Закон и честь. Часть вторая. Иллюзия закона

Инспектор заговорщицки подмигнул. Раскрыв блокнот на странице, заложенной карандашом, он увидел довольно плодовитый рисунок обнажённой красотки с глазищами на пол лица и громадными грудями, размер которых Джентри затруднялся определить даже приблизительно. Он закусил щёку изнутри и перелистнул страницу. Дьявол.

– Не желаете ли чашечку кофе, сэр? – Шатнер был само терпение и вежливость.

– Пожалуй, что нет. С утра предпочитаю несколько иные напитки! – гоготнул Джейсон, надеясь, что выглядит последним идиотом. – Кроме нас с вами никого в доме нет? Что-то я не вижу прислуги…

– Наш штат весьма ограничен, сэр. Дом на данный момент пуст. Дети в гимназии, хозяева в разъездах.

– И вы один тяните на себе лямку? Снимаю шляпу… Такой огромный дом… Тяжело, наверное, одному справляться со всем хозяйством? Неужели вы и кухней занимаетесь?

– Я получил весьма специфическое образование и прошёл необходимую подготовку, – с достоинством ответил старик. – Я служу семье Гиллроев уже сорок лет и начинал ещё при покойном мистере Роберте. Инспектор, вы так и не объяснили цели своего утреннего визита. Поверьте, мистер и миссис Гиллрой не те люди, что создают проблемы закону и порядку…

– А они не нуждаются в благотворительных обедах, на которых наливают по миске бесплатного супа, да? – Джентри неспешно осматривался по сторонам. – Вся эта отделка, колонны, галерея, камин, картины… Чёрт возьми, да я готов поклясться, что мрамор для холла привезли из Калисты, а вот этот ковёр стоит больше денег, чем я зарабатываю за год!

Дворецкий кивал каждому слову Джентри, словно в зажиточности хозяев была его собственная заслуга.

– Мистер Гиллрой получил от отца в наследство весьма успешное предприятие и немало преуспел в преумножении капитала.

– Да уж, наверняка что-то связанное со всей этой современной техникой, а? Ваш хозяин, должно быть, прозорливый человек, раз знает, во что вкладывать папочкины денежки. И я не могу поверить, что столь состоятельный джентльмен зажмёт несколько лишних фунтов и станет экономить на прислуге. Вы и детишек лично кормите с ложечки?

Шатнер, не сходя с места, с совершено непроницаемым лицом выслушивал трескотню нахального констебля. Джентри догадался, что старик с удовольствием спустил бы его со ступенек. Поэтому он поднажал ещё сильней.

– Я, конечно, извиняюсь, но вы не производите впечатление человека, способного найти общий язык с маленькими детьми. Раз они учатся в школе, значит, они ещё не достигли возраста, когда можно посещать салоны и кабаки! Ха-ха! И наверняка им нужна нянька, гувернантка там… Или же миссис Гиллрой до того заботливая мать, что в остальное, свободное от распития чая время, квохчет над ними как наседка?

– Сэр, я бы попросил вас… – дворецкий гневно повысил голос.

Джейсон миролюбиво поднял руки и взмахнул блокнотом.

– Извините-извините, мистер Шатнер, просто я немного увлёкся. Но мне и в самом деле интересно знать…

– Обычно у нас работает девушка, присматривающая за детьми, – сказал Шатнер, не меняясь в лице. – Я не стал говорить об этом, потому что последняя няня была уволена ещё три дня назад…

– Последняя? – тот же вцепился в слова дворецкого Джентри, размашисто черканув в блокноте. – Значит, были и другие? И тоже уволенные? Чем они все вам не угодили? У вас завышенные требования к прислуге?

– В наше время довольно трудно найти компетентный служебный персонал, – сказал дворецкий. – А поскольку речь идёт о присмотре за детьми, то требования к нанимаемым и впрямь очень высоки.

– Три дня как уволили, говорите… – Джентри повторно черканул в блокноте. Со слов Спунера выходило, что Элен Харт проводила рабочее время в имении Гиллроев с понедельника по субботу. Сейчас вторник. Со слов этого сухаря выходит, что расчёт она получила аккурат в субботу. Но никаких заявлений о пропаже девушки в Двор не поступало. Джентри уже успел с утра проверить эту информацию. Значит, дворецкий бесстыдно врёт. И даже, сукин сын, не краснеет. Одного этого было достаточно, чтобы у инспектора возник повышенный интерес к этому, по выражению всё того же Спунера, «долбанному вертепу».

– Она что-то натворила?

