Ян Дизит. Между востоком и западом

Николай с семьей приехали на неделю раньше запланированного срока, и Михаил понял, что тот просто не мог больше терпеть. Двоюродные братья совсем не походили друг на друга. Михаил был высоким грузным мужчиной под два метра ростом. Его чересчур большую голову покрывали русые вьющиеся волосы, торчавшие в разные стороны. Огромный лоб и острые глаза, которые всегда светились какой-то дьявольской злобой, добавляли мало приятного к облику Михаила. В отличие от брата, Николай вырос коротышкой. Кожа его была смуглой, а волосы черными как смоль. На лице Николая постоянно блуждала какая-то глупая улыбка. Не будь с ним свиты, Николая ни за что нельзя было бы принять за редрика. Скорее, он походил на мелкого чиновника. После формальных приветствий слуги проводили приезжих в приготовленное для них крыло замка отдохнуть и привести себя в порядок перед торжественным ужином. За столом Михаил больше молчал, особо не налегал на водку, но много ел. Николай же, наоборот, не замолкал и вертелся как уж. Михаил понимал, что уже этим же вечером им предстоит разговор с братом. Не желая оттягивать беседу, Михаил сослался на усталость и неотложные дела, которые ждут его завтра, встал из-за стола и пожелал всем хорошего отдыха. Потом попросил брата проводить его. Жена Михаила, давно привыкшая к такому «гостеприимству» мужа, лишь ехидно улыбнулась про себя. Что же касается супруги Николая, то она стала похожа на рыбу, которую вытянули из воды и ударили колотушкой по голове, чтобы та не трепыхалась.

Братья прошли в кабинет. Николай долго не мог начать разговор. Потом налил себе полный стакан водки, выпил его залпом, резко выдохнул и спросил:

– Ты, брате, слышал про пропавшие караваны?

Михаил подождал полминуты, обдумывая, что сказать, а затем резко и злобно зарычал на брата: «Ты, мне, сука, яйца не крути, и с вопросами дурацкими не лезь! Рассказывай давай, куда ты свою жопу успел сунуть!»

Такой напор должным образом подействовал на Николая, и тот в течение получаса, не останавливаясь, изливал Михаилу душу. Михаил слушал с тяжелым сердцем, не перебивая, давая брату выговориться. За последние несколько лет Николай медленно утрачивал контроль над своим районом. В Орше, с одной стороны, хозяйничали многочисленные банды, промышлявшие к северу и югу от моста через Днепр. С другой стороны, с востока со стороны Смоленских пустошей начала появляться новая сила. Это были кочевые кланы. Николай сошелся с одним из таких кланов и с их помощью прижал бандитов в городе. Не обошлось без многочисленных кровавых стычек. Однако город попал под полное влияние степняков. Они заполонили Оршу, и несколько крупных отрядов постоянно кружили в окрестностях. Попытка ограничить ношение оружия и навести хоть какой-то порядок ни к чему не привела. На этот раз стычки происходили уже между бойцами Николая и степняками. При таком раскладе казна редрика стала быстро истощаться, и это только усугубило положение дел. Единственным козырем Николая, сохраняювшим баланс сил, оставались видящие, но при отсутствии оплаты они тоже могли вскоре покинуть его. Николаю все чаще и чаще стали поступать предложения от кочевников сдать им несколько караванов и убедить своих видящих не препятствовать их разбойничьему промыслу. Сначала это были просто деловые предложения, затем они мало-помалу переросли в угрозы. И Николай сдался. Он еще какое-то время рассказывал отдельные детали нападения на караваны, но Михаил уже не слушал его. Он не осуждал брата. Хоть тот всегда и слыл слизняком, но было очевидно, что расстановка сил на границе Смоленских пустошей медленно и верно меняется. Михаил в душе радовался, что Несвиж находился далеко от них. Но только так ли далеко. Последние десять лет прошли относительно спокойно. Конфликтов между районами почти не возникало, борьба за власть поутихла. И Михаил уже поверил, что в спокойствии и благоденствии встретит старость. Он был богат, очень богат. Намного богаче своих соседей, хотя умело скрывал это. Он думал даже, что может съездить с одним из караванов в путешествие на запад посмотреть на другой мир, покичиться богатством там, где это безопасно. Но теперь он печенкой чувствовал угрозу, исходящую с востока. Николай еще долго говорил о том, что надо дружить со степняками и выполнять их просьбы. Вскоре они соберутся в большую силу и на их благосклонное отношение могут рассчитывать только союзники.

