Мелодия для короля

Реми медленно обернулся к Микелю, готовый принять удар и пустить в ход все свое красноречие ради спасения монаршей чести. Прошла, должно быть, минута, прежде чем он понял, что шерьер по-прежнему лежит с закрытыми глазами и мирно спит.

Поспешно выбравшись из окна, Реми благополучно вернулся в свою комнату. Он спрятал костюм и добычу, переоделся в ночную рубаху, улегся в постель и попытался выкинуть все из головы.

Не тут-то было! Вопросы то и дело всплывали в сознании. Что предпримет Микель, когда утром недосчитается кое-каких вещей? Заметит ли пропажу письма? Сможет ли доказать, что это дело рук Реми? И самое главное: почему во сне он произнес его имя? Что ему снилось? Очередная перепалка? Последствия молчаливой войны? Перемирие? А вдруг Микель его… нет, такого точно не может быть! Или он не такой уж и плохой человек? В конце концов, королева никогда не ошибалась в людях.

Реми промаялся до самого рассвета и встал с тяжелой головой. Лиззи принесла ему воду для умывания и свежую одежду. В какой-то момент Реми настоял, чтобы будила и собирала его на приемы именно она, а Микель ждал у двери снаружи. Девушка часто сопровождала его и на занятия. Полностью одетый и готовый к уроку верховой езды, Реми вышел из покоев в компании служанки. Он был готов ко всему: к новым издевкам, упрекам, прямому требованию вернуть похищенное, к попыткам давления. Но шерьер выглядел как обычно. Он вежливо поздоровался, слегка поклонился и последовал за королем к конюшням.

Добравшись до леса, они разбили стоянку. Микель поправлял подпругу вороной лошади. Под расстегнутым мундиром, поверх рубашки, посверкивал ключ. Собравшись с силами, король подошел и дружелюбно улыбнулся парню.

– Хэй, приятель, – заговорил он, обнимая озадаченного шерьера за плечи. – Похоже, мы с тобой начали не с той ноты. Может, попробуем узнать друг друга получше?

Пальцы Реми мягко скользнули ниже и невесомо пробежались по рубашке шерьера. Растерянное выражение на лице Микеля сменилось усмешкой.

– Это ищете? – спросил он. Реми понял, что дал маху: парень показывал ему ключ, приподняв его за цепочку.

– Ну вот зачем сразу предполагать худшее? – оскорбился король. – Я просто решил, что нам пора вложить мечи в ножны.

– А, то есть вы пытались найти ножны?

Реми покраснел и отстранился. С четверть часа они не разговаривали. Когда коней оседлали, король с шерьером рысью поскакали к лесу. Вдоль тропы раскинули ветви дикие яблони. Кругом деловито жужжали пчелы и порхали бабочки, то и дело скрываясь в цветочных венчиках.

Кони шли ноздря в ноздрю. Микель не сводил глаз с тропы. Реми же не сводил глаз с Микеля. Наконец шерьер не выдержал.

– Дался вам этот ключ, – сказал он, все так же глядя перед собой. – Вы ведь понятия не имеете, от чего он.

– Пф, – фыркнул Реми, – так давай я его возьму и все выясню. – Он помолчал немного и добавил: – А может, он дорог тебе как память? Тогда, конечно, потом я его верну.

– Да, он дорог мне как память, – подтвердил Микель. – И нет, я не дам его вам, даже на время. При всем уважении, ваше величество.

Реми усмехнулся:

– Ха! Скажи еще, что он достался тебе в наследство от любимой матушки!

– К сожалению, я не знал свою мать. Она умерла родами, успев дать мне жизнь. Говорят, она была чудесной. – Микель наконец посмотрел на юного короля и закончил: – А ключ – последний подарок лучшего друга, безвременно покинувшего этот мир.

