Так не бывает!

– Ешь, – сказала Лена, видя, как Настя ковыряет яичницу вилкой.

Вместо подчинения, девочка бросила вилку на стол, оставив на его поверхности жирные следы.

– Это ещё что такое?! – возмущается Лена.

Но Настя нема как рыба. Она складывает руки в замок на груди и смотрит куда-то вниз.

– Ты можешь не есть, если не хочешь, но ты не должна швыряться вещами за столом, поняла меня? Кивни, если поняла.

Настя не реагирует, и Лена чувствует, как изнутри в ней поднимается волна протеста. Что эта девчонка себе позволяет? Если так будет продолжаться, то она окончательно сядет им на шею и начнёт ими помыкать, как ей вздумается. Нельзя же, чтобы дети дети жили в атмосфере вседозволенности! Кто из неё вырастет тогда? Мерзавка и сволочь!

– Эх ты, – сказала Лена. – А ещё говорят, что ты особенная. Особенные дети так себя не ведут! Особенные слушают старших и делают, как им велено. Только обычные, заурядные и глупые дети швыряются вилками в людей, которые их кормят.

Настя определённо поняла всё, что ей сказали, поскольку тут же вонзила в тётушку свои чёрные глаза. Но на сей раз Лена была готова. Она вспомнила о Боге и ухватилась за мысль о Нём.

Всеобъятность. Непостижимость. Неотвратимость. Нечто большее, чем мы все. То единое, чему подчинено всё сущее. Ему подвластны любые формы. Оно проявляет себя на всех уровнях бытия, от бесконечности космоса до замкнутых друг на друга петель человеческих судеб. Из него и во славу Его проистекает всё вокруг.

Настя встречает в глазах Лены отпор, и кажется, что она этому удивлена. Девочка отводит глаза первая.

Тяжело дыша, она вдруг закатывет глаза и валится лицом в тарелку.

###

– Что вы с ней сделали? – возбужденно спрашивал Антон Васильевич после сеанса.

– Ничего я с ней не делала, – отнекивалась Лена, умело скрывая чувство триумфа, которое она испытала, победив Настю в недавней дуэли.

Кажется, девочке ничего не угрожает. Она быстро пришла в себя, а потом Лена её умыла, и с тех пор та никак не проявляла ни обиды, ни враждебности. От еды она, правда, отказалась.

А затем пришёл её педиатр и снова заперся с ней в комнате. На этот раз Лена подглядывала за ними, и то, что она увидела, не имело никакого смысла.

Мужчина просто сидел напротив Насти в позе лотоса и с закрытыми глазами. Они дышали в такт, и периодически синхронно совершали какое-нибудь движение, например, вскидывали руки или резко раскачивались из стороны в сторону. А когда это шизанутое представление подошло к концу, педиатр Насти ошарашил Лену обвинением в том, что она что-то "сделала" с девочкой. Как, интересно, он об этом узнал?

– Нет, вы точно что-то сделали, – не унимался Антон Васильевич. – Чего-то она недополучила. Настя явно не в порядке. Я доложу начальству.

– А докладывайте! – вдруг гаркнула на него Лена, побудив Букина выглянуть в коридор. – Можно подумать, что я тут на работе! Если с девочкой что-то не то, я хочу знать, что именно! Я не собираюсь выслушивать упрёки от какого-то хрена с горы в собственном доме! Кто вы такие, люди? Что ещё за фонд? Что вам надо от Насти? Что вы с ней делаете и зачем? Пока мне не ответят, хрен я кого к ней ещё пущу!

Вопреки всем ожиданиям, Антон Васильевич истерично рассмеялся. Этот звук напомнил Лене скрип ржавых колёс.

– Странно, что вы ещё сопротивляетесь, ей-богу, – сказал он, успокоившись. – Не представляю, как вам это удаётся.

– Как мне удаётся что?