– Что же ты от меня хочешь? – резко оборвал Михаил брата.

Николай опять запнулся, пытаясь ухватиться за мысль.

– Брате! Они хотят помощи в сопровождении своих охотников на наших землях, в том числе и на землях Несвижа. Им нужны видящие и еще женщины. Они платят большие деньги, много золота.

«Оказывается, мой братец не только слизняк, но полный идиот», – мелькнула мысль у Михаила.

– Ладно, Николай! Сейчас толку от продолжения разговора немного. Я устал, и мне надо все хорошенько обдумать. Иди спать! Завтра поговорим на свежую голову. Что-то придумаем! – обнадежил он брата.

Это было в манере Михаила вдруг резко менять тему разговора либо обрывать разговор совсем. Вот и сейчас он понял, что ему надо побыть одному, все хорошо обдумать, обмозговать. Поэтому он не счел нужным разводить политес с братом и, по сути, прогнал его от себя. Михаил пошел в личную спальню, послав охранника к жене предупредить, что сегодня он будет спать один. Затем Михаил разделся и лег в постель. Ему лучше всего так думалось. Он знал, что как только мозг его проанализирует ситуацию, он спокойно заснет. Так произошло и в этот раз. Несколько часов помаявшись без сна, помногу раз прокрутив все возможные сценарии событий в будущем, Михаил успокоился и уснул. В конце концов он понял, что остаться в стороне от грядущих событий не удастся и необходимо правильно сделать ставку на ту сторону, которая выйдет победителем. Кроме того, он надеялся, что междоусобные разборки между восточными племенами могут длиться еще много лет и опасность большой войны с востока может так и остаться лишь пустой угрозой. Но что точно следует сделать, так это войти в контакт с возможным противником либо союзником.

Воспоминания редрика прервал приход Антона. Из всех видящих Антон являлся самым доверенным человеком Михаила. Михаил нашел его еще мальчишкой двенадцати лет и выкупил у родителей. Все последующие десять лет мальчик жил в замке под крылом своего хозяина. Он быстро пристрастился к сытой жизни и привык к своему положению правой руки редрика. Самые тайные свои поручения Михаил доверял именно Антону, стараясь не рисковать им понапрасну в рейдах. В обычное время видящий был приставлен к Бобру. Кроме того, в обязанность Антона входило сопровождение отрядов для сбора налогов с подданных. Во время таких походов Антон также занимался поиском людей с даром видения. Сам Антон обладал довольно посредственной силой дара, в дополнение ко всему нередко выпивал, теряя дар видеть на весь следующий день после попойки. Однако Михаил терпел такое положение дел, поскольку другого видящего, готового выполнять грязную работу хозяина, у него не имелось. Жалко было отсылать видящего в качестве простого почтового курьера, но редрик хотел быть уверен, что письмо попадет в руки брата задолго до прибытия каравана. Быстро объяснив Антону суть дела, редрик отправил того, строго наказав сразу же найти его по возвращении в любое время дня или ночи. Михаил предполагал, что налегке Антон обернется туда и назад дней за десять. В приемной уже ждал Бобер, и Михаил велел Сергею войти.

– Вот письмо для Збигнева, – не теряя лишнего времени на разговоры, стал вводить Михаил Бобра в курс дела. – Он ждет его. Передай лично в руки и извинись за меня, что сам не смог с ним встретиться. Разберись с караваном, посмотри, что надо для своих нужд купить. Сам реши, меня не дергай понапрасну. Налог возьми с него по полной, но не усердствуй зря и лишнего не бери. Возьми также и за постой в замке. Ухо держи востро, слушай, о чем они меж собой говорят. Поспрашивай у Збигнева о его планах на предстоящий сезон. Про то, что узнаешь, не трепись. Думаю, хороших вестей ждать не следует. Завтра в обед ко мне с докладом. Вопросы есть?

– Все понятно! – Бобер мог пошутить и в присутствии редрика, но сейчас, видя, как хозяин мается, решил воздержаться и ответил коротко.

– Тогда ступай! Да, и поговори с караванщиком, что ему готовить на обратную дорогу.

– Вам бы сейчас водочки да огурчика соленого, – не удержался Бобер и издал легкий смешок.

На глуповатом лице парня читалось искреннее сострадание, поэтому редрик не стал ругать его за ненужные советы, а просто мягко сказал в ответ:

– Иди! Сам разберусь, что мне сейчас нужно!

