скачать книгу бесплатно
– Значит, ты – Кирковик.
– Так точно. Хэммиш Кирковик – мой дед.
– Мне нравится Хэммиш. Как он, все еще в Иностранном легионе?
– Вышел в отставку в прошлом году, сэр. Он всегда хорошо говорил о вас.
– Это потому, что он плохо разбирается в людях. – Демир окинул Тирану взглядом с головы до пят: солдатская выправка, прямая спина, ладонь уверенно лежит на рукояти меча. Что ж, кажется, его мать удачно выбрала начальника охраны. – Приятно познакомиться с тобой, Тирана. Сообщи Бринену, что я буду в апартаментах матери.
– Слушаюсь, сэр!
Тирана повернулась к нему спиной и поспешила в фойе.
Демир пошел по длинному, крытому малиновым ковром коридору, пока не увидел маленький боковой холл с табличкой на веревочке, преграждавшей путь: «ТОЛЬКО ДЛЯ СЛУЖАЩИХ. ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН».
Он нырнул под веревку и подошел к двери. Та была заперта, но стоило нажать на защелку, спрятанную под золотым листом в трех дюймах справа от косяка, как дверь щелкнула и пружинисто распахнулась. Демир шагнул через порог.
Покои матери состояли всего из двух помещений, прежде служивших кухней и комнатой отдыха для слуг. Все осталось почти нетронутым: белые стены с фиолетовыми вставками, массивный камин из синего форджгласа между окнами, выходившими в парк, письменный стол и книжные полки из ароматного кедра, тяжелые кресла с откидными спинками для гостей. Слева была дверь спальни, теперь закрытая, рядом – другая дверь, которая вела в потайные коридоры, пронизывавшие весь отель.
Не хватало только бумаг матери. Исчезло все, от записных книжек до бесконечных томов энциклопедий, когда-то занимавших десятки полок. И абсолютный порядок кругом – ни раскрытой книги на столе, ни случайного листочка на полу. Складывалось впечатление, будто мать только что… съехала.
Вид опустевшей комнаты матери потряс Демира почти так же сильно, как раньше – известие о ее смерти. Он подошел к столу и проверил один за другим выдвижные ящики: они оказались пустыми все до единого. Тогда он распахнул дверцы шкафов справа и слева от стола. Там остались только личные вещи: хрустальный стакан с подстаканником, серебряные подсвечники, фигурка пурнийского слона, вырезанная из слоновой кости. Ни писем, ни заметок, ни личной переписки – все это пропало. Демир раздраженно плюхнулся в кресло и уныло подпер подбородок рукой.
Рассматривая пустую книжную полку, он краем глаза заметил нечто в окне кабинета. Он мог бы поклясться, что это было лицо.
Лицо, которое было там всего одно мгновение: вытянутое, темнокожее, с тонкими чертами. Неестественно длинная шея. Черные глаза-бусинки, сверлившие его. Выпирающая верхняя челюсть с неправильным прикусом и неровными зубами. Когда Демир повернулся к окну, видение исчезло. На его шее выступил холодный пот. Лицо, хотя он видел его лишь искоса, крепко врезалось ему в память: так в детстве запоминается страшная картинка из книжки и стоит перед твоими глазами всю жизнь. Тот, кто бродит в ночи. Вот только Демир видел его здесь, поблизости от Ассамблеи, причем средь бела дня.
Демир отреагировал инстинктивно: усилием мысли схватил со стола стакан с водой и превратил его в дюжину осколков, которые выстроились в воздухе на уровне его груди, готовые полететь в того, кто вздумает напасть. Демир медленно встал – горло перехватило от страха, – подошел к окну, приоткрыл створку из форджгласа, высунул голову, посмотрел вверх-вниз и по сторонам. Ничего. Значит, игра воображения. Может быть, стресс от возвращения в столицу? Или деформация стекла? Он ощупал стекло своей магией. Как и все прочие виды годгласа, оно не реагировало на колдовское прикосновение. Это было нормально.
