Танец с бубном. Часть 2. Под колпаком

– Не шути с этим, – мотнул головой Волгин, испытывающее посмотрел на меня, и положив руку на плечо, с интонацией Саида из «Белого солнца пустыни», добавил: – не надо.

– Окей, – отмахнулся я.

– Денис, похоже ты не понял… Пулю, не боишься получить?

– Боюсь.

– Если, не дай бог, тебя завалят, то чего ради? Сам-то ты как думаешь? Адамович, хоть пальцем шевельнет, в аналогичной ситуации? Поможет тебе? Я его не так хорошо знаю, как ты, но поверь, все коммерсанты одинаковы. Мы для них расходный материал, использовал и выбросил… А если тебя покалечат? Он поможет? Денег он тебе даст, на операцию за границей, когда ты ему больше не станешь нужен? Может он обеспечит тебя и твою семью? Вижу, ты не согласен?

– Скажем так, – подтвердил я, – не совсем согласен. Среди бизнесменов разные встречаются люди…

– И конечно твой Адамович, из красной книги, и принадлежит к редко встречающейся, вымирающей мутации порядочных бизнесменов? – нерадостно посмотрел на меня Волгин

– Надеюсь, – как можно увереннее произнес я.

– Да? – коротко глянул на меня Волгин. – Не попадались мне такие.

Я понимал, что специфика службы в уголовном розыске, не могла не трансформировать восприятие им людей. Да и как по-другому, если ежедневно сталкиваешься с всевозможными пороками, постоянно варишься в негативе – убийства, грабежи, подлость, злость, враньё… Отсюда подозрительность, и стереотипы мышления. Во всех видит потенциальных злодеев.

– Поверь, не стоит он того, – полковник перевел взгляд на печку и добавил: – ни разу не стоит.

– Дружище, а тебе не кажется, что ты подвергся профессиональной деформации? Сверхконтроль, подозрительность и все такое…

– Не кажется. Это называется опыт. Исключений не встречал. Все одним миром мазаны, – Волгин решил вернуть мяч на мою половину: А ты? А ты сам, бывший контрразведчик, – разве не изменился на службе, профдеформации, как говоришь, не задела?

– Не-а. Не успел. К несчастью, а может к счастью, получилось, я наступил на хвост адмиралу из штаба флота, тогда меня серьезно подставили и дали коленкой под зад. Это было самое малое, на что я мог рассчитывать. Худший вариант – срок. Время было стремное, сам помнишь. В обстановке всеобщего развала и повального воровства, – было еще до Сердюкова с Васильевой – люди старались утащить побольше. Вот, тогда, при расследовании хищений оружия, я и задел интересы, одного крученого адмирала, который готовился к пенсии, деньги, прилипали к нему от всего: в том числе и от продажи оружия ОПГ…

– Ты, что, вписался, не зная кто за всем стоит?

– Ну, не совсем. Сначала просили. Потом предупреждали.

– А ты?

– Что я? Я за справедливость.

– Позволь дать тебе совет…

– Догадываюсь, что ты скажешь – отмахнулся я. – И понять я их в общем могу, страна катилась непойми куда, вот и захотели большие звезды, урвать свое. Дачку построить, в виде дворца, да не в Североморске, или там, Мурманске, не-е-т, надо чтобы он стоял на Рублевке. Ну, или, в Сочи. Понимать, я их понимал, но сильно не одобрял. Взяток не брал, ни больших не маленьких, «за державу обидно». Весьма непростые люди увидели, что нарисовался молодой и ретивый опер, что вся их схема летит в тартарары. Но, я не в претензии, как там у Высоцкого: «скажи еще спасибо, что живой».

– Я знаю, Денис, знаю, – хмыкнул он. – Система принципиальных и честных людей не терпит. Всем приходится выбирать, как пройти по канату и не упасть…

Волгин смотрел на меня, глаза его были расфокусированы, очевидно он думал. Потом сказал:

– Дурак ты.

– Ладно тебе. Невозможно оставаться хорошим для всех.

– Иногда бывает, что цена ошибки – пуля.

Стало жарко. Я облизал губы.

– Сейчас, предпочитаю, чтобы меня считали отставным «сапогом».

– Это то, о чем я подумал? – нахмурился Волгин.

– Догадливый ты наш. Ты прав, для дела, бывает выгоднее, когда тебя воспринимают отставным «сапогом» …

Полковник засмеялся:

– И как? Получается?

