Векавес

По озеру, прямым курсом на него шла лодка, но не это напугало нашего героя. На веслах, лицом к корме лодки и периодически оглядываясь на берег, сидел – сам Славик. Точнее наверное сказать – его точная копия.

«Здесь это заразно что ли?» – мелькнула сквозь ужас мысль в голове у онемевшего Славика.

А лодка тем временем плавно ткнулась в прибрежный ил и мягко остановилась. Славкин двойник умело закинул весла внутрь и столь же ловко, практически по кошачьи выпрыгнул на берег.

Одет он был, по Славкиному пониманию крайне странно – на нем была дембельская, морская парадка. Одна только лихо прилепленная и непонятно, как державшаяся на затылке бескозырка чего стоила…

«Ну, чего сопли тут распустил?» – нагло, но в то же время дружелюбно поинтересовался у Славки двойник. Глаза его при этом были хитро прищурены и в глазах этих, читалось бесстрашие и абсолютная самоуверенность. Даже слепой бы понял, что этот парень не боится ничего и никого на свете и нет дела, которое было бы ему не по плечу.

Славик открыл было рот, но слова не находились и он лишь поерзал задом по земле, словно пытаясь отыскать дополнительную точку опоры и защиты.

«Мдаа, смотреть на тебя противно! Как кисель по камбузу растекся!» – резко, но по прежнему доброжелательно продолжал двойник.

Наконец Славик собрался с мыслями и со смелостью и пролепетал еле слышно: «А вы кто?»

«Во дает! Ты сам себя не узнаешь, что ли? Я это ты! Только в одном из возможных вариантов развития твоей никчемной, судя по твоему виду жизни! И зовут меня не Славик, тьфу, прости господи, а Славян!» – уже резче ответил морячок.

«Это, как это?» – выдавил из себя Славик.

«А так! Вот если бы ты жил по другому, был бы сейчас мной! А не сидел бы тут, как протухшая каракатица!» – еще больше запутал двойник Славика.

«И что же мне теперь делать?» – задал самый глупый вопрос, за всю свою жизнь Славик.

«А я откуда знаю! Ну прояви как то себя! Вот, хоть на веслах ходить научись что ли!» – ответил с ухмылкой морячок, потрогал бескозырку и не прощаясь и не оглядываясь пошел в туман, вдоль линии берега.

Славик вновь остался один. Вновь ему захотелось, что бы все это оказалось сном, он зажмурил глаза, посидел так несколько секунд и резко открыл их. Лодка стояла и никуда испаряться не собиралась. Он покрутил головой в поисках морячка, но не увидел и не услышал его.

Встав и подойдя к лодке, Славик задумался – а может и правда попробовать? Страшно блин! Но страх оставаться на берегу пересилил страх воды и он неуклюже полез в лодку.

Не сразу поняв, как нужно грести, он наконец правильно уселся и даже пару раз гребанул по воде. Получились только брызги и ничего более, лодка стояла, как вкопанная. И тут он вспомнил, что видел в кино, как правильно нужно делать. Он осторожно, стараясь не замочить ноги, выбрался назад на берег и стал толкать лодку в воду. Наконец у него это вышло, лодка отчалила и чуть качаясь поплыла кормой вперед. Славик чуть не закричал от досады – он то стоял на берегу!

Пришлось намочить обувь и совершить невероятное – забраться в качающуюся лодку, да еще и из воды. Как ни странно это удалось ему с первой попытки. Он вновь уселся за весла и стал разворачиваться. В конкурсе на самое нелепое управление весельной лодкой, он бы уверенно занял первое место, причем с огромным отрывом…

Вишь

Туман здорово прочистил и голову и душу Ратибора. Выйдя из водяной завесы, он прошел совсем немного, когда услышал прямо впереди перед собой довольно громкий шум. Кто то явно выражал свое недовольство и судя по совсем уж непотребным словам, недовольство это было крайним…

Ни секунды не думая, Ратибор двинулся прямо туда.

Огромные, просто высоченные сосны, закрывавшие обзор впереди, как по команде расступились. Взору Ратибора открылась по истине впечатляющая картина: он вышел к круглой и очень большой котловине посреди могучего леса.

В сердце котловины на возвышении стоял замок. Для мышления Ратибора это был явный перебор. Он и предположить не мог, что человек может возводить такое!