Бобер исчез за дверью. Редрик медленно поднялся, потянулся и невольно заулыбался. Наконец его мучения на сегодня завершились. В подтверждение этого в животе заурчало, и редрик, довольный, двинулся в столовую прямо в халате и тапочках, предвкушая предстоящие обед и сон.

Глава 3. Битва при Моргартенберге

Прямо на вершине горы Моргартенберг разместился небольшой походный лагерь. На фоне высоких сосен, покрывающих крутые горные склоны, выделялась высокая фигура хорошо одетого молодого человека. Он заметно нервничал и постоянно смотрел через бинокль в долину. Удобное походное кресло стояло рядом, но тот в него так ни разу и не присел. В отдалении расположился хорошо вооруженный большой отряд охраны. Метрах в двадцати в тени деревьев стояла крытая коляска, специально сконструированная, чтобы лошади могли ее тянуть по крутым горным склонам. В коляске явно кто-то находился, потому что шторка окна в дверце время от времени колыхалась. Молодой человек периодически подходил к коляске, чтобы перекинуться парой слов с сидящим в ней пассажиром. В долине ярко полыхал пожар. Это горел Ротентурм. Город, ставший камнем преткновения в территориальном споре между княжествами Люцерны и Цюриха. Согласно мирному договору, заключенному двадцать лет назад, оба княжества согласились оставить за городом статус нейтральной территории. Налоги делились поровну. По договоренности в городе находились гарнизоны обоих княжеств, однако не более пятидесяти солдат от каждого. По сути, такая ситуация не устраивала ни одну из сторон. Только никто не хотел идти на уступки, равно как и начинать открытое противостояние. Раз в несколько лет между гарнизонами возникали небольшие кровавые стычки, которые вскоре завершались последующим недолгим перемирием. Это стало одной из причин, почему выбор операции пал именно на Ротентурм. Для соседних княжеств все должно было выглядеть как очередной мелкий пограничный конфликт. Молодой человек представлял, что сейчас творится в городе, но ни одного звука до вершины горы не доносилось. Только высокий столб черного дыма уже висел высоко в небе. Он опять подошел к повозке, открыл дверь и спросил у второго:

– Как думаешь, Маркус, они уже выдвинулись?

– Я не думаю, Роланд! Я знаю. Их конница в пути и будет в городе часа через полтора.

– Сколько их?

– Сложно сказать точно. От трех до четырех тысяч всадников. Почти вся гвардия.

– Значит, все идет по плану?

– Как всегда, дорогой брат! Как всегда!

– Ты не хочешь посмотреть? – Роланд кивнул головой в сторону горящего города.

– Ты забываешь, брат, что мне не надо использовать глаза, чтобы что-то увидеть. И потом, я не хочу, чтобы даже твоя охрана слышала наш разговор.

– А если они не сунутся в ущелье?

Тот, кого звали Маркусом, рассмеялся, выглянув из открытой дверцы. Он был еще очень молодым, но волосы его побелели от седины.

– Это могло бы произойти только в одном случае. Если бы их военачальники изучали историю древних. Но в Цюрихе эта наука не входит в список обязательных в военной академии. Причем я говорю об истории почти тысячелетней давности. Я ведь недаром выбрал именно это место. Чуть больше девятисот лет назад полторы тысячи швейцарцев разгромили на склонах горы Моргартенберг двенадцатитысячную армию Австрии. Не сомневаюсь, что наши заклятые друзья совершат сегодня такую же роковую ошибку, что и наши заклятые враги в далеком прошлом.

– Ты уверен, что их видящие не обнаружат наши позиции?

– Ну, раз наши видящие их не могут обнаружить, значит, и у противника не получится.