Реми почувствовал себя последним подлецом. Стыд и чувство вины накрыли его с головой, и он выдавил:

– Прости…

– Не беспокойтесь об этом, – ответил парень. – Вы же не нарочно.

Следующие полчаса они неловко молчали. Реми гадал, можно ли считать этот короткий разговор сигналом к примирению, но решил пока повременить с более серьезными шагами. Порой он ловил на себе быстрые взгляды Микеля, который тут же отворачивался, если понимал, что его заметили.

А что, если он и правда хочет сдружиться с Реми? И к тому же завидует. Ведь между ними столько различий: король воспитывался в неге и роскоши, а шерьер – в жесткой воинской дисциплине. Вот почему Микель его задирал! Точно так же мальчишка дергает за косу хорошенькую девчушку. Он просто привлекал к себе внимание. Теперь понятно, почему он становился все мрачнее с каждым днем бойкота. Подобной логикой объяснялся каждый его поступок. Удивительно, что Реми не замечал этого раньше. Но это же все меняло! Пожалуй, еще не поздно было перейти к стратегии «подольстись, и получишь все, что пожелаешь». Только одно обстоятельство не давало королю покоя.

– Мне вот что интересно: почему ты развернул лицом к стене мой портрет? – решился спросить он.

Микель чуть пришпорил коня, и Реми показалось, что он слегка вздрогнул. Затем откашлялся, в очередной раз мельком глянул на Реми и ответил:

– Буду признателен, если вы и вовсе заберете этот кошмар из моей комнаты.

– Что? – Король натянул поводья, останавливая лошадь. – Кошмар? Что ты имеешь в виду?

Картину написал любимый придворный художник королевы. Он изобразил Реми во всей красе, и довольно точно: парадный мундир со звездами и бабочками, небрежно спадавшие на грудь золотистые локоны, совсем юное, но уже такое волевое лицо, решительный взгляд. Портрет был, несомненно, прекрасен. Ни у одного здравомыслящего человека язык бы не повернулся назвать его кошмаром!

– Из-за него я плохо сплю, – без зазрения совести ответил Микель, тоже остановившись.

– Неужели? Вчера ночью ты дрых без задних ног! – выплюнул Реми.

Шерьер развернул своего вороного и уставился на короля. Глаза в глаза.

– Так вы снова влезли в мою комнату и на сей раз стащили все, до чего дотянулись ваши шаловливые пальчики?

Инстинкт самосохранения кричал, что нельзя раздувать вражду, это опасно. Но не мириться же с оскорблением? Да еще и высказанным намеренно уничижительным тоном!

– О, я понял, – неожиданно для самого себя произнес Реми. – Мой парадный портрет будит твою зависть, вот тебе и не спится. – Он махнул рукой и отвернулся. – Что ж, вечером пришлю кого-нибудь за картиной.

Он уже собрался пустить солового в галоп, когда Микель подъехал к нему вплотную и резко развернул к себе. Глаза его горели презрением.

– Я скажу это один раз. Внимательно послушайте и запомните, – вкрадчиво произнес он, будто объясняя урок бестолковому ученику. – Вы вызываете у меня массу разнообразных чувств. Но среди них вы не найдете того, о котором только что говорили, даже если вся ваша казна перекочует в мои карманы. Мое к вам отношение однозначно и не требует объяснений. – Микель наклонился к самому уху короля и выдохнул: – Я вас ненавижу.

По спине Реми пробежал холод, в него будто разом вонзили тысячу игл, и откуда-то повеяло мандаринами. Не успел он придумать едкий ответ, как наглый шерьер уже пустил коня в карьер и ускакал далеко вперед.

Весь день до самого вечера он не показывался Реми на глаза. Ближе к ночи в дверь Микеля постучали. На пороге стоял один из личных слуг короля. Он поклонился и сказал:

– Его величество велел забрать из вашей комнаты портрет и передать вам послание.

