The Red Hot Chili Peppers. Эксклюзивная биография. Годы на EMI (1983 – 1990)

Цензура Гилла коснулась и опытного барабанщика Клиффа Мартинеза: продюсер не доверял профессионализму группы и настаивал на использовании метронома в песнях. Даже невозмутимый Клифф был недоволен, тогда как Кидис эмоционально объяснял Гиллу, что драм-машины и метрономы – устройства, которым нет места на панк-рок-альбомах, и что они ни за что на свете не будут их использовать. В итоге противоборствующие стороны сошлись на абсурдном компромиссе: Мартинез повторил стук метронома на барабанах, и уже под набитый Клиффом ритм группа была готова работать. В те же дни Гилл предложил использовать в записи драм-машину, вызвав нервный смех и раздражение у музыкантов. По воспоминаниям очевидцев, Кидис стал с одной стороны инструмента, а Гилл – с другой, и они буквально раскачивали бедную драм-машину под крики Энтони: «У нее нет души, мы против драм-машин, ей не место на нашем альбоме!». В итоге Кидис дал инструменту прозвище «1984» или «Большой брат» и называл ее так, каждый раз проходя мимо. Три года спустя The Red Hot Chili Peppers даже напишут об этом песню: «Organic Anti-Beat Box Band». По воспоминаниям Энди, группа постоянно разгонялась, куда-то торопилась, хотела сыграть песни максимально быстро. Метроном или драм-машина же держали группу в узде с их бесконечной спешкой и любовью к быстрой музыке.

Когда же Гилл все-таки арендовал для Джека Шермана акустическую гитару Guild, злости Энтони не было предела. Кидис выхватил у Джека и швырнул на пол арендованный инструмент. Тогда уже вмешался персонал EMI: гитара была арендована за их счет и в случае поломки штраф и ремонт оплачивать они не хотели. По иронии судьбы, через 7 лет будущий гитарист RHCP Джон Фрущанте практически не расставался со своей акустической гитарой во время записи «Blood Sugar Sex Magik», и никого в группе это уже не смущало. Человек просто оказался в нужное время и в нужном месте.

Обстановка в студии, по воспоминаниям звукорежиссера Дейва Джердена, была неблагоприятной, тогда как дружественно-сопернический коллектив What Is This, трудившийся незадолго до этого на той же студии с Джерденом, создавал свою дебютную пластинку в атмосфере мира, взаимопонимания и добра. Энтони часто отпускал колкости в адрес Джека, в частности, из-за использования им смазки для струн «Finger Ease». По мнению Кидиса, Шерман слишком берег свои руки, тогда как Словак на концертах раздирал пальцы в кровь, будучи «настоящим панком». Реальной же причиной использования «Finger Ease» было нежелание Джека возиться с постоянной заменой струн: группа играла жестко и быстро, из-за чего, порой, даже толстенные струны бас-гитары не выдерживали. Поддержание инструмента в порядке позволяло Шерману добиваться правильного звучания, Кидис же воспринимал подобное отношение как слабость и всячески высмеивал (даже в своей автобиографии 20 лет спустя). Энтони и Фли буквально ломало, что в студии рядом с ними не было Словака и Айронса, но вдвойне досадно им было наблюдать, как Шерман соглашается со многими идеями Гилла. «Если бы не Энди, пластинка The Red Hot Chili Peppers звучала бы минут 14», – вспоминал гитарист. Отказавшись от «Sex Rap» и «Nevermind», Гилл понимал, что нужно чем-то заполнять образовавшуюся брешь в трек-листе будущего лонгплея и буквально склонил группу написать более-менее «нормальную песню», получившую рабочее название «Human Satellite». Композицию невзлюбили все участники группы, и даже толерантные Шерман и Мартинез годами позже вспоминали ее как «нечто вымученное и неестественное». В итоге от песни отказались, и по сей день ни один ее фрагмент никогда нигде не всплывал и не выпускался. Правда, при подготовке переиздания дебютного альбома The Red Hot Chili Peppers на CD EMI, видимо, думали выпустить «Human Satellite» в качестве бонус-трека, но, увы, группа предпочла в итоге ее не публиковать и вместо этого в качестве бонусов добавила уже издававшуюся официально в 1994-м году весьма паршивую по качеству копию первой демо-кассеты RHCP. Остается лишь гадать, что представляла собой эта полумифическая песня, о существовании которой, порой, не знают даже заядлые поклонники группы.

