Сад изувеченных душ

В глубине души у него осталась надежда на то, что однажды все станет иначе. А пока он должен был двигаться вперёд, оставляя кровавый след позади. Он должен был помнить. Он должен был жить.

Призрачный итог

Элиас шёл по лесу, его шаги были медленными, осторожными, словно он боялся нарушить тишину, которая царила вокруг. После разговора с Хелльвиг, в его душе поселилось какое-то странное чувство спокойствия, словно после бури, он вышел на чистый берег. Но этот покой был обманчив, и на поверхности сознания он чувствовал, как тени прошлого тянутся к нему, не желая его отпускать. Он знал, что воспоминания о той кровавой ночи останутся с ним навсегда. Он словно нес на плечах груз памяти, обрекая себя на вечные терзания.

Он прошел много километров, пока не вышел к опушке леса. Перед ним открылся вид на холмистую равнину, залитую лучами восходящего солнца. Золотой свет, пронизывал туман, и в этой картине проступала какая-то странная неземная красота. Элиас остановился, и долго смотрел на этот вид, пытаясь прочитать в нём какой-то скрытый смысл. Он чувствовал, что должен идти дальше, что его путь ещё не окончен.

Он оглянулся на лес, который остался позади. Темные силуэты деревьев, напоминали ему о той кровавой ночи, и он понимал, что эта история останется с ним навсегда. Но он знал, что не может вернуться назад. Он должен идти вперёд, даже если путь будет трудным и полным испытаний.

– Я не забуду вас, – прошептал Элиас, обращаясь к лесу, к тем, кто погиб в ту роковую ночь. – Я буду нести вашу память, и не позволю, чтобы это повторилось.

Он развернулся, и начал спускаться с холма, его шаги стали более уверенными. Он почувствовал, что в нём пробуждается какая-то сила, словно дух тех, кто пал, поселился в нём. Он больше не был тем испуганным и растерянным юношей, каким был раньше. Он стал воином памяти, защитником тех, кто не мог защитить себя.

Он продолжал идти, пока не достиг небольшого селения, расположенного на берегу реки. Дома были построены из камня, и крыты соломой, казались старыми и потрёпанными, словно их коснулось дыхание времени. Жизнь здесь, словно замерла, и он видел, что местные жители, жили в своем собственном мире. Они медленно двигались, говорили тихим голосом, и словно боялись нарушить покой этого места. Элиас почувствовал, что попал в какой-то другой мир, в котором время течёт по-другому.

Он зашёл в первую попавшуюся таверну, желая утолить жажду и узнать о местных обычаях. Внутри было темно и прохладно, воздух был пропитан запахом старого дерева и пива. За длинным столом сидели несколько мужчин, они молча пили, и изредка обменивались тихими репликами. Когда Элиас вошел, все взгляды обратились к нему, словно он был пришельцем из другого мира.

– Приветствую вас, – сказал Элиас, пытаясь разрядить напряженную обстановку. – Я путник, ищущий приюта.

– Присаживайся, – ответил один из мужчин, с морщинистым лицом и седой бородой, его голос был хриплым и тихим. – Ты не здешний.

Элиас присел за стол, и кивнул в знак согласия.

– Я издалека, – сказал он. – Ищу ответы на свои вопросы.

– Здесь ты их не найдёшь, – ответил мужчина. – Здесь нет ответов. Здесь есть только тишина и покой.

– Но я видел ужас, – сказал Элиас. – Я видел смерть и безумие. И мне нужно понять, как это остановить.

Мужчина посмотрел на него с выражением усталости и грусти.

– Безумие – это часть этого мира, – сказал он. – Смерть – это неизбежность. Ты ничего не можешь остановить.

– Но нельзя же просто сидеть и ждать, – возразил Элиас. – Нужно бороться, нужно противостоять тьме.

– Тьма – это не то, что можно остановить, – ответил мужчина. – Она внутри нас, она часть нас. Она всегда была, и всегда будет.

Элиас молчал, не зная, что ему ответить. Он понимал, что мужчина, прав по-своему, но он не мог принять это. Он не мог просто смириться с тем, что в мире есть зло, и что с ним ничего нельзя поделать.

– Но почему? – спросил Элиас. – Почему мы должны страдать? Почему мы должны умирать?

– Это жизнь, – ответил мужчина. – Она полна страданий и потерь. Но в ней есть и радость, и любовь. Нужно уметь видеть это, нужно уметь ценить это.

