Кузены

– Много где уже на острове побывали или вас чересчур загружают? – спрашивает он, выезжая на Океанское шоссе. Эта дорога с не особенно оригинальным названием идет вдоль нескольких самых крупных пляжей.

Джона только неразборчиво бурчит что-то. Я подаюсь вперед:

– Ну, мы здесь только четыре дня. Ходили на ближайший пляж и в центре были пару раз.

– Заметили, чего здесь нет? – спрашивает водитель таким тоном, словно готовясь поведать чудесную тайну. Прежде чем я успеваю среагировать, сам и отвечает: – Ни одного сетевого магазина или кафе. Они пытались, не подумайте, – особенно «Старбакс». Но мы здесь поддерживаем местный бизнес.

Пялившийся в телефон Джона вдруг оживает.

– Круто! – восклицает он с энтузиазмом, какого мы прежде от него не видели.

Милли тычет кулаком в спинку переднего сиденья.

– «Старбакс» ты тоже терпеть не можешь, как и… – она изображает задумчивую гримасу, – …вообще все на свете?

Джона игнорирует вопрос, и шофер продолжает так, будто его и не прерывали:

– По дороге к центру, по правой стороне будет несколько пляжей. Вот Денежный – очень популярен для семейного отдыха. Его так назвали, потому что раньше в песке постоянно попадались монетки. Поговаривают, что основатель курорта каждое лето зарывал здесь несколько сотен долларов мелочью, чтобы детишки могли их откапывать. Не знаю, правда или нет, но после того, как он умер, деньги находить перестали.

«Правда!» – чуть не говорю я вслух. Это была любимая история мамы про Стори – как дедушка каждые несколько недель ночью пробирался на пляж, чтобы пополнить запас монеток. Папа рассказал ей об этом, когда они познакомились на вечеринке у общего друга, уже после колледжа, и мама всегда говорила, что именно тогда начала влюбляться. Мне только теперь подумалось – получается, первым ее привлек отраженный блеск щедрости совсем другого человека.

Обменявшись взглядами с Милли, я понимаю, что и она слышала об этом от матери. Однако мы обе молчим – за короткую поездку всего все равно не объяснишь.

Машина останавливается на светофоре, но монолог нашего водителя не смолкает. Указав на плоскую полосу серого песка справа, он продолжает:

– А вон там у нас Короткий пляж…

– Как вы сказали? – прерываю я, услышав знакомое название. – «Кроткий»?

– Нет, «Короткий». Два «о».

– А можно нам… можно мне на него взглянуть? Это был… папин любимый пляж.

– Правда? – переспрашивает Милли.

– Конечно, – одновременно с ней добродушно говорит шофер и тормозит у обочины. – Не самое красивое место на острове, по-моему, но посмотрите, если хотите.

Я выбираюсь из машины, Милли следом за мной. Между дорогой и пляжем идет полоска травы. Сам он совсем небольшой, по форме похож на полумесяц. Крупный песок с камнями, растительность вокруг редкая и чахлая. Тут и там на ярких полотенцах загорают люди, но в целом народа для этого времени дня совсем немного.

Милли поправляет темные очки.

– И это любимый пляж дяди Адама?!

Я оборачиваюсь:

– Ты читала его книгу? «Короткое и прерванное молчание»?

– А, нет. Я пыталась, но она такая…

– Скучная, – заканчиваю я за нее. – Да, знаю. Но главный герой там – я всегда считала, что под ним папа вывел самого себя, – постоянно упоминает один пляж в своем родном городке. Пляж называется «Кроткий». И все время повторяет, снова и снова: «Там-то все и пошло наперекосяк».

– Хм… – Милли на несколько секунд замолкает, потом говорит: – Только ведь этот «Короткий».

– Да, но папа там не особенно заморачивается с именами и названиями. Например, жену главного героя зовут Магда, а мою маму – Меган. А дочь у него Оги.

– Оги? – озадаченно морщит переносицу Милли.

– Уменьшительное от «Огаста», – объясняю я.

– Хорошо, ну и?.. Думаешь, с твоим папой здесь что-то произошло?

– Необязательно… – говорю я.

Объяснение очень в его духе – как будто все, что с ним случалось, происходило не по его воле. Однако в жизни не так – во всяком случае, у него точно было по-другому.