Но вместо того, чтобы ответить, педиатр Насти распрямился и замер. Глаза его остекленели.

– Соблюдайте график, – безразлично сказал Антон Васильевич, после чего молча обулся и ушёл, перестав реагировать на любые попытки Лены привлечь к себе внимание.

– Не, ну ты видел?! – возмутилась она, когда дверь хлопнула у неё перед носом. – Букин! Ты чего молчишь?

– А? – рассеянно отвечал муж. – В смысле?

– Ты вообще слушаешь? Алё! Господи!

– Надо дать Насте лекарства, – сказал он и, пошатываясь, побрёл на кухню.

Лена последовала за ним. Муж невидящей походкой дошёл до шкафа с аптечкой, вытащил её, положил перед собой на стол и открыл. Достав оттуда пачку таблеток, он налил стакан воды и, не замечая Лены, пошёл в комнату Насти. Та ждала его в дверях. Букин протянул девочке стакан, а затем достал из пачки пару таблеток и тоже отдал их ей. Та выпила лекарство, вернула пустой стакан обратно и бесшумно скрылась за дверью.

– Букин?

– А?

Он стоял посреди гостиной в одних трусах и майке со стаканом в руке, такой растерянный и жалкий, что Лене вдруг стало противно. Она бросила Букина наедине с его замешательством, и оделась.

– Ты куда? – спросил муж, по-видимому, так и не пришедший в себя.

– Пойду по магазинам.

– Но надо соблюдать график…

– Вот и соблюдай! – прикрикнула она напоследок и хлопнула дверью.

Выйдя на улицу, Лена сощурила глаза от яркого света и засунула руки в карманы, где сразу же нащупала визитку Лидии Михалны. Мысленно выругавшись, она достала телефон.

###

– Неудивительно, что ваш муж так быстро сдался, – заключила Лидия Михална, выслушав рассказ Лены.

Они прятались от холода в одном из многочисленных кафе Москвы и пили горячий кофе.

– Что вы имеете в виду?

– Я специально не стала говорить вам сразу. Вы и так меня за сумасшедшую приняли. Но теперь скажите честно – ведь, кажется, что Настя способна подчинять себе людей, так?

– Что-то вроде того, – вынуждено согласилась Лена. – Люди делают то, что ей нужно, когда она не просит.

Старушка энергично кивнула и продолжила излагать:

– Но не все реагируют одинаково. Кто-то сопротивляется, как вы, а кто-то сдаётся сразу. Вопрос в том, чем одни отличаются от других? Почему, скажем, я по прежнему могу действовать самостоятельно, и вы тоже можете. А вот директриса или муж ваш – они превращаются в её марионеток по первому же зову. Что вы противопоставили ей?

– Ничего особенного, – сказала Лена. – Я просто помолилась.

– Что-что вы сделали?

– Помолилась, ясно?! Я попросила Господа Бога о помощи.... И он мне помог.

– Это очень странно…, – недоуменно пробубнила психологиня.

– Чего тут странного? Сколько молюсь, всегда помогает. В этом весь смысл.

– Может быть, – сказала Лидия Михална. – Но когда девочка смотрела мне в глаза, единственным, за что держалась я, была рациональная картина мира, в которой эмоции – всего лишь рычаги для запуска поведения. Я понимала, что со мной происходит и только поэтому смогла отделаться от неё. Готова поклясться, что мне помогло именно это. Я думаю, Насте проще всего манипулировать теми, кто не имеет внутреннего стержня, что ли. И я видела, как директриса проиграла ей в первом же раунде. И неудивительно – она вообще ни во что не верила, – говоря всё это Лидия Михална и впрямь приобрела некое сходство с Мисс Марпл.

– Господь – мой стержень, – сказала Лена и поцеловала отцовский крестик.

– Вероятно, так и есть, – рассудила Лидия Михална. – Но по-настоящему важно не это.

– А что?

