Жизнь мальчишки

Мы оба сошлись на том, что марсианам, если они вдруг к нам заявятся, придется нелегко, когда они начнут сверлить туннели в скальной породе холмов, на которых стоит Зефир. Потом Бен открыл картонную коробку, где у него хранилась коллекция вкладышей от жвачек, и показал мне серию о Гражданской войне, с кровавыми картинами, изображающими застреленных, проколотых штыками и разорванных пушечными ядрами солдат. Мы стали придумывать свои истории по каждой картинке, а потом мама Бена позвонила в колокольчик, оповещая всех, что настало время жареных цыплят.

После ужина и великолепного пирога, испеченного миссис Сирс, который запивали холодным молоком с фермы «Зеленые луга», мы стали играть в скребл. Родители Бена были в игре партнерами, и мистер Сирс время от времени пытался использовать слова собственного сочинения, которые и в словаре не найдешь. Миссис Сирс сказала, что он такой же ненормальный, как чесоточная мартышка, но при этом лишь по-доброму усмехалась, слыша его забавные словечки, как, впрочем, и я.

– Кори, – обратился ко мне мистер Сирс, – а ты слыхал историю о трех священниках, которые захотели попасть на небеса?

Прежде чем я успел ответить отрицательно, он уже принялся рассказывать очередную хохму. Казалось, ему нравилось рассказывать анекдоты о священниках. Мне вдруг стало интересно, что подумал бы об этих анекдотах его преподобие отец Ловой из методистской церкви.

Шел уже девятый час, и мы начали вторую партию в скребл, как вдруг Тампер на веранде залаял, а спустя несколько секунд раздался стук в дверь.

– Я открою, – сказал мистер Сирс.

Он отворил дверь жилистому мужчине с грубым морщинистым лицом, в джинсах и рубашке в красную клеточку.

– Здорово, Донни, – приветствовал его мистер Сирс. – Ну, заходи, заходи, дружище!

Миссис Сирс пристально посмотрела на мужа и на мужчину, которого звали Донни. Я заметил, как напряглось ее лицо.

Донни вполголоса сказал что-то мистеру Сирсу, и тот обратился ко всем нам:

– Мы с Донни немножко посидим на веранде и поговорим, а вы можете продолжать игру.

– Но, дорогой! – Миссис Сирс изобразила на лице кривую улыбку. – Мне ведь нужен напарник!

Сетчатая дверь за его спиной закрылась.

Миссис Сирс долго сидела, глядя на закрытую дверь. Улыбка сползла с ее лица.

– Мамочка, – сказал Бен, – твоя очередь.

– Хорошо.

Она попыталась сосредоточиться на игре. Было видно, что она изо всех сил старается это сделать, но взгляд ее снова и снова возвращался к двери. Там, снаружи, на веранде, сидели на раскладных стульях мистер Сирс и мужчина по имени Донни. Разговор у них, по-видимому, шел обстоятельный и серьезный.

– Хорошо, – повторила мама Бена. – Теперь дайте мне минуточку подумать.

Прошло уже больше минуты. В некотором отдалении залаяла собака, потом еще две. Вот и Тампер вступил в общий хор. Миссис Сирс все еще пребывала в глубоком раздумье, когда дверь вдруг настежь распахнулась.

– Эй, Лизбет! Бен! Выходите быстрее!

– Что такое, Сим? Что…

– Да просто выйдите сюда! – проревел он.

Конечно, мы все выскочили из-за стола, чтобы посмотреть, в чем дело.

Донни стоял во дворе, глядя на запад. Соседские собаки исходили неистовым лаем. В окнах домов зажигались огни, люди выходили посмотреть, из-за чего такой переполох. Мистер Сирс указал туда, куда смотрел Донни:

– Вы когда-нибудь видели что-то подобное?

Я поднял глаза к небу. То же самое сделал и Бен, и я услышал, как он чуть не задохнулся, будто ему крепко дали под дых.

С ночного неба, словно сойдя со звездного полога над нашими головами, спускался сияющий, докрасна раскаленный предмет, озаряя темноту багровыми огненными стрелами, а за ним тянулся дымный след.