Витязь замер с полуоткрытым ртом, мощь замка поражала. И он мысленно прикидывал, можно ли его взять штурмом или осадить?

Увлекшись созерцанием величия замка, Ратибор чуть было не прозевал движение справа, но не из тех он был, кого можно застигнуть врасплох. Резко крутанувшись на каблуках сапог, он сложился практически втрое и накрылся щитом, неведомо, как при этом выкидывая руку с мечом в сторону.

Тревога оказалась ложной, но бдительность есть бдительность! Разглядев того кто крался к нему, Ратибор успокоился и убрал меч в ножны. К нему подходила девчушка, невысокая такая рыжеволосая девчушка. Она смотрела витязю одновременно как бы и в глаза и, как бы сквозь него.

«Здравствуй детонька! Не подскажешь, в какие края меня занесло?» – ласково, по отечески проговорил Ратибор и протянул руку, что бы погладить девочку по голове.

То, что произошло дальше, не случалось с богатырем никогда более и никогда ранее. Его сверх быстрая реакция абсолютно не помогла. «Детонька» прыгнула на него, словно дикий кот, молниеносно и Ратибор даже не понял, чем получил по голове. Перед глазами проплыли размазанные очертания замка и верхушки травы, куда он свалился перед тем, как потерять сознание.

Сколько прошло времени Ратибор не знал. Он с трудом разлепил веки и взгляд его уперся в широченную спину какого то огромного мужика, связанного по рукам и ногам. Мужик явно был без сознания, но могучая спина его то ослабляла путы, то натягивала, следовательно связанный дышал.

«Кто же это так меня?» – превозмогая боль в голове думал Ратибор. В памяти расплывчато возник образ девчушки и чуть позже ее безумный прыжок. Последнее, что возникло в его голове это ее глаза, совсем не сочетавшиеся с милым, детским личиком. В глазах этих была злоба и ненависть, какой Ратибор не видел даже у самых отъявленных злодеев с какими сводила его судьба. От этого воспоминания стало не по себе, но он взял себя в руки и стал анализировать ситуацию, ведь не пристало такому прославленному воину, попадать вот в такие «детские» в прямом и переносном смысле ловушки. Вывод был очевиден – ну не мог русский витязь нанести урон ребенку, пусть даже вот такому не по детски злобному…

Пока он делал внутренний расклад, хозяин могучей спины зашевелился и стал ругаться, не выбирая при этом слов. Он попытался выдернуть связанные за спиной руки, отчего искусно завязанный узел затянулся на запястьях бунтаря еще сильнее, отчего он стал ругаться еще громче и непотребнее.

«Послушай друже! А ведь нас ребенок в полон то захватил, не ругайся так, ну негоже это! И себе беду накличешь на голову и перед детьми так не делают!» – через силу выдавил из себя Ратибор. Каждое слово отдавалось эхом в висках и затылке.

«Ребенок! Мать его …» – ответил незнакомец и снова стал дергаться, как заполошный, потерпев очередное фиаско продолжил: «Ты видел, что этот ребенок творит?! Ну ничего, сейчас хозяин меня хватится, освободит нас! А этого ребенка зашибу при первой возможности! Совсем … тварь … я ее … только бы выбраться!»

Ратибор из всего сказанного понял две вещи: надежда на спасение есть и то, что этот человек неисправим.

Вдруг за спиной раздались тихие еле различимые шаги. Сквернослов тут же замолчал и перестал ерзать. Ратибор понимал, она за спиной и стараясь не дышать громко, стал ждать.

Тишину нарушил тонкий, девичий голосок: «Ты прости меня воин, я думала ты к этому на выручку идешь, ошиблась маленько! Я сейчас уйду, а вас скоро товарищи этого хама освободят»

И действительно, судя по шагам, она удалилась прочь. Ратибор ничего не говорил, а вот шебутной напротив, разошелся ни на шутку: «Я тебе ноги местами поменяю поганка! Ты … света не увидишь! Я … гадина … только выберусь!»

Превозмогая дикую боль в голове, Ратибор повернулся на бок и в полсилы пнул не понимающего доброго языка мужика в спину. Тот заверещал, как резанный поросенок, но сообразив, что он явно в проигрышной позиции замолк.