– Демир!
Демир втянул голову в комнату, закрыл и запер окно, обернулся: в дверях стоял Бринен. Девять лет минуло с тех пор, как Демир в последний раз видел мажордома семьи-гильдии Граппо, но тот, казалось, постарел лет на двадцать. Бринен был маленьким и неприметным, как мышь, очки вечно сползали на кончик длинного, как у большинства книжников, носа, а светлая кожа выдавала пурнийское происхождение. Ему было за пятьдесят; короткие волосы преждевременно поседели много лет назад. Демир помнил его с раннего детства: Бринен верно служил Адриане и почти все это время был тайным любовником госпожи.
В юности Бринен служил военным хирургом в Иностранном легионе, где приобрел привычку скрывать свои чувства. По крайней мере, сказать, о чем он думает, было нелегко. Вот и теперь Демир разглядел за неприкрытой усталостью только тень тревоги, горя и гнева.
Они смотрели друг на друга всего несколько мгновений, но Демир почувствовал, как между ними повисли сотни несказанных слов. Бринен наверняка хотел спросить, почему Демира не было рядом с матерью, когда та нуждалась в его помощи. У Демира рвался с языка другой вопрос: почему мать поехала в Ассамблею без телохранителей? Упреки, взаимные обвинения, гнев и горе. Все это осталось невысказанным. Очень по-оссански.
Демир кашлянул, спрятав за этим звуком звон стеклянных осколков, которые он при помощи колдовства снова сложил в стакан и опустил на стол в другом конце комнаты.
– Спасибо за то, что ты обо всем позаботился, – тихо сказал он. – Ее похоронили?
– Рядом с твоим отцом, в мавзолее. Церемония была скромной, но около дюжины глав гильдий настояли на том, чтобы присутствовать.
– Хорошо. Я схожу туда, как только смогу.
– Я прослежу за тем, чтобы тебя никто не потревожил.
Последовала долгая, неловкая пауза, которую нарушил Демир, сев в кресло. Его не оставляло беспокойство из-за недавнего видения в окне. Хотя оно наверняка было вызвано многодневным напряжением и горем.
– Новый начальник охраны? – многозначительно спросил он.
– Капитан Кирковик – доверенный член семьи-гильдии, – ответил Бринен. – Адриана лично проверила ее. Тирана отказалась от принадлежности к Кирковикам и стала клиентом Граппо.
– Она мне нравится. А где документы матери? Ее записи? Где все шпионские донесения и письма?
Бринен поморщился, потом вошел наконец в комнату и сел напротив Демира. На мгновение он показался Демиру немощным стариком, которому жизнь нанесла удар в спину, одним махом отняв у него и работодателя, и любовницу.
– Все конфисковала Ассамблея, – сказал он. – Прислала Сжигателей, те собрали все бумаги, написанные ее почерком или скрепленные ее официальной печатью. Она была влиятельным членом Ассамблеи, посвященным в государственные секреты и правительственные махинации. Им не хотелось оставлять следы.
Демир выругался. Сжигатели были элитным подразделением имперской гвардии, подчиненным небольшой группе высокопоставленных членов Ассамблеи, которые контролировали правительство.
– Я думал, ее секреты помогут мне понять, за что ее убили. А как по-твоему?
Вместо ответа Бринен сунул руку за пазуху и достал книжечку, перевязанную бечевкой.
– Что это? – спросил Демир.
– Дневник смерти Адрианы. Она начала вести его много лет назад. Это единственная вещь, которую она поручила мне спрятать от Сжигателей в случае ее безвременной кончины. И велела передать дневник вам – сказала, что это лучший способ почтить ее память.
Демир взял дневник обеими руками, ощутив прикосновение обложки из телячьей кожи. Вдруг его сердце болезненно сжалось. Неужели это и есть горе?