В это мгновение сердце мое чуть не разорвалось. Бен сделал шаг назад и наверняка упал бы, если бы не натолкнулся на бедро матери. Своим бешено стучащим сердцем я чувствовал, что сейчас по всему Зефиру дети, которые сегодня днем были на сеансе в кинотеатре «Лирик», точно так же задирают голову и смотрят на небо, и их охватывает панический ужас.

Я чуть было не намочил штаны. Каким-то образом мне удавалось сдерживаться, но угроза еще не миновала.

Бен зарыдал. Он издавал невнятные звуки и хрипел сквозь слезы:

– Это… это… это!..

– Комета! – закричал мистер Сирс. – Смотрите, как она падает!

Донни хмыкнул и сунул зубочистку в угол рта. Я взглянул на него и в свете ламп на веранде увидел его грязные ногти.

Комета падала по длинной неторопливой спирали, оставляя за собой ленты искр. Она двигалась совершенно бесшумно, но люди кричали друг другу, призывая смотреть на небо, а собаки подняли такой вой, что от этих звуков дрожал позвоночник.

– Упадет где-то между нами и Юнионтауном, – предположил Донни. Его голова склонилась набок, лицо хранило угрюмое выражение, а темные волосы глянцево блестели от бриллиантина. – Падает-то как, сукин сын!

Между Зефиром и Юнионтауном простирались восемь миль холмов, лесов и болот, через которые текла река Текумсе. «Это все станет территорией марсиан, если произойдет вторжение», – подумал я и почувствовал, что мои мозги гудят, словно сработала пожарная сигнализация. Я взглянул на Бена: его глаза, казалось, вылезали из орбит от распиравшего его изнутри страха. Единственное, о чем я мог думать, глядя на огненный шар в небе, – о голове в виде стеклянной чаши со щупальцами и безмятежно-порочным лицом, слегка похожим на азиатское. Я едва мог стоять – настолько ослабели ноги.

– Эй, Сим? – Донни говорил низким и тягучим голосом, к тому же продолжал жевать зубочистку. – Как насчет того, чтобы отыскать эту хреновину? – Он повернулся к мистеру Сирсу. Нос Донни выглядел плоским, словно его когда-то расплющили огромным кулаком. – Что скажешь на это, Сим?

– Ага! – ответил он. – Отлично, поохотимся за ней! Найдем место, где она свалится!

– Нет, Сим! – воскликнула миссис Сирс. В ее голосе ощутимо слышалась мольба. – Останься сегодня со мной и с мальчиками!

– Это же комета, Лизбет! – объяснил он, ухмыльнувшись. – Часто ли тебе приходилось охотиться за кометами?

– Пожалуйста, Сим! – Она схватила его за предплечье. – Останься с нами. Хорошо?

Я видел, как сжались ее пальцы.

– Она вот-вот опустится на землю. – Донни продолжал жевать зубочистку, отчего на его щеках двигались желваки. – Мы теряем время…

– Да! Медлить больше нельзя, Лизбет! – Мистер Сирс убрал ее руку. – Я только возьму куртку!

Он взбежал по ступенькам, затем через веранду в дом. Не успела дверь захлопнуться, как Бен побежал вслед за отцом.

Мистер Сирс направился в спальню, которую они делили с женой. Открыв шкаф, он взял коричневую поплиновую куртку и надел ее. Потом дотянулся до самой верхней полки в шкафу и стал искать что-то на ощупь под красным одеялом. Когда мистер Сирс вытащил оттуда руку, Бен вошел в комнату и успел заметить блеск металла.

Бен прекрасно понял, что это такое. Он знал, для чего это предназначалось.

– Папа! – позвал он. – Пожалуйста, останься дома.

– Эх, парень! – Отец обернулся к нему и усмехнулся, засовывая металлический предмет в карман и застегивая куртку на молнию. – Я собираюсь вместе с мистером Блэйлоком посмотреть, куда упадет эта комета. Я скоро вернусь.

Бен встал в дверном проходе, отгородив отца от внешнего мира. Мальчик смотрел на него мокрыми и испуганными глазами:

– Могу я пойти вместе с тобой?

– Нет, Бен. Не в этот раз. Мне надо спешить…

– Разреши мне пойти с тобой, папа. Ладно? Я не буду мешать. Хорошо?