– С чего вы взяли? – деланно удивился Джейсон. Ни в коем случае нельзя дать старику понять, что он раскусил его ложь. Если Элен Харт уже и нет в этом доме, то уволили её точно не в субботу. И не в воскресенье! Остаётся только понедельник. Вчерашний день. Так что же тут всё же произошло? И почему дворецкий делает из этого тайну? Девушка попалась на краже столового серебра? Как-то сразу, без весомых доказательств, принять на веру всю рассказанную Джеком невероятную историю Джентри не мог. Но чем дольше он находился в холле огромного особняка, тем больше понимал, что тут, откровенно говорят, попахивает чем-то нехорошим…

Нюх Джейсона ещё никогда не подводил. Он с преувеличенным любопытством шарил взглядом по внутреннему убранству холла, в ожидании ответа старика.

– Я не думаю, что вас привело праздное любопытство, – сказал Шатнер. – И вы так интересуетесь нашей прислугой и этот девушкой в частности…

– У вас с ней были проблемы? Как её имя, кстати?

– Миссис Гиллрой не устроило качество её работы, – Старик даже не замешкался. – Девушка представилась как Элен Харт. Даже предоставила рекомендательные письма. Я думаю, что в них было больше вымысла, нежели правды…

– Вон оно как… – протянул старший инспектор, водя карандашом по листу блокнота. – Понимаете, в последнее время в Империал-Ярд поступило множество заявлений… По поводу качества обслуги, ха-ха! Из ваших мест как раз. И меня отправили обойти все приличные дома в вашем квартале… Представляете, начали поступать жалобы, что в дома богатых и уважаемых жителей устраивается работать одна девушка – молодая, симпатичная – нянечкой, кухаркой, не важно. Важно то, что вскорости в тех домах начинали пропадать весьма ценные вещи. А сама девушка спустя какое-то время бесследно исчезала. И так до следующего раза. Признаться, начальство, будь оно не ладно, тянуло резину до последнего, пока жалоб не накопилось столько, что под ними скрылся весь стол комиссара Двора!

Джентри умолк и достал из кармана очередной полицейский фетиш – измятую замусленную сигару с обгрызенным кончиком. Пахла она просто ужасно, но старший инспектор мужественно вставил эту древнюю вонючку в рот и стиснул зубами.

– Шпичек не найдётся? – прогнусавил он, невинно глядя на дворецкого.

От взгляда Шатнера сигара могла вспыхнуть и без огня. Он возмущённо зыркнул на полицейского.

– Я бы попросил вас удержаться от закуривания, сэр. Миссис Гиллрой запрещает дымить по всему дому. Даже мистер Гиллрой курит исключительно в своём личном кабинете.

– О как… Жаль, не могу без курева, – Джентри с сожалением спрятал сигару обратно во внутренний карман пальто. Он никогда не курил. – Так что скажете, старина? Не подходит ли эта деваха под описание вашей уволенной няни? И вы точно уверены, что у вас ничего не исчезло? Может, вы хотите, пока я здесь, написать заявление? Убьёте двух зайцев сразу!

По виду дворецкого несложно было догадаться, что с большим удовольствием он бы убил самого Джентри. Высокий старик поправил пенсне, скрывая рукой промелькнувшую на лице гримасу, но всё же невозмутимо сказал:

– Мне неведомо, относится ли наша бывшая няня к разыскиваемой вами даме. Но я могу с уверенностью сказать, что все ценные вещи в доме остались на своих местах. Эта девушка пусть и сразу не внушила мне доверия, воровкой всё же не была. Она была плохой няней, но не лазала по чужим карманам. А из-за качества её работы никто не стал бы поднимать столько шума! Скорее всего, она и эта ваша… бандитка – совершенно разные люди.

Джейсон удовлетворённо отметил про себя, что, похоже, начал допекать этого непробиваемого истукана. Ещё несколько скользких и неприятных вопросов, и он начнёт багроветь от злости.

– Уверены? Наш штатный художник нарисовал её приблизительный портрет. Вот, не изволите взглянуть?

Джейсон раскрыл блокнот на странице с намалёванной картинкой грудастой девицы и подсунул под нос дворецкому.

– Вы хорошо видите?

– Я ещё не в том возрасте, чтобы жаловаться на зрение, – процедил Шатнер, скользнув по художественному безобразию Фергюсона быстрым взглядом. От Джентри не укрылось, что брови старика на краткий миг чуть приподнялись и тут же опустились. Будто он ожидал увидеть нечто совсем иное и, не увидев этого, не смог до конца скрыть облегчение.

