скачать книгу бесплатно
Счастливая пара очнулась у Алика дома. Маша работала внештатным журналистом в Челябинске. Телефонный звонок – и отпуск продлён. Ещё одна удача: на Груше Алик встретил сокурсника. Тот владел переводческой фирмой, искал специалиста на экстренный заказ. В понедельник задаток лежал у Алика на счету. Перевод летел страницами – с шести утра до девяти. После Алик варил кофе. Маша готовила вкусненькое к завтраку.
Был соблазн вернуться в постель и нежничать до голодного обморока. Если страсть удавалось подавить, влюблённые отправлялись в город. Алик забегал в магазин. По-деловому, отрывисто здоровался. Наскоро подписывал бумаги. Маша ждала в скверике через дорогу. Рассеянно просматривала френдленты в соцсетях. Наконец появлялся Алик. Они шли по набережной, задевая бриз и солнце. Руки были горячими, шампанское – холодным. Дни распускались и гасли, как тропические бабочки.
Будущее выглядело ясным, не считая деталей. Главное – они не расстанутся. Никогда. Маша разведена. Сын-подросток… у бабушки… увлекается скейтбордом. Вы непременно подружитесь. Алик не видел логики между скейтбордом и дружбой, но… Какая, в сущности, разница? Он сказал Маше, что почти разведён. Остались последние формальности.
Послезавтра он встретит Дину и Лизу. И всё решит. А дальше… Допустим, уехать к Маше в Челябинск… Главное – он будет рядом с прелестной, любимой женщиной. На то время, пока Алик оформляет развод, сняли квартиру. Алик перевёз только самое необходимое. Чтоб не создать пробелов в обстановке. Чтобы не травмировать дочь…
* * *
– Извините, Макс, здесь я хотел бы вас остановить, – произнёс ведущий. Его голос почти не выдал беспокойства. Интеллигентно помятый автор вздохнул и закрыл ноутбук.
– Это было совсем неплохо, – продолжал ведущий, – вы явно растёте. Многое, однако, решит финал. Как говорит Стивен наш любимый Кинг: ending must be perfect. Отсюда практическое задание, – он обвёл глазами слушателей. – За три минуты смоделируйте мне убедительную концовку этой истории. И никакого экстрима. Никакой онкологии, убийств, автокатастроф и прочей графоманской чепухи. Все остаются живы и здоровы.
– У Стивена Кинга не остаются, – сказал кто-то.
– Ему можно. У него гонорары большие. А ваш финал, Макс, обсудим на следующем занятии. Время пошло.
Аудитория шевельнулась, раздались тихие голоса. Ведущий снял очки, помассировал глаза. Подумал о сигарете в бардачке «Тойоты». Единственной в день, разрешённой себе после инсульта. Рассказ ненужно взволновал его. История напомнила его собственную. Сколько лет назад это было? Восемь? Десять? Маша… Нет, совпадение.
– Ответ готов, – хмурый студент, похожий на бомбиста-народовольца, махнул рукой.
– Пожалуйста, Сергей.
– Мне не понравился рассказ. Как всегда у Макса – гладкопись ни о чём. Одно и то же из текста в текст… Прошлый век, слегка осовремененный. Ничего живого. При этом на людей с более высокой амплитудой переживаний он вешает ярлык закомплексованных истериков…
– Минуточку. Задание…
– Да помню я. Ничего он не скажет жене. Испугается.
– Почему?
– По привычке.
– А Маша?
– Будет звонить день, второй. Он трубку не берёт. Можно устроить им встречу. Он с женой под ручку, глаза отвёл… Короче, Маша едет в Тамбов. А герой много лет кусает ногти. Я прав, Макс?
Миловидная компактная шатенка подняла руку.
– Да, Маша… то есть, извините, Лена.
– Предлагаю хеппи-энд. Для разнообразия. Он признаётся жене, та легко даёт развод. Алик с Машей едут на Урал и живут там долго и счастливо. У него переводы, она знаменитая журналистка. Кстати, у его мамы та же профессия, заметили?
– М-м. Интересная деталь… А Дина?
– А Дина… выходит замуж. Например, за хозяина гувернёрской компании.
– И Алик с Машей приезжают к ним на свадьбу! Ха-ха-ха-ха!
Смеялся мужчина баскетбольных размеров. Его ноги в малиновых джинсах и штиблетах от Loake на полметра виднелись из-под стола.
– Александр, ведите себя пристойно. У вас есть что сказать по теме?
– Извините, – атлет с трудом упрятал ноги, – но смешно же… По теме – есть. Он уйдёт, а потом вернётся к жене.
– Почему?
– По жизни. У меня знакомый такой же подкаблучник. Два раза уходил. Два! К разным женщинам. И оба раза возвращался. Не могу, типа, без неё. А жена – стерва редкая…
– И что в других семьях не заладилось?
