Так становятся кобелями

– Если тебе не нравится, как я веду дела, если тебе цифры ничего не говорят, если прибыль от моих продаж для тебя ничто, то зачем ты доверил мне это все?

Лицо отца побагровело от злости, кулаки сжимались и разжимались. Аргументы были на стороне Олега: с момента, как он пришел в компанию семь лет назад, успехи стали почти ошеломительными. Прибыль выросла, они вышли на фондовый рынок, а в последний год даже стали выплачивать своим акционерам дивиденды.

Но вот беда – деловая хватка сына была слишком уж деловой. Не было в ней души. Не было вот этих посиделок с партнёрами в бане. И шлюх тоже не было. И это бесило отца. Хотелось так залепить разок в ухо, чтобы мозги встали на место.

– Потому что ты – мой сын. Потому что все твои цифры – ничего не значат. Это просто цифры, нет в них души. Я вел бизнес – это была жизнь. Из бизнеса появлялись друзья! Вон, посмотри, твоя невеста не стала бы твоей невестой, если бы партнер по бизнесу не стал другом!

Олег уже остыл. Желание доказать отцу, что его способ ведения дел не хуже – тоже. Он откинулся на стул и протянул медленно: «Да отец, ты прав. Спасибо за невесту. Но я не умею по-другому».

Конфликт был исчерпан. Вечер в известной мере испорчен.

Олег поспешил убраться из дома родителей сразу, как только позволили приличия. Он сбежал по ступеням крыльца так быстро, что вполне мог бы дать Золушке мастер-класс. Арина же долго прощалась на крыльце с любимой Камиллой, раскланивалась перед будущим свекром и нежно обнимала отца, с которым за вечер не обменялась и десятком фраз.

Невеста подошла к машине и дернула дверь со стороны водителя.

– Олег, не будь букой, – проворковала она почти извиняющимся тоном. – Просто вежливо распрощаемся, да и поедем.

Она нежно вплела свои пальцы между пальцами Олега и вытянула его из машины.

Крыльцо было довольно высоким и потому места хватило всем: на нижней ступеньке стоял отец, чуть выше Игорь, а мать – на самом верху, у входа в дом, прислонилась к кирпичной стене и еле держалась на ногах, тем не менее сохраняя вполне приличное выражение лица.

Олег протянул руку сначала Игорю, потом отцу, попрощался и хотел было уже идти, как мать выкрикнула его имя и стала требовать достойного прощания и с ней.

– Ма, иди проспись, – отмахнулся Олег от нее, как от надоедливой мухи, и поспешил спрятаться в машине.

Солнце уже наполовину скрылось за домами, когда автомобиль Олега вырулил из коттеджного поселка и взял курс на шоссе. Снова ехали в молчании.

Арина была мрачнее, чем обычно. Смотрела в окно и думала, думала, думала. Олег даже усмехнулся про себя: пожалуй, за все время их знакомства, он впервые видит у нее такую серьезную умственную работу. Очень хотелось съязвить по этому поводу, но Олег сдержался. Подобный тон он мог позволить с матерью, но не с женщиной, которую любит. Уже на стоянке, когда Олег припарковал машину, Арина заговорила. Она развернулась всем телом и смотрела ему прямо в глаза, выдавая речь, которую, должно быть, репетировала всю дорогу.

– Олег, выслушай меня пожалуйста и не перебивай.

Он кивнул.

– Ты очень жесток со своей матерью. Слишком жесток. Ты вымещаешь свои обиды на отца. За то, что она не заступается за тебя перед ним. Но она ведь и не должна. Это ваши с твоим папой отношения! Камилла так добра, так нежна. Несмотря на все твои уколы, каждый раз, когда она к тебе обращается, она очень нежная, она… – Арина начала задыхаться, от волнения стали путаться заготовленные фразы. – Каждый раз ждет, что ты скажешь что-то хорошее, так старается для тебя… Что же делаешь ты? И я смотрю на это, и я думаю, что если ты относишься так к своей МАМЕ, то как же ты будешь относится ко мне? И если ты не ценишь доброго к тебе отношения, то как другим вообще заслужить твое нормальное отношение?

Олег протянул невесте бутылочку воды и влажные салфетки, которые всегда хранил на случай слякоти и насморка: протереть фары и вытереть нос.

– Возможно, моей матери гораздо больше повезло с невесткой, чем с сыном. А тебе повезло со свекровью больше, чем с матерью, – наконец произнес Олег устало и примирительно.