– Нет, сынок. – Мистер Сирс опустил руку на плечо Бена. – Ты должен остаться здесь вместе с мамой и Кори. – И хотя Бен продолжал упорствовать, загораживая ему дорогу, отец отодвинул его в сторону. – Ну, будь же хорошим мальчиком.

Бен сделал еще одну попытку задержать отца. Он схватил его за пальцы и попытался остановить.

– Не ходи, папочка! – закричал он. – Не ходи! Ну пожалуйста, не ходи!

– Бен, не веди себя как малое дитя. Дай мне пройти, сынок…

– Нет, – настаивал на своем Бен. По его пухлым щекам текли слезы. – Не дам…

– Я только посмотрю, где упадет комета. Я отлучусь ненадолго.

– Если ты уйдешь… если ты сейчас уйдешь, – горло Бена сдавило от волнения, поэтому он с трудом выдавливал из себя слова, – то вернешься измененным…

– Идем же, Сим! – закричал с веранды Донни Блэйлок.

– Послушай, Бен, – строго сказал мистер Сирс. – Я иду с мистером Блэйлоком. Веди себя как мужчина.

Он высвободил свои пальцы. Бен так и стоял, глядя на отца с отчаянием и страхом на лице. Тот провел рукой по стриженым волосам сына:

– Я принесу тебе от нее кусочек, хорошо, тигренок?

– Не ходи, – выдавил из себя рыдающий «тигр».

Отец повернулся к нему спиной и направился к двери, за которой его ждал Донни Блэйлок. Я по-прежнему стоял вместе с миссис Сирс во дворе и наблюдал за последними секундами полета огненного шара.

Миссис Сирс сказала:

– Сим? Не делай этого.

Однако голос ее оказался таким слабым, что его попросту не заметили. Мистер Сирс ничего не сказал жене, а направился вслед за своим приятелем к темно-синему «шевроле», припаркованному у обочины. С антенны свисала какая-то красная поролоновая пластина, а вся правая задняя часть машины была сильно помята. Донни Блэйлок проскользнул за руль, а мистер Сирс разместился рядом с ним. «Шевроле» завелся со звуком, похожим на пушечный выстрел, выпустив при этом густой черный выхлоп. Когда машина тронулась с места, я услышал смех мистера Сирса, – наверно, он только что рассказал очередной анекдот про священников. Донни Блэйлок, похоже, вовсю давил на газ: шины отчаянно визжали, когда машина пронеслась по Дирман-стрит.

Потом я снова взглянул на запад и увидел, как пылающий предмет исчез где-то за лесистыми холмами. Его сияние пульсировало в темноте, словно ритмично сокращавшееся сердце. Комета упала на землю в каком-то диком и глухом месте. Песка в окрестностях не было и в помине. Я подумал, что марсианам предстоит тяжелая работенка – продраться через толщу глины и заросли трав.

Я услышал, как хлопнула дверь. Повернувшись, я увидел Бена, стоящего на веранде. Он вытер глаза тыльной стороной ладони и уставился на Дирман-стрит, словно мог проследить за движением «шевроле», но к тому времени машина уже свернула направо, на Шентак-стрит, и исчезла из виду.

Где-то вдалеке, возможно в Брутоне, продолжали лаять собаки. Миссис Сирс испустила слабый продолжительный вздох, а потом обернулась к нам с Беном.

– Пойдемте в дом, – проговорила она.

Глаза Бена были все еще опухшими от слез, но он уже не плакал. Казалось, у всех пропало желание заканчивать партию в скребл. Миссис Сирс снова обратилась к нам:

– Почему бы вам не поиграть в твоей комнате, Бен?

Он задумчиво кивнул. Глаза его остекленели, словно он только что получил сильный удар по голове. Миссис Сирс прошла на кухню и включила воду.

В комнате Бена я уселся прямо на пол и стал разглядывать вкладыши с картинками о Гражданской войне. Бен застыл у окна.

Я знал, что он страдает. Прежде я никогда не видел его таким, и мне следовало его успокоить.

– Не волнуйся, – сказал я Бену. – Это не марсиане. Просто метеорит, вот и все.

Он не ответил.