– Ты знаешь, что в нем? – спросил он.
– В целом да, но она попросила меня хранить его содержимое в секрете от всех. Я решил, что это относится и ко мне, и уважал ее желание.
Демир развязал бечевку и открыл дневник на первой странице. Там лежала записка, написанная безупречным почерком его матери. Записка гласила:
Демир,
если ты читаешь это, значит я умерла. Не знаю, какую часть трудов всей моей жизни Ассамблея конфискует после моей смерти, поэтому я включила сюда все, без чего тебе не стать патриархом Граппо и хозяином отеля «Гиацинт». Это визитные карточки, бухгалтерские книги, рекомендации общества фульгуристов, дневниковые записи, шпионские донесения. Изучи их внимательно и помни, что во всем остальном ты можешь положиться на Бринена.
Твоя мама
Демир поджал губы. «Обществами фульгуристов» в Оссане называли клубы любителей чего угодно и вообще любые добровольные объединения. Только в столице их было не меньше тысячи, и каждый горожанин входил по крайней мере в одно из них. Демир и сам регулярно платил членские взносы в три клуба, хотя уже много лет не поддерживал связи ни с кем из старых друзей и знакомых. А его мать состояла не менее чем в десяти таких объединениях. Членство в них могло бы сослужить ему неплохую службу, но примут ли его туда? Он решил подумать об этом позже. Внизу страницы была приписка, сделанная тем же почерком, только помельче, с датой полуторагодичной давности.
Демир, я начала сотрудничество с мастером Касторой из Грента, Королевский стекольный завод. Если наша работа увенчалась успехом, значит ты уже все знаешь. Но если я умру до того, как мы закончим, немедленно свяжись с Касторой. И никому не говори об этом партнерстве. Секретность – возможно, единственное, что нас спасает.
Демир перечитал приписку несколько раз, и в животе у него похолодело. Он собрался было спросить Бринена, что тому известно о мастере Касторе, но затем решил, что пожелание матери звучит совершенно недвусмысленно. «Секретность – возможно, единственное, что нас спасает». Что за странное выражение? Его мать никогда не страдала склонностью к преувеличению. Насколько же все серьезно, если это попало на первую страницу ее дневника смерти?
Демир взглянул в сторону окна, где ему недавно померещилось потустороннее лицо. В окне ничего не было. Как наверняка не было и раньше. Всего лишь плод разгоряченного воображения. Он кашлянул, перечитал письмо матери еще раз, потом закрыл дневник смерти и аккуратно перевязал его бечевкой.
Он и сам хорошо знал, кто такой мастер Кастора – один из самых уважаемых инженеров-чародеев в мире, гениальный стеклодел, которым восхищались не только коллеги, но и недоброжелатели. Над чем мать могла работать вместе с ним? Она занималась не стеклом, а политикой.
Его размышления прервал стук в дверь. Показалась голова портье.
– Пришел мастер Каприк Ворсьен, – сообщила она.
Демир и Бринен переглянулись.
– Наверняка принес новости. Останься здесь, если хочешь.
– Лучше мне вернуться в отель, – неохотно ответил Бринен. – Прикажете приготовить для вас номер?
– Да, пожалуйста. И пусть Каприк войдет.
Бринен вышел из кабинета, и почти сразу после этого вошел Каприк: трость под мышкой, дуэльный меч на поясе, целеустремленная походка.
– А, Демир, ты уже здесь! Я ждал тебя только завтра. Вот, зашел сообщить новости Бринену. Как ты себя чувствуешь?
– Путешествие было стремительным, я совершил его в печали и, конечно, устал. В остальном все ничего, – ответил Демир.
На самом деле он чувствовал себя паршиво, к тому же странная записка совсем выбила его из колеи. Он приехал в Оссу, чтобы расследовать смерть матери и наказать виновных, – и узнал о ее побочном проекте, который стал настолько важным, что грозил затмить все остальное. Усилием воли Демир заставил себя сосредоточиться на главном:
– Есть новости об убийцах?