– Нет, сэр. Это определённо не она. Ничего общего, – сказал Шатнер, отодвигаясь от Джентри. – Это не наша бывшая нянька.

– Ну что ж, могу вас поздравить. Вы в числе тех счастливчиков, до которых эта предприимчивая дамочка ещё не успела добраться. Но предупреждаю, будьте бдительны. От подобных людей можно ожидать чего угодно. И поосторожней с выбором новой няни, старина!

Джентри панибратски похлопал дворецкого по затянутому в серое сукно плечу. Если Шатнеру и не понравилась подобная фамильярность, то он стоически промолчал. А Джейсон подивился про себя, насколько твёрдое плечо оказалось у старика. Словно дотронулся до железного дерева. Не иначе, цепной пёс Гиллроев был крепок и жилист, как молодой спортсмен, профессионально занимающийся боксом.

– Прошу меня простить, но у меня ещё очень много дел, – кашлянул дворецкий, деликатно намекая полицейскому, что тому пора выметаться из дома ко всем чертям собачьим.

В принципе, Джерри уже был сыт компанией престарелого сноба по самое горло. Ещё один вопрос, и он отправится восвояси. Но этот последний вопрос он задать обязан. На улице. Там будет самое место.

Дворецкий открыл перед инспектором двери и вежливо поклонился. Выходить наружу он определённо не собирался. Джейсон отправил блокнот в карман и, задержавшись на пороге, резко щёлкнул пальцами, словно только что вспомнил одну неимоверно важную вещь. Шатнер тяжело уставился на него.

– Сэр? Домашние дела меня не будут ждать. Если я более ничем не могу вам помочь, а у вас закончились бесконечные вопросы, то я бы попросил…

– Не горячитесь старина. А то подскочит давление. Это вредно в вашем возрасте, – дурашливо оскалился Джентри, поднимая воротник пальто. – Я уже ухожу… Но не могу не спросить… У вас часто бывают гости?

Держась за дверную ручку, дворецкий моргнул невыразительным глазом за стёклышком пенсне.

– Гости?

– Ну да, гости, – Джейсон был само терпение. Он кивнул на подъездную площадку. – Я смотрю, что у вас имеется как минимум два паромобиля. И вы часто ими пользуетесь. Практически каждый день. Столько следов от шин…

– Вы угадали, инспектор, – с прохладцей сказал Шатнер. – Мистер Гиллрой ездит на работу на личной машине. А я каждый день отвожу и забираю детей из их гимназии. И, бывает, отлучаюсь по особым распоряжениям. Миссис Гиллрой обычно взывает таксомотор или карету.

Джейсон хмыкнул под нос нечто нечленораздельное. Он не спешил выходить за дверь, справедливо подозревая, что стоит двери захлопнуться за его спиной, и больше дворецкий ему не откроет, хоть стучись он до посинения.

– А ещё я заметил несколько весьма интересных следов, которые не имеют никакого отношения к повозкам и паромобилям. Отпечатки чего-то, похожего на металлические гусеницы. По большей части старых… Но одни совсем свежие. У вас что – недавно парковался паровой тягач? Или, может быть, танк?

Идиотски заржав, Джейсон покосился на старика. Ну же, ну же, дрогни ещё чуть-чуть.

– Иногда, по особым случаям нас посещает доктор Абрахам Аткинс, – процедил старик. Костяшки его пальцев, впившихся в дверную ручку, побелели. И это не укрылось от Джентри. Ага, дружок, не такой уж ты и непробиваемый. – Надеюсь, вам не нужно объяснять кто это. У мистера Гиллроя хватает влиятельных и известных друзей…

В словах Шатнера отчётливо проявился отголосок угрозы. Началось, чуть не вздохнул старший инспектор. Почему-то всегда подобные люди начинают в крайнем случае вспоминать о могущественных и сильных друзьях и покровителях. Должно быть, он и впрямь наступил на больную мозоль.

– Это который директор психушки, что ли? Он оказывает дружеские консультации вашим хозяевам? – подивился Джентри. – Он разъезжает на танке?

– У доктора весьма своеобразный экипаж, – уклончиво ответил дворецкий. – И между Гиллроями и доктором исключительно дружественные отношения. В этом доме никто не страдает психическими расстройствами.

– Ясно. Ну, не буду вас больше задерживать. Больше у меня вопросов нет.

Не прощаясь и оставив старика сверлить помрачневшим взглядом его спину, Джентри торопливо двинулся прочь. Больше его ничто тут не держало.

