не должно было смыть. Даже если и смыло сами опорные пролеты, то столбы, на которых дорога была, должны остаться. МСД пересекал проспект Мира.

Катя посмотрела вниз. Сквозь сплетение городских остатков и мусора было видно сырой асфальт.

– Мы же идем в сторону МСД, – сказала девушка, – значит, мы наткнемся на эту дорогу.

– Она тут везде шла поверху? – спросил Васечкин.

– Нет. Только приближаясь к пересечению с проспектом Мира, превращалась в эстакаду, – ответил Юра.

– Значит, надо идти дальше, – сказал Саша, – рано или поздно увидим МСД… ну, или столбы от нее.

– Просто пепел не входил в мои планы, – сказал Юра, – я не ожидал, что не будет видимости.

– Может, есть смысл разделиться? – сказала Катя. – Разойтись метров на сто и с фонарями, чтоб видеть друг друга, идти линией на северо-восток?

Юра резко повернулся к девушке.

– Да, Катюх, молодец, – искренне произнес Юра, – отличная идея… то есть… прости, не подумай, что я хвалю… а то, черт тебя знает… выкинешь опять что…

– Это он о чем? – спросил Саша.

– Понятия не имею, – ответила Катя.

* * *

Катя шла, а вернее, ползла слева от Гречкина метрах в пятидесяти, Васечкин полз справа, чуть дальше, метрах в ста. Девушка двигалась по кромке воды. Левее Кати начиналась низина, которая после прохода волн превратилась в озеро. Путники не видели друг друга, видно было лишь фонари. Но переговариваться им ничто не мешало. Вскоре, как и предполагалось, они наткнулись на МСД. Точнее, наткнулась Катя. Перед ней из тумана вырос огромный железобетонный столб, являющийся опорой для дорожного пролета, который свалило водой, но не унесло. Бетонная конструкция шириной три метра и длиной десять метров валялась за столбом. Катя села на одно колено. Выпрямив вторую ногу, она стопой уперлась в асфальт. Можно сказать, что девушка наполовину стояла, наполовину сидела на колене. Распрямившись в пояснице, она глубоко вздохнула, расправляя плечи.

– Нашла! Столб эстакады тут! – крикнула она, а потом сплюнула горький пепел, который в этот момент залетел в рот.

– Отлично! – раздалось от Юры.

– Ура, – прозвучало от Васечкина.

– Теперь можно…

Подземный грохот не дал Гречкину закончить фразу. Все вновь затряслось, и звук дребезжания руин понесся по всей Москве.

* * *

Юра вскочил на ноги и, расставив руки в стороны, ощущая, что он уже разгоняется, падая вниз, сделал несколько шагов, балансируя, и оказался на лежащем бетонном столбе. Гречкин почувствовал полет. Изо всех сил стараясь остаться в вертикальном положении, он, глядя себе под ноги, в неимоверном грохоте вновь падал к центру Земли вместе со всей поверхностью планеты, сжимающейся внутрь самой себя.

– Надо встать! Все встаньте! – кричал он, но голос его терялся в подземном рокоте.

Столб начал плавно давить снизу на ноги, и через пару секунд после торможения груды мусора обжали Юру по пояс. В самый последний момент он успел оттолкнуться от столба и упасть животом на окружившие его руины. Площадь поверхности Земли уменьшилась из-за сжатия самой планеты, поэтому развалинам, лежащим на поверхности, становилось некуда деться, и они наслаивались, наваливались друг на друга. Гречкин понял это, хотя и поздно. Все же он успел сориентироваться в момент падения и, выпрыгнув, оказаться сейчас над свалкой. Кое-как высвободив ноги, зажатые грудами руин, он пополз в сторону Кати.

– Помогите! – кричала она. Фонарь девушки было еле-еле видно из-под мусора. В момент сжатия она распласталась по доскам, которые в тот момент были навалены под ней.

– Я ползу! – кричал Юра. – Ты как там?!

– Я не могу пошевелиться! – Катя кричала, казалось, в истерике. Девушка лежала лицом вниз, придавленная сверху. – Юра! Не оставляй меня!

– Я тут! Все будет хорошо!

Гречкин обернулся.

– Саша!

– Да! Я жив!

– Вылезешь?!

– Не знаю!

– Жди! Я скоро!

– Катю вытащи!

Юра полз на свет и звук Катиных всхлипываний.

