скачать книгу бесплатно
– Всё скажем… – загалдели женщины.
– Истинную правду…
– Разбежалась, – медленно ответила я. Слова давались нелегко. – Я уйду, а вы тут по карманам, да? Идите на лестницу, я вынесу.
– Соседи твои плохие люди, – будто не слыша, продолжал старик, – а ты хорошая. Доля тяжёлая… – он смотрел мне в глаза. – Только воды попить. И накормить животное. Видишь, Полкан отощал совсем.
Узнав своё имя, пёс напрягся. И вдруг меховым снарядом рванулся на кухню. Я за ним. Тварь была уже на столе. И мой бутерброд – в зубах!
– Ах ты, дрянь!
Я схватила полотенце. Шавка, легко спрыгнув, умчалась в коридор. Я достала бутылку воды. В прихожей ничего не изменилось. Собака укрылась за ноги хозяев. Бутерброд свисал из пасти.
– Нате! – бросила воду. Бутылка угодила в плечо старика. – Берите и вон отсюда! Или я звоню в милицию!
Цыгане молча вышли. На пороге старик обернулся.
– Не надо, – грязный палец упёрся в меня. – Не надо никуда звонить. Они сами за тобой приедут. Скоро уже.
Я проверила сумочку, одежду. Тщательно всё продезинфицировала. Побрызгала освежителем. Грязно оставалось только на душе. Мучил вопрос: зачем я им открыла? Это вышло невольно. Так люди дышат, моргают, вытирают пот со лба. Движение тела без участия головы. Чтоб не объяснять эту странность Антону и детям, я умолчала о происшедшем. Ночью выяснилось кое-что похуже. Собака осталась в квартире.
Меня разбудил чуть слышный цокающий звук. Иногда он замирал, потом доносился снова. Одновременно запахло чем-то вроде тлеющего мусора. Дымом свалки… Нет, скорее, псиной. Собакой, которая шляется чёрт знает где… Минуточку. Не утренний ли это пёсик? Забежал назад, когда я поднимала бутылку. Хотя ведь я… Значит, раньше. Я вышла в коридор, зажгла свет. Никого. Проверила кухню, ванную. Плотно затворила все двери. Поколебавшись, открыла входную. Запах шёл не из подъезда. Но откуда?! Я щедро спрыснула вокруг освежителем.
– Галь, что такое?
– Ничего. Запах какой-то. Показалось. Спи.
Наутро я увидела лужу рядом с обувной полкой. Воняло соответственно. Скоренько замыла, освежила воздух. Появился заспанный Антон.
– Что у нас пахнет, как в борделе?
«У кого чего болит», – подумала я.
– Говорила же, угар нашёл из подъезда.
– Странно, не заметил. Позвонить газовщикам?
– Я разберусь.
Призрак собаки изводил меня неделями. Осторожные, когтистые шаги по ночам. Комочки шерсти, лужицы в коридоре. Однажды я нашла аккуратную кучу дерьма за тахтой. Я старалась ликвидировать всё это незаметно и быстро. Не рассказывать же домашним, что у меня… Кстати, что у меня? Галлюцинации? Крыша поехала? Больница исключалась, город у нас маленький. Объявления типа «избавлю от порчи» всегда меня смешили. Я выбрала знахарку, живущую подальше.
Открыла женщина в халате, похожая на… цыганку. О, нет… В квартире, однако, чистенько, ароматно. Пекли что-то. Макбук на кофейном столике. Чайный сервиз, кекс. Хозяйка достала с полки карты.
– Наливай чаю, а я на тебя раскину.
– Зачем? Я, вообще-то, не…
– Я для себя. Бесплатно.
Карты мягко упали на стол. Гадалка их подвигала туда-сюда.
– С мужем плохо живёте?
– При чём тут это? Нормально живём.
– Пьёт, бьёт? Гуляет.
Я встала.
– До свидания.
– Да ладно, сядь. Рассказывай, что стряслось.
Рассказала.
– Я знаю их, – кивнула хозяйка, – это нехорошие цыгане. Порчу навели. Но мы её уберём. Значит, будешь делать так. Как откроешь дверь или форточку, брось этой собаке наружу вроде гостинец. Затвори, повернись через левое плечо. И скажи потихоньку «итсон немер вос йинег ниш оловенм». Я запишу.
– Что это?
– Мантра. Снимает порчу, чистит ауру.
– И долго так?
– Пока не исчезнет.
Собака пропала. Возвращалась, только когда я подолгу забывала исполнить ритуал. Понятно, я старалась делать это наедине. Антон, если и заметил, не подал виду. Мы давно жили параллельно. А Катя однажды спросила на кухне:
– Новый шаг в борьбе за чистоту?
– Ты о чём?
– Твои камлания у окна.
Надо же «камлания»… Дочь филологов. Но я готовилась к вопросу.
– Ну да… Это… знаешь… Мантра. Знакомая посоветовала. Чистит квартиру от всякой гадости.