– Просто интересно.

Сзади слышится громкое покашливание. Мы оборачиваемся – из окна машины недовольно глядит Джона.

– Наглазелись? Или ну его, этот ланч, будете и дальше рассматривать худший в мире пляж?

– Еще три дня, – бормочет под нос Милли, шагая обратно. – Еще каких-нибудь три дня, и я его прикончу.

«Л’Этуаль» оказывается классическим рестораном для пожилых. Обои с цветами, низкие мягкие стулья, а в тяжелом томе меню с золотым обрезом все сплошь запеченное и не дешевле тридцати долларов.

– Если хотите что-то, чего там нет, не стесняйтесь попросить, – предлагает Дональд Кэмден, пока официант разливает по бокалам воду. – Шеф-повар – мой хороший друг.

– Спасибо, – бормочу я, тайком бросая изучающий взгляд поверх меню.

Кэмден примерно одного возраста с бабушкой и так же хорошо сохранился. У него густые серебристые волосы и загорелая кожа. Лицо раскраснелось то ли от солнца, то ли от уже второй порции спиртного. С самого начала он держится с нами внешне приветливо и непринужденно, спрашивает про работу и нравится ли нам в «Тауи». Я, однако, все больше и больше нервничаю, потому что до сих пор не могу понять, зачем мы здесь и чего он от нас хочет.

– Можно мне гамбургер с булкой, а не без? – спрашивает Джона, хмуро изучая меню.

Он одет хуже всех, сидящих в зале, – старая футболка, джинсы и заношенные кроссовки. Мы с Милли по крайней мере постарались принарядиться, посмотрев фотографии ресторана в интернете. Дональд, однако, не показывает виду.

– Конечно, – усмехается он. – Здесь все помешаны на здоровом питании, следят за содержанием углеводов и прочее, но вам, само собой, об этом можно не волноваться.

Официант возвращается, чтобы принять заказ. Закончив, Кэмден откидывается на спинку стула и делает глоток янтарной жидкости из хрустального бокала.

– У вас уже была возможность оценить наши пляжи?

Взгляд останавливается на Джоне, который только еще больше ссутуливается.

– Я не любитель пляжей, – бурчит он.

Насколько мне известно, его вообще ничто особо не интересует. Он не был ни на одной из встреч «Тауи». Многие из наших соседок считают его симпатичным – особенно Бриттани все время старается его куда-нибудь затащить, – но если ему самому кто-то и нравится, он этого не показывает.

– Я слышала, перед Кэтминт-хаусом, где жили родители, очень хороший пляж, – замечает Милли и, откинув движением головы волосы, добавляет: – У мамы он был любимым.

К лицу у меня приливает кровь. Вызов брошен, хотя еще даже не подали закуски. Однако Кэмден как будто и не замечает его, лишь делает еще глоток.

– Да, чудесный пляж. – Голос звучит совершенно спокойно. – Рассветы там потрясающие.

– А «Короткий»? – спрашиваю я.

«Там-то все и пошло наперекосяк». Я пытливо ищу на лице Кэмдена подтверждение, что это место действительно важно – может быть, даже как-то связано с разрывом между бабушкой и родителями, – однако тот только пожимает плечами:

– Ничего примечательного.

Милли беспокойно ерзает на стуле. Дональд, видимо, поняв, что светская беседа ей надоела, отставляет бокал и подается вперед, сложив руки на столе.

– Наши прекрасные пляжи можно обсуждать еще долго, но я пригласил вас сюда не за этим. Вы позволите мне говорить откровенно?

– Пожалуйста… – откликаюсь я.

– Я только «за», – одновременно со мной произносит Милли.

Джона бормочет под нос что-то вроде «А получится?», но я не уверена, что расслышала правильно. Снова появляется официант с тарелками. Кэмден дожидается, пока тот расставит их на столе, и только потом продолжает:

– Ваша бабушка не в лучшей форме. Непосредственно сейчас ее здоровью ничего не угрожает, однако оно слабеет, и, на мой взгляд, ей следует избегать любого нарушения сложившегося жизненного уклада. Боюсь, оказанное вам троим радушие перенапрягло ее, а с течением времени это бремя будет все более и более возрастать.

– Бремя?! – возмущенно выпаливает Милли. – Радушие?! О чем вы вообще?! После приезда мы ее почти не видели!