Роланд в легкой задумчивости опять отошел от брата и уставился на долину. Город полыхал. На таком расстоянии даже в мощный бинокль невозможно было разглядеть человеческие фигуры. Видны были лишь мельтешащие черные точки. Роланд наконец взял себя в руки, сел в походное кресло и приказал подать легкий обед: бокал вина, крупно нарезанного сыра, отварной телятины и хлеба. Брату не предлагал, тот придерживался особой диеты. Пока он обедал, еще раз прокрутил в голове план сражения. Две сотни головорезов еще с утра перебили гарнизон Цюриха и начали грабить город. Таких масштабов все предыдущие стычки никогда не достигали. Эта была особенной: слишком дерзкой, слишком кровопролитной и вполне ожидаемой. Поэтому и реакция князя Цюриха казалась предсказуемой. Он должен был послать большую часть своей гвардии для наведения порядка. Хотя не исключено, что после этого мог последовать приказ коннице двинуться дальше, на Люцерну. Нервы у цюрихского князя могли и сдать. На протяжении последних трех месяцев количество разбойников, грабящих приграничные цюрихские села, выросло, и они всегда находили убежище на стороне Люцерны. Князя Цюриха засыпали жалобами все окрестные жители. Вот он и постарается не упустить такой удобный случай: отбить Ротентурм у княжества Люцерны, а заодно и навести порядок с грабежами в этом районе. Как только гвардия войдет в город, шайка бандитов должна броситься на утек лишь одним доступным маршрутом – в сторону города Заттель в пяти километрах на территории княжества Люцерны. Дорога шла через узкое ущелье и прямо перед Заттелем сужалась в бутылочное горлышко. Видящие Цюриха доложат военачальникам, что никаких воинских подразделений, тем более никакой засады, по дороге нет. И тогда вся гвардия сломя голову ринется преследовать обреченных бандитов. Как только они растянутся вдоль узкой дороги и авангард упрется в бутылочное горлышко, будут взорваны мешки с порохом, заложенные на дороге, что перекроет путь коннице. Задние ряды будут продолжать напирать, начнется настоящее столпотворение. Тут-то две с половиной сотни стрелков, залегшие на склонах ущелья по обе его стороны, начнут методично отстреливать гордость цюрихских вооруженных сил. Под ураганным огнем за первые пять минут половина гвардии погибнет от пуль и от давки. Как только вся конница собьется в кучу, с холмов, окружающих Ротентурм, в тыл обескураженному противнику хлынет легкая маневренная кавалерия мадьяр. Всего пятьсот всадников. Их задачей будет лишь добить обезволенного врага. Битва превратится просто в бойню. Через час все закончится. Ну а потом… потом можно слать с письмом в Цюрих кого-нибудь из плененных командиров. Хотя с этими мадьярами… надо еще умудриться кого-нибудь взять живым. Не рассчитывая на благоразумие наемников, Роланд объявил большой денежный приз за каждого живого плененного командира цюрихской гвардии.

Тем временем события на поле начали разворачиваться, как и было запланировано. Длинную черную змею цюрихской конницы Роланд заметил уже в километре от окраин города. Судя по скорости, с которой змея приближалась к Ротентурму, всадники шли широким галопом. Это еще лучше. За два часа такой скачки и лошади, и солдаты совсем вымотаются. Вскоре змея подползла к горящему городу и растеклась по нему. В этот же момент из города появилась тоненькая ниточка отступающих бандитов. Только бы они не торопились. Нельзя позволить основным силам врага задержаться в городе. Часть конницы стала обтекать город с обеих сторон, пытаясь захватить его в кольцо. Отлично! Они сами загоняют себя в ловушку. И вот лавина всадников хлынула в сужающееся ущелье следом за отступающими. Выглядело это действо поистине потрясающе. А выучка у цюрихцев что надо. Недаром они считаются лучшей кавалерией. До Роланда донеслись звуки пальбы. Это гвардейцы на полном скаку стреляли вслед отступающим. Эпицентр событий переместился в центр ущелья, и Роланд уже мог четко разглядеть в бинокль фигуры солдат. Он видел, как падали раненые кони, как кубарем катились с них всадники, летящие под копыта собственной наступающей армии. Каково там сейчас в самой гуще? Ущелье наполнилось ржанием лошадей и непрекращающейся пальбой. Последние ряды отступающих слегка замешкались, и преследователи уже рубили их во всю длинными палашами. Еще минута, и должен прогреметь взрыв. Придется пожертвовать частью своих солдат, которые не смогли оторваться. Еще несколько секунд. Роланд увидел взметнувшийся вверх огромный столб пыли. Он вырос прямо посреди вражеского авангарда, разнося в клочья солдат и несчастных животных и обрушивая груду камней в самую узкую часть ущелья. Через несколько секунд до Роланда докатилось и сильное эхо от взрыва. Молодой человек облегченно выдохнул. Проход надежно закрыт. Перевел бинокль на заднюю часть колонны. Та продолжала двигаться с прежней скоростью, напирая на середину. Как по команде, холмы по бокам дороги зазвучали непрерывной канонадой, неся с собой смерть находящимся внизу. Роланд не отрывался от бинокля. То, что происходило внизу, выглядело просто ужасно. Над долиной стоял страшный многоголосый рев обезумевших от страха людей и ревущих лошадей. Теперь разобрать что-либо казалось невозможным. Все солдаты внизу превратились в одну жуткую кровавую шевелящуюся массу. Пора. Роланд достал ракетницу и выстрелил вверх. В небо взмыла белая ракета. Это стало сигналом мадьярским наемникам. Сзади погибающего войска появилась легкая конница. Она темной лавиной стекала с холма позади цюрихской гвардии. В мгновение наемники достигли арьергарда конницы, опрокидывая и кроша его. Роланд убрал бинокль. Это просто бойня. Он сел в кресло и тупо уставился на поле битвы. Еще полчаса, и можно давать сигнал выдвигаться колонне пехоты, чтобы остановить резню и навести порядок. К тому же придет пора заняться пленными и ранеными. Следом выступит трофейная команда. Роланд поднялся и вновь подошел к брату. Тот смотрел на него с легкой улыбкой:

