скачать книгу бесплатно
Спасибо.
Потерял ты путь свой во мраке, проговорил старик. Он поворошил огонь, и среди пепла обнажились тонкие косточки.
Малец промолчал.
Путь беззаконных жесток[8 - Прит 13: 16.], покачал головой старик. Господь сотворил мир сей, но не так, чтоб он устраивал всех и каждого, верно?
Обо мне он, похоже, мало задумывался.
Ну да, согласился старик. Но вот куда заводят человека его представления? Видел ли он мир, который нравился бы ему больше?
Я так думаю, что бывают и места получше, и жизнь.
А сделать их сущими можешь?
Нет.
Нет. Сие есть тайна. Человеку не дано познать, что у него на уме, потому что не умом суждено это познавать. Он может познать душу свою, но не хочет. И правильно делает. Лучше туда не заглядывать. Никак не устремлена душа твари Божией, куда назначено Господом. Низкое найдешь в самой малой из тварей сих, но ведь когда Господь создавал человека, дьявол стоял за плечом Его. Тварь, которой по силам все. Сотворить машину. И машину, творящую другие машины. И зло, что может работать само по себе тысячу лет, как машина, за которой не нужно присматривать. Веришь ты в это?
Не знаю.
А ты поверь.
Стряпня старика разогрелась, он разделил ее пополам, и они молча принялись за еду. Раскаты грома перемещались на север, вскоре уже грохотало над головой, и из печной трубы тонкой струйкой сыпалась ржавчина. Сгорбившись над мисками, они пальцами обтерли с них жир и напились из тыквы.
Малец вышел из землянки, почистил песком кружку и миску и вернулся, колотя этими жестянками, словно отгоняя призрака, спрятавшегося во мраке сухого ущелья. Вдали на наэлектризованном небе, дрожа, вырастали грозовые облака, а потом их снова поглощала тьма. Старик сидел, прислушиваясь к вою стихии снаружи. Малец закрыл за собой дверь.
У тебя ведь деньжат с собой нет, а?
Нет, подтвердил малец.
Я так и думал.
Как, по-твоему, дождь будет?
Такая возможность всегда есть. Хотя, похоже, не будет.
Малец смотрел на огонь. Он уже клевал носом. В конце концов встал и тряхнул головой. Отшельник наблюдал за ним сквозь гаснущее пламя. Устраивайся-ка ты спать, сказал он.
Малец так и сделал. Расстелил на утоптанной земле одеяла и стянул вонючие сапоги. В дымоходе завывало, малец слышал, как снаружи бьет копытами и фыркает мул, и, уже заснув, подергивал ногами и руками и повизгивал, как спящая собака.
Посреди ночи он проснулся: в землянке царил почти полный мрак, и над мальцом склонился отшельник, который чуть ли не забрался к нему в постель.
Чего тебе? спросил малец. Но отшельник отполз. Утром, проснувшись в пустой землянке, малец собрал свои пожитки и уехал.
Весь день на севере виднелась тонкая полоска пыли. Казалось, она стоит на месте, и только поздно вечером стало заметно, что она приближается. Он проехал через рощицу вечнозеленых дубов, набрал воды в ручье, в сумерках двинулся дальше и устроился на ночь, не разводя костра. Там, среди сухих и пыльных веток, его и разбудили птицы.
К полудню он уже снова ехал по прерии, и пыль на севере простиралась от края до края земли. К вечеру показалось первое стадо. Поджарые норовистые животные с огромными, широко раскинутыми рогами. Ту ночь он провел в лагере пастухов, уминая бобы с галетами и слушая рассказы о кочевой жизни.
Они шли из Абилина, что в сорока днях пути, и направлялись на рынки Луизианы. За ними следовали стаи волков, койотов, индейцев. На мили вокруг из темноты доносился рев скота.
Такие же оборванцы, они не задавали вопросов. Полукровки, освободившиеся негры, пара индейцев.