– Ну, одного уже поймали. – Каприк выразительно взмахнул перчатками, которые держал в руке. – Его выследили два дня назад, когда он пытался сесть в дилижанс до Грента.
Демир нахмурился, велев себе не делать поспешных выводов:
– Только одного?
– Он единственный, кого опознали все свидетели. Бывший грентский солдат. На допросе с применением шеклгласа сознался в том, что был послан сюда герцогом Грента, как и остальные. Герцог неизвестно почему хотел, чтобы Адриану убили на глазах у всех.
Грент, город-побратим Оссы, стоял всего несколькими милями ниже по реке, их пригороды практически сливались друг с другом. Демир с детства привык разглядывать здания Грента с крыши семейного отеля в ясную погоду. Правда, Осса была столицей империи, а Грент – небольшим, но могущественным городом-государством, который обладал огромным торговым флотом и не зависел от окружавших его крупных государств. Конечно, у Грента и Оссы была своя история разногласий, но в основном они сводились к небольшим торговым спорам. Совсем не то, из-за чего стоило убивать матриарха семьи-гильдии.
Вот только… Кастора был стеклоделом из Грента. Совпадение? Вряд ли.
– Черт возьми, – пробормотал Демир. – А Ассамблея? – спросил он.
– Ассамблея проголосовала за войну.
Демир охнул. Редкое единодушие для Ассамблеи.
– Так скоро? Из-за убийства одного-единственного политика? Грент же наш сосед!
Демир, конечно, жаждал крови, но это распространялось только на убийц его матери. Даже ее смерть не казалась ему достаточно веской причиной для начала войны.
– Все сложнее, чем кажется, – заметил Каприк. – Я не принадлежу к числу старших членов Ассамблеи и не посвящен во все подробности, но суть изложить могу. Герцог вмешивался в дела Оссы на протяжении десятилетий, а в последнее время и вовсе обнаглел. Он перехватывал торговые контракты, подкупал оссанских судей, даже распоряжался убивать оссанских офицеров в отдаленных провинциях. И не раз получал официальные предупреждения. Убийство твоей матери стало последней каплей. Солдаты Иностранного легиона уже поставлены под ружье. Вторжение начнется сегодня ночью.
– Какова цель? – спросил Демир.
Каприк развел руками:
– Унижение. Мы убьем сколько-то их солдат, займем герцогский дворец и здание сената. Герцог сдастся, принесет официальные извинения и заплатит крупное возмещение. Возможно, ты даже получишь часть этих денег.
Мысль о денежном возмещении за смерть матери показалась Демиру оскорбительной. Он нахмурился. Война. От этого слова внутри все сжалось. Не далекая, заморская война, ведущаяся чужими руками на другом континенте. Война у собственного порога, всего в нескольких милях от дома. Пушки, армии, пожары. Он попытался вспомнить, когда столица Оссании в последний раз была свидетелем настоящего сражения. Не при его жизни и даже не при жизни его родителей.
Очень неожиданно – но если то, что сказал Каприк о герцоге Грента, было правдой, это имело смысл. Ассамблея действовала так быстро лишь в тех случаях, когда ее члены ощущали угрозу себе и своей власти. Если иностранный наемник убил одного из них, опасность нависла над каждым.
Демир сказал:
– Я хотел бы допросить убийцу.
– Боюсь, это невозможно, – ответил Каприк и поморщился. – Высокорезонансное стекло свело его с ума. Теперь он буйнопомешанный.
– Удобно.
– Удобно или нет, а с таким мощным стеклом, как шеклглас, это случается. – Каприк нахмурился. – Я знаю, о чем ты думаешь. Но я не вижу тут подвоха, по крайней мере в том, что касается безумия убийцы.
– Убийц было шестеро, – напомнил Демир.