– Поздравляю с победой, брат! Мне, пожалуй, уже можно возвращаться домой. А тебя попрошу поскорее навести здесь порядок. Если мы переборщим с количеством жертв, это может выплыть наружу. Все должно выглядеть как пограничный конфликт, чуть масштабнее, чем обычно, но не более того. И постарайся не медлить с отправкой гонца в Цюрих. Они уже знают, что произошло, но понять причин не могут. Их видящие сейчас носятся по замку как угорелые. Кто-то из них рискует попасть под горячую руку князя.

Роланд еще раз внимательно посмотрел на брата, пытаясь понять, есть ли у него хоть капля жалости к тем солдатам, которые погибли сегодня по его прихоти. Лицо Маркуса оставалось непроницаемым. Роланд захлопнул дверцу и дал знак части охраны отправляться в путь вместе с коляской. В голове Роланда мелькнула мысль: «Интересно, как бы проходило сражение, будь у обеих сторон не просто винтовки и пистолеты, а мощное оружие последних!» Он содрогнулся от возможного предположения. Потом взял ракетницу и выстрелил еще раз. Красная ракета. Это был знак пехоте.

Глава 4. Караван

Караван находился в пути уже почти трое суток. Погода радовала. Казалось, что тепло, пришедшее с торговцами несколько дней назад, двигалось теперь впереди и прокладывало путь. Цепочка всадников и навьюченных лошадей растянулась на пятьдесят метров. Шли двумя шеренгами, где позволяла ширина дороги. Впереди ехали Ян и Збигнев. Остановок не делали, только одну короткую в середине дневного перехода, чтобы напоить лошадей и дать немного подкрепиться людям. Ян предпочитал держать неспешный, но постоянный темп и не останавливаться. Каждая заминка в пути неизбежно приводила к потере скорости и лишний раз беспокоила лошадей. Время от времени видящий выезжал на километр-два вперед оценить ситуацию на дороге. Збышек тогда возвращался в хвост каравана, чтобы окинуть беглым взглядом состояние животных, грузов и людей. Ян и Збышек решили, что в случае обнаружения видящим препятствий, правильнее будет выслать вперед двух охранников, чтобы оттянуть поваленное дерево или посечь кусты и ветки, которые могли помешать движению отряда. Таким образом каравану удавалось проходить за день от сорока до шестидесяти километров. План дневных переходов и ночевок был составлен заранее. Радовало то, что пока получалось ему следовать. Первую ночь провели на постоялом дворе. Там же Збышек запасся овсом для лошадей. Следующий постоялый двор находился в четырех днях пути, и две грядущие ночевки предстояло провести в лесу. Весь отряд вместе с Яном насчитывал восемь всадников и шестнадцать навьюченных лошадей. Не бог весть какой караван, но это первый. Через несколько недель торговцы начнут следовать чуть ли не каждый день. Лошади преимущественно будут тянуть повозки, чтобы перевезти как можно больше грузов. Тогда вдоль дороги можно будет встретить крестьян, пытающихся продать караванщикам свежие грибы, ягоды и прочую еду. Появятся на крупных стоянках и охотники, предлагающие найденные ими в рейдах товары последних. В течение трех летних месяцев движение по дорогам было настолько интенсивное, что видящих не хватало для сопровождения всех желающих. Однако это никого не пугало, так как в течение дня всегда повстречается караван, идущий в обратном направлении, который проинформирует о возможных опасностях на пути. Основным товаром до сих пор служило наследие последних. Уже больше двух сотен лет охотники находили оставшиеся после них вещи: одежду, оружие, инструменты, книги, посуду. Особенно ценилась бумага, потому что лишь малая часть ее сохранилась в состоянии, пригодном для письма. Изредка случалось, что охотники натыкались на большие склады и подземные схроны последних, и подобные находки могли в корне поменять товаропоток. Так произошло четыре года назад с бумагой. До этого бумагу привозили исключительно с запада, однако неожиданная находка в Оршанском районе привела к тому, что ее теперь стали возить в обратную сторону. Поскольку наследие последних позволяло выжившим еще долгое время существовать на текущих запасах, то никаких новых производств за двести лет так и не появилось, лишь отдельные ремесленные мастерские. Особенно много возникло кузниц и лесопилок. Железа оставалось от последних в таком огромном количестве, что оно стало одним из самых доступных и используемых материалов. Деревянных же конструкций последних никто не видел. Похоже, они превратились в труху задолго до рождения Яна. Благо, деревьев в лесах хватало, и лес все еще продолжал отвоевывать у человека территорию.