Дональд как будто и не слышит.

– В то же время появилась интересная возможность, которой я хотел с вами поделиться. Вам знакома серия фильмов «Агент под прикрытием»?

– Ну да, – говорю я. – Конечно.

Первая часть – про двух студентов колледжа, которые становятся супертехнологичными шпионами, – вышла, когда я училась в восьмом классе, и совершенно неожиданно стала таким хитом, что потом сняли еще две. Я не один год сохла по Данте Рогану, сыгравшему одну из главных ролей. Иногда даже, целуясь с Томасом, я закрывала глаза и представляла на его месте актера.

– Не знаю, слышали ли вы, но этим летом в Бостоне снимают продолжение, – поясняет Дональд. – Компания моего старого друга занимается юридическим сопровождением, и от него я знаю, что на съемках нужна дополнительная рабочая сила. Молодые люди, которые выполняли бы различные поручения, а также время от времени выступали бы в роли дублеров или статистов в массовых сценах. Я подумал, что вас троих это может заинтересовать.

– Еще бы! – выпаливаю я, не раздумывая.

– Ничего не обещаю, – добавляет Дональд, разрезая свою запеченную треску, – но если захотите, буду рад узнать подробнее. Как я слышал, там предоставляется жилье и платят неплохо. Во всяком случае, больше, чем в текущий момент на курорте. Словом, все останутся в выигрыше. – Он прерывается, аккуратно отправляя в рот кусочек. – Вы получите ни с чем не сравнимые впечатления, а вашу бабушку, которой не под силу сейчас роль гостеприимной хозяйки, ждет самый обычный, спокойный летний сезон.

– Но у нас здесь есть работа, – раздумчиво говорит Джона. – Мы не можем просто взять и уехать.

Дональд машет рукой:

– Претендентов на летнюю подработку на курорте всегда больше, чем мест. У нас длинный список желающих. Уверен, вам легко найдется замена.

– А мы будем работать с Данте Роганом? – затаив дыхание, спрашиваю я.

Милли вдруг резко встает, бросив салфетку на стул.

– Мне нужно отлучиться. Пойдешь со мной, Обри?

– Я вроде не собиралась…

– Тогда просто составь мне компанию.

Губы Милли улыбаются, но зубы стиснуты. Она подхватывает меня под локоть и тянет за собой. Мне остается только подчиниться. Она буквально тащит меня через зал ресторана, огибая большей частью пустующие столики, распахивает дверь в женский туалет и останавливается перед зеркалом в золоченой раме над двумя раковинами. Пахнет здесь так, будто мы упали в чан с ароматической смесью из засушенных лепестков. Милли облокачивается на стену в розовом кафеле и скрещивает руки на груди.

– Тебе не кажется, что это немного странно?

Я улавливаю ее скептический тон, но все заслоняют собой мысленные картины постепенного сближения с Данте Роганом за кофе, который я буду ему подавать.

– Что, работа на съемках? По-моему, просто потрясающе!

– Серьезно? А по-моему, очень похоже на подкуп.

Я сдвигаю брови, упорно не желая отказываться от своих фантазий. Милли вздыхает:

– Ну же, Обри, подумай сама. Это ведь Дональд Кэмден – злой гений наших родителей. Ты правда считаешь, что он печется о наших интересах?

– Злой гений? – чуть не смеюсь я.

Однако… она ведь права. Всю жизнь я только и слышала, как отец говорил с горечью и возмущением: «Дональд не отвечает на мои письма», «Дональд сообщает, что мать не изменила своего решения», «Дональд пишет – не имеет значения, что отец не захотел бы лишать своих детей наследства; это нигде не зафиксировано документально».

– Так что ты хочешь сказать? Что мистер Кэмден пытается от нас избавиться?

– Именно так. Я предупреждала, что так и будет, помнишь?

– Но почему?

Милли задумчиво постукивает пальцем по подбородку.

– Не знаю. Однако интересно другое – почему-то он не может этого сделать.

Я, как обычно, не успеваю за ходом ее мыслей.

– А?

