Как я полюбил дождь

– Ты победил последнее чувство, что мешало тебе продолжать тренировки, – пояснил Чингис. – Боль твою ничем не унять. Лишь кто-то в будущем сможет помочь тебе. Твоя новая любовь. Сила истинной любви способна абсолютно на все.

– Да-да, как в сказке, – произнес я, чувствуя, как в груди поднимается волна горечи. – Я не хочу никого любить. Это то, из-за чего я сейчас нахожусь здесь. Это то, что меня съедает изнутри.

– Тебя еще ничего не разрушило, – сказал учитель, его голос звучал твердо, вселяя в меня надежду. – Кстати говоря, мне нужно предложить тебе три пути.

– Какие еще пути? – спросил я, с трудом подавляя зевок.

– Три пути «Бессмертных», – произнес он. – Каждый шаман в нашем клане идет по своему пути, который он выбирает сам. Оракул, Отшельник и Эвтанатос, он же «Разрушитель».

– И что значат эти направления? Чем отличаются? – спросил я, заинтересованный словами учителя.

– Тут все просто, – начал он. – Я – Отшельник. Я могу лечить болезни, делать амулеты, заряжать вещи, а также мне присуща Эмпатия, как и тебе. Мне тяжело находиться вблизи большого скопления людей, поэтому я и называюсь Отшельником.

– Но ты ведь меня учишь всему, что перечислил, как же тогда я могу выбрать другой путь? – снова спросил я, пытаясь разобраться в хитросплетениях шаманских традиций.

– Мастера моего уровня при желании могут изучать способности, присущие другим путям, – сказал Чингис. – Поэтому я предлагаю тебе все направления. Оракул полностью основан на предсказаниях, что понятно и с названия, а Эвтанатос – на проклятиях, порчах, ритуалах и тому подобном.

– Насколько сильны проклятия? – спросил я, чувствуя, как во мне просыпается интерес к этому темному искусству.

– Очень могущественны, – ответил он. – Способны убить как человека, так и его сознание.

– Тогда я хочу стать Эвтанатос, – произнес я, чувствуя, как во мне крепнет решимость.

________________________________________________________________________

Я встал, отряхивая с пальто капли дождя. Прошлое хоть и позади, унесено течением времени, но его отголоски все еще жили во мне, словно призраки, обреченные вечно скитаться по лабиринтам моей памяти.

Глава 4. Уроки сострадания

– Не бывает плохих детей. Есть дети несчастные, – прошептал я, вглядываясь в темную, стремительную гладь реки. Капли дождя, словно слезы, падали с неба, смешиваясь с речной водой, унося с собой боль и воспоминания.

Чингис… он был прав. Именно эту фразу я пронес через всю свою жизнь. Через все испытания, через все потери, через все ошибки. Она стала моим компасом, моим наставником, моим судьей. Обучение в Клане Бессмертных было нескончаемым потоком новых знаний, практик, испытаний. Чингис, мой наставник, не давал мне ни минуты покоя, оттачивая мой дух и тело, словно кузнец, выковывающий из сырой заготовки острый клинок. Он погружал меня в мир духов, обучал тайным знаниям клана, рассказывал о пути Эвтанатос – пути тени и смерти. Я впитывал знания, словно губка, жаждая силы, жаждая понять свое предназначение.

________________________________________________________________________

Однажды, еще до моего первого испытания, Чингис сказал:

– Пришло время применить твои знания на практике, Марк. Мы отправляемся за пределы клана.

– Куда мы идем, мастер? – спросил я, чувствуя волнение и нетерпение.

– В одно небольшое поселение, – ответил Чингис. – Твоя задача – найти того, кто без твоей помощи не справится. Того, кому ты сможешь принести пользу, используя свои навыки.

– И как же мне его найти? – я недоуменно пожал плечами.