– Не знаю. Разбились, говорит, лодки о быт. Может, дело в питании…
– Кто о чём, а Саша о главном, – перебила толстушка с кукольным румянцем и стрижкой «утро Аллы Пугачёвой». – Ему с Машей не о чем говорить. Поначалу достаточно секса и кекса, это так. А потом ведь и поговорить надо. Я таких ботаников знаю – ни слова в простоте. Спроси: который час, они вам лекцию прочтут об относительности времени. Жена ведь тоже шибко умная: красный диплом, Фолкнер и прочее. Она Алику ровня в этом смысле. А Маша – попроще. Вот он и заскучал.
– Попроще? – человек в уютном кардигане и массивных очках покачал головой. – Не она ли Пастернака там цитирует с разбегу? Заметьте, не стихи даже, а прозу.
– Это известный отрывок.
– Да? Хотите воспроизвести?
– Спасибо, Катя, – ведущий повернулся. – Вам слово, Андрей.
– Отчасти согласен с Александром. Тонкий, интеллигентный, мягкий. Да. И ещё, наверно, избалованный. Я о герое. Общение – сплошное удовольствие: много знает, начитан, чувство юмора… А вот женщине с ним хорошо только первое время. Выясняется, что в быту он никакой. По дому бесполезен, капризничает, раздражается, дуется. Ладно бы хоть зарабатывал прилично – так и этого нет. Журналистка – романтичная: костры, гитары, может, даже и хозяйственная, но спихнуть на себя всю рутину – не позволит. У неё свои интересы, увлечения, друзья. А мальчик привык, чтоб его обихаживали. Та – хваткая, грубая, однако быт его наладила. И поменял он в итоге родственную душу на бытовой комфорт. Первая жена тиранит, но кормит. Маша ему разок сказала всё, что думала, Алик обиделся. Вот мой взгляд на эту историю. Я таких семей не знаю. Поэтому ничего, кроме здравого смысла, мной не руководит.
– Да, правдоподобно, – кивнул ведущий, – но что за резон жене его пускать? Покувыркался с бабёнкой и – здрасьте. Извини, мол, ошибочка вышла… Так? Зачем он ей нужен? Татьяна.
– Элементарный пазл, описанный в литературе много раз, – заговорила худая блондинка с тонким, нервным лицом. – И в психологии тоже. Тут и спорить не о чем. Есть мужчины, которым необходима жена-мама. Таких полно. И если ей нужен муж-сын, то брак гармоничный. После ухода от Дины Алик оказался птенцом, вынутым из гнезда. Жены-мамы рядом нет. Надо самостоятельно принимать решения и так далее. Плюс Маша в рот ему смотрит. Ему от этого тяжело. Ему самому хочется залезть под чьё-то крыло. У меня полно таких знакомых. Если муж оказался в ситуации слабый-слабый, где ему приходится быть сильным, надолго его не хватит. Дине тоже неуютно. Было оно – своё, тёплое, мягкое, послушное. И нет его. А ей нужен не просто мужик, ей нужен такой, чтобы её слушался и шуточки от неё терпел. Она по-другому не умеет, не хочет. Короче, это пазлы. Если одному нравится подчиняться, а другому командовать, – флаг им в руки. Вот так примерно.
– А дальше?
– Дальше просто, – вмешался Андрей. – Он вернулся, живут как соседи. Спят отдельно. В отпуск ездят порознь. Постепенно оттаивают, стареют, добреют… Богатеют. Дина в Лондоне заведует филиалом. Дочь училась в Англии, Германии. Потом ещё в каком-нибудь… Сенегале.
– Чему?
– Всему понемногу. Знаете, их сейчас порядком развелось… Студентов прохладной жизни. Где-то вроде бы учатся. Где-то якобы работают, только с деньгами всегда напряг. У меня самого такая. В Англии изучала маркетинг. Бросила. В Германии – психологию, с какого-то рожна. Потом в Италии – дизайн. Сейчас болтается по Южной Америке. Чему учится – неясно, хочу, говорит, освежить испанский. Недавно звонила: папа, вышли денег…
– На аборт? – уточнил Александр.
– Типун вам на язык!
Все засмеялись.
* * *
«Мало ли этих случаев? – туманно думалось под заветную сигаретку. – Тысячи мужей уходят от жён. Сотни возвращаются. И детали совсем не те. Но Маша… Машенька. За одно имя можно влюбиться… Пушкин, Чехов, Набоков… Купить сигарет – и гори оно всё? Тогда уж и вискаря. Пить в гараже и вспоминать».