Он долго формулировал в голове эту фразу. Арине нужна была драма, нужно было докопаться до глубинных причин всего. А Олегу хотелось выспаться. Лечь пораньше, встать попозже и не копаться ни в своем прошлом, ни в прошлом Арины. Так что нужно было отвечать ударом не в бровь, а в глаз. Так и вышло. У девушки открылся рот, глаза выкатились, и она словно рыбка потеряла всякое выражение лица.

– Пошли, – все тем же тоном позвал Олег, открыл дверь машины и вышел.

Воскресное утро проходило в молчании. Арина все еще не отошла от вчерашнего скандала. Она ходила по квартире с растрепанными волосами, в коротких шортиках и топике, который открывал стройный живот. От одного взгляда на нее Олегу становилось сложно ходить и ясно соображать. Но пытаться соблазнить ее сейчас – дело пустое. Арина явно не была готова входить в обычное русло.

– Что хотела сегодня делать? – Олег попробовал сделать вид, что ничего не произошло, и начал разговор как ни в чем не бывало.

– Я хотела, чтобы ты матери позвонил, извинился, а потом чтобы мы поехали за город, на лошадях покатались бы…

Олег хотел было отпить кофе, но чтобы не подавиться, поставил кружку обратно.

– На лошадях? – переспросил он, хотя и с первого раза все расслышал.

– Да, на лошадях. Я давно тебе говорила, что хочу иногда ездить на ипподром, который держит семья моей одногруппницы. Что я в детстве два года училась ездить на лошадях. Что хотела бы иногда выбираться на них в лес. И что…

Арину понесло. Кажется, она и правда говорила об этом, но как же это было глупо с ее стороны.

– …и тебе не помешает немного переключаться со своей работы на что-то еще, и лошади прекрасные животные, и…

Она все сыпала и сыпала свои детские аргументы, а Олег уже не слушал ее. Он сам не заметил, как отключился от потока слов и уже решал, какую из задач будет решать сегодня на работе, как будет увиливать от невероятной идеи невесты покататься на лошадях и может… «Встретиться с отцом вечером, без матери и вообще…»

– Милая, знаешь, как мы с тобой поступим, – резко и бесцеремонно перебил ее Олег. – Ты сегодня поедешь кататься на лошадях. Но сначала купишь себе полную амуницию. Покатайся с этой своей одногруппницей, вспомни все свои приемы, которые с детства забылись. А потом, через пару недель мы выкроим время, и я поеду с тобой. Ты научишь меня сидеть в седле и все такое.

Идея эта Арине не очень нравилась: по лицу ее все еще бегали тени. Олегу же хотелось, как можно скорее отделаться от невесты. При этом так, чтобы она осталась максимально довольна и не мешала ему насладиться работой и одиночеством.

– Думаю, фотосессия с лошадьми будет отлично смотреться в слайд-шоу на нашей свадьбе, – радостно улыбаясь согласилась  Арина, вполне довольная новым планом действий.

«Бинго!» – усмехнулся про себя Олег и перекинул на карту невесты крупную сумму для покупки снаряжения.

В офисе стоял спертый воздух, пропитанный запахом бумаги, краски для принтера и канцелярией. Олег поспешил включить кондиционеры и разогнать стоячий воздух резкими перемещениями кабинету. Наконец он в своей стихии. Компьютер затарахтел спокойно и успокаивающе. На почте лежало письмо от исполнительного директора «СиСтройМастерса» – он предлагал назначить встречу на завтра, на понедельник. Похоже, ситуация на фондовом рынке и отказ «ФуллСервиса» от выхода на сделку связались в голове исполнительного директора в прочную связку, и он решил не диктовать свои условия. Сейчас бы спросить, что думает обо всем этом Оля.

Час работы, другой, третий, и Олег полностью забыл и про неприятный вечер и про недовольство невесты. При мыслях об Арине глаза оторвались от экрана компьютера и стали блуждать по стене, останавливаясь на полке с книгами, на безделушке, привезенной им из Африки. Глаза отыскивали, на чем остановится, отыскивали что-то что зацепит взгляд и…

Дверь в дальнем конце кабинета по-хозяйски отворилась. В проеме стоял отец, широко расставив ноги и уперев пухлые руки в бока.

