Ковидианты

Появление нового вируса и заточение населения под домашний арест Петровна восприняла как дар Небес. В последнее время для её кипучей бурлящей энергии никак не находилось должного применения. Выборы стали скучны и предсказуемы, а благоустройством двора и ремонтом подъездов занимались гости столицы.

Она начала пристально следить за заключёнными жильцами (простите, за самоизолировавшимися). Кричала из окна, когда видела мамашек с колясками, осмелившихся вывести подышать воздухом бледных, с синяками под глазами, не видевших солнца с прошлого лета, детишек, при взгляде на которых вспоминались дети подземелья… Выскакивала из квартиры и гонялась, размахивая палкой, за группками молодёжи, собиравшимися в укромных уголках покурить, поговорить и вообще как-то отвлечься… Лично проверяла близлежащие магазины и устраивала там скандалы, когда не наблюдала чёткого следования указаниям властей и соблюдения дистанции.

Обязательное ношение масок и перчаток придало ей дополнительных сил. Не было жителя нашего дома, кого она не довела до степени озверения. С раннего утра она доставала соседей, которым нужно было ехать на работу, по поводу недостаточно плотно сидящей маски, несоответствия перчаток требованиям Минздрава и пр… Обозлённые полуотчаявшиеся, почти оставшиеся без работы, люди перестали видеть в ней что-то забавное и безвредное, и некоторые уже откровенно замахивались на неё в ответ на приставания и поучения. На аргументы, что она вообще должна сидеть дома по случаю прикольного, вернее, преклонного возраста, она отвечала волной презрения и обещанием вызвать полицию.

Местное отделение полиции уже плакало от её звонков и круглосуточных вызовов, но иногда, всё-таки, наряд выезжал, чтобы убедиться, что незаконно гулявшая компания мамашек уже юркнула в подъезд вместе с колясками, а собачка, с которой гуляет Иванов, это не та же самая собачка, с которой уже гулял Петров, и, следовательно, Иванов не имеет права на прогулку, о чём подробно доложила Петровна по телефону…

Случилось это рядом с почтой. Почта у нас расположена на той стороне дома, которая выходит на проезжую улицу. Пару дней почтовое отделение работало в плановом режиме, поскольку Петровна была занята чем-то другим, более интересным и важным, и не вмешивалась в работу учреждения. Однако, в беспокойном мозгу Петровны внезапно что-то щёлкнуло, и она поняла, что почта трудится совершенно бесконтрольно, и с самого утра рокового дня, начала активную деятельность.

Она самолично принесла из дома банку краски и обновила полоски на асфальте, которые должны были отделять людей друг от друга для соблюдения дистанции. Она проверила всё внутри отделения на предмет наличия масок, перчаток и запаха хлорки. Она лично встречала первых посетителей, не давая им приближаться друг к другу и вставая грудью в дверях, когда человек пытался войти в помещение без маски…

К обеду народу набралось достаточно много. В отделение больше трёх входить было нельзя, и люди стали выстраиваться в очередь на улице. Петровна носилась вокруг очереди, проверяя расстояние между ожидавшими, внимательно осматривала маски и перчатки, и уже пару раз получила от нервного старичка тростью между лопаток. Правда, не сильно, да для её могучей спины это было и нечувствительно.

Очередь протянулась до тротуара. Работала всего одна уцелевшая от ОРВИ и реформ системы почтовой связи сотрудница, поэтому общение с каждым посетителем занимало немало времени. Люди нервничали, пытались уплотниться, чтобы поместиться на короткой дорожке от тротуара до дверей отделения. Петровна бросалась на них как коршун, не давая сближаться, кричала и грозилась немедленно вызвать полицию.

Дойдя до места, где очередь поворачивала под прямым углом с тротуара на дорожку, Петровна набросилась на молодую обнимавшуюся парочку с градом нравоучений и пыталась оттащить их друг от друга. Молодёжь не оставалась в долгу, градус перепалки всё нарастал, когда Петровна вдруг, не найдя очередного аргумента, замахнулась своей облезлой деревянной палкой, потеряла равновесие, попятилась, шаг, другой, третий… Движение её назад стало неконтролируемым и неостановимым, Петровна, продолжая стремительно пятиться, сошла, вернее, почти спрыгнула с тротуара на дорогу спиной вперёд…..

***********************************

Не было ни крика, ни других звуковых эффектов.

Только глухой «плюх», «а-а-ах» очереди, и потом – надрывный визг тормозов огромного Камаза, ехавшего с почти разрешённой скоростью в 79 километров в час, стараясь успеть проскочить перекрёсток на жёлтый свет.

Вскрытие делать не стали.

Сделали только обязательный анализ на К-вирус. Он оказался положительным. Как и у более чем половины населения этой планеты.