– Что это за фонд, которым заведовала ваша сестра? Вы знаете? Зачем эти люди приходят к Насте? Каковы их цели?

– А хочу ли я всё это знать? Может, меньше знаешь – крепче спишь?

– Тогда почему вы мне позвонили?! – казалось, Лидия Михална не на шутку завелась. – Не потому ли, что происходит какая-то чертовщина? Вы сами видели то, чему нет нормального объяснения. Я, может, и не учёный, но провела немало лет в кругу образованных людей и, всё-таки, работаю в профильном учреждении… Так вот, я, так сказать, положа руку на Большую Советскую Энциклопедию, утверждаю, что мы стали свидетелями исключительного явления, которое, если не уничтожит мир, то обязательно перевернёт его вверх дном! Это беспрецедентно!

"Опять её несёт".

– У вас гигантомания, – заключила Лена.

– Подумайте секунду, прошу, – игнорируя очередную колкость, сказала Лидия Михална. – Даже если мы отбросим спекуляции на тему механизма её способностей. Представьте на секунду, что вы с рождения телепат. У вас ещё нет своих мыслей, а вы уже слышите чужие. Любые мысли – чёрные, светлые, самые сокровенные и откровенно пустые. То же самое с эмоциями и любым другим опытом. В кого вы превратитесь в одиннадцать лет? И почему они скрывают это удивительное открытие? Не потому ли, что делают из девочки монстра, которым хотят управлять? Вы, раз у вас появилась такая возможность, должны, нет, вы обязаны ей как-то помочь, как-то поучаствовать…

– Знаете, что? – сказала Лена. – Пусть даже происходит какая-то сверхъестественная хрень, но вы абсолютно безумны. Одно другого совершенно не исключает.

– Безумны именно они! Они используют маленькую девочку для того, чтобы…

– Чтобы что? – перебила Лена. – Они наблюдают. Оно и понятно. А что с ней делать, если так подумать? Запрятать в подвал? Или выставить напоказ в цирк? Или уничтожить, как аномалию? Или что? Или запустить её в обычную школу и посмотреть, как быстро у однокашек поедет крыша? Быть может Господь послал её нам как дар.

– Или же как испытание…

– Знаете что я вам скажу, Лидия Михална?

– Что же?

– Я вот слушаю вас, и… Есть что-то ценное в ваших пассажах, но, боюсь, что вы и сами опасны, особенно для Насти. Поэтому попрошу к моему дому больше не подходить.

– Но вы же сами мне позвонили!

– Да, так и было. И если начнётся криминал или ещё что, выходящее за рамки, конец света, например, то я вам снова позвоню – в самую первую очередь, будьте уверены. Сможете ли вы помочь в таком случае, я, правда, не знаю. Вряд ли. Но по крайней мере вы сможете сказать своё "я же говорила". А до тех пор – до свидания!

Лена уже вставала из-за стола, когда услышала:

– Я пойду к журналистам и в полицию, если вы не расскажете мне, кто за всем этим стоит.

– Вы угрожаете мне полицией? Это абсурд! И с чего мне бояться журналистов?

– Очень просто. Лично на вас мне абсолютно плевать, я это уже говорила, – голос психологини, и без того трескучий, стал ещё жёстче. – Но я пойду против тех, кто платит за банкет. Рухнут они – и вы лишитесь всего. Не думаю, что у вас получится оформить опекунство на себя, когда в прессе напишут, что вы в этой истории с незаконными экспериментами над детьми являетесь прямым выгодоприобретателем. Квартира, крупные ежемесячные выплаты, машина. Вы – спица в колесе и пойдёте под откос вместе с остальными. Что ж, совершенно не жаль. Однако я могу повременить с сенсационными обвинениями, если вы узнаете, кто за этим стоит, и какова их цель. И скажете потом мне, конечно. Если так подумать, это в ваших же интересах.

Лена вдохнула и выдохнула через нос.