Слуга протянул шерьеру листок, нежно пахнущий ванилью и сложенный вчетверо, а сам прошагал по спальне и приступил к делу.

Микель развернул записку, и глаза его полезли на лоб.

– Это что, чья-то шутка? – спросил он.

– Никак нет, – ответил слуга. – Его величество при мне написал это собственной рукой.

Микель перечитал еще раз.

«Шерьеру Микелю Льонсэ. Завтра в полдень приказываю вам явиться в королевские купальни, дабы лично прислуживать мне во время омовения. Восемнадцатый король Этуайи Реми Эльвуазо».

Глава 5, в которой Микель опускается на самое дно

В купальнях стоял такой густой пар, что Микелю пришлось брести наугад. Пока он ни разу не присутствовал при омовении короля. Реми каждый раз настаивал, чтобы шерьер оставался за дверями.

– Ваше величество?

Влажные стены отразили слова Микеля гулким эхом. Раздался негромкий плеск, и где-то справа и чуть впереди знакомый голос мягко произнес его имя. Что за глупые игры? Чего добивается этот непредсказуемый, взбалмошный король? Юноша сделал пару шагов, ориентируясь на звук. Всматриваясь в клубы пара, он наконец увидел: Реми уже сидел на краю мраморной чаши бассейна. По его распаренной спине лениво скатывались крупные капли. Длинные отяжелевшие волосы он перекинул через плечо на грудь и медленно перебирал медовые пряди.

Микель закашлялся – дышать в сырой духоте было тяжело. Не оборачиваясь, король произнес:

– Собираешься прислуживать мне в мундире?

Шерьер ничего не ответил, но стянул китель, подвернул штанины и закатал до локтей рукава. Чтобы быть с королем вровень, ему пришлось встать на колени.

– Кувшин и губка там, – не оборачиваясь, махнул рукой король.

Душистое масло вязкой струйкой полилось на спину Реми. Он поежился от холодка на разогретой коже. Губка мягко заскользила по его покатым плечам, лопаткам, позвоночнику. Даже при легком касании она оставляла за собой розоватые следы, хотя шерьер старался не усердствовать.

– Довольно, так ты мне всю спину сотрешь. Это у вас в академии шкуры дубленые. Наверняка ничего лучше крапивных мочалок не знали, – проворчал Реми. – Теперь вымой и собери мне волосы, не люблю, когда они липнут к телу.

Микель молча набрал в ладони ароматный бальзам, провел пальцами по золотистым прядям и принялся медленно, со всей доступной ему осторожностью массировать голову короля. Он мог бы поклясться, что Реми мурчит от удовольствия, но через несколько минут услышал:

– Эй, полегче там! Скребешь, как будто блох ищешь. Хотя тебе-то, наверное, доводилось водить с ними знакомство.

Шерьер чертыхнулся про себя, испытывая огромное желание обкорнать эти длинные локоны кривым ножом, но смолчал. Заставил себя взять кувшин, аккуратно промыл и мягко отжал каждую прядь. Заплел волосы в рыхлую косу и закрепил ее на голове короля золотыми заколками в драгоценных камнях так, чтобы не выбивался ни один волосок.

– Да уж, расторопностью тебя природа не наделила. – Реми соскользнул в воду, развернулся и, облокотившись о край бассейна, пристроил подбородок на сложенные ладони.

Вода начала понемногу остывать, пара становилось все меньше. Шерьер, избегая смотреть на короля, ползал по полу. Пытался отыскать неизвестно куда запропастившуюся губку.

– Мике-е-ель? – елейным голосом произнес Реми, и, когда тот нехотя поднял на него взгляд, продолжил все тем же тоном: – Я же обещал, что поставлю тебя на колени?