– От гадости? – дочь обернулась на футбольный шум из зала. – Понятно.
* * *
Меня напряг зачёт по физкультуре. Какой-то умник поставил лыжи в середине дня. Возвращаться на лекции потной, как мышь? Обойдутся. Прогуляла, короче, справку достать не удалось. Девчонки советуют: пошепчись с Антон Николаичем. Дяденька влиятельный, может помочь. К блондинкам неровно дышит. Ну, это я давно заметила, разглядывал меня всегда. И непротивный, в общем-то. По его предмету у меня было окей. Но говорю: мол, реферат завис, то-сё, хотелось бы приватно обсудить. Не ожидала такой удачи, что сразу пригласит домой. У него как раз жена уехала в отпуск с ребёнком. Это я после узнала.
Я купила два мороженых с орешками, не вино же покупать. А «Лакомка» тает, надо решать быстро. Он типа: зачем, Анастасия? Но достаёт сервизные блюдечки, фужеры. Шампанское. Я за это время шарфик размотала, там чуть спустила, здесь подтянула. После бокала осмелела. «Давайте, – говорю, – на брудершафт?» Он помялся. Выпили. Я его руку-то придержала. Жёсткая рука… «На брудершафт, – шепчу, – просто так нельзя». Ну, мужичок задышал, куда он денется. Мне вначале было прикольно. Антон с моим отцом почти ровесники. А потом ничего, зацепило. В постели оказался – мистер фантастик, хоть староват и росту компактного. Точно говорят: маленькие в этом деле шустрые. Рост – чепуха, мы по улицам особо не гуляли. Встречались больше в горизонтальном положении. А зачёт устроил, молодец.
Встречались сложно – романтика! Его курица вечно дома, он – на работе. Случалось, в аудитории трахались – дверь на ключ, рот на замок… Я тогда автоматически на вы переходила, Антон смеялся. Иногда брал отгул, на телефоне его прикрывали. И вёз меня в отель на берегу. Покупали сладости, вино… Нет, с Антоном хорошо было, и разговор такой лёгкий всегда. Деньги «на мороженку», подарки… Привыкла, в общем, за два года.
Потом объявилась эта докторша. Антон её в больнице склеил, когда лежал с инфарктом. Редкостный кобель. Звали её Лена. Я бы сроду не запомнила, если б не его трепотня. Лена – кардиолог Божьей милостью, сердце чувствует лучше, чем УЗИ. Лена – талантище, верлибры сочиняет, у нас духовная близость и всё такое. Одним бабам трепаться про других – не креза ли? Антон мне вечно болтал про студенток. И про шлюх своих не забыл – в разных городах. Якобы выкупил одну из борделя за двести штук, классика жанра.
– А если жена узнает? – спрашиваю.
– Не узнает. Она в финансах по нулям. А и узнает, мне пофиг, сам заработал. Скажу, проиграл в казино.
У них с женой тогда совсем разладилось. Антон говорил, она малость двинулась, чертей ловит по квартире. Вообще-то, надо разводиться и честно жить с Леной. А у Лены, вот незадача, муж и сын.
– Она тоже разводится? Ты хоть спросил?
– Спросил. Она так согласна жить.
– Где?
– Где что?
– Где жить собираетесь?
– Господи, какая ты зануда. Это детали. Они сами решаются, главное – выбор.
Он меня даже познакомил с этой Леной на каком-то сейшне в доме творчества. На зверька похожа: такая белочка, молью поюзанная. Старше меня лет на десять. И стерва. Чего он там нашёл? А он и правда нашёл – встречаться мы стали реже. Год были как друзья с лёгким постельным оттенком. Потом совсем разбежались. Закончили таким разговором, что вспомнить стыдно. Эх, и обозлил он меня!
После универа взяли секретарём в городскую администрацию. По знакомству, конечно. Как-то недалеко от мэрии встречаю Антона. Небритый и одет холодновато. «Из больницы, – говорит, – сбежал пройтись». У него случился второй инфаркт, но уже отпустило. С докторшей там вышло хуже некуда. Она мужу сказала, что уходит к другому. У Антона с жильём непонятки, короче, он включает тормоза. И вот она, докторша, жене его позвонила, чтоб ускорить события. Это Антон так думает, что она позвонила. Но, как у всякого бабника, есть варианты. У жены крыша слетает напрочь, в психушку увезли. Отец его и дети взяли сторону жены. Антон оставил им квартиру, универ дал общежитие. «Может, пойдём, – говорит, – ключ есть, вспомним молодость». Удивительный человек.
* * *
Понимаешь, брат, о чём я хотел бы написать, да не могу? О человеке, который производит хорошее впечатление. Его любят, уважают, ценят. Он добрый, щедрый, талантливый. И мало кто знает, что в нём бушуют страсти. Безграничная любовь к женщинам заводит его в тупик.