– А то! Мне, нравится репутация человека «бей-беги». Люди расслабляются, и бывает, что зря …

– Вот и мне показалось, – задумчиво произнес Волгин, – что ты тоже расслабился. Не хочешь думать на два шага вперед.

– Может, ты и прав, – я вытер пот со лба, капли скатывались вниз и щипали глаза. – И на самом деле, оперативная работа, розыск, и связанные с этим движуха, мне нравятся больше, чем работа с бумагами, анализ… Для того чтобы быть хорошим следователем, нужно родиться интровертом.

– Ах вот в чем дело? – ехидно улыбнулся Волгин. – Оказывается все так просто, тебе, как экстраверту, не повезло, и, поэтому думать не хочешь. – Он передернул плечами и съехидничал: – так себе отмазка… недеформированный ты наш.

– Не передергивай… – проворчал я.

– Но даже в этом случае, – продолжил Волгин, не обращая внимания на мои слова, – жизнь одна, и я тебе о-очень рекомендую, чтобы не грохнули в подворотне… – дружелюбно вещал он, – пораскинь мозгами, и прислушайся к моим словам.

– Да ладно тебе. – Мне стало неприятно. Может, потому что правда? По-настоящему то человек обижается только на правду. – Что выросло, то выросло – отмахнулся я.

Горячий пар сауны понемногу рассеивался, его завеса была уже не такой густой.

– Ладно так ладно, сам решай. Что с прослушкой? – сменил тему полковник – Наш джентльменский договор закончится через три дня. Продлеваем?

Я вздохнул:

– Думаю придется закругляться. В пятницу, мы, как раз здесь парились с Ильичом, и я спросил у него.... Завтра узнаю точнее, но, по настрою, заканчиваем… столько дерьма всплывает. Ильич, как мне кажется, утонул в нем, – я вдруг почувствовал, как закружилась голова. -То она нанимает детективов, следить за ним, те разводят лохушку на деньги, – кстати, на его деньги, – то, колдунов сглазить меня, то наоборот приворожить его, постоянно, какие-то прохиндеи, подсовывают ей безумные бизнес-проекты, она на них ведется, и тогда мне приходиться ездить и разбираться… а уж какую чушь несет по телефону, теперь вот еще и на бандитов тратится. Ильич утомился от её бредней, – больная женщина, что тут скажешь, понять его можно. Дело в суде, он пытается мирно договориться.

– Жду до завтра.

– Договорились. Упрел я. Пошли в бассейн, – и, забыв про ногу, лихо соскочил с верхней полки, поскользнулся, невольно прислонился бедром к печи, послышалось легкое шипение, кожа соприкоснулась с раскалённой поверхностью, я почувствовал мгновенную боль от ожога.

«Блин, вроде еще не пили» – подумал я, и хромая, зашлепал босыми ногами по плиточному полу к двери, толкнул массивную ручку.

Вывалившись в обшитый деревянными панелями зал, глубоко вдохнул, по телу пробежал легкий ветерок от кондиционера, высвобождая от жара сауны.

Здесь стоял плетеный стол, на нем пузатая бутылка французского коньяка, литровая бутылка «Царской» водки, штук десять баночного пива «Хайнекен» и много цветных упаковок с нарезкой сыров, сырокопченых колбас, сушеной рыбки и финских чипсов… Витковский, на правах хозяина, суетился вокруг него, раскладывая продукты из «Азбуки вкуса», куда сам, за ними и съездил, раскладывал приборы, расставлял рюмки и стаканы… в общем занимался делом. Рядом со столом, на диване цвета сёмги, с банкой пива в руке, вальяжно развалился майор.

Увидев меня, он добродушно улыбнулся и, приподнявшись всем своим тяжелым телом из-за стола, протянул запотевшую банку пива.

– С легким паром! – почти в унисон, крикнули они.

Тяжело дыша, и махнув рукой, я пошел к бассейну, сбросил простынь и грохнулся в холодную воду, подняв волну и тучу брызг, чтобы затем, как подводная лодка, медленно уйти на глубину.

На следующий день.

На часах было без пяти девять, когда я приехал на работу. Зашел в кабинет, снять пальто и выслушал доклад оперативного дежурного: ночь, в бизнес – центре, и на охраняемых моим ЧОП объектах, прошла без происшествий и, выяснив, что Адамович уже на работе направился к нему.