– Ну ясно же, что если бы все зависело только от него, нас бы здесь уже не было. Зачем соблазнять нас приманкой в виде шикарной подработки? Мог ведь просто уволить и выгнать с острова. Значит, что бы за этим ни стояло, на сей раз Дональд Кэмден и Милдред Стори не заодно. Он не может прислать нам: «Вам известно, что вы сделали», и все. – Взглянув в зеркало, она поправляет волосы. На ее губах появляется легкая улыбка. – Есть тут что-то приятное, правда?

– Тогда получается, что все-таки бабушка нас пригласила? – спрашиваю я.

– Нет. Если она хочет, чтобы мы остались, это еще не значит, что благодаря ей мы здесь.

Я вздыхаю:

– У меня голова кругом, Милли.

Она усмехается и, взяв меня под руку, шагает обратно к двери.

– Ничего. Привыкнешь.

Глава 6. Джона

После ланча с Дональдом Кэмденом прошло два дня. Милдред Стори до сих пор так и не удостоила нас аудиенцией.

Сейчас четыре часа дня, пятница. «Семерка» – что-то вроде спортивного паба здесь, в курортном отеле, – начнет заполняться примерно через час. Я тут в качестве помощника официанта, убираю грязную посуду, и это далеко не худшая работа. Особенно если учесть бесплатную еду.

– Что нового, Джона? – спрашивает Чез, бармен, когда я забираюсь на табурет напротив. Нормальный парень, с густой черной бородищей, как у траппера с Дикого Запада. Не понимаю, как он вообще прошел курортный дресс-код. – Хочешь сегодняшнее блюдо дня?

– А что там?

– Спагетти с креветками.

Я поспешно киваю. Чез набирает что-то в планшете и сощуривается, глядя на экран.

– Повезло тебе, даже ждать не придется. Клиент отменил заказ, а порция уже готова. Сейчас принесут.

Повернувшись, он начинает доставать бокалы с нижней полки и расставлять на стойке аккуратными рядами. В «Семерке» современные технологии сочетаются с традиционной обстановкой. По стенам развешаны огромные телевизоры с невероятной четкостью картинки – я таких нигде не видел, – при этом везде темное полированное дерево, приглушенный свет и кожаные кресла. Массивную стойку обрамляют две колонны, по всей длине установлены табуреты. Временные работники собираются здесь перекусить около половины пятого, но я всегда начинаю чувствовать голод куда раньше.

– Первый, как обычно? – раздается сзади холодный голос.

Обернувшись, я вижу Милли в рабочей униформе – черное коктейльное платье, черный фартук, стильные черные кроссовки и темно-красная губная помада. Судя по тому, что все официантки «Веранды» – это изысканный курортный ресторан – используют тот же оттенок, он является обязательной частью образа. Волосы девушки убраны в высокий хвост, ресницы накрашены. Хотя, возможно, это не тушь, а они у нее от природы такие густые?

– Просто еда здесь нравится, – говорю я, настороженно глядя, как Милли усаживается рядом.

За исключением разговора на пароме и того странного ланча с Дональдом Кэмденом, мы почти не общались. Мне казалось, она к этому и не стремится, так что непонятно, с чего вдруг ей вздумалось ко мне присоседиться.

На телевизоре прямо перед нами включен канал Си-эн-эн – Чез любит до наплыва посетителей и сплошных спортивных трансляций со всех сторон посмотреть новости. Взгляд Милли падает на экран.

– Опять какого-то финансиста арестовали за мошенничество с инвестициями, – громко замечает она. – Похоже, среди них это прямо какая-то эпидемия. Дядя Андерс с таким не сталкивался? Ну, с каким-нибудь, не знаю… «Берни Мейдоффом из Род-Айленда»?

Черт! Даже не видя ее лица, я понимаю, что она каким-то образом наткнулась на ту самую недавнюю заметку в нашей местной газете:

Один недовольный клиент лишился всех своих пенсионных накоплений, а также денег, отложенных на учебу ребенка в колледже, и рискует потерять семейный бизнес. Фрэнк Норт, недавно подавший заявление о банкротстве, называет Андерса Стори «Берни Мейдоффом из Род-Айленда». По словам мистера Норта: «Его инвестиционные проекты были не более чем финансовой пирамидой. Я оказался в ней последним звеном и остался в дураках».

Не знаю, однако, известно ли Милли, что это все правда.

Чез невольно спасает положение, переключив на спортивный канал.