– Так и знал, что тебя здесь увижу, сынок, – по-старчески проворчал он. Его «сынок» звучало неожиданно уместно – пусть и не ласково. Так, будто иначе он никогда к Олегу и не обращался.

Олег встал из-за стола и прошел к отцу, не совсем понимая, зачем он здесь и что от него хочет. При этом сам он был вполне рад видеть отца.

Без матери, без попыток казаться круче в глазах Игоря, отец всегда становился мягче, проще. Морщины растекались по всему лицу, тело сутулилось и искало самый мягкий диван, голос принимал совершенно другую тональность, а в речи то и дело появлялись ворчливые выражения. Он как будто позволял себе быть стариком и не стыдиться этого.

Они поздоровались и речь пошла о делах. В последнее время «ФуллСервис» испытывал сложности, но Олег воспринимал общее положение дел, как естественный этап небольшого спада после эффектного подъема и теперь следил только, чтобы спад был не слишком уж сильным. Пока, на его взгляд и на взгляд биржевых аналитиков, все было под контролем.

– Вот поражаюсь я тебе, – отец резко сменил тему, не меняя при этом тона, и потому казалось, что речь продолжает идти о делах «ФуллСервиса», – вот ты мой сын, а ведешь дела совсем не так, как я.

– Пап, давай не начинай, а? – тут же ощетинился Олег, принимая оборонительную позицию в разговоре и в душе раскаиваясь, что так легко позволил отцу увлечь себя разговором и дал ему возможность продолжить вчерашнюю баталию.

Но отец лишь примирительно махнул пухлой рукой, при этом весьма настойчиво призывая сына слушать. Он развалился на диване, которым почти никто и никогда не пользовался. Олег сидел в офисном кожаном кресле и то крутился вокруг своей оси, то ездил туда-сюда перед диваном и ни минуты не оставался на месте.

– Я вчера думал, после того как вы с Аришкой уехали и знаешь… Ты ведь дела здорово ведешь, да. Только не по-моему.

Он крякнул и почесал гладко выбритую щеку. Отец хотел еще что-то прибавить, но не мог выбрать нужные слова. Он смотрел на сына и гордился им. Это чувство гордости было таким полным, таким яростным и таким плоским, что стоило отвернутся от него, перевести взгляд, как переводят взгляд с картины, появлялось другое чувство – досады и разочарования. Сын делал все не так. Как будто специально наперекор, своим умом. И никогда не советовался с отцом.

Ущемленное самолюбие било тревогу, но маскировалось и не могло полностью поднять головы, ведь тогда так много бы пришлось признать в самом себе и перед самим собой. А он не мог.  Накануне он почти увидел в себе это, почти схватил и почти понял. Но все-таки не смог поймать за хвост эту птицу и в итоге не увидел, не схватил и не понял. И потому сейчас он искал в своей седой голове слова, которые могли бы выразить сыну сразу и гордость, и досаду, но не мог отыскать. Да и не был на это способен.

Отец несколько раз облизнул губы, взглянул на Олега и понадеялся, что сын придет ему на помощь и скажет что-то. Что угодно, возможно, даже и не то, что нужно, но что-то все-таки скажет. И Олег помог ему.

– Я знаю, пап, что если бы тебе уж сильно не нравилось, ты б уж давно выгнал меня, – он засмеялся и откатился на кресле подальше от дивана.

Домой Олег возвращался в приподнятом настроении. В его жизни снова все было хорошо, ноги немного пружинили, а рот растягивался в неосознанной улыбке. По дороге домой он созвонился со своим давним другом фотографом, с которым его в свое время свел отец, и забронировал фотосессию с лошадьми и еще дополнительную фотосессию в образе жениха и невесты недалеко от Самары у замка Гарибальди. Идея эта пришла в голову искрометно, ярко, и Олег уже представлял, как счастлива будет его Арина, когда он сообщит ей эту радостную новость.

Фотографироваться Олег не любил. Щелчки фотоаппарата, позирование, команды фотографа до бешенства раздражали, но блеск в глазах любимой стоил того, чтобы потерпеть.

Несмотря на поздний час, Арины дома не было. В СМС она написала, что по дороге с ипподрома заскочила в спортзал и будет только минут через сорок.

«Что ж, за сорок минут можно многое успеть», – решил Олег, заказал еду из ресторана и пошел с Тори на улицу: в сторону цветочного магазина.