– Но как можно ценить жизнь, когда вокруг столько тьмы? – спросил Элиас.

Мужчина снова посмотрел на него, и на этот раз в его взгляде появилось какое-то странное выражение, похожее на сострадание.

– Тьма – это всего лишь отсутствие света, – сказал он. – Если ты хочешь победить тьму, зажги свой свет.

– Какой свет? – спросил Элиас. – О каком свете ты говоришь?

– Свет надежды, – ответил мужчина. – Свет веры. Свет любви. Это то, что может противостоять тьме.

Элиас задумался над его словами. Он понял, что мужчина, говорил правду. Он должен был не сдаваться, должен был нести свет в этом мире, даже если вокруг царит тьма. Он понял, что не может изменить прошлое, но может изменить будущее. Он должен был стать защитником тех, кто нуждается в его помощи, и бороться с тьмой, которая стремится поглотить этот мир.

– Спасибо, – сказал Элиас. – Теперь я понимаю.

Мужчина кивнул в ответ, и отвернулся, возвращаясь к своему пиву. Элиас понял, что разговор окончен, и больше здесь ему нечего делать. Он допил свою воду, и вышел из таверны.

Он снова посмотрел на селение, и почувствовал, что это не его место. Он должен идти дальше, искать свой путь, найти своё предназначение. Он не знал, куда его заведёт этот путь, но он знал, что не сдастся. Он будет бороться за свет, даже если вокруг царит тьма.

Он отправился к берегу реки, и увидел лодку, стоящую у берега. Он сел в неё, и оттолкнулся от берега, и начал медленно плыть по течению. Река несла его вперёд, словно вела к его судьбе. Элиас смотрел на небо, на облака, плывущие в вышине, и он чувствовал, что все ещё будет хорошо.

Время текло, дни и ночи сменяли друг друга. Он плыл по реке, и видел разные пейзажи: леса, поля, горы. Он встречал разных людей, и каждый из них делился с ним своей мудростью, и своим опытом. Он учился, и становился сильнее, и мудрее, день ото дня.

Однажды, он приплыл к старому, заброшенному храму, стоявшему на вершине горы. Руины, хранили в себе какую-то таинственную силу. Элиас почувствовал, что именно здесь он должен остановиться, что именно здесь он найдет ответы на свои вопросы.

Он привязал лодку к берегу, и начал подниматься в гору. Путь был трудным, и сложным, но Элиас упорно шел вперёд, его не останавливали ни трудности, ни препятствия.

Когда он достиг вершины, перед ним открылся вид на разрушенный храм. Он был построен из серого камня, и казалось, что время коснулось его сильнее, чем все остальные места. Но, несмотря на это, в руинах храма было какое-то очарование, какое-то ощущение древней мудрости.

Элиас вошёл в храм, и начал медленно осматривать его. Он видел обломки колонн, и разрушенные статуи, и настенную живопись, но в этой разрухе он видел и какую-то странную красоту. Он чувствовал, что в этом месте есть ответы, и что он должен их найти.

Он продолжал ходить по храму, пока не наткнулся на каменную плиту, лежащую в центре зала. На плите были выгравированы странные символы, которые казались ему знакомыми. Он прикоснулся к плите, и почувствовал, как в нём пробудилась какая-то сила, словно энергия древних времен наполнила его тело.

В этот момент он понял, что произошло в ту ночь в лесу. Он понял, что жрецы, хотели призвать тёмные силы, чтобы получить власть, и что они поплатились за это своей жизнью. Он понял, что тьма всегда будет существовать, но что есть и свет, и надежда, и что нужно бороться за этот свет, и не давать тьме победить.

Он встал на колени перед плитой, и начал молиться, прося прощения за свои грехи, и прося силы для борьбы с тьмой. Он чувствовал, что должен выполнить свое предназначение, что он должен стать защитником тех, кто не может защитить себя.

Когда он закончил молиться, он поднялся, и почувствовал, что он стал другим человеком. Он был сильным, и уверенным, и он был готов к тому, что его ждёт впереди.

Он вернулся к своей лодке, и начал плыть по реке, навстречу своей судьбе. Он знал, что путь будет долгим, и трудным, но он знал, что он не сдастся. Он будет нести в себе свет надежды, и бороться с тьмой, пока не настанет мир.

Он оставил позади ту поляну, залитую кровью, и устремился к горизонту, где ждал его новый путь.