Через минуту он вновь заговорил, но уже крайне культурно: «Послушай, добрый человек! А ведь выходит у тебя то ноги не связаны! Ты давай ка, попробуй встать, да оружие мое поищи, топор где то должен тут валяться, да кинжал еще!»

Ратибор перевернулся на другой бок, сделал над собой усилие и умудрился встать на колени. «Выучка, она за всегда с человеком!» – ухмыльнулся он себе в усы.

Оружие здоровяка валялась у кустов, а его собственное гораздо ближе, вот к нему то он и решил добираться. Пока Ратибор показывал чудеса гибкости, со стороны замка показалось двое. Чем ближе они подходили, тем быстрее становился их шаг. К здоровяку они приблизились уже достаточно быстрым бегом.

Разрезая пути, на руках товарища один из них приговаривал: «Бушуй, да неужто это она тебя опять повязала?! Ох доскесся ты, свернет она твою буйную голову!»

Бушуй рыча, что то себе под нос поднялся и покачиваясь пошел в сторону кустов где валялось его оружие. Подняв из травы свой огромный топор, скорее напоминавший классическую секиру он не с первого раза смог поднять кинжал. Видимо девчушка и его тоже хорошо огрела по голове.

Наконец кинжал оказался у него в руке и он, как буйвол пошел на Ратибора, который почти добрался до своего меча и вновь стоял на коленях.

«Ты меня связанного ударил, так что не обессудь!» – прорычал Бушуй и от души саданул Ратибора в челюсть. Будь витязь не связанным и на ногах, удар этот скорее всего не достиг бы цели, но было, как было. Ратибор вновь лежал на боку и рассматривал травинки, которые водили затейливый хоровод под его носом.

Успокоившись, Бушуй ловко перерезал путы на руках Ратибора и, как пушинку поставил богатыря на ноги.

Поймав фокус, Ратибор стал растирать затекшие запястья. Он не боялся могучего Бушуя, а уж его дружков, опасливо стоявших там же где лежал Бушуй и подавно.

«Ты это, зла то на меня не держи! Нрав у меня такой, не могу себя сдерживать…» – вполне по человечески извинился Бушуй.

«Дело прошлое, забыли!» – ответил Ратибор и стал вязать ножны на пояс.

«И это, коли уж ты тут объявился, пошли с нами, надо тебя хозяину показать. Только давай уж добром!» – вполне культурно попросил Бушуй.

«Вот можешь же, когда захочешь! Коль добром, тогда конечно идем!» – ответил Ратибор, окончательно приведя себя в порядок.

«Только ты это, с хозяином нашим веди себя поучтивее! Не простой он у нас! Сами его порой понять не можем! А ты я вижу воин знатный, жаль будет если не угодишь ему!» – вполне искренне наставлял витязя Бушуй.

«Ну это, как принимать будут!» – отрезал Ратибор.

До замка шли молча.Перед огромным навесным мостом Ратибор замедлил шаг, стараясь запомнить конструкцию, дабы при случае рассказать про эту полезность князю.

Миновав три круга стен, а следовательно столько же ворот и барбаканов, они стали подниматься по узкой улочке, которая вела все время вверх. Наконец они дошли до основной части замка, то была огромная, высеченная казалось из монолита башня, она переливалась в лучах света темным, матовым оттенком.

Огромные, дубовые, обитые кованым железом ворота поднялись медленно вверх, не издав при этом ни единого звука, чем несказанно удивили и так изумленного сверх меры Ратибора.

После долгого подъема и изгибистых коридоров оказались они в огромной, просто бескрайней зале. Бушуй велел Ратибору стоять на месте, а сам исчез в невидимой выемке в стене.

Ратибор немного постоял где его просили, но потом ему стало скучно и он стал бродить по зале и рассматривать все подряд. Особенно его привлекли огромные гобелены, что занимали почти все пространство вдоль стен.

Размеры картин по истине впечатляли и будучи человеком далеким от искусства, Ратибор не сразу понял, что рассматривать их нужно на приличном отдалении. Но когда это до него дошло, он забыл вообще обо всем. Сюжеты картин потрясали и захватывали всецело.

На одном из них была запечатлена сцена охоты на невиданного, но огромного зверя. Бесстрашный охотник сидя на вороном коне, готовился метнуть второе копье в добычу, первое же уже торчало у зверя прямо у основания могучей шеи.