Маленький пушистый мерзавец еще больше прежнего дергался, порыкивал на не-хозяина и всю прогулку вел себя просто отвратительно. А когда Олег в магазине цветов решил взять его на руки, так и вовсе цапнул за палец. Хорошо, что хоть челюсть у него была маловата для крепких пальцев Олега и нанести вред своему главному врагу мелкий подлец не сумел.

Встретились все около подъезда: Олег с цветами и мелкой собачонкой, Арина со спортивной сумкой, и курьер с пакетами из ресторана, – словно сговорились подойти одновременно. Невеста была румяна, весела и просто светилась от счастья. Она обнимала большой букет из орхидей, листьев эвкалипта и белых хризантем, держала под мышкой Тори и так заливисто смеялась, что Олег влюблялся в нее все больше и больше с каждой минутой.

За ужином, как бы между прочим, не глядя на Олега и подкармливая Тори со стола, Арина спросила:

– Ты с матерью не связывался?

Праздничное настроение как ветром сдуло.

– А зачем мне с ней связываться? – вопросом на вопрос отвечал Олег, чувствуя, как неприятное чувство надвигающегося скандала начинает тревожно ерзать в животе.

– Ну насчет вчерашнего, конфликт все-таки не был исчерпан, – все еще не глядя на жениха, говорила Арина, наматывая спагетти на вилку и игнорируя суровый взгляд, направленный на нее.

– Арина, по-моему, ты вмешиваешься туда, куда не следует. Мои отношения с матерью тебя никак не касаются, и поэтому давай закроем эту тему раз и навсегда.

Говорил Олег сухо, твердо и решительно. Именно таким тоном он общался на работе с теми подчиненными, которые особенно его раздражали своим непониманием элементарных вещей. И обычно это действовало безотказно.

– Ты бесчувственный эгоист, которому наплевать на других, – тут Арина наконец подняла глаза на Олега. В них не было слез, но голос дрожал. И было что-то еще в ее глазах: какая-то неизвестная Олегу невысказанность, что-то непонятное ему, в его родной и всегда понятной Арине.

Она помолчала, прежде чем продолжить.

– Ты не делаешь этого, потому что не хочешь ни помочь матери, ни услышать меня. Ты прекрасно знаешь, как я всю жизнь страдаю из-за того, что у меня мамы никогда не было. Знаешь, что Камилла для меня – вторая мама. Но тебе плевать. Ты не можешь переступить через себя и помирится с ней, ты не можешь постараться понять ее, ты не можешь постараться понять меня.

– А причем тут ты вообще? – Олег удивленно вскинул брови. – Если Камилла заменяет тебе мать, общайся с ней, будь ей дочерью. Меня только не впутывай.

Искреннее удивление и облегчение наполнили сознание Олега, но длилось это недолго. Вопреки его ожиданиям, Арина вскочила со стула и закричала с новой силой.

– Не впутывать? Ты ее сын! Мой жених! Именно ты связываешь нас! И я не могу смотреть, как она страдает! Как мучается! Может она от того и пьет, что…

Олег тоже встал, подошел к Арине и прекратил поток ее вскрикиваний, подняв правую руку, словно ученик, желающий ответить на вопрос учителя на уроке. Арина дернулась, подсознательно испугавшись удара, но быстро взяла себя в руки. Она больше не говорила.

– Так. Моя мать пьет столько, сколько я себя помню. Она испортила мне детство, и я не желаю, чтобы она портила еще и мои с тобой отношения. Поэтому запомни, – он говорил это громко, с нажимом, но все же не кричал. С каждым словом он приближался к Арине, и она невольно отступала назад. – Я тебе запрещаю лезть в наши отношения. Эта тема раз и навсегда закрыта, ясно?

Его лицо было в одном сантиметре от лица Арины. На виске пульсировала жилка, брови сдвинуты, а губы побелели от напряжения. Только сейчас Арина увидела, какой огромный ее жених: размером с гризли. И такой же страшный, как ее отец, когда злится. Ей показалось, что если хоть на долю секунды он потеряет самообладание, – ей конец.

Они молча лежали в постели. Олег смотрел в экран телефона и писал заметки. Всё, что что могло бы ему пригодится завтра: наброски деловых писем, напоминания о встречах и неотложных делах.

Арина смотрела в потолок и никак не могла проглотить ком, застрявший в горле. Чувство несправедливости в отношении Олега к матери не давало ей покоя. Вот если бы у нее была мама…

Сегодня, как иногда это бывало, Арина пыталась вспомнить о маме что-то, хоть одно новое воспоминание, которое помогло бы ей разобраться в себе, а может и просто бы утешило. Но кроме привычных, впечатанных в память картинок, ничего не всплывало на поверхность.