– Прислушайся к своей интуиции, – ответил Чингис, его глаза сверкнули хитрым огоньком. – Посмотри на людей, почувствуй их боль, их нужду. Мир полон страданий, Марк, и наш долг – помогать тем, кто в этом нуждается. Но помни, – его голос стал серьезным, – это твой выбор, Марк. И только ты сможешь определить, правильный ли он.

Мы пришли в поселение, расположенное у подножия гор. Небольшие деревянные домики, утопающие в зелени садов, узкие улочки, по которым лениво бродили куры и козы… Тишина и покой, нарушаемые лишь пением птиц и далеким лаем собак.

– Помни о своей задаче, Марк, – напомнил Чингис, когда мы остановились на небольшой площади, где местные жители торговали своим нехитрым товаром. – Найди того, кто нуждается в твоей помощи. Того, чье сердце исполнено боли и отчаяния.

Я бродил по поселению, вглядываясь в лица людей, стараясь почувствовать их эмоции, их скрытую боль. Женщина с усталым лицом торговала яблоками, её руки были грубыми и потрескавшимися от тяжелой работы. Старик с костылем сидел на скамейке, его глаза были полны печали и одиночества. Молодая девушка с младенцем на руках просила милостыню, её одежда была поношенной, а лицо – бледным и изможденным. Их жизни, словно ручейки, сливались в единый поток, шумный и неспокойный. Среди всего этого многообразия судеб нужно было найти одну, которую я смог бы изменить.

Мой взгляд привлек мальчик лет десяти. Худой, нескладный, с большими грустными глазами. Он сидел на пороге дома, опустив голову, и бесцельно вертел в руках палку, словно меч.

– Этот? – спросил я Чингиса, наблюдая за мальчиком. – Он совсем один. Чувствую его боль, словно свою собственную.

– Ты уверен в своем выборе, Марк? – спросил Чингис, его взгляд был пронзительным, словно он видел меня насквозь. – Помни, ты несешь ответственность за свое решение.

– Да, мастер, – кивнул я, не в силах оторвать взгляд от мальчика. В нем было что-то знакомое, что-то близкое… словно я видел в нем отражение самого себя.

Чингис не стал спорить. Он лишь кивнул и сказал: – Тогда действуй. Но помни, что твоя помощь должна быть ненавязчивой. Ты не должен вмешиваться в его жизнь, лишь направить ее в нужное русло. И еще, – добавил он, – не привязывайся. Эвтанатос не имеет права на привязанности.

Я стал наблюдать за мальчиком. Каждый день он выходил на улицу и, вооруженный палкой, изображал великого мечника, сражаясь с невидимыми врагами. Я чувствовал его одиночество, его тоску по дружбе, его жажду силы. Он был словно волчонок, выброшенный из стаи, затерянный в чужом мире. Его родители, опустившиеся люди, проводили дни в пьяном угаре, не обращая внимания на сыновей. Мальчик был предоставлен самому себе, его единственным другом была деревянная палка, которую он ни на минуту не выпускал из рук.

Однажды я решился подойти к нему. Он, как обычно, размахивал палкой, изображая бой с невидимым противником. Я остановился рядом и сказал:

– Привет.

Мальчик испуганно вздрогнул и поднял на меня глаза, полные недоверчивого страха.

– Ты кто? – спросил он, отступая назад.

– Меня зовут Марк, – улыбнулся я. – А тебя?

– Илья, – пробормотал он, все еще не доверяя мне.

– Ты хорошо владеешь мечом, Илья, – сказал я, кивая на его палку. – Хочешь, я научу тебя нескольким приемам?

В его глазах вспыхнул интерес. Он неуверенно кивнул, и я понял, что лед тронулся.

– А у тебя есть настоящий меч? – спросил он, разглядывая меня с любопытством.

– Есть, – ответил я. – Но сначала нужно научиться владеть им. Иначе он может стать опасным оружием.

Мы стали встречаться каждый день. Я обучал Илью основам фехтования, рассказывал ему о кодексе чести, о том, что настоящий воин должен быть не только сильным, но и добрым, справедливым, милосердным. Илья был способным учеником. Он жадно впитывал знания, стараясь выполнять все мои указания. Я видел, как в нем просыпается уверенность, как гаснет огонек отчаяния в его глазах.