Старенький патологоанатом, закончив обработку того, что осталось от Петровны, накрыл останки простынёй, задвинул в холодильник, снял перчатки, бросил их в корзину, присел за стол, закурил папиросу, хлебнул остывшего чаю из стакана. Начал заполнять справку о смерти. Ненадолго задумался, дойдя до графы «Причина смерти».

Махнул рукой и написал «К-Вирус»…

Приказ есть приказ…

Макс Димур.

10 мая 2020 года.

Простолюдины

Белый кафель стен.

Белый холодный свет люминесцентных ламп.

По коридору быстро везут каталку с телом, накрытым окровавленной простынёй. Лицо открыто, невероятно бледно. В нём, кажется, совершенно не осталось жизни…

– Готовьте операционную, срочно!

– Что здесь?

–Пневмоторакс, огнестрел, навылет. Быстрее, быстрее!

–Кровотечение?

– К счастью, нет. Купировано. Мы его вытащим….

Никита проснулся, вернее, выкарабкался из сна, около полудня, как обычно. Побаливала голова, как всегда после клубешника. Некоторое время полежал в постели, потягиваясь и прислушиваясь к своим ощущениям, постарался припомнить, не было ли вчера чего-то особенно дрянного, но не вспомнил. Ещё раз потянулся и решил, что пора вставать.

На сегодня были обычные пятничные планы. Вчерашний клуб это так, лишь разминка перед пятницей.

Привычным жестом, перед тем как пойти умыться, включил телевизионную панель, занимавшую полстены. Шли новости, и, как всегда в эти полтора месяца, из динамиков сразу полились новости о К-вирусе. Комментаторша делала страшные глаза, зачитывала цифры, должные напугать обывателя и ввести его в нужное состояние.

Никита улыбнулся своим мыслям и потоку вирусной информации.

По пути в ванную посмотрел в окно эркера. С высоты двадцать пятого этажа город расстилался перед ним как на ладони. Змеилась река. Набережные, несмотря на полдень, были пусты. Как и всегда во время карантина. Не дойдя до ванной, Никита сходил к противоположному окну, выходившему на широкий проспект, открыл створку окна, нагнулся, посмотрел вниз. Изредка проносились машины, пешеходов практически не было видно.

Какой же кайф! Какие они молодцы, загнали быдло по загонам! Столица стала столицей, а не вещевым рынком! Жалко только одного, что это скоро может кончиться. Хотя отец, а он –то знает, сказал, что это всё надолго, в менее, может быть, радикальных формах, но надолго.

Вот и хорошо бы.

Надо было поторопиться, планов ещё много, а через полчаса должна прийти Миа. Никита настоял, чтобы нашего, доморощенного крестьянства, в его квартире не было. Миа, вроде, была филиппинка, почти не говорившая по-русски, но дело своё знавшая хорошо.

Да и зачем с ней разговаривать?

Никита воспринимал её как и положено воспринимать прислугу- предмет бытовой техники, правда, иностранного производства, а не нашего криворукого…

Кофеварка сварила кофе, Никита, собираясь, сделал несколько глотков, оделся, взял документы и ключи от машины, вышел в подъезд.

Лифт спустил его в подземный паркинг. Охранник почтительно кивнул. Дурацкая маска закрывала поллица.

Никита ухмыльнулся, пошёл к машине.

Огненно- красный Кайенн поздоровался с ним на расстоянии, мигнув светодиодами. Никита в который раз оценил свой выбор цвета для машины. Да, Кайенн и должен быть таким- ярким, жгучим, как сам кайенский перец. Машина подобного цвета была всего одна в Европе и её сумрачных окрестностях.

Никита выехал из гаража на широченный проспект. В очередной раз порадовался пустым улицам и тротуарам.

Начнём с завтрака.

Никита въехал в знакомый двор, попетляв среди плотно припаркованных кредитомашин. Железные ворота перед ним раскрылись, и машина въехала в небольшой внутренний дворик, где уже стояло несколько знакомых тачек.

Ворота закрылись, отгораживая дворик от улицы.

Вышел швейцар, поприветствовал Никиту, открыл перед ним тяжёлую дверь.

Никита прошёл через коридор, изысканно освещённый светильниками в форме свечей, вдыхая ароматы свежей выпечки и вошёл в небольшой зал, где уже завтракали несколько посетителей.

Наружных окон в зале не было, он скрывался в полуподвале, но оконные ниши светились неоновым огнём, и создавалось впечатление, что за занавесками- дневной свет.

Да, это ваши быдляческие тошниловки закрыты. И нефиг. Сидите по домам. А для нас всё открыто, как и должно быть.