– В моих интересах, чтобы ничего этого не было…

– Вы вовлечены в какую-то поистине странную историю; неужели не возникает желания прояснить как всё устроено? – искренне удивлялась Лидия Михална.

– Ладно, я, – ответила Лена. – Но зачем вам всё это?

Психологиня откинулась на спинку стула и сказала:

– Я просто хочу быть уверена, что подобными делами заняты компетентные органы, а не изолированная группа сумасшедших.

– Вы абсолютно ненормальная.

– Я знаю.

– И с чего я должна начать? – серьёзно спросила Лена.

– Не знаю. Покопайтесь в вещах сестры. Залезьте в её компьютер, посмотрите в скрытых папках.

– Но я не умею!

– Тогда принесите его мне, – предложила Лидия Михална.

– Кого? Компьютер? И как я эту бандуру понесу? Тем более, незаметно!

– Я имею ввиду ноутбук или планшет, наверняка что-нибудь такое было?

– Я не видела никакого ноутбука.

– Вы давно переехали? Везде смотрели?

– Я поищу, – пообещала Лена.

###

Лена прошлась про магазинам и бегло набрала корзину, которую в обычный день формировала бы битый час. Она сочла это достаточным алиби, и, волоча две здоровенные сумки с едой, наконец пришла домой.

Она потянула дверь на себя и сделала шаг через порог. Там живой и здоровый, только сильно постаревший, буднично стоял в проходной комнате…

Её отец.

Букин встретил жену и, забирая пакеты, сообщил:

– Сказал, что пришёл по поводу Насти; в списках его нет. Представился Арсением.

– Хорошо, – словно в тумане отвечала Лена – Сделай-ка нам чайку, дорогой.

– Это можно, – обрадовался муж. Он любил заваривать всем чай.

Пока Букин суетился на кухне, раскладывая продукты по полкам, Лена бросилась на отца с криком:

– Двадцать лет!

– Двадцать два, – поправил отец. – Но всё это не зря, моя пуговка, я клянусь тебе.

"Моя пуговка?!" Эти слова сбили ей дыхание и обездвижили. Что-то очень интимное было в этом обращении. Отец действительно называл её так, но это совершенно выпало из её памяти. И теперь вместе с этими словами на Лену обрушилась волна воспоминаний из детства, таких, которые не пробудила даже смерть родной сестры.

Она не выдержала и расплакалась. Рыдая и дрожа, Лена теперь медленно приближалась к человеку, который не мог быть никем, кроме как призраком.

В комнату забежал Букин.

– Кто ты такой?! – окончательно разревевшись, вопрошала Лена. – Почему?!

Она дотронулась до отца, чтобы проверить, настоящий ли он.

– Действительно, кто вы такой? – храбрясь, поддержал её Букин. – И почему?!

– Я отец Лены и её сестры Ольги, – ответил Арсений. – Перед тем, как судить меня, я прошу выслушать мою историю. Могу я воспользоваться таким правом? Решать тебе, дочь. Обещаю, если вы пойдёте со мной, я вам всё расскажу, – говоря это, он развёл руки перед собой. – И, быть может, ты простишь меня.

Лена вытерла слёзы. Всё это было слишком. Последние два дня были настолько насыщены невероятными событиями, что её вдруг посетила страшная мысль: а что, если отец на самом деле не отец? Знал ли кто-нибудь ещё про "пуговку"? Ольга, мама…

– Как звали нашу собаку?

– Послушай, я изменился, но не настолько, чтобы…

– Как звали нашу собаку?

– У нас никогда не было собаки.

Только после этого Лена пригласила его на кухню. Глядя на новообретённого отца, она с ужасом осознавала, что ищет повод его отринуть. Почему? Это ведь её семья. Может быть, это дьявол шепчет ей на ухо свои мантры? Или с отцом и впрямь что-то не так? Была в его повадке какая-то новая деталь, которую Лена затруднялась идентифицировать. Какая-то недобрая нервозность таилась за непробиваемым фасадом его былой благости.