– Их ищут Сжигатели. – Каприк печально покачал головой. – Позволь им делать свою работу. Вторжение состоится, Демир. Пусть свершится правосудие и за твою мать отомстят, а заодно покончат с неуважением, оскорблениями и нападками.
Демир прикусил язык. Да, шеклглас мог свести допрашиваемого с ума, но все выглядело слишком уж нарочитым. Если он захочет получить ответы, придется прибегнуть к нетрадиционным средствам получения ответов. Демир взглянул на дневник смерти, который держал в руках. Страшно хотелось показать дневник Каприку и спросить его, что он думает об этом. Но Демир сдержался, уже во второй раз. «Секретность – возможно, единственное, что нас спасает».
Мать работала с мастером-стеклоделом из Грента, и ее убили по приказу тамошнего герцога. Неужели ее предали? Близилась ли работа к завершению? В чем она заключалась? Что-то было не так. У Демира чесались руки взяться за витглас и проанализировать все возможности. Но после катастрофы в Холикане витглас вызывал у него головную боль.
– Спасибо, что известил меня, – тихо сказал Демир.
– Конечно. Знаю, они… – Каприк оглядел кабинет, – изъяли все, чтобы сохранить государственную тайну. Но мне не хочется держать тебя в неведении без особой необходимости. Я буду передавать тебе все, что смогу передать без риска. – Он похлопал себя тростью по ладони. – Мне пора идти, да и у тебя много дел. Если что-нибудь понадобится, просто позови меня.
Демир проводил Каприка до верхней площадки главной лестницы. Там они попрощались, и Демир пошел в кабинет консьержа, где нашел Бринена. Он постоял в дверях, наблюдая, как Бринен заносит столбцы крошечных аккуратных цифр в бухгалтерские книги, а потом спросил:
– Батальон моего дяди стоит под Оссой?
– Так точно.
– Где именно?
– Насколько я понимаю, к юго-западу от города.
Демир прикусил щеку. Раньше он просто вскочил бы в экипаж и поехал прямо в Грент, чтобы найти этого мастера Кастору и выяснить, что ему известно. Но сейчас он не успеет вернуться до начала вторжения и застрянет в тылу врага – не самая радостная перспектива даже для гласдансера.
– Выясни, где они. Возможно, мне понадобится их помощь в одном деле.
– Сейчас займусь, – кивнул Бринен.
– Погоди! – Демир помолчал, сражаясь с вопросом, что вертелся на кончике языка, и наконец решился: – Мой вопрос, наверное, покажется тебе странным, но не бродило ли по отелю привидение в последние годы?
Бринен нахмурился:
– Вы серьезно?
– Почти.
Демир решил не продолжать этот разговор. Работники отеля и так были на взводе из-за смерти Адрианы и возвращения ее блудного сына-гласдансера. Если они решат, что психический срыв привел к тому, что он спятил, лучше не станет. Кроме того, Демир был современным человеком. Он не верил в привидения.
Он наблюдал за Бриненом, который, нахмурившись, спешил через фойе, и пытался разобраться в путанице, затуманившей его разум. Возникло искушение исчезнуть, снова сбежать в провинцию и жить там веселым мошенником до конца своих дней. К чему утруждать себя головоломками матери и новой войной Ассамблеи? Взять уехать далеко-далеко, туда, где ему, возможно, суждено стать счастливым. В оссанских семьях-гильдиях никто не думал о такой простой вещи, как обычное человеческое счастье. Только богатство, престиж, власть и потомство. У Демира не было и этого, зато у него были люди, которые теперь во всем зависели от него. Отказаться от своего долга значило отказаться от отеля со всем персоналом. Многие были ему незнакомы, иных же он знал с детства и не мог их бросить. А еще в нем осталось достаточно много от прежнего Демира, чтобы дневник смерти пробудил его любопытство. Раствориться в провинции он всегда успеет, а пока надо выяснить, за что убили мать.