Картин, как я уже заметил, было крайне много, но внимание Ратибора захватили более всего две – та, что изображала охоту и вторая, где видимо был изображен тот же человек, что и охотился, но сюжет был совершенно иным. Человек тот явно парил в воздухе, судя по всему благодаря котомке привязанной за спиной. Котомка та, изрыгала дым и огонь, не приносящий человеку никакого вреда…

«Нравится?» – услышал за спиной бархатный голос Ратибор. И пока поворачивался лицом к тому кто так незаметно подошел к нему, успел подумать: «Неужто старею?! Второй раз за день позволяю подойти к себе незаметно!»

Перед ним стоял высокий, худощавый мужчина. Ратибор посмотрел на него и хотел было, что то ответить, но неосознанно повернулся вновь к картине и снова к тому кто стоял перед ним. Это был явно один и тот же человек. Только в живую он выглядел более худощавым.

Подошедший незнакомец словно прочел его мысли и развеял сомнения гостя: «Да это я. И да, я здорово постройнел! Но, как тут не потерять в весе?! Это же уму не постижимо! Прямо с замком и слугами очутиться здесь, в этом проклятом Векавесе, будь он неладен! И все из за нее! Вы кстати уже имели честь познакомиться с моей племянницей Полуярой. Бушуй все рассказал мне, потому приношу свои извинения и за его порой неуместное поведение, ну и за племянницу конечно! Не держите на нее зла, она сирота, дочь моего младшего брата!»

Слова хозяина воспринимались Ратибором с трудом, но общий смысл он улавливал. Его уже даже переставал удивлять тот факт, что он вообще всех, кого встречал в этих местах понимает легко, словно говорят они все на одном языке, который и ему, Ратибору вдруг стал понятен…

Он не стал ничего отвечать, но в знак принятия извинений низко кивнул.

«Простите, я не представился! Меня зовут Вишь! В своем мире я был повелителем Среднего удела, что меж Заоблачных высот и Карим морем. Но я думаю вы врятли бывали в моих краях… Всю жизнь я был великим зодчим и художником, но судьба заставляла меня чаще держать в руках копье чем кисть! Вы я вижу воин и судя по всему очень хороший воин! Как вас зовут на родине?»

«Ратибор я, сын Воика!» – коротко представился витязь.

«Рад видеть вас, Ратибор сын Воика! Не так часто мои пенаты посещают пришельцы из вне. Скажите вы Избранный?» – вновь наговорил непонятных слов Вишь.

Ратибор кашлянул в кулак и немного подумав ответил: «Я воин, служу в княжеской дружине. Что значит Избранный я не понимаю, хоть и слышал уже это слово однажды! Знаю одно, мне нужно вернуться домой, но для этого я должен пройти путь, вот я и иду, как умею…»

Вишь пристально посмотрел на воина, он был ему по душе и сказал: «Ну что же, предлагаю немного перекусить, а уж дальше, как вам будет угодно, можете идти дальше, можете остаться погостить у меня. Скажу одно – я не знаю, как вам помочь. Наверное лучше всего здесь поможет Соблюдай, он знает все о Векавесе и его законах!»

Пригласив гостя за стол, Вишь отметил про себя выдержку Ратибора. По всему было ясно, что воин долго не ел нормальной пищи, был голоден и прилично устал, но при всем этом, ел он крайне медленно и аккуратно. Вишь не мешал ему наслаждаться трапезой и заговорил лишь тогда, когда понял, что гость по настоящему сыт.

«По глазам вижу, что у вас есть вопросы ко мне, не стесняйтесь, я с радостью отвечу.»

Ратибор утер усы огромным полотенцем, что слуги положили ему на колени в начале трапезы, неторопливо испил из кубка сладкого меда и задал вопрос который, как угадал хозяин, вертелся у него на языке: «По всему видно, что ты хозяин человек доброго сердца. Как же вышло, что твоя кровная племянница на людей то бросается? Не хочу бахвалиться, но меня редко кому удавалось с ног сбить, а она это сделала легко, играючи даже!»

Вишь ответил не сразу. Он взял в руку кубок, долго смотрел в него и также долго, крупными глотками пил. Потом посмотрел себе на колени и подняв глаза на гостя заговорил: «То долгая история и я не люблю ее вспоминать, но тебе расскажу, ты вызываешь уважение в моей душе»

Род наш, могучий и славный всегда владел Средним уделом Великого простора. Как старший брат я готовился принять бразды правления и отцовский замок, в котором мы сейчас кстати и находимся.