– Фигня все это управление финансами. Тут одно надо понять – никто не будет заботиться о ваших деньгах так, как вы сами. – Бармен грустно улыбается, под глазами собираются усталые морщинки. – Сказал человек, у которого ничего нет. Но вы, ребятки, не забывайте об этом, когда выйдете в большую жизнь. Налить вам чего-нибудь?

– Нет, спасибо, – откликается Милли.

– Я бы не отказался от колы, – говорю я и, дождавшись, пока Чез исчезнет за одной из колонн, оборачиваюсь и спрашиваю напрямик: – Что тебе нужно?

– Какой ты подозрительный, Джона. – С деланой обидой Милли насупливает брови. – Может быть, я просто хочу побыть со своим двоюродным братом.

– Очень сомневаюсь.

Отбросив притворство, она вытаскивает из кармана конверт кремового цвета и переходит на деловой тон:

– Ты такой получил?

На вид это то же письмо, которое Дональд Кэмден прислал, приглашая нас на ланч.

– Ну да. Я там был, забыла? Гамбургер без булки и все такое.

– Да нет. – Она нетерпеливо открывает конверт, вытаскивает карточку и протягивает мне. – Это следующее, в дополнение к тому.

Развернув, я читаю:

Настоятельно рекомендую еще раз обдумать мое предложение. Оплата оказалась более щедрой, чем я предполагал (см. ниже).

Дональд С. Кэмден, эсквайр.

Мой взгляд падает на цифры внизу. Это по меньшей мере втрое больше, чем я заработал бы здесь, на курорте. Переворачиваю карточку, но ничего другого на ней нет.

– Не знаю, может, и мне приходило, – говорю я, возвращая ее Милли. Приходится сделать усилие, чтобы голос звучал как обычно, потому что сумма просто огромная. – Я не проверял почту в последнее время.

– Привет, Джона, – прерывает нас сладкий девичий голосок с легким намеком на флирт.

Это Бриттани, официантка, тоже из «Тауи». Как всегда при встрече со мной, улыбается с притворной скромностью и хлопает глазками. Проблемка, однако. Девушка она симпатичная, но я-то стараюсь не привлекать к себе лишнего внимания.

– Говорят, ты стал счастливым наследником капризного клиента?

Она ставит передо мной тарелку и одновременно откидывает за спину толстую светлую косу. Милли смотрит на нас, скрестив руки на груди.

– Спасибо, Бриттани.

Запах чеснока и морепродуктов достигает моих ноздрей, и у меня немедленно начинают течь слюнки.

– Обращайся, – улыбается та, потом переводит взгляд вправо: – Привет, Милли. Как жизнь?

– Потихоньку. Вот, разговариваю с двоюродным братом. О семейных делах.

Недосказанное «И ты нам мешаешь» очевидно, и если бы я имел какие-то виды на Бриттани, то почувствовал бы себя задетым. А так я просто кладу на колени салфетку и беру в руки вилку.

– Что ж, ладно. – Бриттани нерешительно крутит косу в пальцах. – Тогда мне пора возвращаться к своим столикам. Кстати… тут народ собирается в «Дюну» после смены… Это что-то вроде пляжного бара, – видя мой непонимающий взгляд, поясняет она. – Ну, не совсем бар. Туда пускают и до двадцати одного года. Еда, музыка, развлечения. И совсем недалеко, пешком можно дойти. Не хочешь сходить?

Не особенно. Опять же, ничего личного, но чем меньше я здесь буду с кем-то общаться, тем лучше.

– Не знаю, – говорю я. – Я здорово устаю к концу дня, так что…

– К тому же Джона ненавидит людей, – тоном услужливой подсказки вставляет Милли.

Я бросаю на нее такой взгляд, что Бриттани испуганно моргает.

– Можешь ты не лезть, куда не просят?! – огрызаюсь я.

– Наглядная иллюстрация, – разводит руками Милли.

– В общем, дай мне знать, если надумаешь, – с натянутой улыбкой добавляет Бриттани и отправляется обратно на кухню. Я срываю досаду, вонзая вилку в спагетти.

– Тебя здесь никто не держит, кстати, – бросаю я Милли.

Она смотрит на мою тарелку, сдвинув брови.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

«Обри» по-английски пишется как Aubrey. (Здесь и далее прим. пер.)