И вдруг одна картинка, ясная картинка, которую Арина всегда помнила, но которую никогда не понимала, не только вспомнилась с новыми деталями, но и окрасилась в цвета понимания.

До сегодняшнего вечера она помнила только мамины красные губы, мультфильм «Мулан», который ей подарил кто-то из гостей, помнила мамин зеленый лак и рыжие кудрявые волосы. Она помнила, как однажды гуляла с мамой по парку, и мама качала ее на старых качелях, а те ужасно скрипели. Помнила страшный скандал, когда Арина заползла за ванну и слушала, как ругаются родители. Она не помнила, как выбралась оттуда, а как забиралась помнила ясно и отчетливо. Помнила, как боялась криков, как хотела исчезнуть, чтобы ее не было. Именно после того скандала мама исчезла навсегда.

И сегодня, когда она лежала в кровати после битвы за отношения Олега и Камиллы, ища помощи в матери, которую она не помнила, матери, которой никогда и не было, Арина вспомнила главное.

Ту кассету подарил кто-то из гостей. Из гостей-мужчин. В тот день не было папы, а гости были. И были только мужчины. В голове одна за другой стали всплывать картинки, как мама изменяла отцу: в парке, где мама ее катала на качелях был дядя Андрей, в кафе, где они сидели с мамой, мороженое ей покупал… она не могла вспомнить его имя. Она помнила только худое лицо и кепку, перевернутую козырьком назад.

***

Очередной звонок посреди рабочего дня вызвал такую апатию, такое нежелание видеть весь этот мир, что Олег засунул телефон в беззвучном режиме в нижний ящик стола, включил таймер на часах и погрузился в работу настолько, что это состояние граничило с медитацией. В последние пару недель удерживать падение состояния компании становилось все труднее и труднее. Дни и ночи Олег проводил на работе, но не видел результатов. С каждым днем он прикладывал все больше и больше усилий, чтобы подавить нараставшее в груди отчаяние, и только продуктивная работа могла немного привести душевное состояние Олега в хотя бы и в слабое, но равновесие. Сроки горели, отчеты горели, активы кампании тоже горели. График выползал поначалу медленно, но чем дольше Олег буравил взглядом монитор и чем яростнее клацал мышкой, тем больше спорилась работа.

Поездку в замок Гарибальди пришлось переносить – для Арины это стало трагедией, дурным предзнаменованием, и отметила она это событие очередным скандалом.

Сработал таймер. Из нижнего ящика стола был извлечен телефон, с радостью возвещавший о пропущенном от Паши. Лучше бы Арина, лучше выслушать ее нытье о том, что Олег совсем перестал уделять ей внимание, чем назойливый старый знакомый с его вечно приподнятым настроением. После случайной встречи на лестнице Паша стал проявлять удивительную активность: в отличие от Олега, он имел целую кучу свободного времени и легкий на подъем характер. А вот старых знакомых и друзей у него, судя по всему, не осталось. Олег об этом не задумывался: у него и без Паши забот хватало. А быть вежливым в ущерб себе не было у Олега правилом, поэтому перезванивать он не стал.

В кабинет постучалась Оля – принесла очередную чашку кофе. Она видела, что начальник не в духе и не стала заводить разговоров даже на рабочие темы. Слишком хорошо она его знала. Срываться на ней он не будет, но сумеет ответить так, что потом она целый день будет ходить как помоями облитая. Ну нет, спасибо.

Она уже закрывала дверь, когда громкий голос Олега четко дал ей задание.

– Ольга, запиши мне на завтра окно с трех до пяти. И напомни о нем где-то в двенадцать и в полтретьего.

– Да, хорошо, – кротко ответили секретарь и закрыла за собой дверь.

Вот за что она любила здесь работать: Олег всегда давал четкие задания, без всяких «найди мне завтра окошечко на часик-полтора», а потом выясняется, что надо было позже и все-таки полтора часа, а не меньше. И всегда было ясно, что если нет дальнейших указаний – как например, сейчас – то он полностью доверяет ей распихать по расписанию на свое усмотрение все встречи и задачи, запланированные на это время.

