Ее превосходительство адмирал Браге

«Даст бог, у Виталика ума побольше…» – успела подумать Лиза, и в следующее мгновение это случилось. Одетая в светлый комбинезончик девочка атаковала.

«Быстрая! – краем сознания отметила Лиза, завороженная сценой боя хорька с медведем. – Ловкая! Ох ты ж!»

Девчонка стремительно приблизилась к парню, оттолкнулась босыми ногами от земли и через мгновение была уже на Виталике. Зацепилась за плечи, вскинула рывком свое крохотное тело, крутанулась и вот уже победно орет, безукоризненно выполнив удушающий захват.

«Задушит!» – испугалась Лиза, сообразив, что захват произведен без опоры на землю, но, видимо, Виталик все это уже проходил. Он сразу же упал вперед на руки и мгновенно перекатился на спину. Предполагалось, что он просто придавит своим немалым весом наглую мелюзгу. Но не тут-то было. Едва он оказался на спине, девчонка сидела уже у него на груди. Следующие пять минут они боролись – причем с переменным успехом, – и никто из двоих не желал сдаваться. Виталик был сильнее и крупнее, но ловкая девица выскальзывала из захватов, карабкалась на парня, как на дерево, норовя «оседлать и придушить», и Лиза вынуждена была признать, что будь девчонка хоть чуть постарше и покрупнее, Витальке несдобровать.

«Да, – отметила она, досмотрев эпическое сражение до конца, – есть женщины в русских селеньях…»

Лиза постояла еще немного, решая, вернуться к столу и записать еще пару строк или выйти на лужайку. В конце концов, выбрала «проветриться». Оставила кабинет, спустилась на первый этаж и вышла на задний двор. Здесь, недалеко от двери, под тентом устроились сестра Рощина Екатерина, Полина Берг и двоюродные сестры Лизы, Варвара – та самая, к которой ушел ее первый муж Петр, – и Татьяна, чей муж каперанг Кениг являлся сейчас едва ли не главным шпионом Флота. Дамы пили белое вино – судя по этикетке на бутылке, какой-то рислинг – и неторопливо обсуждали последние светские новости, ничем существенным не отличающиеся от обычных бабских сплетен. Лиза присела к столу, выпила немного вина, выкурила папиросу и вежливо «откланялась». Сплетни ей были не интересны, но ее занимал один весьма любопытный вопрос. Если про Екатерину и Варвару все было более или менее ясно, то участие в разговоре недавно получившей степень доктора медицины хирурга Полины Берг и сотрудницы контрразведки Флота капитана-лейтенанта Татьяны Кениг было в высшей степени странно. Им-то что до всей этой чепухи? Но надо же, сидят за столом с обычными домашними клушами и как ни в чем не бывало чешут языками.

«Чудны дела твои, господи!» – Лиза этого не понимала, хотя и предполагала, что просто «не всем это дано».

Она пожала мысленно плечами и пошла разыскивать Виталика Рощина. Юноша играл в городки. Лиза встала в очередь и тоже бросила биту, довольно точно поразив «бабу в окошке».

– Класс! – похвалил Виталик.

– Спасибо, – улыбнулась Лиза, рассматривая этого доброго увальня. – А кстати, что это за пигалица с тобой силой мерилась?

– Это Рыся! – ничуть не смутившись, улыбнулся парень. – Бой-девка, ей-богу!

– Рыся? – не поняла его Лиза.

– Кличка такая, – пояснил Виталик. – В смысле рысь. Прыгучая чертовка, вот и прозвали Рысей.

– Звать-то ее как? – поинтересовалась Лиза.

– Варя ее зовут, а фамилию, извини, тетя Лиза, не помню. Ее тетя Катя привезла.

– Это что, Варвара Кокорева? – удивилась Лиза. – Представляешь, Виталька, собственную крестницу не признала. Выросла девка…

Она и в самом деле помнила Варю совсем маленькой девочкой, а эта – прыгучая – уже не ребенок, а подросток, вот и не узнала.

– Спасибо, Виталий, – еще раз улыбнулась Лиза и направилась к пруду, но далеко не ушла.

– Мне послышалось, ваше превосходительство, – сказал у нее за спиной ломкий голосок, – или вы мною интересовались?

– Тобою, – оглянулась Лиза.

– Здравствуйте, господин адмирал! – вытянулась девочка по стойке смирно.