В процессе вынужденного сочинения недостающего материала были и светлые моменты. Так, например, во время одной из репетиций Фли под вальяжный ритм Клиффа принялся наигрывать довольно стандартную фанковую партию. Джек Шерман, желая присоединиться к всеобщей импровизации, подхватил мелодию аккордом Dm6. По словам Джека, в ту минуту он вдохновился композицией The Commodores «Brick House». Услышав импровизацию, Гилл не медлил ни секунды: «Вы можете все это повторить снова?». И группа на удивление смогла. Так родилась композиция «Mommy Where’s Daddy», к которой Энтони довольно быстро написал текст. Фли во время ее исполнения то и дело пищал в микрофон слова «Mommy Where’s Daddy», изображая маленькую девочку, чем доводил коллег до безудержного смеха. В итоге песню так и записали – с вокалом Фли в «припеве», но, когда позже группа отслушивала практически готовый материал, разочарованию не было предела: Энди Гилл вместо комичного вокала Фли зачем-то записал вокал сессионной певицы Гвен Дики. «Шутка полностью потеряла смысл, и мы были очень расстроены», – вспоминал Шерман.

Работа над альбомом шла напряженно не только из-за разногласий, но и из-за проблем со здоровьем сначала Гилла, затем – Джердена. Видимо, проклятья Кидиса и Фли не обошли продюсера стороной: в разгар записи пластинки Гилл заболел онкологией и срочно отправился лечиться в Нью-Йорк. Его место временно занял Джерден, который, по собственным же воспоминаниям, здорово переживал из-за критики и поведения участников группы и вскоре подхватил кишечный вирус. Работа встала. Когда же замученный Дэйв вернулся после болезни в студию, Энтони и Фли принялись умолять его: «Давай перезапишем альбом с нуля!». Но Джерден придерживался партийной линии: «Я не буду этого делать». Дэйв как мог следовал инструкциям Гилла, и даже когда Энди отправился на лечение, а группа приступила к записи «Green Heaven», Дэйв следил за тем, чтобы RHCP сыграли песню медленнее, чем изначально планировалось (Гилл, опять же, утверждал, что из-за высокой скорости у некоторых песен теряется шарм). Тем не менее, записанная под руководством Джердена песня оказалась единственным треком альбома, записанным полностью вживую, без дополнительных наложений. Видимо, этот факт расположил участников RHCP к Дейву и подарил им надежду, что с ним можно записать правильный альбом. К разочарованию Кидиса и Фли, Джерден строго соблюдал свою роль звукорежиссера и ни коим образом не выходил за ее рамки, разве что, выступая посредником в конфликтах между ними и Энди. Джердену доставалось меньше остальных (хотя Энтони и Фли, порой, винили его за поддержку Гилла), участники проявляли к нему куда больше уважения, но он в свою очередь переживал куда больше толстокожего Энди.