Микель прекрасно понимал, какую игру затеял король. Должно быть, готовился со вчера, сочинял ядовитые реплики. Дерзкий мальчишка! Этот бесчестный король вел себя как ребенок, не волнуясь о последствиях, не заботясь о своем положении. Он резвился, как маленькая рыбка. Придумал себе развлечение – планомерно выводить Микеля. Но на сегодня с него хватит. Он выполнил приказ: пришел в купальни, сделал все, что требовалось, и теперь мог спокойно уйти.

Шерьер поднял пустой кувшин и зашагал вдоль бассейна к выходу. Он не видел ни шкодливой улыбки, ни лукавых искорок, что заплясали в провожающих его глазах. Не слышал, как Реми поднырнул и тихо поплыл. Микель слишком поздно почувствовал, как тонкие сильные пальцы вцепились в его ногу. Раздался оглушительный всплеск. Брызги разлетелись во все стороны.

Чаша купальни оказалась неожиданно глубокой. Мозаика на дне складывалась в затейливый узор, но разглядеть его можно было только вблизи. В голове шерьера щелкнуло, и он решил проучить заигравшегося монарха. Вместо того чтобы всплыть на поверхность, он, напротив, ушел дальше под воду. Король не знал, что Микель был способен дышать под водой часами.

Реми нигде не было – видимо, уже выбрался. Спустя пару минут в бассейн опустились ноги. Король уселся на край и болтал ими, как ребенок, не знающий, чем себя занять, в ожидании чего-нибудь интересного. Микель усмехнулся и выпустил из легких остатки воздуха. К поверхности потянулись крупные пузыри. Сквозь толщу воды до него гулко донесся испуганный крик. Как будто он даже расслышал свое имя. Надо же, у высокородного мальчишки наконец сдали нервы.

Теперь надо было действовать быстро. Шерьер перестал двигаться, вытаращил глаза и разинул рот, старательно изображая утопленника. Вода мягко приняла его в свои объятия. Расслабившееся тело стало плавно опускаться к самому дну. Он прекрасно видел, как Реми приближается к нему, даже разглядел испуг на его лице. Между ними оставалась всего пара метров, когда Микеля развернуло и перед ним предстала искусная мозаика.

На золотом фоне сине-голубые узоры складывались в кузнечиков, стрекоз, муравьев, жуков и бабочек. Они собирались в стаи, закручивались в спирали, заполняли собой все пространство. Мастера, изготовившие это чудо, вложили в свою работу много сил, старания, времени и, без сомнения, души. Орнамент выглядел великолепно!

Микеля охватил ужас. Горло сдавила паника. Хотелось скорее оказаться как можно дальше от этого места, но мышцы сковал первобытный страх, не дающий пошевелиться. Он сумел только коротко вскрикнуть и подумать, что вот-вот умрет прямо здесь от разрыва сердца. Вдруг чьи-то руки схватили его и унесли прочь от кошмарного сна, вновь скрывшегося в глубине, под толщами воды.

Кто-то кричал. Кто-то сгибал и разгибал его руки, кто-то давил ему на грудь… Он пришел в себя и понял, что лежит на полу купальни, уставившись в потолок, а Реми прижимается ртом к его губам, пытаясь вдохнуть в них жизнь.

– Матушка знала! – послышался радостный возглас от двери, и в купальню, хохоча, вбежала королева. За ней семенили фрейлины и служанки, среди которых была и Лиззи.

Микель закашлялся, сел. Реми отпрянул от него, вскочил на ноги. Лицо его пылало. Казалось, он сейчас взорвется от ярости. Вместо этого король заговорил обеспокоенно, даже огорченно:

– Какого черта ты не предупредил меня, что не умеешь плавать?

– Я… – прохрипел Микель. – Я умею.

– Ага, как же! А кто только что едва не утонул? – Тревога в голосе Реми уступила место привычной язвительной насмешке. – И как бы я потом тут купался, зная, что поблизости бродит твой неупокоенный призрак?