Призраки страха

Прикосновение холода

Ветер в долине Дункан всегда был строптивым гостем, но в этот год он перестал быть предсказуемым. Он не завывал в горах, не свистел в кронах деревьев, не играл с опавшими листьями, как обычно. Он просто был – неподвижный, немой, пронизывающий. И был холодным. Не тем бодрящим морозом, какой бывает зимой, а каким-то внутренним, леденящим изнутри ознобом, который заползал под кожу, словно мокрая тряпка. Он не менялся ни днем, ни ночью, словно застрял в пространстве.

Первыми этот странный холод заметили жители деревни, что притаилась у подножия гор, как старый, потрёпанный временем платок. Деревушка, носившая название Сосновый Бор, всегда жила в гармонии с природой. Её жители, поколение за поколением, выращивали на каменистых полях неприхотливый урожай, охотились в лесах и пасли скот на лугах. Но этот холод – этот “неправильный холод”, как называл его старик Оуэн, – нарушал их покой.

Оуэн, которому перевалило за восемьдесят, уже давно стал живой энциклопедией для всей деревни. Его лицо, изборожденное морщинами, словно карта времени, помнило все перемены погоды и все радости и горести долины. Он вышел из своего дома ранним утром, обнимая себя руками, словно пытаясь защититься от невидимого противника. Серые глаза старика, обычно спокойные и полные мудрости, сегодня беспокойно бегали в поисках ответа в сторону темнеющих гор. Оуэн покачал головой и выдохнул.

– Не к добру это, – пробормотал он, его голос звучал хрипло, словно осенние листья, шуршащие под ногами.

Его внучка, Элира, юная девушка с волосами цвета воронова крыла и острым умом, подошла к нему, кутаясь в шерстяной платок. Она всегда старалась быть рядом с дедом. Она чувствовала, что он знает что-то, чего не знают другие. Она посмотрела на него своими большими карими глазами, полными тревоги.

– Что случилось, дедушка? – спросила Элира, ее голос был тихим, но в нем звучала настойчивость. – Что-то беспокоит тебя?

Оуэн вздохнул, словно ноша тяжестью надавила на его плечи. Он посмотрел на внучку с беспокойством, пытаясь подобрать нужные слова.

– Холод, Элира, – сказал он, его голос стал тише, словно он делился страшной тайной. – Холод этот… он неправильный. Он не снаружи, он… внутри.

Элира нахмурила брови, стараясь понять слова деда. Она посмотрела на небо, на солнце, которое едва грело, и снова на деда, чье лицо выражало крайнюю обеспокоенность.

– Не понимаю, – честно призналась она. – Холодно, да, но ведь сейчас осень, это нормально.

– Нет, дитя мое, – покачал головой Оуэн. – Это не тот холод, что бывает осенью. Это… – он замолчал, подбирая слова, – это другой холод. Он… он словно отбирает у нас тепло.

Он повел ее в дом. Внутри было теплее, чем снаружи. Но тот странный холод проникал и сюда, словно невидимые струйки воды. Дрова в камине потрескивали, но их тепла явно не хватало, чтобы разогнать холод.

– Я чувствую это, дедушка, – проговорила Элира, обнимая себя руками. – Мне тоже зябко, но не так, как обычно. Как будто… кто-то высасывает из меня тепло.

Оуэн посмотрел на внучку. Слова Элиры подтверждали его опасения. Он понимал, что не один чувствует неладное. Этот холод, который пробирал до костей и оставлял странное ощущение опустошения, был чем-то большим, чем просто смена погоды.

В это время в дом зашла мать Элиры, Мара, женщина лет сорока с усталыми глазами и руками, привыкшими к тяжелому труду. Она поставила на стол горшок с горячей кашей и нахмурилась, заметив их обеспокоенные лица.

– Что здесь происходит? – спросила она, ее голос был уставшим, но с нотками строгости. – Опять говорите о холоде?

– Мама, дедушка говорит, что холод неправильный, – ответила Элира, бросив на мать просящий взгляд. – Он говорит, что он внутри.

Мара нахмурилась еще больше, но села за стол, чтобы налить себе каши.

– Глупости, – проговорила она, не глядя на дочь. – Просто старик придумывает себе проблемы. Холодно – так и есть, осень на дворе.

– Но, мама… – начала было Элира, но Мара ее перебила.

– Хватит, – отрезала она. – Ешьте кашу, а то она остынет, и пойдешь помогать по хозяйству. У нас дел полно, а ты тут про холод.