Ей почему-то захотелось дать ему пощёчину, но она сдержалась. Надо дать ему оправдаться. Это разумно, это богоугодно, и, главное, это даст ей больше информации.

– Где ты был всё это время? – спросила она, когда они уселись за стол. Настя стояла рядом со своим дедом и не сводила с него глаз. Он на это никак не реагировал.

Лена продолжала допрос.

– Зачем подстроил свою смерть? Что, чёрт побери, происходит?!

– Не нужно приплетать сюда чёрта, дочь…

– Не нужно избегать ответа на конкретные вопросы!

– Тщ! – шикнул Букин.

– Я не избегаю, – оправдывался отец. – Я просто хочу сделать всё правильно.

– Меня устроит, если ты ответишь на каждый вопрос по порядку.

– Сейчас я прошу вас поехать со мной. По дороге я расскажу то, что могу.

– Куда ты нас повезёшь?

– В церковь.

###

Они взяли Тойоту. Отец сел за руль, Лена устроилась в пассажирском кресле, а Букин с Настей расположились на заднем сидении. Когда они выехали на кольцо, отец, не дожидаясь новых расспросов, заговорил:

– Всё это время я был в Москве. Я чудесным образом выжил в той катастрофе. Врачи уже констатировали смерть мозга, и я провёл почти сутки в морге, числясь среди погибших. Но Господь снова вдохнул в меня жизнь. И он сказал мне, что я должен совершить нечто важное, прежде, чем покину этот мир.

– Сказал тебе? – с недоверием переспросила Лена. – В смысле, ниспослал знак?

– Нет, – сказал отец. – Он сказал мне прямо: "Не время умирать Арсений. Дочь твоя однажды понесёт и родит мне отпрыска, который приведёт народ к истинной вере. Пришло время моего второго пришествия в мир. Откажись от всего, что тебе дорого, собери верных последователей и подготовь благодатную почву для моего божественного дитя". И я дал сей обет и исполнил его, приняв постриг, а потом, ровно через одиннадцать лет родилась Настя. Всё это время я следил за вами издалека. И когда проявились необычные способности Насти, последние сомнения отпали. Я убедился воочию, что Господь сказал мне чистую правду и воистину послал на Землю чудо.

В машине повисло неловкое молчание. Лена искренне верила в Бога; она знала, что где-то там, или может быть повсюду, есть некто или нечто, способное осознать и выразить всё, происходящее в мире.

Но согласно этой концепции выходило, что человек – слишком маленькая фигура на доске. В душе каждого из людей происходит битва размером со вселенную и Бога, но для истинного Бога эта битва – лишь часть общей картины. Лена верила, что Бог не стал бы напрямую вмешиваться в жизни людей, ведь таким вмешательством он лишил бы нас свободы воли, которая была дарована нам, чтобы самостоятельно искать пути Господни.

«Может быть папа просто повредился головой?», – думала Лена, пытаясь хоть как-то оправдать отца.

Она всё же решила не высказывать этих мыслей. Пока.

– Так что же, выходит, что Настя – это Иисус Христос в юбке? – спросил вдруг с заднего сиденья Букин, кося глаза на свою соседку.

Храни его Боже, он ненавидел неловкие паузы.

– Если не принимать во внимание твой богохульный тон, то да, всё именно так и есть. Она плод непорочного зачатия. Дщерь Божья.

###

Когда они приехали на место, уже начало темнеть. Лена плохо ориентировалась в Москве и не очень ладила с техникой, поэтому не понимала, где в точности они находятся. Это заставляло её нервничать.

– Интернет отвалился, – вторя её мыслям рапортовал Букин.