Вечер терял контуры. Редкие авто на парковке дожидались людей. Ехать домой не хотелось. Хотя последняя неделя выдалась мирной. В субботу отмечали тридцатилетие свадьбы. Сходили в недавно открывшийся музей авангардной живописи, бывший краеведческий. Затем гуляли по набережной. И снова он вспоминал Машу. Укрытые этим козырьком от рухнувшего ливня, они – восемь лет назад – долго и мокро целовались. До сих пор он мог почти физически ощутить её влажное лицо, запах волос, губы. Постоянно заходил на её страничку в Фейсбуке. Перечитывал стихи, где край зимы, и бабочки отчаянны и редки. И знал, о чём это.
Никому, включая лучших друзей, не рассказывал он, почему оставил Машу. Версия для жены, родни, знакомых – не смог без дочери. Дочери нужен отец. А на самом деле… На самом деле Маша оказалась… Даже теперь не хватало ему решимости выбрать между научным термином и похабным словом. В общем, за короткое время житья у неё Маша изменила ему трижды. Без особых смущений, объяснений или раскаяний. Так же просто, как некогда запрыгнула в его постель. В её компании к этому относились с миролюбием хиппи. Ну, трахнулись, делов-то? Два раза она возвращалась за полночь с каких-то гулянок. День рождения в редакции… Села батарейка, извини… Иди ко мне, я соскучилась… Только пахло от неё чужим. Не вином, это бы он стерпел. Парфюмом, сигаретами, нутром чужой машины.
Последний случай в гостях его добил. Громадная квартира, наполненная обкуренной богемой. Маша исчезла. Он долго ходил по лабиринту комнат. Заговаривал с кем-то. Нашёл её светлое пальто на вешалке. Тут открылась дверь ванной. И появилась Маша – растрёпанная, странная. Настолько, что он не сразу узнал её в полутьме коридора. За ней, качаясь, вышел блондин с узко прибитыми глазами…
– В чём дело? – спросила Маша дома.
Он швырял барахло в чемодан.
– Я видел.
– Господи, что?
– Тебя… расстёгнутую, как… шлюха. С каким-то дебилом.
– Это бывший муж. Случайно там оказался – под кайфом был, идиот. Рвался со мной поговорить. Я не хотела скандала…
– А в ванной вы тоже оказались случайно?!
– Слушай. Ты либо веришь мне, либо нет.
– Нет.
– Жаль.
А если Маша не изменяла? – саднила привычная мысль. – Если он сам искал повод, чтобы… Что? Известно, что. Отдал родственную душу за бытовой комфорт… Жены-мамы рядом нет… Надо самому принимать решения… Мальчик привык… Хочет залезть под чьё-то крыло…
Будто пощёчин надавали.
Ending must be perfect, не так ли? И вот – его финал. Скучный и пошлый, как учебник литературы. Но. Но… Все герои невредимы. Никакой онкологии, убийств, автокатастроф и прочей графоманской чепухи. Значит, можно переписать этот чёртов финал. Улучшить, изменить. Добавить смелой, яркой жизни. Так… Всё. Завтра же он… Нет. Сегодня. Сейчас он вернётся в кабинет и напишет Маше. Главное – узнать, есть ли у неё кто-нибудь. Главное – прямо, без увёрток сказать…
В кармане зазвучала мелодия. Он вынул мобильник, поговорил. И через минуту послушно ехал домой.
_____________________________________________________________________
В рассказе использованы фрагменты произведений Ю. Визбора, Б. Пастернака и С. Зельцер. Фраза, приписанная С. Кингу, в его текстах не обнаружена.
Шампанское «Болеро»
Чудеса бывают. Конечно, очень редко – гораздо реже, чем хотелось бы. И надо ещё разобраться, чудеса это или так, совпадения.
Вспоминаю один случай.
Зимой в общежитии отмечали день рождения аспиранта Саши. Гуляли дня четыре, причём два из них – без именинника. Он часто и подолгу отлучался: сперва на кафедру, затем в аэропорт – встречать или провожать кого-то. Или звонить кому-то на Главпочтамт. Застолье продолжалось без перебоев. «Отряд не заметил потери бойца…» – шутили гости. Звучала попса, мелькали нетрезвые лица. Кто-то приносил еду, напитки, сигареты. Кого-то оставляли ночевать. Утро незаметно становилось вечером. Мимоходом решались дела, назначались свидания, возникали и обрывались связи. На третий день мне стало казаться, что этот праздник выпал из времени и будет длиться вечно…
Внезапно всё кончилось. Я ощутил себя одетым, но в кровати. В нечеловечески загаженной комнате. Своей – уже плюс. Одинаково гнусно было во рту, в желудке и на душе. Я давно заметил ненужную синхронность этих ощущений. Соседи лежали в койках и тихо стонали. Через минуту я понял, что они разговаривают.