Гилл пытался как мог сместить акцент на фанк-номера. По сути, Энди хотел сделать то, что годом позже сделал Джордж Клинтон: подчеркнуть фанковость The Red Hot Chili Peppers при помощи характерных аранжировок. В качестве сессионных музыкантов на студию была приглашена духовая группа в лице трубача Патрика Инглиша, тромбониста Фила Ранлина и саксофониста Кенни Флуда. Патрик учился вместе с Кидисом и Фли в школе Fairfax High, где добился определенных успехов, играя в школьном оркестре. Однако из-за бунтарского и импульсивного характера, во время одной из репетиций Инглиш в сердцах покинул класс и больше не возвращался в оркестр. Освободившееся место первой трубы досталось Фли. Несколько лет спустя, когда для записи дебютного альбома The Red Hot Chili Peppers понадобился трубач, по непонятным причинам Фли не стал использовать свои навыки духовых, а вспомнил про старого школьного товарища. Возможно, это было решением Энди Гилла: нередко в профессиональной среде дотошные продюсеры придерживаются позиции «один человек – один инструмент». Фил Ранлин, в отличие от Патрика Инглиша, был уже зрелым и опытным музыкантом, чья карьера началась еще в 1950-е. За 20 с лишним лет работы в музыкальной сфере Фил успел посотрудничать с Эллой Фитцджеральд, Стиви Уандером и рядом артистов Motown, и много лет спустя Фли как истинный любитель джаза вспоминал сессии с Ранлином с большим теплом. Кенни Флуд был коллегой Фила, ранее работал с Рэем Паркером Джуниором и на дебютном альбоме The Red Hot Chili Peppers исполнил одну из самых проникновенных партий – соло на саксофоне в «Mommy Where’s Daddy». Написать аранжировки для духовых пригласили старого школьного друга Кита Барри по прозвищу The Tree: с конца 1970, учась в Fairfax High, Кит много времени проводил с будущими участниками The Red Hot Chili Peppers, а в начале 1980 в качестве саксофониста неоднократно пересекался с группой на различных сборных солянках. По всей видимости, в качестве саксофониста Гилл предпочел молодому Киту более опытного Кенни, при том, что Барри прекрасно владел инструментом и в дальнейшем неоднократно участвовал в записях The Red Hot Chili Peppers. На альбоме же, помимо аранжировщика духовых, ему досталась небольшая роль виолончелиста: в конце «Why Don’t You Love Me» можно услышать мрачные, загадочные звуки, которые Кит издает смычком. В итоге партии духовых были использованы лишь в трех песнях: «Get Up & Jump», «Why Don’t You Love Me» и «Mommy Where’s Daddy», причем в первой их использование было явно лишним: на концертах группа никогда их не повторяла, даже при наличии сессионных духовиков на сцене. Но на «Mommy Where’s Daddy» саксофон прижился, и, начиная с 1986 года, Кит периодически присоединялся к RHCP на сцене, чтобы исполнить хорошо знакомую партию живьем.

Среди сессионных музыкантов также отметились перкуссионист Клифф Брукс, работавший с Roberto Miranda›s Home Music Ensemble – настоящий эксперт в области латиноамериканских ударных инструментов, и вокалистка Гвен Дики – главная звезда группы Rose Royce, прославившейся в 1976 году поп-песней «Car Wash». Их участие в записи казалось совсем странным, учитывая, что Мартинез неплохо справлялся с ударными, а женский вокал вообще не вписывался в концепцию The Red Hot Chili Peppers ранних лет. Но Гилл стремился добавить записи разнообразия, видимо решив, что наличие приглашенных гостей сделает альбом более ярким.

Написанные совместно со Словаком и Айронсом композиции подверглись особенно жесткой переработке, и в ответе за это был не только Гилл, но и Шерман. «Я потенциально мог сыграть все те же партии, что и Хиллел, но мне было интересно сочинить свое», – делился воспоминаниями Джек Шерман. Все равно песни ранее существовали только в виде демо и не успели закрепиться в сознании слушателей в своем первозданном виде, поэтому для альбома можно было и поэкспериментировать, причем некоторые эксперименты пришлись по душе не только Кидису и Фли, но и будущему гитаристу RHCP Джону Фрущанте, который охотно исполнял на концертах именно версии Шермана. Джек в корне переделал партии к «Out In LA», «Get Up & Jump», «Police Helicopter» и добавил фанковости в бридж «Green Heaven». Однако, Энтони и Фли негативно воспринимали многократные наложения гитарных партий и всевозможные спецэффекты, убивавшие, по их мнению, истинное звучание группы. Сам Шерман годами позже утверждал, что многослойные соло были данью уважения Эдриану Бэлью (чью музыку Фли в начале 1980 очень даже любил).