Но пришло время прощаться. Традиции клана требовали, чтобы Эвтанатос оказывал помощь лишь однажды, не привязываясь к тем, кому помогал. Это было необходимо, чтобы не нарушать равновесие мира, не вмешиваться в судьбы людей.

– Я должен уйти, Илья, – сказал я, и в моих словах была горечь. – Но ты не бойся, ты не один. Ты сильный, ты знаешь, как постоять за себя. И у тебя обязательно появятся друзья.

– А ты… ты вернёшься? – спросил он, и в его глазах вновь появилась тревога.

– Нет, Илья, я не вернусь, – покачал я головой. – Но помни то, чему я тебя научил.

Я обнял его на прощание и ушел, не оборачиваясь. В сердце была пустота.

Через несколько дней Чингис рассказал мне о том, что произошло. Его слова ударили меня, словно молния.

– Илья… он напал на своего отца и ранил младшего брата. Его забрали в приют.

– Но почему? – я не понимал, как это могло произойти. Ведь он так хорошо справлялся, казалось, он понял цену силы, цену жизни…

– Не все воспринимают помощь так, как мы этого ожидаем, Марк, – тихо ответил Чингис. – Иногда наша помощь может принести больше вреда, чем пользы. Ты пробудил в нем силу, научил его сражаться. Но ты не смог изменить его судьбу. Он посчитал, что ты его предал, что он никому не нужен в этом мире…

– Но я хотел как лучше… – прошептал я, чувствуя, как вина сжимает мне горло.

– Не бывает плохих детей, Марк, – повторил Чингис свою любимую фразу. – Есть дети несчастные. Иногда мы не в силах изменить их судьбу. Но мы можем сделать выбор, как самим поступать. Помни об этом.

Его слова запали мне в душу. Я долго не мог прийти в себя, меня мучила вина. Но я решил продолжить. Продолжать искать тех, кому нужна моя помощь.

Несколько дней спустя, бродя по окраине поселения, я увидел пожилую женщину, сидевшую у дороги. Ее лицо, испещренное морщинами, казалось картой долгой и тяжелой жизни. Спина была согнута годами и трудом, а руки – тонкими и дрожащими. Перед ней на импровизированном прилавке, сколоченном из старых досок, лежали семена и саженцы цветов. Она тихо предлагала их прохожим, но мало кто обращал на неё внимание.

– Цветы… красивые цветы… – бормотала она, её голос был слабым и надтреснутым, словно старинная музыкальная шкатулка. – Для вашего сада… для вашей души…

Я остановился рядом и внимательно рассмотрел её товар. Семена были аккуратно упакованы в бумажные пакетики, на которых женщина дрожащей рукой написала названия цветов. Саженцы – маленькие, хрупкие, но полные жизни – стояли в глиняных горшочках.

– Сколько стоит вот этот саженец розы? – спросил я, указывая на небольшой кустик с ярко-красными бутонами.

– Пять рублей, сынок, – ответила женщина, и в её глазах вспыхнула искра надежды. – Это редкий сорт… очень красивый…

Я достал из кармана купюру и протянул ей.

– Возьмите, – сказал я. – И вот ещё…

Я достал ещё несколько купюр и положил их рядом с саженцем.

– Но… но это слишком много… – пробормотала женщина, её глаза наполнились слезами. – Я не могу взять столько…

– Возьмите, – настоял я. – Вам нужно купить еды, лекарств…

Женщина молча взяла деньги, её руки дрожали. Она долго смотрела на меня, словно не веря в происходящее, а потом тихо сказала:

– Спасибо тебе, сынок… Ты даже не представляешь, как ты мне помог…

– Как вас зовут? – спросил я.

– Алевтина, – ответила она. – А тебя?

– Марк.