«Да, хоть настроение у него сегодня и дурное, а классный мужик всегда таким остается», – Ольга прикусила губу. Ей давно нравился Олег, но все как-то фоном и любые мысли амурного характера, направленные в его сторону, она пресекала на корню. Слишком уж она ценила себя и свои отношения, чтобы тратить время на всякую ерунду.

Когда дверь закрылась и стук каблуков секретарши удалился достаточно далеко, чтобы понимать, что она не пошла к своему столу, а вышла из приемной, Олег решил набрать Арине. Узнать, как идет подготовка к экзаменам, услышать ее воркующий голосок и на секунду переключиться. Один гудок, второй, третий.

Пока шли гудки, Олег открыл таблицу, присланную из отдела обратной связи с клиентами, где подробно описывались основные недочеты в нынешней политике кампании в одном столбце, варианты выхода из кризисных ситуаций и корректировки политики – во втором. А в третьем – стоимость и ссылки на сметы для решения каждого вопроса.

Очнулся Олег, когда через ухо, в мозг ворвался холодный механический голос с дежурным «вызываемый абонент…».

«Хорошо, что не сняла, а то опять бы была недовольна, что она говорит, а я весь в работе…» – где-то в затылочной части промелькнула робкая, почти незаметная мысль. Она боялась отвлечь своего обладателя от более важной МЫСЛИ о том, откуда взять деньги на формирование обновления приложения и когда все это окупится.

Олег поворачивал ключ в замке и наслаждался окончанием работы на сегодня. Правда, время уже клонилось к полуночи, но все же он ловил себя на мыслях о том, как же приятно поздно вечером, почти ночью, когда все уже ушли из офиса, последним закрыть дверь, выйти в теплую ночь и вдохнуть пьянящий аромат лета. Ехать по освещенному фонарями городу с открытыми окнами, включить музыку погромче и оставить всю рутину, все проблемы там, в офисе. Ехать и знать, что дома ждут. Даже если Арина уже спит, даже на ужин остатки вчерашней пиццы.

Колеса шуршали, успокаивая нервы. Каждый метр, разделявший Олега с работой вселял радость.

Он припарковался и увидел, что в окнах квартиры горит свет.

«Ждет, ждет моя девочка!» – улыбнулся своим мыслям Олег и вышел из машины. Грудь наполнил ночной, густой воздух.

Арина дома сидела над учебниками. Она встретила жениха в довольно мрачном расположении духа.

– Что-то не ладится по учебе? – поинтересовался Олег, жуя жесткую пиццу прямо над конспектами.

– Да не. Просто выучить надо много. Ты же знаешь, я не хочу платить за экзамен, этот последний в семестре. – Она усердно морщила лоб и надувала губы, отчего выглядела комично. – Ну вот что ты смеешься?

Жених поцеловал ее в макушку.

– Вот кончишь свой универ, сразу к себе возьму, – улыбался он. – Будешь мне экономику компании поднимать.

Олег поцеловал Арину в шею, скользнул руками по стройной талии и хотел было погладить ее бедра, но его оборвали.

– Прекрати! – Она резко отстранилась, странно выгнулась. – Я тут учиться пытаюсь! Не мешай, иди спать там или еще что.

Олег замер на месте. «Что за муха ее покусала?» – мелькнуло в голове. Арина метнула в его сторону гневный взгляд и уткнулась в книгу.

– Прости, это, наверно, действительно сложный предмет и важный экзамен. Не буду мешать.

С чувством, что его обманули, Олег пошел в спальню.

«Никогда Арина не тяготела к учебе, а тут проснулась в ней желание самой сдавать экзамены. Дурь какая-то…»

На следующий день в три часа после полудня Олег уехал из офиса. Небольшие неурядицы на работе в последнее время занимали слишком много места в его жизни, и хотелось позволить себе хотя бы на пару часов от них сбежать.

«Я справлюсь со всем этим, как всегда, как обычно, уже сегодня вечером. Но пока мне нужен легкий тайм-аут», – думал Олег на светофоре.

Хорошая, ударная, тяжелая тренировка с бо́льшим весом, чем всегда, – так чтобы потом руки и ноги отказывали – вот что ему нужно. Разгрузить голову и нагрузить тело. По крайней мере это всегда помогало.

В большинстве офисов обед заканчивался в два-три часа, а потому к половине четвертого, когда Олег пружинящей походкой зашел в тренажерку, там почти никого не было – только дежурный тренер да пара девушек на беговой дорожке.