Шерман и Гилл неоднократно вспоминали, что самые спокойные и продуктивные сессии альбома проходили, когда Энтони и Фли отсутствовали. Точнее, когда отсутствовал Энтони, отрицавший все предложения и идеи – в одиночку Фли чаще прислушивался к советам опытных коллег и вспоминал о любви к жанрам вне панка. По словам Джердена, запись дебютного альбома RHCP была безусловно его худшим опытом за всю карьеру. Апофеозом нездоровой атмосферы на студии стал эпизод, во время которого Фли, пользуясь паузой между дублями, во всеуслышание заявил: «Схожу-ка я посру». На что Гилл не удержался: «Какая прелесть. Обязательно принеси мне то, что насрал». Фли долго думать не стал и, найдя где-то на пути в туалет пустую коробку из-под пиццы, сделал свои дела прямо в нее и положил картон с фекалиями прямо на микшерный пульт перед Энди. «Как предсказуемо», – усмехнулся Гилл, тогда как побледневшего Джердена чуть не стошнило. За время работы с RHCP продюсер уже привык к подобным выходкам и не злился, уверенно подавляя наглых юнцов своим авторитетом.

В процессе записи возникла еще одна проблема – тотальное неумение Энтони петь. На концертах Кидис как мог рвал глотку и вращался вокруг своей оси, в студии же скрыть отсутствие навыков пения было почти невозможно. Гилл настаивал на уроках вокала, но Энтони ни в какую не соглашался. В итоге на определенном этапе Энди даже согласился перенести оборудование в клуб и записать выступление The Red Hot Chili Peppers без зрителей, смикшировать и выпустить в качестве альбома. По словам Гилла, вживую они были очень хороши, но в студии их постоянно что-то сковывало, никак не удавалось передать магию группы. Кидис и Фли в свою очередь настаивали на «партизанской сессии» со Словаком и Айронсом, которые втихаря от MCA записали бы буквально за одну ночь свои партии. Однако обстоятельства складывались иным образом, и месяц работы над дебютной пластинкой здорово вымотал всех участников процесса.

В отсутствие Энтони, Гилл и Шерман скрупулезно работали над аранжировками чуть ли не по ночам. Искаженные звуки автомобильной аварии и многократные наложения гитарных соло в «Buckle Down», богатая перкуссия на «True Men Don’t Kill Coyotes», задорные подпевки на «Get Up & Jump» – Энди как мог пытался сделать пластинку разнообразной, что, увы, в итоге сослужило не лучшую службу. Дело постепенно близилось к концу и, желая разрядить душную обстановку, Кидис и Фли пригласили Гилла отужинать с ними в «лучшем месте Лос-Анджелеса с лучшей едой в мире». «Лучшим местом» оказался ларек с хот-догами «Pink’s», что здорово насмешило Энди. Разрядка продолжилась на студии, где, пытаясь сочинить что-то вразумительное минут на 5, чтобы как-то растянуть хронометраж альбома, Фли, Клифф, Джек и Энди включили песню «Whispering Pines» группы The Band и, затянувшись травой (даже Шерман, который ни до, ни после практически никогда не пробовал наркотики), вместе придумали долгий, психоделический инструментал «Grand Pappy Du Plenty» – загадочный и максимально неожиданный финал дебютной пластинки. Атмосфера в студии, в отличие от предыдущих мучительных недель, царила поистине умиротворенная, и, записав новый трек, Шерман и Мартинез принялись наполнять его жутковатыми спецэффектами, а Гилл и Джерден помогали им как могли. Композиция буквально опередила свое время на 10 лет, и лишь в 1994 году группа впервые исполнила ее живьем в практически полноценном виде (небольшие фрагменты на концертах 1986 года не в счет). По сей день неясно, по какой причине The Red Hot Chili Peppers так и не записали для своего дебютного альбома кавер-версию на «Fire» Джими Хендрикса – песню, исполнявшуюся буквально на всех концертах с 1983 года. Возможно, тогда группа считала подобное решение банальным, а, возможно, Энди Гилл был против. Участники группы задокументировали процесс записи дебютного альбома, пригласив на студию дружественного фотографа Эда Колвера и, попозировав у микшерного пульта (Фли в свойственной ему манере обклеил лицо изолентой), сбрили растительность на лице, положив конец своему пакту, и постепенно стали возвращаться к привычной концертной деятельности, доставлявшей им куда больше удовольствия, чем студийная рутина. К маю 1984 года изнурительная работа подошла к концу: Джек Шерман записал несколько дополнительных гитарных партий на студии «Baby’O», после чего начались работы по микшированию песен уже без участия группы.