– Ты хороший человек, Марк, – сказала Алевтина, её голос дрожал от волнения. – Дай Бог тебе здоровья и счастья…

Я попрощался с ней и ушёл. Но что-то не давало мне покоя. Я вернулся на следующий день. И на следующий. Я приносил Алевтине продукты, помогал ей по хозяйству. Она рассказывала мне о своей жизни, о своей семье… о сыне, который забыл о ней.

Её избушка была маленькой и ветхой. Стены – тонкими и промёрзшими, окна – заклеенными бумагой. Печь дымила, плохо прогревая помещение. Но в этом доме было что-то неуловимо уютное… что-то, что напоминало мне о моём детстве, о доме моей бабушки, где всегда пахло свежим хлебом и сушёными травами.

– Мой сын… он давно не навещает меня, – рассказывала Алевтина, вздыхая. – Он обиделся на меня… говорит, что я была плохой матерью… слишком строгой…

– А что ваш муж? – спросил я.

– Умер он… давно уже… – Алевтина утерла слезу уголком платка. – Пил он много… вот и не выдержало сердце…

– А сын? Он помогал вам? – удивился я.

– Нет… не приходил он… даже на похороны не явился… – голос Алевтины дрожал. – Обиделся он на меня… сказал, что я сама виновата… Даже с внучатами меня не познакомил…

Я слушал её и думал о том, как жесток и несправедлив может быть мир. Как легко мы раним тех, кто нас любит… и как трудно простить самих себя.

Мы с Чингисом продолжали помогать Алевтине. Рубили дрова, носили воду, чинили крышу, утепляли окна. Она угощала нас чаем с сухарями, рассказывала истории из своей жизни. И я постепенно начал понимать, что она нуждается не только в физической помощи, но и в простом человеческом общении, в тепле и заботе.

– Почему ты так стараешься ей помочь? – спросил меня однажды Чингис, когда мы возвращались в клан после очередного дня, проведенного у Алевтины.

– Не знаю, мастер, – ответил я. – Наверное, я хочу искупить свою вину перед Ильей. Я понял, что нельзя просто так вмешиваться в чужие судьбы. Мы должны быть осторожны, мы должны думать о последствиях своих действий.

– Ты сделал правильный выбор, Марк, – сказал Чингис, остановившись и положив мне руку на плечо. – Ты нашел человека, который действительно нуждался в твоей помощи. Ты подарил ей не только тепло и заботу, но и надежду. А надежда, Марк, – это то, что помогает нам жить.

Вернувшись в клан, Чингис рассказал мастерам о том, что произошло. Они долго молчали, слушая его рассказ, а потом Элиас, главный шаман клана, сказал:

– Ты доказал, что достоин носить имя Азраил, Марк. Ты проявил не только силу и ловкость, но и милосердие, сострадание. Ты понял, что истинная сила – не в разрушении, а в созидании.

– Отныне ты будешь зваться Азраил II, в честь первого мастера Клана, – торжественно произнес он. – Он был также молод, как и ты сейчас. Ещё мы даруем тебе титул «Бессмертный Рассвет», чтобы ты помнил: какие бы тьма и горе ни окружали тебя, после тебя должен остаться свет.

________________________________________________________________________

Так начался мой путь Эвтанатос. Путь тени и смерти… Но в моём сердце всегда жил огонёк надежды. Огонёк, который зажгла во мне Алевтина, простая старушка, которой я случайно помог… Я замолчал, прислушиваясь к шелесту дождя и шуму реки. Прошлое осталось позади, унесено течением времени. Но уроки, которые я из него извлёк, навсегда остались со мной.

Глава 5. Испытание огнём

Я брел по осеннему лесу, рассеянно наблюдая за тем, как под легким ветерком кружатся и падают на землю золотистые листья, устилая ее словно роскошным ковром. Осень… Тяжелое время для меня. Время года, когда тени прошлого сгущаются, а воспоминания о совершенных ошибках терзают душу с неумолимой яростью голодных волков. Все сжимается внутри, в висках стучит молот боли… Наверное, снова срыв энергии, расплата за шаманские практики, цена, которую я плачу за свой дар.