На небольшой стоянке перед церковью скопилась дюжина авто. Сама церковь была ну очень старой. Она находилась на огороженной территории, попасть на которую можно было только через массивные стальные ворота с прорезанной в них дверью. Дверь была открыта. Сквозь густые сугробы к ней от стоянки вела небольшая тропинка. Дорожки в церковном саду были расчищены вручную, но добросовестно.

Ёжась от внезапно окрепшего мороза, они вчетвером поторопились ко входу в здание церкви.

Оказавшись внутри, они будто попали на другую планету. В ноздри ударил приятный запах ладана, а глаза столкнулись с буйством красок в приглушённом свете. Отовсюду на них взирали образа святых, оживающие в свете наверное тысячи свечей и вселяющие трепет во всякого посетителя дома Господня с первых мгновений.

– Пройдёмте за мной, – велел Арсений и открыл одну из дверей.

За ней начиналась лестница, ведущая в церковный подвал. Крупные серые кирпичи с отколотыми краями формировали непредсказуемый рельеф древних стен. Ступеньки здесь были высокие и неудобные.

Лена пристроила Настю позади себя. Букин замыкал шествие.

В конце спуска их ждал широкий коридор с выкрашенными в белый цвет грубыми стенами, на которых на одинаковых расстояниях были закреплены искусственные свечи, мерцавшие, совсем как настоящие. Пол был сделан из брусчатки, будто раньше это место было улицей древнего города.

Дважды на развилках они поворачивали направо, после чего вышли в широкую галерею. Свет и здесь исходил лишь от свечей на стенах, поэтому центр залы терялся в тени. Потолки высотой, наверное, метра два с половиной. По правую руку хранились на специальных полках большие деревянные бочки. Из выложенного плиткой пола тут и там торчали большие прямоугольные камни. Лена присмотрелась и распознала в них надгробия.

Холодок коснулся её сердца. Кладбище.

Она прижала Настю к себе и тихо спросила отца:

– Зачем ты привёл нас сюда?

– Здесь собираются те, кто служит ей.

Когда его слова растаяли в сумраке, на стенах мелькнули чьи-то смутные тени. Скоро стало понятно – с разных входов сюда стекаются люди. Все они были в тёмных одеждах и с закрытыми лицами. Когда движение прекратилось, Лена насчитала одиннадцать человек.

Настя вдруг улизнула у неё прямо из рук и оказалась в окружении загадочных фигур на самой границе тьмы. Лена попыталась сделать шаг вслед за ней, но отец предостерёг её жестом.

Чтобы занять руки, Лена схватила за Букина за рукав.

– Ребёнку необходима мать, – сказал Арсений так, чтобы звук его голоса был хорошо слышен всем присутствующим. – Ольга произвела на свет чудо, которое, увы, было слишком могущественным для неё. Теперь ты должна принять на себя её ответственность, иначе дитя погибнет. Она говорит, что время на исходе. Только ты можешь её спасти!

– Что значит, "она говорит"? – настороженно спросила Лена.

– Впусти её, и поймёшь. Посмотри ей в глаза и не сопротивляйся.

"Он совершенно спятил?!"

Лена бросила короткий взгляд на Настю. Та выглядела зловеще. Её чёрные волосы стали ещё темнее, отчего лицо казалось теперь совершенно белым, как у вампира.

– Нет! – горячо сказала Лена. – Я не буду этого делать!

Люди Арсения подходили всё ближе.

– Это потому что ты грешна, дочь моя, – сказал он. – Не бойся, признай, где согрешила, отпусти защиту, дай ей то, чего она хочет. Раскаяние – вот, что спасёт тебя и всех нас.

– Нет! – повторила Лена, продолжая пятиться к коридору, ведущему прочь с кладбища.

Тени зашевелились где-то по бокам. "Они хотят окружить нас!"

– Если ты откажешься, моя пуговка, то мы вынуждены будем тебя заставить.

Лена испугалась по-настоящему. Всё, что происходило до сих пор было просто странным; теперь же события приобретали истинно зловещий характер.