– Я тут, не плачь, сейчас выберемся, все будет хорошо.

– Ты видишь меня?!

– Да, я ползу на свет!

– Юра!

– Ползу, ползу!

Добравшись до нее, космонавт увидел, что нога девушки согнута и торчит из-под хлама. Гречкин присмотрелся: «Вроде бы нога согнута в колене в правильном направлении. Иначе волочь поломанную Катю на плечах – это совсем плохой вариант».

– Ты ничего не сломала?!

– Не знаю. Сильно болят спина и рука! – сквозь стон процедила она.

– О боже…

– Что? Все плохо?

Юра сел. Продолжил изучать завал над Катей.

– Так, – произнес он, схватившись за доску, – будем постепенно…

Гречкин потянул на себя, и доска с прибитым к ней подобием поддона съехала в сторону. Юра увидел сквозь переплетение палок и веток лицо Кати. Часть лица. Она была повернута правой щекой к Юре. Гречкин переполз чуть в сторону и взялся за тонкий ствол дерева.

– Дальше самое сложное, – произнес он, сдвинув ствол, а скорее не ствол, а толстую ветку, вбок.

– Что там?

– Над твоей спиной кусок бетона. Как бы мне его…

Убрав более мелкий мусор, Гречкин понял, что, кроме этого куска бетона, Катю больше ничего не держит. Все остальное можно разгрести без особых усилий. Девушка высвободила руки и уперлась ими в руины, находящиеся под ней. В упоре лежа она попыталась отжаться в надежде скинуть с себя то, что давило сверху, но не смогла привстать даже на сантиметр.

– Погоди, – сказал Юра, – давай вместе. Я на себя буду тянуть этот блок. На себя и вверх. Для тебя это влево. А ты так же пытайся отжаться.

– Давай.

– Готова?

– Да.

Гречкин изо всех сил, отталкиваясь ногами, пытался поднять то ли кусок столба, то ли разломанную плиту, а в этот момент Катя, пыжась, толкалась руками. С первого раза вылезти не удалось, но Юра подпихнул под давящий на девушку груз доску. Теперь между спиной Кати и бетонным куском образовался зазор.

– Давай я впереди сейчас разберу. Ты вперед и лезь. Мы этот блок не поднимем.

– Хорошо.

Юра переполз к Катиной голове и принялся разгребать хлам перед ней и над ней. Васечкин за это время сообщил, что с ним все в порядке, вот только он не может вылезти, а так все просто замечательно.

– Ты прости, что я вспылила, – сказала Катя, пытаясь скрутить шею еще сильнее, чтоб хоть одним глазом увидеть Юру.

– Бывает. Видимо, был горький опыт, – натужно произнес Гречкин, выкидывая в сторону фрагмент металлической оградки.

– Да… я просто нахлебалась со всем этим…

– С бывшим родственником?

– Да. Поэтому я сейчас к мужчинам очень настороженно. Я подумала, что ты уже начинаешь…

– Я к тебе там не прижимался. Просто места мало было.

– Извини.

– Но ты мне и правда понравилась. Ты хороший человек.

– Спасибо.

Еще через пять минут Юра смог встать над Катей. Он наклонился, обхватил ее за торс (Катя ничего не сказала против) и протащил немного вперед. Дальше девушка, изогнувшись в пояснице, сама выползла из-под бетонного груза.

– Луч правда сказал, что он выбирал между цивилизациями подходящую? – спросила она.

– Да.

Катя задумчиво медленно закивала, поджав нижнюю губу.

– Это и правда увеличивает шансы на успех, – произнесла она.

– У вас там все нормально?! – раздался голос Васечкина.

– Да! Ползем к тебе! – крикнул ему Юра.

* * *

Васечкина вытащить из-под груды хлама оказалось легче, но, в отличие от Кати, которая отделалась лишь ушибами, Саша порезал щеку и обе кисти, к счастью, неглубоко. По опорам МСД они смогли добраться до пересечения с проспектом Мира, и теперь уже стало возможным прикинуть скорость их движения. Получилось, что за четыре часа они проползли около четырех километров. Проспект Мира дальше переходил в Ярославское шоссе, которое просматривалось благодаря торчащим из руин металлическим фонарным столбам, которые волны не вырвали, а загнули. Столбы были засыпаны, но концы их стелились поверх уровня руин. Нижняя часть столбов уходила в груду мусора и крепилась к бетонному фундаменту.