Новый кабинет шефа, – он недавно съехал из шикарных апартаментов на президентском этаже, – был относительно скромен. Около тридцати квадратных метров и никаких излишеств, – вроде комнаты отдыха с гардеробной, баром, комнаты с ванной и душем, все это осталось в прошлом, в офисе на президентском этаже – здесь стоял только стол руководителя, приставной столик для посетителей и четыре кресла вокруг него. Практически все. На стене, там, где у чиновников висит портрет президента страны, – вместо Медведева, фотография хозяина кабинета, сделанная на презентации «Ойл Веста». Весьма удачная оказалась фотография: черный смокинг, галстук бабочка, волевое лицо, с сигарой в руке. Кто – то из его гостей заметил, что Адамович на ней, похож на Черчилля, с его самой известной фотографии «Рычащий Лев». И правда, отдаленное сходство, вполне улавливалось. Покидая президентские апартаменты, Ильич забрал с собой только эту фотографию.

Когда я вошел в кабинет, шеф разговаривал по телефону. Негромко и с едва заметной улыбкой, с кем, я не понял. «Согласен… Ну конечно… Нет, ты лучше съезди сама, я занят… Выбери сама…»

Уловив, что на том конце провода была женщина, попробовал угадать – кто? Судя по голосу и весьма загадочному выражению лица – это была не жена, а вот имени он ни разу и не назвал.

Адамович положил трубку и некоторое время сидел, мечтательно уставившись в окно.

– Есть новости? – наконец спросил он.

– Есть, – я отвечал кратко, давая ему время переключиться и отойти от предыдущего разговора.

– Говори, у меня немного времени – бросил Адамович.

– Завтра заканчивается договор с Волгиным, по сопровождению твоей жены.

– Что именно?

– Прослушка, – уточнил я.

– Вот и хорошо, путного она не дает, бросаю деньги на ветер.

Ход его мыслей, был предсказуем.

– В этом я не соглашусь. Может, хотя бы пару недель еще, перед судом, послушаем? – попытался настаивать я. – Наружку сняли, давай хотя бы аудио контроль оставим.

– Хватит! Платить больше не буду, – отмахнулся Ильич. – Мы с Никой, почти обо всем договорились.

– Почти? – спросил я.

Адамович промолчал.

– Но есть проблема.

– Какая? – в голосе шефа звучали нотки недовольства.

– Вчера приезжал Волгин… – я поджал губы. – Твоя жена, заказала меня бандитам.

–Денис! – Адамович откинулся на спинку своего огромного кресла, соединил вместе кончики пальцев и хмуро глянул на меня. – Тебе полкан лапшу на уши вешает.

Выражение его лица говорило, что мои проблемы не входят в список его первоочередных задач. А возможно и не только первоочередных.

– Лапшу? – возмутился я.

– Конечно, Вероника этого сделать не может, —ледяным тоном произнес шеф. – Все твои проблемы от того, – он кивнул в сторону окна, – что охраняешь палатки.

– Палатки, я не охраняю.

– Тогда чушь не неси, – бросил мне Адамович. – Где Вероника и где бандиты? Не охраняй мелочевку и никому не будешь нужен.

– Как скажешь, – что я еще мог ответить. – Тогда я пошел?

– Иди, – безразлично кивнул он.

Я остановился уже у двери, обернулся, хотел что-то добавить, но, махнув рукой вышел.

Глава 3

Глава 2.

Еще через день.

В четверг все начало разваливаться как карточный домик.

Волгин позвонил сам. Звонил с неизвестного номера.

– Надо встретится, – его слова прозвучали неожиданно жестко, я весь подобрался, мысленно и физически.

–Что-то случилось?

– Подъедешь? – спросил он, проигнорировав мой вопрос.

– Раз надо, – я мысленно прикинул сегодняшние дела. – На Петрах?

– «Октябрьская» кольцевая. В двенадцать. В центре зала, – в трубке послышались гудки отбоя.

Отчего такая спешка? Я почесал затылок телефонной трубкой и посмотрел на часы, до встречи оставалось пятьдесят минут. Встреча в метро – это что-то новенькое.

Яндекс карта показывала, в Москве, восьмибальные пробки.

Садовое кольцо стоит: всему виной снег, он шел всю ночь и утро, коммунальщики не справляются, и на машине, если верить «Навигатору», путь от Таганки до «Октябрьской», займет сорок шесть минут, – опоздаю. Придется спуститься в подземку.

Поезд метро, домчал меня до «Октябрьской» за семь минут, поэтому на встречу я прибыл заранее. В центре зала, возле перехода на радиальную линию, выбрал удобное для наблюдения место, прислонившись к мраморной облицовке стены.