Все пожитки у меня украли, рассказывал он.
Они кивали в свете костра.
Обобрали подчистую. Даже ножа не осталось.
А то давай к нам. У нас тут ушли двое. Назад повернули, в Калифорнию.
Мне вон туда надо.
Видать, ты и сам не прочь в Калифорнию двинуть.
Не прочь. Не решил еще.
Эти наши ребята связались с какими-то из Арканзаса. Те направлялись в Бехар. Собирались в Мексику и на запад.
Спорим, эти молодцы пьют сейчас в Бехаре до умопомрачения.
Спорим, старина Лонни уже всех теток в городке оприходовал.
А далеко до Бехара?
Дня два пути.
Ну да, дня два – больше. Дня четыре.
Как туда добраться, если охота?
Двигай прямо на юг, и где-то через полдня выйдешь на дорогу.
В Бехар, что ли, собрался?
Может, и так.
Увидишь там старину Лонни, скажи, чтоб мне кого нашел. Скажи, мол, старина Орен просил. Он пригласит тебя выпить, если еще не просадил все деньги.
Наутро они поели лепешек с патокой, пастухи оседлали коней и двинулись дальше. Разыскав своего мула, он обнаружил, что к поводьям привязан маленький мешочек из древесного волокна, а внутри горсть сушеных бобов, перец и старый нож «гринривер» с ручкой из бечевки. Он оседлал мула: стертая спина с залысинами, треснутые подковы. Ребра торчат, как рыбьи кости. И они потащились дальше по бескрайней равнине.
До Бехара он добрался вечером четвертого дня. Сидя на муле, этой старой развалине, он с пригорка осмотрел городок: тихие глинобитные домишки, зеленеющая полоска дубов и тополей вдоль реки, рыночная площадь, где сгрудились повозки с крышами из мешковины, крашенные известью общественные здания, возвышающийся среди деревьев церковный купол в мавританском стиле, а чуть подальше – казармы гарнизона и высокий каменный пороховой склад. Под легким ветерком колыхались оборванные, как листы папоротника, края его шляпы, развевались спутанные сальные волосы. На заострившемся измученном лице темными норами чернели ввалившиеся глаза, а из раструбов сапог поднималась отвратительная вонь. Солнце только что село, на западе утесами вставали кроваво-красные тучи, и из них, будто спасаясь от великого пожара на краю земли, поднимались в небо маленькие пустынные козодои. Сплюнув сухим белым плевком, он прижал потрескавшиеся деревянные стремена к бокам мула, и они заковыляли дальше.
На узкой тропе ему встретились похоронные дроги с мертвецами: раздавался звон колокольчика, на дуге покачивался фонарь. Трое на облучке и сами смахивали на мертвецов или духов: все в извести, они чуть ли не светились белым в сумерках. Пара лошадей протащила повозку мимо, и все вокруг окутало слабым запахом карболки. Он проводил повозку взглядом. Голые окоченевшие ноги мертвецов болтались из стороны в сторону.
Когда он въехал в городок, уже стемнело, вслед несся лай собак, в освещенных окнах раздвигались шторы, из-за них выглядывали лица. Легкое цоканье копыт эхом отзывалось в пустынных улочках. Принюхавшись, мул свернул в проулок, что выходил на площадь, где в свете звезд стояли колодец, корыто и коновязь. Малец спешился, взял с каменной приступки ведро и опустил в колодец. Донесся тихий всплеск. Малец вытащил ведро, расплескивая в темноте воду. Наполнив ковш, стал пить, а мул тыкался мордой ему в локоть. Напившись, малец поставил ведро, сел на приступку и стал смотреть, как пьет мул.
Он шел по городку, ведя мула в поводу. Вокруг не было ни души. Вскоре он очутился на рыночной площади, где звучали гитары и труба. Из кафе на другой стороне площади струился свет, доносились пронзительные крики и смех. На этот свет он и повел мула через площадь вдоль длинного портика.