– Вольно! – усмехнулась Лиза, рассматривая Варю. Вблизи она была все-таки более девочкой, чем мальчишкой-сорванцом. И дело не в косичках, отнюдь нет.

– Дерешься красиво, – похвалила Лиза. – Что еще умеешь?

– На планёре летаю.

– А не мала еще? – удивилась Лиза, но тут же вспомнила, что и сама начала летать как раз в этом возрасте.

– В самый раз!

– Молодец!

– Служу Себерии!

– Я же сказала, – напомнила Лиза, – вольно!

– Я стреляю хорошо.

– Из чего? – еще больше удивилась Лиза.

– Из охотничьего ружья.

– Отдачей не сносит?

– Сносит иногда, – честно признала девочка. – Веса во мне недостаточно. Надо бы подрасти, но пока никак не выходит. Еще могу из револьвера, но только из маленького. С длинным стволом не удержу, руку выворачивает.

«Надо же, – удивилась Лиза, – еще одна Елизавета Браге подрастает!»

– Хочешь стать пилотом?

– Хочу! – Глаза девочки сияли, губы были плотно сжаты.

– Нравится летать?

– Очень!

– Тогда вперед! – кивнула ей Лиза. – И бог тебе в помощь!

3. Сентябрь 1953 года

«…таким образом, мы ни в коем случае не можем рассчитывать на действительный нейтралитет Северо-Американских Соединенных Штатов, в то время как со стороны Великобритании и Франкской Республики нам следует ожидать всех форм враждебной деятельности, за исключением, быть может, открытой военной конфронтации. Последнее утверждение базируется в большей мере на анализе исторических прецедентов, чем на точных разведывательных данных. Тем не менее, можно предположить, что при определенных обстоятельствах этот сценарий все-таки возможен…»

Лиза дочитала документ и закрыла папку. Перед ней на полированной столешнице журнального столика лежал совершенно секретный меморандум, составленный Петром Анисимовым, Велвелом Берковичем и Александром Львовым – лучшими аналитиками Министерства иностранных дел, Отдела стратегических исследований Адмиралтейства и Канцелярии Великого князя[9]. По идее, все это – тридцать две страницы машинописного текста – следовало хорошенько обдумать. Прочитать еще раз или два, проверить доводы, взвесить выводы, но, вот беда, с минуты на минуту ее позовут в комнату для совещаний, и, значит, думать ей придется быстро или, возможно, даже очень быстро.

«Даже не vivace, а presto или prestissimo[10]… – Лиза щелкнула крышкой серебряного портсигара, достала папиросу и прикурила от зажигалки Zippo. – Ну, прямо как в бою… Как там говорят истребители?[11] Кто не успел, тот опоздал? Где-то так…»

Она давно уже не летала на штурмовиках. Даже для удовольствия, не то что по службе. Действовал строжайший запрет командующего Флотом: ни на службе, ни частным образом. Но она хорошо помнила те ощущения, которые дарит настоящая скорость. На скорости и думается лучше, и правильные решения приходят как бы сами собой. Но самая быстрая машина, которую ей разрешили пилотировать, да и то после грандиозного скандала, это венецианский геликоптер класса люкс «Calabrone», но «Шершень» выдает максимум двести двадцать километров в час. Ее локомобиль «Кокорев 600» на тракте с качественным бетонным покрытием и того быстрее. Однако к делу это не относится, потому что сейчас ей нужно не «растекаться по древу», а наскоро, но отнюдь не поверхностно обдумать изложенную в меморандуме основу для стратегических решений. Ее ведь со всем этим ознакомили не для того, чтобы она упражнялась в «прекрасном», а, напротив, чтобы попробовала свои силы в «ужасном».

«Думай, Лиза! – привычно подстегнула она бег своих мыслей. – Думай! Еще кем-нибудь изберут! Тогда все это и пригодится!»

Документ, разумеется, любопытный и даже более того, но следовало признать, это не ее уровень компетенции, хотя случись необходимость – она могла бы, наверное, разобраться и в этом.

– Елизавета Аркадиевна, – прервал ее размышления тихий голос секретаря, – вас ждут.

«Что ж, – мысленно хмыкнула Лиза, выбросив окурок в хрустальную пепельницу и встав из-за стола, – пожалуйте к барьеру, ваше превосходительство! Время пошло!»