Чтобы рассеять смутные мысли, рассматриваю текущие мимо толпы пассажиров: в основном это приезжие, или «лимита», как говорили в пору моего детства. Двигаясь вместе с толпой, мой взгляд столкнулся с взглядом молодого, мордатого парня, с пустым, блеклым взглядом, стоявшего метрах в десяти от меня. Я первым отвел взгляд и посмотрел вверх, где со сводов, надо мной нависали гипсовые медальоны с профилями солдат. Совсем некстати вспомнил, что станция задумывалась как реквием бойцам, павшим в Великую Отечественную, и охватило безотчетное ощущение приближающейся опасности – вспомнил я и о том, что бандиты уже взяли аванс, чтобы разобраться со мной. И все-таки, почему мы встречаемся в метро? Раньше, такой конспирации, не требовалось.

Волгин появился ровно в двенадцать, он выглядел встревоженным и, как показалось, усталым, протянул руку, и я пожал ее, широко улыбаясь.

– С прослушкой заканчиваем… – начал было я.

– Не сейчас…, – перебил меня полковник.

–?

– Э…э… у меня много знакомых, – он замолк, – вчера э…э… я встречался с одним товарищем… – медленно продолжил Волгин, как будто подбирая каждое слово, – он, э… в курсе, что я, знаком с вашим «Ойл Вестом» … – полковник хотел добавить что-то еще, но снова замолчал, посмотрел по сторонам, и понизив голос, быстро закончил: – Адамович, в разработке.

Я не поверил своим ушам. Стало неуютно. Оглянулся. Мордатого парня нигде не было.

– В разработке? – переспросил я.

– Точно так… Почему не знаю, – предупреждая мой вопрос, быстро сказал Волгин. – Сейчас у меня нет времени, совещание… – он кашлянул в кулак и посмотрел на часы. – И вот что ещё, – осторожно добавил он, – Береги себя!

Я привык к тому, что полковник, всегда уверен в себе, поэтому меня неприятно удивило его смущение, и даже, некоторая виноватость. Темнит полковник. Точно темнит. Дело не в незнании, а в чем-то другом.

Их сумки самсонайт он вытащил синюю полипропиленовую папку на резинке, – это был отчет об аудио контроле Мадам, отдал мне снова протянул огромную ладонь, молча пожал руку, развернулся и стал быстро подниматься по лестнице перехода на радиальную линию…

Я смотрел вслед, до тех пор, пока он не растворился в толпе, пребывая в растерянности, от сказанного.

Во рту пересохло, и чтобы успокоиться я сделал глубокий вдох, пустил в ход то, чему научился, медитируя в Шаолине, – это помогало отгонять мысль о возможных, в будущем, неприятностях, помогало вернуться в состояние «здесь и сейчас. Не раскрывая, убрал папку в портфель и пошел на платформу к прибывающему поезду.

Тогда я еще не знал, что это была наша последняя встреча.

Уже в поезде, раскачиваясь и трясясь вместе с вагоном, в голову пришла мысль, что все могло быть значительно хуже. И сделал предварительные выводы. Вывод первый – мы своевременно узнали о вражеских планах. Возможно, у нас, даже остается какое-то время на подготовку. Как известно, предупрежден, значит вооружен. Вывод второй – надо срочно искать крысу, того кто навел ментов, слил информацию или проплатил эти, дорогостоящие хлопоты. Вывод третий – Ильич, обладая всей полнотой информацией, может догадываться, где произошла утечка…

Вернувшись в бизнес-центр, я сразу направился в приёмную Адамовича. Здесь, кроме секретаря, что-то сосредоточенно печатающей на компьютере, никого не было.

Увидев меня, Наташа, состроила недовольную гримасу, но печатать не перестала. Я расплылся в улыбке:

– Натали, утоли мои печали Натали… – прогнусавил, подражая Лепсу я. – Привет! Шеф один?

– Один то один, но не в настроении. Лучше зайди позже, – сказала она, не переставая печатать, потом остановилась и посмотрела на меня: – Только что переговоры закончились, и он сильно не в духе. День сегодня такой, не только ты, но и все прутся с проблемами.

– С чего ты взяла, что я у меня проблемы?

– Ты свое лицо видел?

Вот как! Значит у меня на лице все написано… неприятное открытие.

– Да ты опасный человек, читаешь мысли по лицам. Переходи в мой департамент, озолотимся с таким талантом.