Я много учился и столь же много воевал, защищая честь отца и нашего рода. Братец же мой младший, был полной моей противоположностью, ему вечно всего было мало – и вина и женщин и сокровищ. Но нет, не подумай, сокровища он не присваивал себе с целью накопить богатство, он дарил их прекрасным женщинам и они благоволили ему.

И вот случился однажды поход, ты как воин понимаешь о чем я говорю. Мы выступили всем своим войском против Бездушных и была сеча, какой еще не видел наш мир и мы победили. Страшной ценой тогда досталась нам победа, даже не хочется и вспоминать…

И даже, казалось бы в таких страшных и нечеловеческих условиях, братец мой умудрился притащить в наш лагерь девицу. Она была его трофеем по праву, но учитывая скольких товарищей мы потеряли, сколько раненых нужно было спасти и доставить домой, все командиры посчитали его поведение неуместным. Мне много жаловались, ведь отец наш тогда уже был стар и войско вел я, но ничего поделать с ним я не мог. Он всегда был таким, даже в условиях ужасной, невиданной до селе войны.

И вот тогда то все и началось…

Неведомым образом, стали умирать раненные, которые уже шли на поправку, стали одна за другой падать лошади. И еще много всякой чертовщины творилось в нашем войске, которое уже двигалось к дому.

По возвращении странные вещи стали обыденностью. Но самое страшное, что отец наш, пусть и будучи человеком старым, скоропостижно ушел.

Больше всех, пугал нас мой братец. Он в корне изменился – перестал кутить и вообще обращать внимание на женщин. Все его внимание захватила та девица, которую он захватил на войне.

Нет, она не была пленницей в нашем замке, все пути были ей открыты, но она словно стала затворницей. Имя ее я упущу , ибо не хочу произносить его вслух.

Итак, она месяцами могла не выходить из своих покоев, но уж коли выходила, то наводила ужас на всех, кто встречался на ее пути. Внешность ее была по истине прекрасной и тут братца можно было понять, но вот ее взгляд, не мог вынести даже я…

Ровно через девять месяцев после нашего возращения, она родила прекрасную девочку. Няньки обожали ее, все твердили, что нет прекраснее ребенка чем моя племянница.

В ту пору, когда ей исполнилось три года, в замке началось просто необъяснимое. Слуги и гости стали исчезать бесследно. Все боялись покидать свои покои после полуночи. И меня просто забросали жалобами на жену братца. Ее боялись все! Даже наверное и не боялись, она наводила ужас на всех, так будет правильнее сказано!

В один из дней, я призвал брата на серьезный разговор. В большой зале, где всегда проходили важные совещания, я собрал всех мужчин нашего рода и призвал его к ответу и выбору. Выбор же заключался в следующем – либо он урезонит свою половину, либо пусть она покидает наш замок.

Братец не задумываясь ответил, что жизни без нее он не видит и если уйдет она, то и он покинет родной дом вместе с ней.

Бремя принятия решения, а равно и ответственность за свой род и домочадцев лежало на мне и я сделал то, что должен был сделать – изгнал его вместе с женой и дочерью.

Нет, не на улицу выгнал я его. Род наш один и самых могучих и богатых в нашем мире. Земель и замков у нас всегда было предостаточно. Я предоставил ему на выбор несколько самых отдаленных поместий и он сделал свой выбор.

Через три дня, богато нагруженный обоз брата, выдвинулся к новому месту обитания. Муки которые я испытывал тогда, словами описать крайне сложно. Но долг превыше всего, меня всегда так учили и я всегда так жил.

После отъезда братца, жизнь потекла спокойно и размеренно. Мои жена, дети и все домочадцы буквально носили меня на руках, за то что я избавил их от ужаса охватившего их сердца.

Покой длился ровно два года. В один злополучный день у внешнего рва, объявилась Полуяра. Она была явно измученна дальней дорогой, одежда ее представляла собой сплошные лохмотья.

Всех, включая меня мучил один только вопрос – что делает здесь пятилетняя девочка, одна?