Оуэн вздохнул. Он понимал, что большинство людей в деревне пока не ощущают той опасности, которую чувствовал он. Они привыкли жить по устоявшимся правилам, а этот холод не вписывался ни в какие рамки. Он не был естественным, он был чуждым, зловещим.

Пока они ели, в дверь постучали. Это был Тарис, молодой парень лет двадцати, крепкий и ловкий, любимец всей деревни. Он был другом Элиры и часто заходил к ним в гости. Он зашел в дом и остановился у порога, с удивлением глядя на всех.

– Что у вас тут за похороны? – спросил он, его голос был бодрым, но тон стал настороженным. – Лица у всех такие… печальные.

– Холод, Тарис, – ответил Оуэн, качнув головой. – Холод… нехороший.

Тарис нахмурился и потер руки друг о друга.

– Ну, холодно, да, – признал он. – Но разве это повод для таких кислых лиц?

– Не просто холодно, – возразила Элира. – Как будто что-то нас… высасывает.

Тарис посмотрел на Элиру с любопытством, затем перевел взгляд на Оуэна.

– Дед что-то знает? – спросил он, обращаясь к Элире.

Элира кивнула, и Тарис подошел ближе к Оуэну.

– Что-то случилось, старик? – спросил он, его голос стал уважительным. – Расскажи.

Оуэн, с трудом поднявшись со стула, жестом попросил Тариса выйти на улицу. Тарис недоуменно переглянулся с Элирой, а затем пошел за стариком.

– Слушай меня внимательно, – сказал Оуэн, когда они вышли на улицу, и его голос стал еще тише, почти шепотом. – Я чувствую это… недоброе предчувствие. Холод этот, он не просто так, он… словно не из нашего мира.

Тарис нахмурил брови, словно пытаясь переварить слова старика.

– Ты говоришь, что это не просто холод? – спросил он. – Что-то другое?

– Да, что-то другое, – подтвердил Оуэн. – Я не знаю, что это, но чувствую, что оно… несет беду.

– Беду? – переспросил Тарис, его голос стал настороженным. – Какую беду?

Оуэн пожал плечами и посмотрел вдаль, где горы скрывались за туманом.

– Не знаю, – ответил он. – Но чувствую, что нам нужно быть осторожными.

Тарис кивнул, понимая, что слова старика – не пустой звук. Он знал Оуэна и его мудрость.

– Хорошо, – сказал Тарис. – Я скажу другим, чтобы были настороже.

Они вернулись в дом, и Тарис, увидев, как Мара ворчит на Элиру за то, что она снова разговаривает с дедом о “глупостях”, нахмурился еще больше.

– Мара, – позвал Тарис, – я думаю, дед прав. Что-то не так с этим холодом.

Мара оторвалась от работы и посмотрела на Тариса с недоверием.

– Опять ты заладил? – проворчала она. – Что ты все с этим дедом возишься?

– Он не просто так говорит, – возразил Тарис. – Он ведь не впервые видит перемену погоды.

– Вот именно, – саркастично ответила Мара, – он уже старик и видит то, чего нет.

– Мама, это не так, – вступилась Элира за деда. – Я сама чувствую, что холод не такой, как обычно.

– Ну вот, еще и ты туда же, – Мара всплеснула руками. – Идите уже, раз вам так скучно. Хоть чем-то займитесь.

Тарис и Элира переглянулись. Было понятно, что Мару не переубедить.

– Ладно, – сказал Тарис. – Мы пойдем, но я все равно скажу остальным.

Они вышли из дома и направились к центру деревни. Воздух был пронизан тем же леденящим холодом, а солнечный свет был словно разбавлен чем-то мутным. Жители Соснового Бора занимались своими повседневными делами, словно ничего не произошло. Дети бегали и играли, женщины убирались, мужчины занимались починкой инструментов. Но даже в этой суете чувствовалась какая-то тревога.

– Ты чувствуешь? – спросила Элира, посмотрев на Тариса.

– Да, – ответил он. – Это как будто… наваливается что-то.

– Я говорила с дедом, – продолжила Элира, – он говорит, что это не просто холод.

– Я верю ему, – подтвердил Тарис. – Он всегда чувствует, когда что-то не так.

Они прошли мимо кузнеца. Его молот стучал по наковальне, но звук был каким-то приглушенным, словно отдаленным. Тарис подошел к нему.

– Доброе утро, Марк, – поздоровался Тарис.

Кузнец Марк, мужчина средних лет с мускулистыми руками, оторвался от работы и взглянул на Тариса.