В кафе сидела, курила тонкую сигаретку (это в ваших кафешках нельзя курить, а у нас всё как у людей) и изящно кушала круассан Инесса, жена какого-то вице-мэра, личность известная и скандальная.

На диване у противоположной стены- медийная личность, вызывающе одетый пацан с синими волосами. Он слушал музыку через наушники, пил кофе и подёргивался в такт музыке. Небось, ещё и накатил чего-нибудь… Или понюхал… Теперь стало безопасно покупать такие вещи в ресторанах и кафе. Открыты они только для своих. Менты в курсе и следят, чтобы чужие не попали внутрь никоим образом… Разумеется, никаких дурацких масок и, тем более, перчаток..

Как сказал отец ещё в самом начале этой спецоперации с вирусом, сынок, мол, не бойся ничего. Я не могу сказать, что опасности нет, но ты же болел в прошлом году гриппом? Ну, вот, это почти то же самое. А наш медицинский центр, если что, к твоим услугам… Полежишь недельку, поделаешь капельницы с красным вином… Да, папа любит пошутить.

Никита ехал по пустынным улицам и проспектам, направляясь к любимому бутику. Только вчера прислали сообщение, что ждут постоянных клиентов. Прибыла новая коллекция итальянского белья. Как раз хотел Светке подарить что-то новенькое, вызывающее и чертовски дорогое.

Бутик, как и ресторан, был демонстративно закрыт снаружи, витринные окна запылены, света нет. Но с заднего хода постоянные и обеспеченные клиенты проникали в помещение без проблем. Всё было как раньше, только налёт конспиративности придавал дополнительного драйва…

Никита под руководством девушки- консультантки, которую он не преминул слегка щипнуть за задницу, выбрал несколько пар нижнего белья, спрятал фирменный пакет в спортивную сумку на плече и вышел из бутика.

Дальше его путь лежал в фитнес центр, где он любил поплавать в бассейне. Особенно это освежало после вчерашнего перебора. А к вечеру надо быть огурцом!

Всё, как обычно.

Снаружи- огромные вывески, гласящие, что заведение закрыто, потайная парковка, потайной вход для своих. А внутри- всё, как всегда, только слаще же, слаще! Понимать, что остальные отжимаются от пола дома и проводят заплывы в ванной… Какой же это кайф! Нет, эту эпидемию надо сделать регулярной! Вот чтобы только мы, только те, кто достоин…

Никита поплавал в бассейне, позаигрывал с несколькими посетительницами, сходил в сауну, на сеанс к могучему массажисту, посидел в кислородном баре…

Время близилось к вечеру, состояние было просто отличное, и пора было закругляться.

Никита и Порш летели по полупустынным улицам. Да, он очень любил прохватить по столичным магистралям, да чтобы с ветерком. Камер не боялся- отец сказал, что ЕГО номеров, как и номеров большинства ПРАВИЛЬНЫХ людей, в базах нет. Так что, выделенные полосы, любимая скорость и прочие шалости- к моим услугам! Для встречи с экипажем ДПС, который не поймёт издалека, что за номера у меня установлены, есть красная книжечка. Главное, заглядывать в неё периодически, чтобы не забыть, кто я теперь, чей помощник, и кто мой шеф… Спасибо папе.

Да вот только раньше полетать было нельзя – кругом эти замкадные помойки, кругом эти селяне с прицепами, да в резиновых сапогах… Нет, вот сейчас- истинная свобода!

Плакаты с призывами остаться дома безумно забавляли Никиту. Да, естественно, оставайтесь дома, да ещё и двери заварите, пусть вам доширак и гречку в окна бросают! Нечего по улицам шляться…

Самый модный клуб города, конечно, был закрыт. Но только официально.

Не горели призывно неоновые буквы. Над входом не работала бегущая строка..

Доступ для своих производился с соседней улицы.

Чтобы не создавать толпы и не раздражать лишний раз скандальное население, машины посетителям рекомендовалось оставлять на пустых местах соседних улиц и дворов и потихоньку, не собираясь группами, идти к неприметному входу в подвал, находящемуся в глубине нежилого двора.

Там нужно было приложить смартфон к считывающему устройству, система производила аутентификацию (отличная придумка технарей), щёлкал замок, и облезлая стальная дверь открывала вход.

Спуск по щербатой лестнице, освещаемой пыльной лампочкой, вторая не менее облезлая дверь. Снова система «свой- чужой», и дверь открывалась.

Да, владельцы клуба постарались на славу. Внутри помещалось до трёхсот человек, бар, дискотека, и, уровнем ниже, – отличное казино.

Оттянулись на славу. Немного порошка, так, чтобы не развезло. Пара коктейлей. Хватит. Завтра тоже много планов.

Играть Никита сегодня не стал. Папа, всё-таки, против таких вещей, и денег на казино не даёт.