– Макс, как драгоценное? – спросил Дима.
– Штормит, – прошептал я.
– Кошмар, – сказал Саша (бывший именинник). – И ведь даже не круглая дата…
– Поправляться будем? – спросил Дима.
– Не-е, это без меня, – ответил я, – даже представить тошно.
– И мне, – отозвался Саша. – Хотя… единственное, что сейчас меня спасло бы, это стакан-другой холодного шампанского. Представляете – холодного, сухого. С гвоздями…
– Да… шампанское могло бы помочь, – сказал Дима, – продрало бы кишочки.
Неожиданно мой организм увлёкся этой идеей. «Ты уверен?» – спросил я его потихоньку. «Уверен, уверен, – ответил он, – закусывать, главное, не забывай. Только всё это фантазия. Где взять шампанского в такую рань?»
– Идея хороша, – сказал я вслух, – после смогли бы даже поесть чего-нибудь. Только где взять шампанского в такую рань?
– При чём здесь рань? – раздражился Дима. – Посмотри на часы. Талоны давно кончились, и занять негде…
– И деньги.
– А у китайцев может быть шампанское?
– Китайцы в долг не дадут, – вздохнул Саша. – Мы и так им должны немерено.
В эту секунду открылась дверь, и в комнату вошёл мой друг, фарцовщик Ваня. Бодрый, весёлый, румяный с мороза. Он тоже был на дне рождения, но потом исчез по-английски, как он обычно исчезал и появлялся.
– Болеете? – удовлетворённо сказал Ваня, стряхивая мокрый снег с дорогой блестящей шапки. – А я ведь, братья, Дед Мороз, я починку вам принёс! – Он осторожно снял с плеча тяжёлую сумку. Внутри глухо звякнуло. – Извиняйте, если напиток не тот, – продолжал Ваня, с трудом расстёгивая замёрзшую молнию, – вам бы сейчас…
Трое жильцов комнаты затаились в ожидании чуда.
– …вам бы сейчас водочки, конечно. Но утром, блин, звонят – есть шампанское, испанское «Болеро», только мухой. Схватил сдуру ящик, зачем – сам не знаю. Отведаем? – Он выставил на стол две нарядные бутылки. – А что вы молчите-то, как неродные?
Немая сцена.
Недавно я звонил Ване поздравить с Новым годом. Он теперь владелец трёх магазинов и двух бензоколонок. На вопрос «Как дела?» всегда отвечает одно: «Достали».
Фарцовщик Ваня
Ваня был фарцовщиком всегда. И до того, как это слово вошло в моду, и позже, когда оно превратилось в архаизм. Любопытно, что сейчас красуется на его визитке? Предприниматель? Коммерсант? Владелец торгово-закупочных систем?.. Впрочем, это не меняет сути дела. А суть в том, что классу где-то к шестому мой друг Ваня открыл своё призвание. Оно состояло из двух примитивных, казалось бы, действий: купить дешевле – продать дороже. Ну и товар должен быть редкий. Не мешок цемента или, там, ведро картошки. Как озвучил наш великий сатирик Аркадий Райкин: ни у кого нет, а у тебя есть.
Я говорю «призвание» без малейшего сарказма. Потому хотя бы, что мне оно неведомо вообще. Единственное занятие, которому я предаюсь с энтузиазмом, – это валяние с книгой на пляже. С годами оказалось, что удачно купить-продать способен далеко не всякий. Я, к примеру, тоже пытался фарцевать. В школе – жвачкой и сигаретами, затем – пластинками и фирменным тряпьём. Позднее – книгами. Иногда оставался по мелочи в прибыли, чаще – в убытке. Но главное, мне было неинтересно. Утомительно и скучно. В какой-то момент я понял: это – не моё. «А ты как думал? – посмеивался Ваня. – Бизнес – это труд. Тяжёлая работа…»
Окончив институты, мы расстались лет на пять. Я отработал по распределению, поступил в аспирантуру. Поселился в Москве, в общежитии на проспекте Вернадского. Зимой объявился Ваня. Он узнал мой адрес через общих знакомых. Выяснилось, что трудится он где-то в Подмосковье. Полуфиктивно, на четверть ставки. А реально занимается любимым делом – гоняет дефицитный товар из столицы в провинцию. И там, и сям всё прихвачено.
– Как ты здесь удачно прописался! – сказал Ваня между второй и третьей. – Мне в Москве как раз база нужна. Вокзалы, конечно, далеко, но ничего, вдвоём осилим.
– Что осилим?
– Да баулы. Не важно. Зато Солнцево рядом. У меня там два магазина схвачены насмерть, на уровне директора, прикинь?.. Кстати, ты утром занят?
– Занят.