– Метеорит – это всего лишь большой раскаленный камень, – продолжал я. – Внутри у него нет никаких марсиан.

Бен хранил молчание. Его все еще одолевали тяжкие мысли.

– С твоим отцом все будет в порядке, – продолжал я успокаивать Бена.

Бен заговорил. В голосе его звучало какое-то жуткое спокойствие.

– Он вернется измененным.

– Нет. Слушай… это ведь всего лишь кино. Выдумка, и не более того. – Я подумал, что говорю так, потому что и сам пытаюсь избавиться от чего-то в своей душе, и это казалось одновременно болезненным и приятным. – Слушай, ведь на самом деле не бывает такой машины, которая вырезала бы знаки на затылке у людей, нет и никакой огромной марсианской головы в виде стеклянной чаши. Все это выдумка тех, кто снимал фильм. Не нужно этого бояться. Понимаешь?

– Он вернется измененным, – упрямо повторил Бен.

Я всячески пытался убедить его в своей правоте, но ничто из сказанного мною не могло заставить его поверить мне.

Миссис Сирс вошла в комнату, ее глаза тоже казались опухшими, как и у Бена. Однако ей удалось изобразить на лице бодрую улыбку, которая бритвой резанула по моему сердцу.

– Кори, – обратилась она ко мне, – не хочешь ли ты первым принять ванну?

Мистер Сирс так и не появился дома к десяти часам, когда его жена выключила свет в комнате Бена. Я лежал рядом с Беном под хрустящей белоснежной простыней и прислушивался к звукам ночи. Собаки то тут, то там еще перегавкивались время от времени, и всякий раз Тампер отзывался на это ворчанием.

– Бен, – прошептал я. – Ты не спишь?

Он ничего не ответил, но по его дыханию я понял, что он не спал.

– Не волнуйся, – сказал я. – Ладно?

Он перевернулся на живот и уткнулся лицом в подушку.

Наконец меня понесло по волнам сна. Удивительно, но мой сон не был связан ни с марсианами, ни с иксообразными ранами на затылках. Во сне мой отец плыл к тонущему автомобилю, и когда его голова погрузилась под воду, она уже больше не всплыла на поверхность. Я стоял на красном утесе и звал его, пока Лэйни не подошла ко мне, словно белый туман, и не взяла мою руку своей влажной ладонью. И когда она повела меня прочь от озера, я услышал, как где-то вдали меня звала мама, а на лесной опушке стояла фигура в длинном пальто, полы которого развевались на ветру.

Меня разбудил резкий толчок.

Я открыл глаза, мое сердце бешено колотилось. Что-то разбилось, и звук этот застрял в моей голове. Огни еще не горели, по-прежнему царствовала ночь. Я протянул руку и дотронулся до Бена. Он резко втянул воздух, словно мое прикосновение до смерти напугало его. Я услышал гудение двигателя, выглянул в окно на Дирман-стрит и увидел задние огни отъезжающего «шевроле» Донни Блэйлока.

Дверь на веранду, догадался я. Меня разбудил стук сетчатой двери.

– Бен! – позвал я хриплым со сна голосом. – Твой папа пришел домой!

Что-то грохнуло у входной двери. Мне показалось, что весь дом задрожал.

– Сим? – Это был пронзительный голос миссис Сирс. – Сим?

Я выскользнул из кровати, но Бен по-прежнему лежал. Думаю, он просто смотрел в потолок. Я прошел в темноте по коридору, доски пола скрипели под моими ногами. В темноте я наткнулся на миссис Сирс, которая стояла как раз там, где коридор выходил в гостиную. Света нигде не было.

Я услышал ужасное хриплое дыхание.

Именно такой звук, подумал я, могли бы издавать марсиане, если бы их инопланетные легкие втягивали земной воздух.

– Сим? – спросила миссис Сирс. – Я здесь…

– Здесь? – ответил хрипловатый голос. – Здесь… мать твою… прямо здесь…

Это был голос мистера Сирса, но он несколько отличался от его обычного голоса. Он был какой-то измененный. В нем не чувствовалось ни юмора, ни веселья, как бывало, когда он рассказывал свои любимые анекдоты про священников. Сейчас он был тяжелым, как рок, и столь же страшным.