– Здравствуй, Тарис, – ответил он. – Что-то хотел?

– Ты не заметил ничего странного? – спросил Тарис. – Какой-то странный холод?

Марк нахмурился и посмотрел на небо.

– Холодно, да, – ответил он. – Но ведь осень, чего ты хочешь?

– Дело не просто в холоде, – сказал Тарис. – Он другой. Как будто пробирает до костей.

Марк пожал плечами.

– Ну, может быть, – ответил он. – Но мне некогда об этом думать. Работы много.

Тарис посмотрел на Элиру, и они двинулись дальше. Чем больше они ходили по деревне, тем больше понимали, что немногие пока чувствовали странность происходящего. Но все же некоторые жители казались задумчивыми и напряженными.

Они подошли к дому старосты деревни, Эрика. Он был уважаемым человеком, но немного упрямым. Тарис решил, что поговорить с ним все-таки стоит. Эрик сидел на крыльце и читал какие-то бумаги.

– Доброе утро, староста Эрик, – поздоровался Тарис.

Эрик поднял голову и посмотрел на них с недоверием.

– Доброе утро, – ответил он. – Что вам нужно?

– Мы хотели поговорить с вами о холоде, – сказал Тарис. – Он странный, не такой как обычно.

Эрик хмыкнул и отложил бумаги.

– Опять вы заладили про этот холод, – проворчал он. – Нечем вам больше заняться?

– Но это не просто холод, – возразила Элира. – Это как будто… что-то влияет на нас.

Эрик посмотрел на них с пренебрежением.

– Глупости, – отрезал он. – Просто осень, вот и все. Хватит придумывать себе всякую чепуху.

– Старик Оуэн тоже это чувствует, – сказал Тарис. – Он говорит, что холод не из нашего мира.

– Старик Оуэн уже в маразм впадает, – отмахнулся Эрик. – Не надо его слушать.

– Но, староста… – начала было Элира, но Эрик ее перебил.

– Все, – сказал он. – Мне некогда с вами болтать. У меня тут дела. Идите и займитесь делом.

Тарис и Элира вышли от дома старосты с чувством бессилия. Было понятно, что никто не воспринимает их всерьез. Но они не собирались сдаваться. Они знали, что что-то не так, и они должны были понять, что именно.

– Что нам делать? – спросила Элира, смотря на Тариса с отчаянием.

– Мы должны предупредить всех, – ответил Тарис. – Даже если они нам не верят.

– Но как? – спросила Элира. – Если они не хотят нас слушать?

– Мы должны быть убедительными, – ответил Тарис. – Мы должны показать им, что холод – это не просто погодное явление.

– Но как мы это сделаем? – спросила Элира.

– Мы найдем способ, – ответил Тарис. – Вместе.

Они посмотрели друг на друга, их глаза были полны решимости. Они знали, что стоят перед лицом невидимой опасности, но они не сдавались. Они были готовы бороться за свою деревню, даже если весь мир им не поверит. А в это время, холод проникал все глубже, и тишина становилась все более давящей. И только они, Тарис и Элира, чувствовали, что беда уже близко.

И это только начало. Впереди еще много загадок и опасностей, но их решимость, словно невидимая нить, связывала их.

Запах тишины

После разговора со старостой Эриком, Тарис и Элира понимали, что им предстоит нелегкий путь. Убедить жителей деревни в том, что их мир меняется не по законам природы, а под влиянием какой-то невидимой силы, оказалось сложнее, чем они предполагали. Люди, привыкшие полагаться на свои повседневные заботы, не хотели замечать странностей, окутавших долину. Они предпочитали объяснять все обычной сменой погоды или же просто отмахивались от тревожных слов старика Оуэна, списывая их на старческую немощь.

Тем не менее, они не собирались сдаваться. Они знали, что нужно действовать, и действовать быстро. Решили начать с того, чтобы собрать как можно больше информации. А именно – понаблюдать за тем, что происходит. После чего – постараться разгадать природу этого странного холода и тишины, которая начала окутывать Сосновый Бор, словно саван.

Сначала, они решили внимательнее присмотреться к тому, как ведут себя животные. Скот, который обычно был спокойным и невозмутимым, начал вести себя странно. Коровы жались друг к другу, отказываясь от корма и беспокойно мычали. Овцы забивались в угол овчарни, дрожа всем телом. Собаки, обычно всегда готовые к играм и лаю, прижимались к ногам своих хозяев, поджав хвосты и скуля. И даже кошки, известные своей независимостью, становились какими-то вялыми и апатичными. Они словно ощущали невидимую опасность, витающую в воздухе.