Перейдя проезжую часть и вступив на тротуар, Джентри остановился и обернулся к оставшемуся на другой стороне улицы огромному особняку. У старшего инспектора сложилось устойчивое мнение, что Шатнер многое не договаривает. О некоторых вещах он умолчал, а в чём-то и просто в наглую врал. Вопрос в том, какие такие грешки своих столь занятых и деятельных хозяев он покрывает…

Ноздри Джейсона широко раздулись, втягивая студёный ноябрьский воздух. А вместе с воздухом Джентри вдыхал аромат витающей вокруг опасности. Имение Гиллроев вызвало в нём самые неприятные, колющие прямо в подсознание ощущения. Словно в голове застучали маленькие молоточки, без устали бьющие тревогу. Да, запах жаренного… Джейсон как никто другой знал его вкус, такой осязаемый и пробуждающий азарт охотничьей гончей.

– Очень интересно… – пробормотал полицейский, рассматривая из-под полей шляпы старинный дом, напоминающий притаившегося в засаде огромного хищника. Было бы неплохо нагрянуть к этим богатеям с обыском. Но у него нет ордера. И вряд ли появится. Одних лишь подозрений и голословных обвинений на основании брехни уличного воришки, мягко сказать, недостаточно, чтобы убедить судью поставить нужную подпись на бумажке…

Джентри чуял, что всунул голову в осиное гнездо. Только бы не растревожить дремлющих в нём полосатых ядовитых убийц. Ему было достаточно собственных подозрений и сделанных в течение последнего получаса выводов. По крайней мере, половина из рассказанного Джеком Спунером было правдой. Гиллрои были на короткой ноге с Абрахамом Аткинсом. Элен Харт действительно работала в этом доме няней. И как в воду канула при весьма непонятных обстоятельствах. Заявления о её исчезновении раньше следующего понедельника ждать не придётся. Родители хватятся девушку только в воскресенье. Наверняка прибегут сюда. Выслушают ту же скормленную дворецким Джентри историю, и только потом обратятся в Империал-Ярд. А пройдёт уже целая неделя. А Джейсон не понаслышке знал, что если в Столице пропадал человек и его не нашли в ближайшие несколько дней, то на его дальнейшей судьбе можно ставить крест.

Положеньице… У него хватает проблем с распоясавшимся Попрыгунчиком. Гордон Крейг всё ещё находится под его присмотром. С начальством отношения самые напряжённые из всех за последние годы. И если он сунется с этой невероятной историей к Вустеру, то огребёт так, что мало не покажется. Комиссар и слушать ничего не захочет о якобы причастности столь уважаемых людей к исчезновению какой-то там девахи из Промышленных районов. А стоит Джейсону произнести имя директора Мерсифэйт, как его самого упекут в психушку. Доказательства, необходимы веские доказательства. А их у старшего инспектора не было и в помине. Собственно, он и сам до конца не был уверен в том, что Джек ничего не приукрасил, или же эта Генриетта Барлоу не навешала ему лапши на уши. На одних подозрениях и предчувствиях в его профессии далеко не уедешь. Хотя и без них никак.

Но складывать лапки и бездействовать Джентри тоже не собирался. Если всё сказанное Джеком окажется правдой, то может политься такое дерьмо… Дельце тянуло чуть ли не на преступление года. И так просто отступать Джейсон не хотел. Он недаром слыл известным упрямцем.

Элен Харт. Он никогда не видел этой девушки. Знать её не знает. Но возможно, что с каждой минутой срок отмеренной ей жизни стремительно истекает. Как падающие крупицы в песочных часах. Джентри внезапно захотел схватить эти часы и перевернуть.

_____________________________________________

Генриетте за последние месяцы доводилось прозябать и в более худших условиях. Не говоря уже о том, что зачастую просто напросто нечего было жрать. Всё познаётся в сравнении. Поэтому ставшая её тюрьмой запылённая комната спустя какое-то время стала казаться девушке вполне себе приемлемым жильём. За шиворот не льёт, ветер до костей не пронизывает, под ногами не хлюпает. Плюс выданное чудовищным тюремщиком старое, латанное, но всё же толстое ватное одеяло. Очень неплохо. Да и пища, которой потчевал её Попрыгунчик, была сносной. По крайней мере, регулярной. И о воде не забывал. Так что замёрзнуть или умереть от жажды и голода ночной бабочке не грозило.