– Щас, только печатать закончу… – за словом в карман она никогда не лезла. – У меня, срочная служебка, – Наташа снова уперлась взглядом в монитор. – Сейчас только поняла, какое счастье, когда офис на семнадцатом этаже, – Наташа мечтательно закатила глаза. – Без приглашения, зайти никто не мог. Кроме тебя, конечно, – не удержалась, чтобы не съязвить она.

– И мне там нравилось больше, пока он не решил экономить, – я развел руками. – На самом деле, я думаю, что это акционеры его прогнули, посчитали, не хрен шиковать за их счет. Я как-то пытался разведать, молчит, не «колется». Мы, как не крути, сервис по обслуживанию трудящихся нефтегазового комплекса. Кстати, в виде алаверды: на твоем лице, тоже, кое-что написано, например, что ты, без настроения.

– Уже отхватила… Ты на самом деле, лучше бы позже зашел, – повторила она, закончив со служебной запиской и отправив текст на печать.

– Не могу, – вздохнул я. – Дела…

– Потом не говори, что не предупредила… – она сняла трубку телефона, – доложу…

– Не надо… – сказал я, толкнув дверь кабинета.

Адамович сидел за столом, с задумчивым видом просматривал новости, листая «Коммерсантъ-Weekend». Он неохотно оторвался от газеты и коротко глянул на меня:

– Случилось что, Денис Сергеевич? – в его голосе не было ни то, что доброжелательности, не было интереса. Для серьезного разговора момент был неподходящим.

Обычно, он обращается ко мне по имени, ну, или по фамилии. Обращение по имени отчеству было своеобразным маркером– сигналом плохого настроения. Что-то ёкнуло внутри, и сказало «стоп», но было поздно. Надо, надо было прислушаться к секретарю.

На программе МВА, учили, менеджер обязан ладить с руководством, иначе, ему не дадут работать. Похоже, несвоевременным приходом, я нарушил один из принципов успешного менеджмента. Вот и эниостиль требует, перед началом переговоров обязательно установить раппорт. Адамович – по социотипу Габен, а это значит, что он, как и все иррациональные типы, человек, весьма зависимый от настроения. Лучшим вариантом, было бы уйти и вернуться позже, когда маятник настроения, качнется в другую сторону.

– И, да и нет, – солгал я. – Могу зайти позже, – и уже сделал шаг назад.

Но Адамович махнул рукой, присаживайся, деваться было некуда, и я, отодвинув от приставного стола одно из черных кожаных кресел, уселся, положив на стол, папку с милицейским отчетом:

– Волгин передал.

Адамович, достал распечатки телефонных переговоров, молча пролистал бумаги и швырнул на стол:

– Мне это уже не интересно, —сухим голосом сказал он. – Заканчивай с ментами. – Кивнул на разбросанные листы бумаги, – читать эту херню я больше не могу/буду. Мы с Никой обо всем договорился. – «Обо всем договорились», звучало как я мантра, которую я уже слышал от него пару дней назад. То ли Мадам, в очередной раз постаралась, и наняла, для психологического воздействия на мужа ведьм, колдунов и прочих магов, то ли ему все так осточертело, что он сам готов верить во все, что говорит жена, лишь бы закончить канитель с разводом. Как там у Александр Сергеевича: «ах, обмануть меня не трудно! Я сам обманываться рад!»

– Думаешь? – произнес я тихо, но Адамович, расслышал, в моем голосе несогласие.

Он выразительно наморщил лоб, и сложил губы трубочкой всем своим видом выражая недовольство. Зазвонил мобильный, шеф нажал кнопку, послушал, посмотрел на меня и ответил: «Перезвони позже».

С тем, что наружное наблюдение ничего не дает, я согласиться не мог. От наружного наблюдения и контроля за телефонами, мы получили немало ценной информации: полгода назад, мне пришлось встретится с частными детективами, из агентства «Холмс и Ватсон», Мадам наняла их для слежки за мужем. В их офисе, на Тверском бульваре, состоялся весьма неприятный разговор: детективы, по виду, они правда больше напоминали бандитов, не хотели услышать меня, и не воспользовались моим добрым советом, заканчивать «разводить» Мадам… Они, конечно особо не старались, и за весьма приличные деньги, вешали ей на уши откровенную дезу, рисовали фейковые отчеты, реализуя свои фантазии на тему амурных похождений Адамовича: как раз то, что она желала от них слышать. Литературные таланты сыщиков, Мадам оплачивала деньгами мужа. Тогда Волгин, помог мне, организовал пристрастную проверку детективов, лицензионно-разрешительной системой, после чего, «холмсы» все правильно поняли, позвонили, извинились, и свернули отношения с Мадам. Этот случай, был далеко не единственным, так как контроль за беснующейся женщиной, помогал предотвращать более крупные финансовые и репутационные потери: Мадам всюду представлялась женой генерального директора «Ойл Веста». Провальные инвестиционные проекты, типа создания модельного дома «Бон тон», все требовало быстрого реагирования, встреч с непризнанными гениями и мошенниками разных мастей, слетавшимися на богатую дуру, как мухи на говно. Впрочем нет, дурой, в прямом смысле этого слова, она точно не была. Психопатка да. Но не дура.