Вышел во двор, осмотрелся, взъерошил волосы. Ага, машина должна быть через два дома. Так, кажется, идти в том направлении.

Напевая модный мотив, Никита пошёл между домами, стараясь не наступить на что-нибудь стрёмное.

На лавочке у подъезда, плохо освещённого уличным фонарём, сидели трое бомжей. Может, и не бомжей, но Никита, как он заносчиво говорил, в сортах говна не разбирался и не считал нужным.

Сидевшие на скамейке негромко о чём-то говорили и столь же негромко выпивали из пластиковых стаканчиков.

–Что сидим? В полицию захотели?,– Никита не смог удержаться, проходя мимо. – А ну быстро изолироваться. Да ещё и без масок… У, быдло…

Троица ничего не ответила, только проводила его трудно различимыми в полумраке взглядами.

Вот так вот! Надо их на место ставить, чтобы знали…

Осталось пройти через арку, машина стояла на улице, сразу за домом.

Две тени выдвинулись из ниши в арке.

До теней оставалось ещё с десяток шагов, и Никита даже сначала обрадовался. Наконец-то можно будет опробовать папин подарок. Не какой-нибудь сраный резинострел, а реальный, пусть и служебный короткоствол. Никита сунул руку под куртку, нащупал рукоятку пистолета, начал вынимать его.

Заваруха началась неожиданно.

Его ударили сзади. Он сумел-таки вытащить пистолет, направляя его то на одного, то на другого нападавшего.

Его швырнули о стену, схватили за руку с оружием, он старался высвободить руку, как вдруг оказалось, что ствол прижат к его груди.

Выстрел в арке прозвучал негромко.

Трое сидевших у подъезда услышали глухой звук и крик.

– Степаныч, что там?

– Да Бог его знает.

– Пойдём посмотрим. Вроде кричали.

– Так туда этот петух пошёл. Может, его грохнули?

Тело лежало у стены, невидимое с улицы.

Куртку сняли, забрали телефон и вообще всё, что было с собой.

Лужа чёрной крови растекалась по чёрному асфальту..

Тело издавало влажные хрипы, конвульсии били его.

Степанычу хватило пары минут, чтобы оценить ситуацию, несмотря на изрядное количество промилле.

– Так, мужики, нож и пакет, быстро. И звоните в скорую.

Собутыльники опешили, до них не сразу дошли намерения Степаныча.

– Да брось ты его. В ментовку позвоним, пусть они сами рулят. Чё с ним возиться? Не помнишь, что он говорил? Гниль такая!

Вставший на колено Степаныч бросил на товарища такой лютый взгляд, что тот поёжился и побежал к подъезду, где остались столовые приборы, и можно было найти пустой полиэтиленовый пакет.

Тело хрипело и билось в судорогах.

Лёгкое было прострелено, дыхание стало почти невозможным, и раненому оставалось всего несколько минут.

Степаныч распорол ножом одежду, добрался до раны.

Полил рану остатками водки из бутылки, крепко приложил пакет к отверстию.

Несколько движений, которые выдавали в нём профессионала, успокоили раненого, его движения и дыхание стали более упорядоченными.

Сделал ещё несколько распоряжений своим «коллегам»…

Скорая помощь давно уже не включала сирены между жилыми домами, слишком часто пришлось бы это делать, но на этот раз её появление было громким и ярким, как приезд архангельской колесницы… Вслед за ней появились полицейские.

Никита пришёл в себя в шикарной одноместной палате. Что было после клуба и сколько времени прошло- он не знал.

Жутко саднило в груди, стянутой бинтами, как корсетом.

Услышал негромкие голоса, говорившие о том, что опасность миновала. Один голос был хорошо знаком.

К кровати подошёл отец в белом халате и маске.

– Ну, здравствуй, сынок. Ты знаешь, что произошло? Доктор, ему можно говорить? Да, мы тихо.

Отец сел на стул рядом с кроватью.

– Прикольно быть снова живым? А я тебе говорил. Но ладно. Если бы не эти люди, я бы тебя уже хоронил. Какие люди? Да те, что были возле дома. Хорошо, Иван Степанович оказался бывшим военным хирургом. Впрочем, он уже и не бывший. Будет преподавать. Минут пять, говорит, тебе оставалось. Не довезли бы. Ладно, мне пора.

Отец встал, собираясь уходить.

– Быдло, говоришь? Хозяева жизни, говоришь? Нет, сын. Не быдло. НАРОД.

Без нас с тобой мир обойдётся. А вот без Степанычей – НЕТ.

Вот и подумай, КТО есть настоящие хозяева жизни…

Макс Димур

08 июня 2020 года-

05 февраля 2021 года.