Рубашка неприятно липла к телу. Штаны, похоже, впитали добрую половину бассейна. Хотелось поскорее обсохнуть и переодеться. Микель убрал со лба мокрую челку и почувствовал острый взгляд Реми. От воды тонкий шелк стал почти прозрачным и не скрывал цепочку с висящим на ней злополучным ключом. На него-то и смотрел король.

Лиззи, кротко опустив глаза, поднесла темно-синий халат, расшитый золотыми звездами. Реми поспешно сунул руки в рукава и запахнулся, сообразив, что все это время стоял в чем мать родила.

– Хоть бы спасибо сказал! – беззлобно буркнул он и демонстративно отвернулся.

– Ладно, ладно, ваше величество, – с улыбкой сказал Микель, – вы победили. Сдаюсь. Вы спасли мне жизнь, хотя сами и поставили ее под угрозу. Теперь я перед вами в долгу и сделаю все, о чем попросите. – Он заметил, что Реми просиял, и добавил: – Ключ не отдам. А в остальном – что угодно.

Король сразу насупился.

– И что же это за ключ? – спросила королева, которая до этого момента молча наблюдала за ними. – Неужели он настолько ценен?

– Нет, ваше величество, – сказал Микель. – Это память о моем хорошем друге, не более. Он погиб.

Реми взвился:

– Неужели какая-то память о каком-то друге для тебя важнее собственной жизни?

– Увы, это так, – пожал плечами Микель.

Реми смерил его холодным взглядом и направился к двери.

Королева вдруг охнула и остановила сына. Наклонив к себе его голову, она встревоженно воскликнула:

– Милый, да у тебя кровь! Лекаря сюда! Срочно!

Микель поспешно повернулся. Увиденное заставило его побледнеть: из уха монарха стекала темная струйка.

Реми потер ладонью висок, и пальцы его окрасились алым. Он тупо уставился на них, пошатнулся, обмяк и без сознания рухнул на пол.

Глава 6, в которой завеса тайны слегка приподнимается

Рядом были слышны голоса. Большей частью знакомые. Кто-то спорил, кого-то уговаривали, кто-то не соглашался. Открывать глаза не хотелось, слышать ругань и крики – тоже. Голова была словно чугунная, голоса звучали гулко, как будто доносились из огромной бочки или гигантского чайника. Наконец кто-то потребовал тишины и выгнал крикунов взашей. Воцарилось долгожданное молчание.

Логично рассудив, что остался в комнате один, Реми разлепил веки и с удивлением обнаружил сидящего у изголовья кровати Микеля. Взгляды их пересеклись. Притворяться спящим было поздно.

– Ты тут зачем? – тупо спросил король и не узнал своего голоса.

Микель виновато улыбнулся. Когда он заговорил, Реми снова показалось, что звук доносится будто из надетой на голову шерьера кастрюли. Пришлось как следует поднапрячься, чтобы разобрать слова:

– Это я виноват, что вы пострадали.

– О, ну конечно же, ты! – воскликнул монарх. – Ты, и никто другой! Мне пришлось нырять за тобой на десятиметровую глубину!

Он ждал, что Микель начнет спорить и злиться, но тот не стал отпираться. Просто опустил глаза.

– Надеюсь, вы простите меня, – замялся он. – Вероятно, ваш слух сейчас слегка… поврежден. Есть одно средство, которое способно быстро его восстановить. Во время последнего ночного визита вы забрали из моей комнаты пузырек с… пилюлями. Примите одну, и слух полностью вернется.

Реми скептически посмотрел на него:

– Хочешь, чтобы я принял что-то неизвестное от тебя? Считаешь меня настолько наивным? А если это не лекарство, а… ну, не знаю… например, яд? Думаешь, я поверю, что ты желаешь мне добра после того, как я почти месяц над тобой издевался?

– Вы надо мной издевались? – искренне удивился Микель, с невинным видом хлопая ресницами. – Простите, у меня были кое-какие проблемы, и я ничего заметил.