На улице он увидел танцоров в цветастых костюмах – все громко болтали по-испански. Малец и мул застыли у границы света и стали смотреть. У стены постоялого двора сидели старики, в пыли играли дети. Наряды у всех были очень странные: мужчины в темных шляпах с плоской тульей, в белых ночных сорочках, в брюках, застегнутых на пуговицы сбоку по шву; у ярко накрашенных девиц – черепаховые гребни в иссиня-черных волосах. Малец перевел мула через улицу, привязал и вошел в кафе. Несколько человек беседовали у стойки, но, увидев его, тут же замолчали. Он прошел по чисто выметенному земляному полу мимо спящей собаки, которая глянула на него одним глазом, остановился у стойки и положил руки на плитки. Digame[9 - Что угодно (исп.).], кивнул ему бармен.
У меня нет денег, но мне нужно выпить. Я вынесу помои, подмету пол, сделаю, что скажешь.
Бармен бросил взгляд через зал, туда, где за столом двое играли в домино. Abuelito[10 - Дедуля (исп.).], позвал он.
Тот, что постарше, поднял голову.
Quе dice el muchacho[11 - Что говорит этот парень (исп.).].
Старик глянул на мальца и снова обратился к своим костяшкам.
Бармен пожал плечами.
Малец повернулся к старику. Говоришь по-американски?
Старик оторвался от игры. Он смотрел на мальца пустыми глазами.
Скажи, что выпивку я отработаю. Денег у меня нет.
Старик вскинул подбородок и прищелкнул языком.
Малец перевел взгляд на бармена.
Старик показал кулак, выставил большой палец, оттопырил мизинец, откинул голову и опрокинул в рот воображаемую выпивку. Quiere hecharse una copa[12 - Хочет пропустить стаканчик (исп.).], сказал он. Pero no puede pagar[13 - Но ему расплатиться нечем (исп.).].
Люди у стойки не сводили с него глаз.
Бармен посмотрел на мальца.
Quiere trabajo[14 - Работу хочет (исп.).], сказал старик. Quiеn sabe[15 - Кто его знает (исп.).]. Он снова переключился на костяшки домино и продолжил игру, больше не обращая на них внимания.
Quieres trabajar[16 - Поработать хочешь (исп.).], проговорил один у стойки.
Они засмеялись.
Чего смеетесь? спросил малец.
Смех прекратился. Одни смотрели на него, другие кривили губы или пожимали плечами. Малец повернулся к человеку за стойкой. У тебя наверняка найдется, что сделать за пару стаканов, и я это прекрасно знаю, черт подери.
Один у стойки произнес что-то по-испански. Малец глянул на него яростно. Подмигнув друг другу, мексиканцы подняли стаканы.
Он снова повернулся к бармену. Глаза у него потемнели и сузились. Подметать пол, сказал он.
Бармен захлопал глазами.
Отступив назад, малец сделал вид, что подметает, и от этой пантомимы посетители согнулись над своими стаканами, беззвучно хохоча. Подметать, повторил он, указывая на пол.
No estа sucio[17 - Он не грязный (исп.).], сказал бармен.
Малец снова сделал вид, будто подметает. Подметать, черт бы тебя побрал.
Бармен пожал плечами. Сходил к концу стойки, вернулся с метлой. Малец взял ее и направился вглубь бара.
Зал был немаленьким. Он мел темные углы, где в горшках стояли безмолвные деревья. Мел вокруг плевательниц, вокруг игроков за столом, вокруг собаки. Подмел перед стойкой, а дойдя туда, где стояли посетители, выпрямился и уставился на них, опершись на метлу. Они молча переглянулись, и наконец один взял со стойки стакан и отошел. Остальные последовали за ним. Малец стал мести мимо них к двери.