– Посмотри, – сказала Элира, указывая на коров, собравшихся в центре загона. – Они не едят, просто стоят.

– Да, – ответил Тарис, нахмурившись. – И посмотри на собак. Они притихли, как будто их кто-то напугал.

– Что же их так пугает? – прошептала Элира.

– Я не знаю, – ответил Тарис, – но это не может быть просто холодом. Они боятся чего-то еще.

Они прошлись по деревне, наблюдая за животными. Чем больше они смотрели, тем яснее становилось, что дело не только в холоде. Что-то еще влияло на их поведение. Что-то невидимое и непонятное.

– Мне кажется, – сказала Элира, – что они чувствуют то же самое, что и мы. Этот… холод внутри.

– Возможно, – ответил Тарис. – И еще они слышат что-то, чего не слышим мы.

– Ты про эту тишину? – уточнила Элира.

– Да, – кивнул Тарис. – Я все время ощущаю, как будто все звуки становятся какими-то далекими, словно кто-то накрыл мир одеялом.

– Я тоже, – согласилась Элира. – Это даже немного пугает.

И действительно, звуки в деревне стали приглушенными, словно кто-то выключил громкость. Пение птиц, которое раньше наполняло воздух радостными трелями, теперь было едва слышно. Лай собак, всегда раздававшийся из разных концов деревни, стал тихим и невнятным. И даже журчание ручья, бегущего вдоль деревни, превратилось в едва слышный шепот.

– Знаешь, – сказала Элира, – мне кажется, что эта тишина – не обычная. Она какая-то… давящая.

– Я тоже так чувствую, – согласился Тарис. – Как будто она хочет… поглотить нас.

– И еще, – добавила Элира, – мне кажется, что здесь пахнет тишиной.

– Пахнет тишиной? – переспросил Тарис с удивлением.

– Да, – кивнула Элира. – Как будто… нет ничего, кроме тишины. И нет ничего, кроме холода.

– Я тебя понимаю, – сказал Тарис, задумавшись. – Она как будто… обволакивает все вокруг.

– Да, именно так, – согласилась Элира. – Это не просто тишина, это что-то… чуждое.

Пока они говорили, мимо них прошел пастух Йорген, ведя свое стадо овец на пастбище. Они заметили, что его лицо выглядело осунувшимся, а глаза были полны беспокойства.

– Доброе утро, Йорген, – поздоровался Тарис. – Как у тебя дела?

Йорген остановился и посмотрел на них.

– Доброе утро, – ответил он. – Да как… Не очень. Овцы совсем не хотят пастись. Стоят кучей и дрожат.

– Мы заметили, – сказал Тарис. – Что-то странное происходит.

– Странное? – переспросил Йорген. – Я бы сказал, что страшное. Я всю ночь спать не мог. Как будто что-то… давит.

– Что именно давит? – спросила Элира.

– Не знаю, – ответил Йорген. – Как будто что-то невидимое. Холод и тишина, как будто все вокруг… замерзает.

– Ясно, – проговорил Тарис. – Мы тоже это чувствуем.

– И еще, – добавил Йорген, – сегодня утром я слышал какие-то странные звуки. Очень тихие, но… пугающие.

– Какие звуки? – спросила Элира.

– Не знаю, – покачал головой Йорген. – Как будто… шепот. Но не человеческий.

– Шепот? – переспросил Тарис.

– Да, – подтвердил Йорген. – Как будто кто-то говорит, но очень-очень тихо. И очень странно.

– Спасибо, Йорген, – сказал Тарис. – Будь осторожен.

– Постараюсь, – ответил Йорген и повел своих овец дальше.

Тарис и Элира переглянулись. Слова Йоргена только подтверждали их опасения. Этот холод, эта тишина, это странное поведение животных, и теперь еще и шепот – все это указывало на то, что в их долине происходит что-то неладное. Что-то, чего они раньше не видели и не слышали.

– Надо рассказать об этом дедушке, – сказала Элира. – Он должен знать.

– Да, – согласился Тарис. – Пойдем.

Они направились к дому Оуэна. Когда они подошли, то увидели, что он сидит на крыльце, смотря в сторону гор. Его лицо было бледным, а глаза были полны тревоги.

– Дедушка, – позвала Элира, – мы вернулись.

Оуэн поднял голову и посмотрел на них.