________________________________________________________________________

– Сегодня важный день для нас обоих, Азраил, – сказал Чингис, его голос был серьезен и сосредоточен. – Ты должен показать клану, что мы с тобой единое целое, два аспекта одной силы.

– Я понимаю, – ответил я, чувствуя, как в груди нарастает напряжение.

– Монахи из клана не будут поддаваться, – пояснил учитель, его взгляд был пронзителен, словно клинок. – Они будут испытывать тебя на прочность, проверять, достоин ли ты носить имя Азраила.

– Догадываюсь, – вздохнул я. – Волнуюсь немного.

– «Немного» – это не то слово, – произнес Чингис, качая головой. – Ты сейчас не можешь испытывать эмоции. Ты чист, словно горный хрусталь, свободен от мирских страстей.

– Ты прав, – согласился я. – Какое первое испытание?

– Испытание огнем, – неохотно сказал Чингис. – Не моя стихия, – добавил он, поморщившись. – Поэтому я не люблю подобные вещи. Сам сунулся в пламя, теперь расхлебывай последствия.

– Но я же говорил, что элементаль огня сам пришел ко мне и предложил свою силу, – сказал я, пытаясь оправдаться. – Откуда я мог знать, что это по-настоящему?

– Теперь в твоей жизни все по-настоящему, – сказал мастер, его голос был тверд, словно камень. – Все равно ты виноват сам. Элементали – очень могущественные существа, и черпать силу у них очень опасно, тем более ты выбрал путь Эвтанатос.

– Я справлюсь, – произнес я, стараясь, чтобы мой голос звучал уверенно.

– Это хороший настрой, – подметил Чингис. – Идем в зал, нас ждут.

Мы прошли с ним в зал Просвещения – просторное помещение с высокими потолками, украшенными искусной резьбой. Несколько монахов стояли кругом, их лица были непроницаемы, словно маски, а в центре круга стоял высокий седовласый старец, держа в руках небольшой пузырек с темной жидкостью.

– Подойди, Азраил! – с легким азиатским акцентом сказал старец, жестом приглашая меня в центр круга.

Я подошел ближе, чувствуя на себе пристальные взгляды монахов. В зале царила тишина, нарушаемая лишь тихим потрескиванием свечей, отбрасывающих причудливые тени на стены.

– Вытяни руки и раскрой ладони, – приказал старец.

Я повиновался, чувствуя, как по спине пробегает холодок. Холодный пот выступил на лбу.

Старец вылил содержимое пузырька мне на ладони. Жидкость была холодной, словно лед, и издавала резкий, неприятный запах, от которого у меня защипало в носу.

– Растирай кисти, – объяснил старец.

Я сделал, как он сказал, чувствуя, как жидкость впитывается в кожу, оставляя ощущение жжения. Кожа покраснела, словно ее опалили пламенем.

– Как только я подожгу твои руки, твоей задачей станет попасть мне в смертельную точку, – сказал старец, его голос был ровным и бесстрастным. – Понял?

– Да, учитель Ли, – ответил я, стараясь скрыть свое волнение. Голос предательски дрогнул.

– Тогда начнем, – сказал старец и, достав из складок своей одежды веточку можжевельника, поджег ее от одной из свечей.

От веточки поднялся тонкий язык пламени, и старец поднес его к моим ладоням. Руки вспыхнули ярким пламенем, но я не чувствовал боли, только жар, исходящий от огня. Огонь лизал мои руки, но я не чувствовал боли. Лишь жар, обжигающий, но терпимый.

– В бой! – грозно сказал старец, принимая боевую стойку. Несмотря на свой преклонный возраст, он двигался с ловкостью молодого тигра.