На все наши вопросы она отвечала плачем и мы перестали ее мучить. В тот же день я послал гонцов в поместье куда отправил жить брата, но они не вернулись. И еще нескольких посланцев я отправлял в разные дни, но ни один так и не вернулся.

Полуяра меж тем, вновь завладела сердцами всех обитателей замка, ее буквально обожали все, включая меня…

Гонец, что был послан самым последним, все таки вернулся. Правильнее сказать – лошадь нашла дорогу домой. Взгляд его был по истине безумен и из всех его бессвязных бормотаний мы поняли, что поместье брата выгорело до тла, словно неведомая, небесная сила обрушила всю свою ярость и буквально испепелив все, включая камень. И мы поверили ему, ибо от него еще месяц пахло гарью, как бы усердно он не мылся.

Полуяра стала моей приемной дочерью и супруга моя, всецело приняла ее.

Оплакав брата, мы стали жить дальше. Спокойствие длилось еще два года. А потом началось…

В ту пору, когда случалось безлуние, вновь стали пропадать слуги и обитатели нашего замка. Вновь ужас овладел сердцами живущих в нем.

И вскоре, народ стал в открытую готовить бунт против меня, с требованием избавиться от Полуяры. Они все были уверенны, что это она!

Вскоре я и сам в это поверил, ибо приближалось безлуние и я легко смог удостовериться, что Полуяра исчезает из своих покоев самым загадочным образом.

По прошествии безлуния, я нашел ее в спальне. Манжеты ее платья были в земле и … крови. Сложно описать тот ужас который я испытал тогда.

Просто взять и убить семилетнюю девочку я не мог. Ну не мог!

И я принял единственно правильное на мой взгляд решение – накануне следующего безлунья, я приказал покинуть замок всем, кроме приличного отряда отчаянных парней, во главе с Бушуем.

И вот, ночь безлуния наступила. Мы оцепили крыло где жила девочка, перекрыв все входы и выходы. Под окнами тоже были посты.

Она вышла из своих покоев часа через два после полуночи. Глаза ее, хотя это были вовсе не ее глаза, налились кровью. Вместо ногтей на пальцах выросли длинные когти и на ногах кстати тоже, она шла и царапала ими тысячелетний камень. Лицо ее было белее снега.

Не все смогли совладать с собой и в ужасе бежали, но я не виню их в этом, ибо сам забыл от страха свое имя. Она шла и шла вперед, пока Бушуй, не вернул первым свое самообладание и швырнул на нее сеть, сплетенную из толстой, серебряной нити. Полуяра зашипела и стала пытаться порвать сеть. От нее валил смрадный дым и воплями своими она оглушала нас.

Наконец ступор отпустил всех нас. Мы набросили на нее еще несколько таких же серебряных сетей и убедились, что она не в силах их разорвать.

До утра мы стояли вокруг нее живым кольцом и ждали, что будет с первыми петухами.

И вот, когда начало светать мы стали свидетелями еще одного чуда – чудовище приняло облик моей любимой племянницы. Мне даже стало жаль ее…

Мои люди требовали немедленно прибить упырицу, но я не смог им этого позволить. Я приказал ослабить путы сетей и запереть ее в нижних покоях замка.

После этого мы все не сговариваясь вышли на центральный двор. Было ощущение, что никто не мог надышаться.

И вот, когда все понемногу пришли в себя, мы услышали голос. На самой высокой части внешней стены стояла жена моего братца. Ветер развевал ее черный балахон и спутанные, давно не знавшие гребня волосы. Голос ее казалось достигает даже дальних морей: «Быть вам проклятыми и забытыми навек! Провалитесь вы вместе с вашим замком туда, откуда нет возврата! И вернетесь вы не раньше, чем исправите свою ошибку!»

Сказав это, она словно растворилась в воздухе, а земля вокруг стала содрогаться и казалось, что нерушимый замок, что простоял тысячи лет вот вот рухнет…

Мы все потеряли сознание, а когда очнулись – замок был уже здесь, в Векавесе.

Долго мы пытались понять, что значат слова той колдуньи, но не могли. И поняли мы, что время словно остановилось для нас… Бессчетные годы мы находимся здесь, но никто из нас не постарел ни на день.

В какой то момент меня осенило, что ошибка наша в том, что мы держим малое дитя в подвале… И мы отпустили ее на волю полагая, что это позволит нам вернуться, но ничего не поменялось, как видишь мы здесь…