Она прошла вслед за вышколенным молодым человеком по короткому, застеленному ковровой дорожкой коридору и вскоре оказалась в комнате для совещаний. Осмотрелась. Бегло, но тщательно – особым, ничего не пропускающим взглядом истребителя, – и пришла к выводу, что лишь бы кого в такие кабинеты «поговорить» не приглашают. Стены декорированы резными панелями мореного дуба, выше панелей дорогое зеленое сукно, потолок украшен лепниной. Высокое окно плотно зашторено, а посередине комнаты – от двери до окна – стол для совещаний. Во главе стола сидел кабинет-секретарь великого князя Антон Михайлович Белов, а с двух сторон от него вдоль стола устроились заместитель председателя Сената Ковров, адмиралтейский боярин адмирал Нестеров, начальник отдела документации Адмиралтейства контр-адмирал Кениг и два из четырех хорошо известных Лизе «патриотически настроенных предпринимателя»: Авенир Кокорев и Давид Рубинштейн.

– Здравствуйте, господа!

– Здравствуйте, Елизавета Аркадиевна! – Встал из-за стола кабинет-секретарь. – Спасибо, что согласились с нами встретиться. Присаживайтесь, прошу вас!

«О как!»

Лизу пригласил на эту встречу Авенир Никифорович Кокорев – один из богатейших людей Себерии и ее давний «покровитель» и знакомец. Друзьями так и не стали, но уровень доверия между ними был довольно высок. Про остальных участников совещания он ее заранее не предупредил, и о существовании настолько взрывоопасного документа, каким являлся только что прочитанный ею меморандум, Лиза не знала тоже. Сейчас же сопоставив содержание меморандума со списком присутствующих, она задалась вопросом, в какое дерьмо ей предстоит окунуться на этот раз?

«Госпереворот устраиваем или еще что?»

– Елизавета Аркадиевна, – включился в разговор Кокорев, – хотелось бы услышать ваше мнение относительно выводов, сделанных авторами документа, с которым вы только что ознакомились. Насколько, по вашему мнению, возможна теперь глобальная общемировая война?

«Мировая война? Серьезно?»

– Полагаю, вас интересует, вступят ли в войну с нами Великобритания и Франкия? – спросила она вслух.

– Именно так, – кивнула заводчик.

– Не вступят, – Лиза достала портсигар и щелкнула крышкой. – Не вижу настолько серьезной причины, чтобы они изменили свой модус операнди.

– Объединение Себерии и Великого княжества Киевского может стать такой причиной? – Кабинет-секретарь Белов, только что обрезавший гильотинкой кончик дорогой гаванской сигары, замер на мгновение, перестав интересоваться и сигарой, и вообще чем-либо кроме заданного им вопроса.

– Вы серьезно? – нахмурилась Лиза. – Мы что, реально готовы к объединению? После всего?

– После чего? – почти равнодушно поинтересовался Кениг.

Иван Гаврилович приходился Лизе родственником, за Кенигом была замужем ее двоюродная сестра Татьяна. Он был кадровым флотским разведчиком и сейчас возглавлял бюро документации – разведывательно-контрразведывательный отдел Адмиралтейства. С Лизой их связывали если и не дружеские, то вполне себе приятельские отношения. Ну, и домами дружили, не без этого. По-родственному, так сказать.

– Воевали мы с ними пару-другую раз, – Лиза закурила папиросу, вспомнив, как именно она воевала с киевлянами, затянулась поглубже и выдохнула после короткой паузы дым первой затяжки.

– Ну, и что? – пожал плечами Кениг. – Воевали. А все одно мы русские и они русские.

– Кто еще разделяет это мнение? – поинтересовалась тогда Лиза.

Ну, в самом-то деле! Что из себя дураков-то строить! Русские-то они все русские, только одни – себерцы, а другие – киевляне!

– Сейчас в Киеве у власти находится коалиция Консервативно-либеральной, Народной и Консервативной партий. Все три партии смотрят на этот вопрос именно так, как сформулировал его я. Ругают узколобых националистов, намеренно ограничивающих силу единой нации, и подумывают о том, что времена удельных княжеств ушли в прошлое, а для республик общие корни важнее местечковой фанаберии. Это я почти дословно цитирую Аристарха Вышатича – председателя КЛП.

– То есть мы ведем переговоры об объединении? – спросила в лоб.

– Пока лишь о военно-политическом союзе, – ответил на ее вопрос Белов, – но да, в перспективе все заинтересованные стороны хотели бы объединиться в одну сверхдержаву.

– Дайте угадаю, – покачала головой Лиза, – сторон больше двух?