Ян съехал на обочину и остановился. Збышек приблизился к нему. Остальные всадники продолжали движение, поскольку ни один ни другой никаких тревожных сигналов не подавали. Видящий выглядел сосредоточенным. Взгляд его был направлен вдаль. Наконец через минуту он повернулся к Збышку и сказал:

– Нам через пару часов на ночлег становиться. Недалеко от нашего места рыщет стая волков, большая, зверюг пятнадцать. Они могут нас подрать основательно. В том районе мало мест вдоль дороги, пригодных для стоянки. Что делать будем? Раньше на ночлег станем или дальше пойдем?

– Идем далее. Людзи и кони в добрем стане. Але зобачым, где тые волки будут, когда мы туда пшыдзем.

Видящий кивнул, молча соглашаясь с главой каравана. За три дня эта была первая опасность в пути. Каждое утро, до начала выхода каравана, Ян просматривал наперед всю дистанцию предстоящего дневного перехода. Территорию слева и справа вдоль дороги он проверял километров на десять. Больше смысла не было. Даже если какая-то угроза там и могла оказаться, пока она появится на дороге, каравана уже и след простынет. По мере движения по пути Ян примерно каждый час высматривал все в радиусе пяти-восьми километров. Учитель научил его экономно расходовать энергию дара и попусту не разглядывать все вокруг. Сначала требовалось понять источник потенциальной угрозы, оценить скорость ее передвижения, возможность защиты. Это и определяло необходимую частоту и дистанцию применения дара видения. Пока на протяжении первых трех дней Ян видел только небольшие стаи волков, да и то вдалеке, не на пути их следования. Самым же главным риском всегда оставались люди. Для их отряда опасной могла быть лишь банда числом человек десять и более. Поэтому Ян не сильно беспокоился, замечая одиночек или даже небольшие группы. Вероятнее всего, это были охотники за вещами последних. Данный промысел стал, пожалуй, основным у большей части мужского населения, не занятой в домашнем хозяйстве. Пока все люди, которых Ян увидел с начала похода, находились не ближе двух-трех километров в стороне. Конечно, если бы непосредственно на пути отряда возник даже одиночка, это стало бы сигналом тревоги для каравана. По крайней мере, в эту пору, пока не начался сезон торговли. Ян и Збышек вернулись в начало кавалькады.

– Отчего ты, Янку, не поедешь со мной до моего воеводы? Тебе будет там лучше, чем здесь. Места у нас там очень красивые. Огромное озеро. З едной строны горы. С друге строны добрые земли. Жизнь там у нас друга. Порядку более, чем у вас. Люди другие. Радостнее, чем тут. И тепло у нас. В гурах может лежать снег, а в долине тепло. Да и озеро зимой не змерзает. Свободы у нас боле. У вас тут вшистко, цо может деньги пшиносить, належит вашим редрикам. Так быть не может, порядку не будет. Потому воров и бандитов у вас столько. Что еще человеку делать. Или воровать и убивать, или идти рабом к редрику. Видзи нашему воеводе бардзо нужны. Будет у тебя хороший дом, много золота воевода видзям платит, он не такой жадны, як ваш Михал. У вас видзем быть опасно. Отчего вы все тут такие млодые? Нет ни едного старого. У нас много видзей, кторым боле за семдесент лет.