Тяга к искусству заставляет меня быть откровенным. Беспощадным к себе. У меня была светлая, преданная, любящая жена. Она меня совершенно не подозревала. В Сочи, например, я говорил ей вечером, что не могу уснуть. Выйду, мол, прогуляюсь, загляну в бар. А сам – к млядям. Возвращаюсь под утро, она спит. Верит, что я просто так гулял. Разве я не подонок? Притом что для многих женщин я остался добрым волшебником, отзывчивым собеседником, тонким психологом, щедрым рыцарем. Это не я так думаю о себе. Это говорили мне они.
Влюбчивость – удел креативных людей. Возьми хоть Довлатова. Ходок был тот ещё. Четверо детей от двух жён и любовницы. Плюс других баб немерено. Умер на квартире у одной, пока жена с детьми были за городом. А Пушкин, Есенин, Высоцкий?.. Та же история. И ничего, уважаемые люди.
О шлюхах. Там не все Сонечки Мармеладовы, через одну. Но, ты знаешь, много умных, адекватных. Помню, одна мне цитировала Гомера. Если не врёт, училась на филфаке СПбГУ. Я ведь умею слушать человека, отношусь к девушкам по-хорошему. Не делаю разницы. Ты бы в жизни не угадал, у какой замужней, образованной дамы это было в прошлом. Иногда они рассказывали мне про известных личностей, которые у них отметились. Тоже уважаемые люди… Но я сбился. Были и другого типа, конечно. Я нередко спрашивал, каким ветром тебя в этот бизнес занесло? Одна меня поразила. «Душа, – говорит, – просит. Деньги так, бонус. С интересных мальчиков не беру. За приятность брать неловко». Она не в борделе работала, самостоятельно. Впрочем, мы похожи, так что я её не осуждаю. А ещё есть категории: порядочные женщины, оставшиеся с ребёнком. Воспитательницы, медсёстры, учительница одна была. Ну, ещё студентки, этим всегда мало.
Для меня, как литератора, такой опыт бесценен… Ты помнишь историю про Джекила и Хайда? История двух разных людей, спрятанных внутри одного, очень типичная. Цельных людей почти нет. Но эти два человека у всех разные. То есть один-то примерно похожий: хороший. А другой – разный. Мистер Хайд был убийцей, мой – развратник и циник. Но мой хороший человек очень мучается, поверь. Мне с этим трудно жить: я знаю, что меня ценят достойные люди. Но если бы они узнали, что творится у меня внутри, то отвернулись бы с негодованием.
* * *
– Мне б Антон Николаича.
Игривый женский голос в трубке.
– Его нет. Кто это?
– Его любовница. Одна из. Не удивлены, конечно.
– До свидания.
– Нет, подождите! – торопливо. – Нам с вами есть о чём поговорить.
– Не думаю.
– А вы подумайте. Вот, например… Сколько юбок Антон Николаич перемял в этом году? Знаете? Я вам отвечу: как минимум шесть. Это не считая проституток. Он в командировки часто ездит, правда? А там…
– Пошла в задницу, – оборвала я. – Меня его шлюхи не интересуют.
– Ой, прям Жаклин Кеннеди! – обозлился голос. – А финансы семьи тебя интересуют? В банковские счета давно заглядывала? Так загляни, овца. Девочки теперь недёшевы, ха-ха-ха!
Я позвонила в банк. Потом время упёрлось в стену. Будто в трансе кормила детей, желала им спокойной ночи. Слегка мутило от запаха псины. Я открывала форточку, шептала мантру. Ждала поворота ключа.
– Где деньги Кати, Антон? – спросила я. – Куда ты их дел?
Я знала, что этот миг наступит. Миг тишины.
– Что ты с ними сделал?
Он медленно опустил кейс на пол. Снял и вновь надел очки.
– Я… В общем… я их проиграл. В казино. Ну, получилось так, извини.
– Антон…
В подъезде хлопнула дверь, загудел лифт. Медленные ватные звуки.
– Антон, почему ты мне врёшь? Что происходит?
Я готова была расплакаться.
– Почему? – повторила я. – Куда исчезли деньги?
– Я же тебе сказал…
– Ты врёшь, подонок!
Хлесть! Смазала его по щеке, очки полетели. Замахнулась ещё, он перехватил руку.
– Прекрати истерику. Детей разбудишь…
– Вспомнил о детях? Пусти. Пусти, кобель драный! Мне твои шлюхи звонят. Мне! Мне звонят грязные…
– Кто? Кто звонил?!
– Уходи, Антон. Прямо сейчас. Мы разводимся. Я не могу тебя видеть. Не хочу. И… – я сорвалась на всхлип. – И забери, наконец, эту паршивую собаку!!
– Какую собаку? Галя. Тебе надо серьёзно лечиться…
Я распахнула дверь.
– Пошёл вон!
Антон молча вышел. Я побрела на кухню. И там – второй раз в жизни – увидела цыганскую собаку. У неё оказалось до странного много зубов. Она подвернулась кстати.