Реми будто обухом по голове ударили. Нет, это не могло быть правдой! Целый месяц он игнорировал Микеля, и тот был так подавлен, что, казалось, вот-вот начнет умолять о пощаде.

Король одарил Микеля таким ледяным взглядом, что у любого другого придворного душа бы в пятки ушла. Дерзкий мальчишка же улыбался как ни в чем не бывало и весьма заинтересованно изучал стоявшие на прикроватном столике склянки.

– Однажды я выясню, где у тебя слабое место, – процедил Реми. – И это будет твой последний день в моем замке.

В этот момент в руках Микеля оказалась вычурная бутылка с полупрозрачной розоватой жидкостью, в которой плавало какое-то крупное яркое насекомое. То ли стекло было слишком скользким, то ли содержимое слишком тяжелым, но шерьер выронил емкость и едва успел подхватить ее у самого пола, прежде чем та разлетелась бы. Он поспешно поставил бутылку на место, и Реми заметил, что ладонь его дрогнула.

– В любом случае сегодня вы спасли мне жизнь, и это факт. Те пилюли, о которых я говорил, – универсальное противоядие. – Микель посмотрел на Реми и понял, что тот ни на йоту не верит ему, так что продолжил с привычной снисходительностью: – Можете испытать на ком-нибудь, если сомневаетесь. Или просто выпить лекарство, когда надоест слушать шум прибоя. – Он поднялся и направился к выходу, но у самой двери обернулся. – И не переживайте, вам ни к чему знать о моих слабостях. Как только я завершу кое-какие неотложные дела, незамедлительно оставлю службу и отправлюсь на север. Потерпите еще немного.

С этими словами он вдруг тепло улыбнулся королю и поспешно покинул комнату.

Реми погрузился в раздумья, пытаясь уложить в голове полученную информацию. Итак, Микель, безусловно, раздражал его. Даже не так: невероятно бесил, заставлял чувствовать себя глупо, неуютно, униженно. Но одновременно было в нем что-то такое, что отзывалось в душе приятным знакомым чувством. То же самое он испытывал, когда во время ночной вылазки обнаруживал в покоях кого-то из гостей какую-нибудь загадочную вещицу непонятного назначения. Микель был полон тайн, и Реми не хотелось его отпускать, пока не разгадает все секреты. Для начала неплохо бы разузнать, что за дела держат его во дворце.

Он позвонил в висящий у изголовья колокольчик. Вошла Лиззи.

– Ваше величество. – Она сделала реверанс и замерла в ожидании приказа.

Реми улыбнулся. Судьба послала ему самого надежного человека из всей прислуги.

– Лиззи! Если бы ты только знала, как я рад тебя видеть! – воскликнул он. – У меня есть для тебя важное поручение. Мы с тобой до этого никогда не обсуждали других слуг, но сегодня я хочу спросить тебя кое о чем. Скажи, что ты думаешь о шерьере Микеле Льонсэ?

Девушка вздрогнула и потупилась. На ее лбу выступили бисеринки пота. Она немного помялась и вдруг выпалила:

– Он очень симпатичный!

Реми растерянно заморгал, а потом рассмеялся: ну а чего еще можно было ожидать от молодой девушки? В голове вдруг всплыл образ Микеля с ключом на груди.

Король поспешно прогнал видение и сказал:

– Даже если и так, сейчас о другом.

Он вкратце рассказал ей о своих трудностях в отношениях с шерьером, о злополучном ключе, о подозрительном поведении и неуживчивом характере парня, умолчав лишь о ночных вылазках. Затем он поведал ей о своих подозрениях. Девушка внимательно выслушала.

– Да, – сказала она, – непростая ситуация. Так чем я могу помочь вашему величеству?