«Мало им ниппонцев с цинцами, – с ужасом думала она, понимая уже, что ничего своими словами не изменит, слишком жирный кусок под носом, слишком серьезные открываются перспективы. – Сцепимся со всеми сразу, и будет вам, господа, Мировая война!»

– Четыре, – подтвердил ее догадку Кениг. – Сибирское ханство и Земля Хабарова тоже готовы присоединиться.

– Ну, допустим, с Землей Хабарова все более или менее понятно, – пыхнула папиросой Лиза. – Они сейчас хватили лиху через край, им уже не до независимости. Но сибиряки? Они же никак не русские.

– Не русские, но впечатлены нашей веротерпимостью, – пояснил Белов. – К тому же у них под боком цинцы и Золотая орда, а в орде британцы. Я вам больше скажу, Елизавета Аркадиевна. Хазары тоже почву прощупывают на предмет войти в состав при сохранении определенной автономии.

«Твою ж мать! Ну, а я-то здесь при чем?!»

– Шила в мешке не утаишь, – сказала она вслух.

– Согласен, – подтвердил ее мысль Петр Гаврилович Ковров. – Мы полагаем, что информация уже просочилась.

– Тогда война, – пожала плечами Лиза. – Та самая, глобальная и общемировая, о которой меня спросил господин Белов.

– Да, вот и я так думаю, – впервые подал голос адмирал Нестеров.

– И какова во всем этом моя роль? – Ну, зачем-то же ее пригласили, ведь так? – Я сенатор, а не весь Сенат. Да и не Сенатом единым жива Себерия, есть ведь еще и Дума.

– Вот поэтому мы вас и пригласили, – объяснил ей Нестеров. – Пора вам, Елизавета Аркадиевна, возвращаться домой.

– Это куда же? – не сразу оценила Лиза столь драматический поворот сюжета.

– На Флот.

– Эскадру дадите? – усмехнулась она, вспомнив давние уже свои похождения.

– Нет, – отрицательно взмахнул рукой кабинет-секретарь Белов. – Это было бы непозволительным расточительством.

– Видите ли, Елизавета Аркадиевна, – заговорил доселе молчавший Давид Рубинштейн, еще один сильный человек Себерии, – не в наших сила изменить политические и экономические процессы, разворачивающиеся сейчас в мире. Эта повозка уже катится под гору, и, боюсь, для всех нас поздно пытаться ее остановить. Но кое-что сделать все-таки можно. Например, убраться с ее пути или изменить вектор ее движения. Не на сто восемьдесят градусов, разумеется, – в гору сама не пойдет, сильно толкать придется, – но, возможно, хотя бы на десять-пятнадцать градусов в сторону отвернуть. Это все равно будет лучше, чем ничего.

– Замысловато, но не конкретно, – отреагировала Лиза. – Давайте будем конкретнее, Давид Моисеевич. Зачем я здесь?

– Что ж, давайте вернемся к конкретике, – согласился Белов. – Что мы имеем в уравнении? Во-первых, у нас имеется набольший боярин Адмиралтейства адмирал Ксенофонтов. Вы ведь его знаете, Елизавета Аркадиевна. Он и в лучшие времена был скорее политиканом, чем флотоводцем. А сейчас он стар, да и устал от «этой жизни». Надо бы его поменять на кого-нибудь помоложе и покрепче духом, да нельзя. На Ксенофонтова завязаны многие и многие политические комбинации. Но оно, может быть, и неплохо. Зато никуда не полезет, если его правильно об этом попросить.

– Допустим, – кивнула Лиза. – Но какова в этом деле моя роль? У нас с Ксенофонтовым ни дружбы, ни любви. Я на него воздействовать не могу.

– И не надо, – вступил в разговор адмирал Никонов. – Воздействовать будут другие, а вот действовать придется вам.

– Что именно я должна по вашему мнению сделать?

– Подать в отставку и уйти из Сената.

– Что это вам дает? – решила все-таки уточнить Лиза, которая вроде бы и не дура, но сейчас никак не могла взять в толк, в чем интрига? Зачем на самом деле ее позвали на эту встречу?

– Вашу кандидатуру, Елизавета Аркадиевна, сразу же выдвинут на замещение вакантной должности адмиралтейского боярина, – объяснил заместитель председателя Сената Ковров. – Станете первой боярыней Адмиралтейства.