Танцоров уже не было, музыки тоже. В тусклом свете из двери кафе было видно, что на скамейке на другой стороне улицы кто-то сидит. Мул стоял, где был привязан. Малец обстучал метлу о ступеньки, зашел обратно и поставил ее в тот угол, откуда ее взял бармен. Потом подошел к стойке.
Бармен не обращал на него внимания.
Малец побарабанил по стойке костяшками пальцев.
Бармен обернулся, подбоченился и скривил губы.
Ну, а теперь как насчет выпить? спросил малец.
Бармен продолжал стоять, как стоял.
Малец повторил жест старика – будто пьет, – но бармен лениво махнул на него полотенцем.
Аndale[18 - Давай отсюда (исп.).], произнес он. И помахал ладонью, словно прогоняя.
Малец помрачнел. Сукин ты сын, произнес он. И двинулся вдоль стойки. Выражение лица бармена не изменилось. Он вытащил из-под стойки старинный армейский пистоль с кремневым замком и запястьем взвел курок. Громкий деревянный щелчок в тишине. Звон стаканов по всей длине стойки. Скрежет стульев, откинутых игроками у стены.
Малец замер. Старик, произнес он.
Тот не ответил. В кафе повисла тишина. Малец обернулся, нашел его глазами.
Estа borracho[19 - Он пьян (исп.).], произнес старик.
Малец следил за глазами бармена.
Тот махнул пистолетом на дверь.
Старик обратился ко всем по-испански. Затем что-то сказал бармену. Затем надел шляпу и вышел.
Бармен побледнел и вышел из-за стойки. Пистолет он уже отложил, а в его руке был деревянный молоток, каким выбивают пробки из винных бочек.
Малец отступил на середину зала; бармен приближался тяжеловесно, будто ему предстояла нелегкая работа. Дважды молоток просвистел над головой у мальца, и оба раза он уклонялся вправо. Потом шагнул назад. Бармен замер. Малец легко перескочил через стойку и схватил пистолет. Никто не шелохнулся. Он открыл затравочную полку об стойку, высыпал заряд пороха и положил пистолет. Затем взял с полок за стойкой пару бутылок и вышел в зал, держа по бутылке в каждой руке.
Бармен стоял посреди зала. Он тяжело дышал и поворачивался вслед за движениями мальца. Когда тот приблизился, бармен занес молоток. Малец чуть пригнулся, сделал ложный выпад, а потом разнес бутылку в правой руке о голову бармена. Кровь и спиртное брызнули во все стороны, колени у бармена подогнулись, глаза закатились. Малец уже отпустил горлышко первой бутылки, перебросил в правую руку вторую, как заправский разбойник с большой дороги, с лету ударил ею бармена по черепу слева, а пока тот падал, ткнул ему в глаз острыми краями оставшейся в руке «розочки».
Потом огляделся. Кое у кого из посетителей за поясом были пистолеты, но ни один не шелохнулся. Малец перемахнул через стойку, взял еще бутылку, сунул подмышку и вышел. Собаки уже не было. Человека на скамейке тоже. Малец отвязал мула и повел его через площадь.
* * *
Он проснулся в нефе разрушенной церкви и, моргая, уставился на сводчатый потолок и высокие стены с фестонами и стершимися фресками. Пол был покрыт толстым слоем высохшего гуано, коровьего и овечьего навоза. В пыльных потоках солнечного света порхали голуби, а в алтаре три грифа вразвалочку топтались по обглоданному скелету какого-то животного.
Голова раскалывалась, а язык вспух от жажды. Малец сел и огляделся. Нашел спрятанную под седлом бутылку, поболтал, вытащил пробку и приложился к горлышку. Посидел с закрытыми глазами, на лбу выступили крупные капли пота. Потом открыл глаза и выпил еще. Грифы один за другим спустились со скелета и торопливо проследовали в ризницу. Через некоторое время малец встал и пошел искать мула.