– Я хочу, чтобы ты последила за Микелем несколько дней. У меня вряд ли получится следовать за ним тайком, я слишком приметный. Тебя же он как будто вообще не воспринимает, словно слуги для него не люди. Если увидишь, что он ведет себя подозрительно, или заметишь за ним какую-то особенность, сразу докладывай. Возможно, это позволит мне получить над ним власть и одержать верх.

– Хорошо, я вас поняла, ваше величество, – поклонилась Лиззи. – Сделаю все, что в моих силах.

– Спасибо! – искренне поблагодарил Реми. – Хочу, чтобы ты знала: я очень ценю нашу дружбу и то, что могу поделиться с тобой тайнами. Если тебе что-нибудь понадобится, только попроси!

Лиззи звонко рассмеялась:

– Ну вот, вы снова обещаете «все что угодно»! Как тот глупый лис из сказки. Ничему-то вас жизнь не учит.

Реми улыбнулся:

– И правда. Что ж, полагаю, теперь ты можешь идти и приступать к воплощению нашего секретного плана в жизнь.

К вечеру того же дня король уже вернулся из лазарета в свои покои. Он чувствовал себя прекрасно во всех отношениях, лишь слух по-прежнему не пришел в норму. Лекарь недоумевал: несмотря на богатый опыт, у него не было никаких предположений. По его сведениям, заложенность ушей вследствие погружения на глубину должна была проходить сама собой максимум за пару часов. Об иных случаях он никогда не слышал. В конце концов он посоветовал меньше нервничать и поскорее лечь спать, понадеявшись, что к утру все наладится.

Реми покосился на драгоценную шкатулку, в которой хранились вещи, стянутые у Микеля. Соблазн воспользоваться сомнительным лекарством был велик, но недоверие оказалось сильнее. Король протянул руку и, фыркнув, отодвинул шкатулку подальше.

В дверь осторожно постучали. Не дождавшись ответа, в комнату юркнула королева, одетая в костюм для верховой езды. Увидев, что Реми бодрствует, она улыбнулась, села на край его кровати и затараторила:

– Сыночек! Как хорошо, что ты не спишь. Я принесла тебе хорошие новости! Угадай что? Мальтруй в городе! Я встретила этого прохвоста у лавки старьевщика, когда возвращалась с конной прогулки. Он хотел заехать к тебе сегодня, но я сказала, что ты болен, и попросила подождать хотя бы до завтра. Как ты? – Она провела рукой по волосам Реми, коснулась лба. – Выглядишь неплохо. Поужинаешь с матушкой?

Реми тоже не сдержал улыбки. Слова матери несказанно обрадовали его. Бродячий торговец Мальтруй был хитрецом и плутом, норовившим обдурить каждого встречного. Лет ему было около сорока. Круглая бородка придавала обманчиво простодушный вид, а лучезарнейшая из всех возможных улыбка неизменно располагала к нему людей. Живые ясные глаза хитро щурились и примечали каждую мелочь, так что обычно сложно было понять, куда он смотрит. Мальтруй не был красавцем, но обладал незаурядным обаянием и удивительным талантом рассказчика.

Они познакомились, когда Реми, тогда еще принц, прогуливался по рыночной площади под видом простого горожанина, и ему приглянулась одна вещица. Пройдоха Мальтруй сразу смекнул, что перед ним человек, у которого водятся деньги. Он заломил такую непомерную цену, что юноша развернулся и ушел. Ночью Реми вернулся в лавку в своем черном костюме, чтобы умыкнуть желаемое. Каково же было его удивление, когда выяснилось, что мужчина не только не спит, но и принимает гостей.

В арендованной торговцем лавке собралась, казалось, вся улица. Здесь были и толстый булочник, и добродушная старушка-бакалейщица, с десяток лавочников и торговцев и даже несколько мальчишек и девчонок, что днем разносили товары. Мальтруй восседал на груде подушек, потягивая чай из большой зеленой пиалы. Как раз в этот момент молодой кузнец заканчивал рассказывать очередную историю. Все слушали, затаив дыхание.