– Все равно все станут звать лордом, – отмахнулась Лиза, прикидывавшая между тем, кого из адмиралов понесло вдруг в отставку. – Но дело не в этом, Анатолий Всеволодович. Лорд Адмиралтейства – это, разумеется, серьезный карьерный рост даже для бывшего сенатора. И правильное место для адмирала в преддверии большой войны. Но зачем надо было огород городить? Со мной на эту тему мог приватно поговорить любой из вас.

– Так-то оно так, – согласился с ней адмирал Никонов, – но не совсем. У нас вакансия крайне специфическая. Уходит в отставку Федор Кузьмич Окоемов…

«Окоемов? – ужаснулась Лиза, сообразив, куда ее собираются впихнуть. – Но почему именно я?»

Адмирал Окоемов занимал должность 1-го заместителя набольшего боярина Адмиралтейства, то есть являлся вторым лицом в Адмиралтействе и третьим – после главкома на Флоте, а, если предположить, что Ксенофонтов будет царствовать, но не править, то его первый зам – фактический глава Адмиралтейства. В отличие от всех прочих лордов, первый заместитель набольшего боярина не имеет четкой функциональной привязки к тому или иному направлению деятельности. Это человек прикосновенный сразу ко всем вопросам, решаемым Адмиралтейством. Политика, снабжение, вооружение, комплектация, разведка, оперативное командование и стратегическое планирование – все, в той или иной мере, находится в его компетенции.

– Почему я? – спросила вслух.

– Вы удивитесь, Елизавета Аркадиевна, но вы одна оказались в этом случае человеком консенсуса, – ответил ей Белов. – Нам на этой должности нужен вменяемый, трезвомыслящий и грамотный человек. Вы подходите. Кто-то, кто хорошо знаком с работой Думы и Сената. Вы опять же подходите. Молодой, энергичный, уж простите, что в мужском роде. Но это снова вы, госпожа адмирал. Пятьдесят лет, какие ваши годы! Смотрим далее. Герой Отечества – есть, коренная себерянка из известного псковского рода – ставим галочку, баронесса, княгиня – это потрафит монархистам и консерваторам, да еще и женщина, что автоматически будет импонировать либералам. В общем, мы уже со всеми договорились, Елизавета Аркадиевна, осталось только получить ваше согласие, и вперед…

«Да, Лиза, – оторопела она от такого невероятного предложения, – не быть тебе теперь коммунисткой…»

Когда, двадцать три года назад – во время сложного научного эксперимента, – сознание инженера из страны победившего социализма Лизы Берг нечувствительно перенеслось в тело находившейся в коме капитан-лейтенанта Флота Себерии Елизаветы Браге, трудно было представить, что из них двоих получится замечательная во всех отношениях женщина, не похожая, впрочем, ни на одну, ни на другую. Авантюристка, путешественница и боевой офицер-авиатор в одном флаконе. Впрочем, авантюры ее закончились двадцать лет назад, сразу после Техасско-мексиканской войны, откуда она вернулась на костылях и с твердым обязательством перед Вадимом – сыграть с ним вскорости свадьбу. Тогда, выходя замуж за полковника Рощина, Лиза и думать не думала, что когда-нибудь вернется в строй. Однако вернулась. Сначала – как сенатор от Обонежской пятины[12] и член сенатского комитета по обороне, затем – как член совета директоров авиастроительных предприятий Игнатия Иваницкого «Мотор». Но это недолго – всего три года, потому что потом ее снова попросили избраться в Сенат. На этот раз Лизе пришлось заменить внезапно скончавшегося сенатора от Водской пятины[13]. И с тех пор она все время оставалась в думской старшине, являясь к тому же бессменным сопредседателем сенатской комиссии по обороне.