Мы начали поединок. Я пытался нанести ему хотя бы простой удар, но безуспешно. Старец был невероятно ловок, он двигался, словно тень, уклоняясь от моих атак с какой-то невероятной легкостью. Внезапно он пробил одну из моих семи смертельных точек, и я рухнул на пол, теряя сознание…

– А ну живо встань! – прокричал голос у меня в голове. Голос был подобен раскатам грома.

– Мастер! – вздрогнул я, осознав, что нахожусь внутри себя, в пространстве собственного разума. Передо мной стоял высокий мужчина, облаченный в огненные одежды. Лицо его было скрыто в тени капюшона.

– Встань! – приказал он. – Посмотри ему в глаза! Я покажу тебе, что нужно делать!

Я открыл глаза и поднялся на ноги, чувствуя прилив сил и энергии. Пламя на моих руках продолжало гореть, не причиняя мне вреда. Я чувствовал, как сила элементаля струится по моим венам, наполняя меня мощью.

– Реванш? – удивленно спросил старец, наблюдая за моим преображением. В его глазах мелькнуло удивление.

– Да, учитель, – произнес я, встречаясь с ним взглядом. Мой голос звучал твердо и уверенно.

– Тогда защищайся, пока не потухло пламя, и помни о своей задаче, – пояснил оппонент, вновь принимая боевую стойку.

Старец вновь пошел в наступление, а я словно оцепенел, не в силах пошевелиться. Но в этот момент я встретился с ним взглядом и увидел в его глазах… страх. Неужели мастер Ли, прошедший через огонь и воду, познавший все тайны клана Бессмертных, способен испытывать страх?

– Взор бездны! – прошептал Элементаль моим голосом, и старец схватился за голову, корчась от боли. – Атакуй! Не медли!

Мое тело вмиг среагировало на команду, и я нанес удар, поражая свою цель. Легкий, почти невесомый удар, но от этого не менее сокрушительный. После удара пламя погасло, а мои руки были совершенно чистыми и нетронутыми.

– Первое испытание пройдено, – произнес один из монахов, стоявших за моей спиной. Его голос был бесцветен, лишен каких-либо эмоций. – Следующее будет через два дня. Испытание смерти. С функцией базы Эвтанатос ты справился.

________________________________________________________________________

Это был ужасный день… Да и весь тот период был одним из самых трудных в моей, столь короткой, жизни. Мне было всего двадцать лет. Мои ровесники занимались учебой, играми, виртуальной реальностью, проводили время со своими родными и друзьями, а меня в это время превращали в орудие для убийства и пыток.

Боевое ушу, фехтование, куча разных проклятий, выживание в условиях, непригодных для жизни, и многое другое – меня обучали всему, что необходимо, чтобы стать идеальным оружием, безжалостным и эффективным. Я достиг уровня Мастера за очень короткое время, выполнил свою цель, к которой шел все время обучения. Теперь же, достигнув вершины мастерства, я стал задаваться вопросом: «Нужно ли мне все это?» Как оказалось позже, я никогда не смогу уйти от этого. Не убежать. Не спрятаться…

Я чувствую эмоции людей на небольшом расстоянии. Я могу видеть и слышать мир духов. У меня появилась привычка проникать в душу людей, собирать их слабые места и видеть их скрытые возможности. Я стал видеть все буквально насквозь. Самое грустное во всей этой истории – это то, что я сам выбрал путь Эвтанатос, вступив в «Клан Бессмертных». Я сам создал из себя монстра. Сейчас я бы все отдал, чтобы вернуться обратно в тот день и все изменить. Хотя нет… Я хотел бы пережить тот день заново. День, когда мы познакомились с Евой.

Мне было семнадцать. Совсем еще ребенок, как мне тогда казалось. У меня была девушка – София. С ней я встречался не очень долго. Наши отношения были несерьезными, скорее, мимолетным увлечением. Девушка легкого поведения. Я получал от нее все, что хотел. Другими словами, мы просто использовали друг друга, не более. Возможно, я тогда думал, что люблю ее, но это было не так. Только с возрастом я начал понимать, что такое настоящая любовь.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.