Так и привыкать начнёт! А привычка – это страшная вещь. И стоит ей привыкнуть к нынешнему заточению, как считай, что наполовину она проиграла. Привычка убивает стремление идти вперёд, преодолевать трудности. Привычка уничтожает волю и на корню губит любую борьбу. Зачем сражаться, когда можно спокойно довольствоваться малым? А то ещё не известно, на что нарвёшься! Вдруг огребёшь по голове? Так для чего усложнять себе жизнь? Лучше так, потихоньку. Жива вроде пока, ну и ладно. А дальше видно будет.

Она изо всех сил гнала прочь подобные мысли. Нет, ни за что. Она должна быть начеку. Всегда наготове. И при случае использовать любой шанс. Пол шансика, чтобы сбежать. В любой момент эта захламлённая кладовка может стать её могилой. Она зависит от настроения маньяка. Безумный мозг страшного преступника определяет, сколько она ещё проживёт и как. И нет никакой гарантии в том, что через несколько минут похитивший её подонок не вломится сюда, чтобы убить. Вот вам и привычки…

Попрыгун милостиво оставил зажжённым притулившийся у двери газовый рожок. И Генриетта радовалась желтоватому огоньку застеклённого фонарика как яркому жаркому солнцу. Приглушенный свет создавал хоть какой-то, но уют в её темнице. Правда, он порождал множество прячущихся по углам теней. Но Генриетта не боялась теней. Она давно поняла, что в этой жизни бояться больше остального нужно людей.

Как и обещал, Джек принёс ей ведро. «Надеюсь, ты не промахнёшься и не напрудишь лужу мимо» – сказал он, глумливо ухмыляясь ей в лицо. – «Мне бы не хотелось заставлять тебя вылизывать собственную мочу!» Генриетта покраснела от стыда как вареный рак. Но она была не в том положении, чтобы спорить. Без ведра ей точно никак! Так же Прыгун не преминул напомнить, чтобы она сидела тихо как мышка и не вздумала бузить. Иначе он не ручается за себя и свои кулаки. Бежать ей некуда, услышать её никто не услышит, и она должна молиться, чтобы с ним ничего не случилось, иначе сдохнет тут и успеет десять раз разложиться, пока её всё же по чистой случайности найдут лет эдак через пятьдесят.

Угрозы маньяка несли в себе совершенно определённый посыл. Генриетта не была дурочкой, чтобы не уметь читать между строк. Но какими бы угрозами не сыпал Попрыгунчик, он не мог запретить ей думать о побеге. Она не собиралась подыхать в этой затхлой норе. О нет. Не для того она едва ли не впервые в жизни решилась поднять голову и перестать прятаться на дне, уткнувшись носом в грязь. Нет. Безропотно подставляться под нож в планы Генриетты не входило никаким боком. Она что-нибудь придумает. Пусть она и совершила немало глупых поступков, но назвать её глупой как пробка мог только тот, кто её совершенно не знал.

Девушка сидела в углу комнаты на продавленном диванном пуфике, закутавшись в одеяло. Она не отрывала глаз от горевшего газового рожка. Огонёк освещал крепкие запертые двери. Там, за этими дверями, была свобода. Но что толку пялиться на них? Да хоть протри она взглядом дыру в двери, она от этого не откроется. Надеяться на то, что её кто-то ну совершенно случайно найдёт и спасёт, тоже не приходилось. Поимо прочего Генриетта знала, что сказок со счастливым концом в жизни тоже не бывает. Никто её не спасёт кроме неё самой. Поэтому она сидела, подтянув коленки к груди и думала. Под толстым одеялом было относительно тепло, в желудке ещё не переварился обед из куска свежего хлеба с сыром и колбасой. В комнате было тихо. Поэтому ничто не мешало ночной бабочке сидеть и думать. И слушать.

Любой посторонний шорох, любой необычный звук мог помочь ей. Всё что угодно, лишь бы разбавляло тишину. Самый незначительный шум извне, который подарил бы надежду. Чтобы спастись, она должна, сидя внутри, хотя бы приблизительно определить, где она находится. И тогда уже можно будет думать о дальнейших перспективах. Поэтому Генриетта сидела неподвижно, навострив уши и затаив дыхание. Конское ржание, скрип кареты, гудок паромобильного клаксона, свисток патрульного констебля, голос, крик, плач – всё что угодно.

Пока же Генриетта улавливала только шебуршание местных мышей и шорох скрывающихся от глаз тараканов. Вполне себе обычные звуки любой забитой запылённом скарбом кладовки, в которую хозяева заглядывают от силы раз в полгода, чтобы подбросить очередную отслужившую своё вещь…