Однако, будучи контр-адмиралом запаса, она все эти годы – за вычетом, разумеется, двух периодов продвинутой беременности и послеродового восстановления, – призывалась и, как стойкий оловянный солдатик, ходила на ежегодные резервистские сборы, стажируясь, как и следует, при командующих различными эскадрами и флотами. Но не только. Еще в первую свою каденцию в Сенате Лиза собралась наконец с духом и сдала экстерном экзамены за полный курс Высшего Военно-воздушного командного училища в Ниене. Практику ей, что не странно, зачли автоматом, – попробуй не зачти герою Техасско-мексиканской войны, – но без сданных экзаменов по теоретическим дисциплинам никто бы ей патента не выдал, пусть она хоть трижды княгиня Виндавская, контр-адмирал и успела уже покомандовать в бою аж двумя авианосными эскадрами. А так у Лизы появился соответствующий диплом и стало уже не так стыдно заполнять анкеты. Впрочем, она с удовольствием променяла бы и этот диплом, и сертификат ординатуры при Специальном флотском факультете Академии Генерального штаба – там она училась параллельно работе в товариществе «Мотор» – на кокпит атакующего «коча», но о желании Лизы вернуться в штурмовую авиацию никто и слышать не хотел. Ей даже на резервистских сборах не разрешали летать на истребителе, определив раз и навсегда в высший офицерский состав. Однако офицеры-резервисты, как известно, тоже иногда растут в званиях. Не так скоро и легко, как бывает на действительной службе, да еще и во время войны, но все-таки растут, в особенности если служат долго и занимают на гражданке соответствующие должности. Поэтому три года назад Лиза получила очередное звание – вице-адмирал – просто по выслуге лет. И вот теперь настал новый этап ее жизни: если все пойдет по плану, через неделю или две она станет новым лордом Адмиралтейства республики Себерия и, значит, вскоре получит звание полного адмирала…

«Умереть, не встать!» – охнула она мысленно, осознав, о чем, собственно, идет речь. Полный адмирал – это ведь такая круть, что того и гляди голова от карьерного взлета закружится.

«Но с другой стороны, – умерила Лиза свой собственный восторг, – кому много дано, с того много и спросится».

Боярыня Адмиралтейства – это ведь не только фантастический карьерный рост, но и совсем другой уровень ответственности. А, если учесть еще и надвигающуюся войну, да еще такую, о которой сегодня шла речь на этом закрытом заседании, то ответственность возрастает прямо-таки в разы…

Часть I

Предыстория истории

Глава 1

1. Вологда

Июнь, 1950

Домашние называли Варвару Варей, подруги по гимназии – Вавой, но сама она хотела, чтобы ее звали Арой, вот только никто с ее мнением не считался. Впрочем, если ей удастся уговорить отца отпустить ее в Псков, то среди прочего появится и возможность поменять не только судьбу и образ жизни. Ара – это да, а Варвара – отстой. Имя, конечно, красивое, статусное, но ей, увы, никак не подходит. Услышишь «Варвара» и сразу представляешь себе высокую статную красавицу «в теле», с высокой полной грудью, широкими бедрами и толстой пшеничной косой через плечо. И обязательно голубые глаза. У Ары из всего этого великолепия только синие глаза, но все остальное не выдерживает никакой критики. Росту в ее худом поджаром теле – четыре вершка[14], сисек, почитай, что нет, бедра узкие, и волос черный, доставшийся, верно, от кого-то из пращуров – эвенков или орочей. Хотя, правды ради, среди русских и карел тоже встречаются черноволосые люди, так что, может быть, в ее роду обошлось и без нацменов[15].

Ара – про себя она себя так и звала – проследила за тем, как отец поднимается по лестнице, и мышкой-норушкой шмыгнула за ним, так что, оказавшись в коридоре второго этажа, успела заметить, как закрывается за «тятей» дверь в кабинет.

«Пора, – решила она, подходя к двери, – сейчас или никогда. Главное – не праздновать труса!»

Подошла, постучалась, выбрав довольно-таки агрессивную манеру, чтоб не было сомнений в серьезности ее намерений, дождалась разрешения, – хотя была готова в случае надобности идти напролом, – отворила дверь и вошла в кабинет отца.

– Есть разговор! – сказала без предисловий, едва переступив порог.

– Проходи, садись, – кивнул отец на стул, поставленный перед его рабочим столом. – С чем пожаловала?

– Отец, – начала Ара.

– Дочь, – усмехнулся в ответ отец.

– Я хочу поступать в Псковскую Академию аэронавтики.

Что ж, вот она и произнесла это вслух, теперь только вперед.

– А примут? – поинтересовался отец, ничуть, кажется, не удивившись ее заявлению. Впрочем, с чего бы ему удивляться: сам ведь поощрял ее отнюдь не девичьи увлечения. Брал на охоту, оплачивал занятия в летной школе, нанимал инструкторов. Но, с другой стороны, потворствовать девичьей дури и отпустить восемнадцатилетнюю дочь в свободное плавание – отнюдь не одно и то же.

– Аттестат зрелости[16] первой категории, – сказала она с вызовом.

– Получишь медаль?

– Анна Дмитриевна говорит, что получу.

– Молодцом! – улыбнулся отец. – За мной подарок.