Её отец во плоти и крови стоит перед ней во главе какой-то полоумной секты и требует совершить немыслимое! Разве он не понимает, что впустить Настю в свой разум она могла бы, лишь поддав сомнению свою веру? Её настоящий отец никогда бы не требовал от неё такого. Кем бы ни был этот человек, он сошёл с ума.

– А ты не думал, папа, что это дьявол тебе нашептал всю эту чушь? – сказала Лена, перекрестившись. – Не возгордился ли ты и не родил ли на свет очередную ересь? Вы все! Вы ищете Бога или уже нашли? Нигде в Библии не сказано, что на свет родится дочь Господа Бога. Да как вы вообще можете считать себя верующими людьми, если думаете, что вам известны Его планы?

Кажется она смогла выиграть им немного времени. Она сделала ещё несколько маленьких шагов назад к сужающейся арке коридора. Букин держался рядом. Тени застыли и ждали, что скажет вожак.

– Знамения, которые Господь даёт нам, безусловны, – сказал отец. Голос его вдруг обрёл дополнительную силу. – Грядёт конец света! Сначала был мор, а затем и война, и продовольственный кризис. А этим летом было нашествие саранчи, помнишь? Всё это ясно, как Божий день. Грядёт Великий Суд. Грешники отправятся в ад, а праведникам будет открыт путь на небеса.

– И что вы собираетесь делать дальше? Убивать первенцев?

– Мы сделаем всё, что необходимо, – сказал отец. – К счастью, Господь обычно справляется с такими вещами сам. Не думаю, что он будет просить нас причинить кому-то вред. Сейчас мы можем лишь ждать, пока Настя не решит исполнить пророчество. До тех пор мы должны поддерживать её любыми средствами.

– Но ведь Ольга умерла от этого! Умерла от того, что Настя всё время ковырялась у неё в мозгах! Ты хочешь, чтобы и я умерла? Я – твоя единственная живая дочь!

– На самом деле, я не твой отец, – помедлив, сказал Арсений. – Твоя мать изменила мне с каким-то проходимцем. Да! Не смотри на меня так. Я воспитал тебя, как свою, потому что так хотел бы Бог. Но теперь у него для меня есть другая работа…

Лена замерла, будто поражённая молнией. Сегодняшний день определённо приносит ей избыток сюрпризов. "Боже!", – взмолилась она. – "Дай мне сил!"

– Почему я?! Почему не кто-то другой? Почему не ты, например?

Отец, или кем он там ей приходился, отвечал:

– Никто кроме тебя не способен сделать этого. Наверное что-то было в твоей матери хорошее, потому что Бог наделил её даром, который она смогла передать обеим своим дочерям. Теперь твоя очередь послужить доброму делу. Хватит разговоров! Схватите её и тащите сюда!

– Букин! Бежим! – крикнула Лена.

Но вместо того, чтобы ринуться в коридор, Букин с силой схватил жену за оба предплечья, не давая ей сдвинуться с места.

– Ай! Больно! Ты чего?!

Но он лишь крепче сжал пальцы на её руках. Его глаза смотрели куда-то сквозь неё. Вмиг пропала вся его суета и неряшливость; Букин будто бы стал совершенно другим человеком.

– Отпусти! – крикнула Лена и попыталась вырваться.

Хватка окрепла. Если раньше было больно шевелиться, то теперь было просто больно. Лена расплакалась. К ним приближались эти странные люди. Арсений вёл перед собой девочку.

– Заклинаю тебя! – прорычала сквозь слёзы Лена. – Если ты меня не отпустишь, я выцарапаю тебе глаза и оторву тебе твою драгоценную пипирку, понял?!

С этими словами она ударила Букина коленом в промежность. Тот тяжело ухнул и всё-таки отпустил Лену, сложившись пополам и загораживая остальным путь в коридор, ведущий наружу.