Поэтому называть получаемые сведения, «херней», я бы не стал. К тому же полковник, за умеренную плату, помогал мне решать и вопросы, касающиеся нашего с Ильичом охранного предприятия и детективного бюро. В этом, переценить его помощь было трудно.

Адамович, откинулся на спинку кресла и закрыл глаза – для него тема была закрыта.

– Есть и ещё новость.

Адамович нахмурился и сделал нетерпеливый жест рукой.

– Пару часов назад, мне позвонил Волгин, попросил о срочной встрече, – я глубоко вздохнул. – Могу сказать, что он впервые так шифровался: звонил с неизвестного номера, и, рандеву назначил в метро.

Я сделал паузу, собираясь с мыслями.

– ну и что? – шеф с нетерпением смотрел на меня.

– Передал сводку по Веронике, – я кивнул на папку на столе, – и, сказал, что тебя взяли в разработку.

– Меня? – Адамович дернулся всем телом.

Я кивнул.

Адамович встал и подошел к окну, повернувшись ко мне спиной и заложив руки за спину, еще с минуту он молча стоял возле него, покачиваясь на носках. Мой взгляд пробежался по кабинету, будто выискивая скрытые камеры, и снова остановился на нем. Одет Ильич элегантно и дорого: все из бутиков Третьяковского проезда, темно-серый костюм от «Китона», бордовый галстук «Феррагамо» и туфли крокодиловой кожи. Впрочем, как и всегда.

– Ты стал поставщиком плохих новостей, – сказал он, не поворачиваясь ко мне. – Какие основания?

– Не знаю, – выдохнул я. – Информация под грифом секретно. Полковник рисковал, уже тем, что выдал ее. Причём, рискнул он, не только погонами…

– Не верю, – неожиданно твердо заявил Адамович, повернулся ко мне и тяжело вздохнул: – разводит тебя твой Волгин. Денег хочет срубить, и сесть мне на шею, – он, со злостью, хлопнул себя по загривку.

Потом сделал круг по кабинету, вернулся к столу, выдвинул кресло и сел напротив меня. Я почувствовал слабый запах дорогого парфюма, кажется, это «Паша» от Картье

Хотя я и напрягся, но постарался чтобы голос оставался спокойным и бесстрастным:

– Во-первых он не мой, а твой, – ты нас познакомил. Но главное не в этом: что будет, если сказанное правда? Думаю, ты помнишь, что он хорошо нам помогает.

– А я, хорошо плачу, – раздраженно сказал Адамович. – Все, лавочка закрыта. Скоро суд, и, в его услугах, я больше не нуждаюсь.

– Мне так и передать?

– Твое дело.

Тогда я зашел по-другому:

– Ты не забыл недавние проблемы, с которыми он помог справиться? Например, когда тебя шантажировали, или потом, когда были проблемы с Тимуром – соседом по поселку. Волгин сумел его осадить. Только когда у него взяли смывы с рук, и намекнули, что он подозревается в пособничестве террористам, соседушка осознал, – что на его силу, а человек он непростой, – нашлась сила покруче, и стал вести себя прилично.

– Это было давно.

– Года не прошло, – я попытался хоть что-то прочесть в лице шефа, или услышать в его голосе. Но нет. На меня смотрело непроницаемое лицо каменного сфинкса. Либо он уже принял окончательное решение, либо сегодня не мой день, и преодолеть его сопротивление невозможно.

Адамович смотрел куда-то сквозь меня и задумчиво барабанил пальцами по столу.

– Ты не думаешь, что это весьма недальновидное решение? – не отступал я.

Ильич закурил и посмотрел на меня долгим взглядом, словно прикидывая, не нахожусь ли я в доле с полковником. Повертел в руках пачку сигарет. Снова встал и прошелся по кабинету, остановился у окна. Какое-то время молча смотрел на набережную, и покрытую льдом Москва-реку, и, когда снова повернулся, на его лице была деревянная улыбка