– Сим, сейчас я включу свет…

Щелк.

И вот он показался из темноты.

Мистер Сирс стоял на полу на четвереньках, склонив голову так, что одна его щека прижималась к ковру. Его лицо казалось обрюзгшим и мокрым, глаза провалились куда-то в мясистые складки. Правое плечо на куртке было запачкано землей, грязь виднелась и на джинсах, словно он много раз падал в лесу. Он щурился от света, серебристая нитка слюны свисала с нижней губы.

– Где она? – спросил он. – Ты ее видишь?

– Она… возле твоей правой руки…

Он пошарил левой рукой по полу:

– Проклятая лгунья!

– У другой руки, Сим, – устало сказала миссис Сирс.

Его правая рука двинулась в сторону лежавшего рядом металлического предмета. Это оказалась фляга с виски, которую он нащупал и пододвинул к себе поближе.

Мистер Сирс поднялся на колени и посмотрел на жену. Лицо его приобрело свирепое выражение, став на мгновение даже уродливым.

– Только не надо меня поучать, – сказал он. – Не смей открывать этот дерзкий губастый рот.

Я отступил назад, в коридор. Передо мной предстал монстр, выползающий из своей прежней кожи.

Мистер Сирс попытался подняться на ноги. Он схватился за стол, на котором все еще лежали кубики для игры в скребл, и они рассыпались по полу, образовав мешанину гласных и согласных. Потом ему все-таки удалось встать, и он кое-как отвинтил колпачок фляги и приложился к горлышку.

– Ступай в кровать, Сим, – сказала миссис Сирс. Она сказала это достаточно мягко, словно знала наперед, что за этим последует.

– Ступай в кровать! – грубо передразнил он. – Ступай в кровать! – Его губы скривились. – Я не хочу в кровать, ты, толстозадая корова!

Миссис Сирс задрожала, словно ее хлестнули кнутом, и закрыла рукой рот.

– О… Сим, – душераздирающе простонала она.

Я еще немного отступил назад. А потом мимо меня прошел Бен, в желтой пижаме. Лицо его было лишено всякого выражения, но на щеках блестели засохшие струйки слез.

Есть вещи похуже, чем фильмы о чудовищах. Это когда ужасы сходят с экрана или со страниц книг и являются к тебе в дом, все переворачивая вверх дном, искажая злобной гримасой лицо любимого человека. Я был уверен, что в тот момент Бен скорее был бы рад взглянуть на марсианина с головой в виде стеклянной чаши, протягивающего к нему щупальца, чем смотреть в покрасневшие от пьянства глаза отца.

– А-а, Бенни, мальчик! – сказал мистер Сирс. Он пошатнулся и схватился за спинку стула. – Ха, ты знаешь, что с тобой произошло? Знаешь что? Твоя лучшая часть так и осталась в том рваном презервативе, вот что случилось!

Бен замер рядом с матерью. Какие бы чувства ни терзали его, на лице они никак не отражались. Он наверняка предвидел, что именно это и должно случиться, догадался я. Бен отлично знал, что, если его отец отправляется куда-нибудь с Донни Блэйлоком, он всегда приходит домой измененным, но отнюдь не марсианами, а каким-нибудь самодельным пойлом.

– Вы оба классно смотритесь. Только взгляните на себя. – Мистер Сирс сделал попытку завинтить колпачок фляги, но ему не удалось даже приложить его к нужному месту. – Стоите там, открыв ваши наглые рты. И ты находишь это забавным, мой мальчик?

– Нет, сэр.

– Да, ты находишь это забавным! Ждешь не дождешься, когда можно будет посмеяться надо мной и рассказать всем, разве не так? А где этот мальчишка Маккенсонов? Эй! – Он заметил, что я стою в коридоре, и меня всего передернуло. – Можешь сказать этому проклятому молочнику, своему отцу, пусть отправляется прямиком в ад, к чертям собачьим. Слышишь меня?

Я кивнул, и он больше ко мне не приставал. На самом деле все это говорил вовсе не мистер Сирс, а некто грубый и кровожадный внутри его, выпускаемый на волю содержимым его фляги, давивший и мучивший его душу до тех пор, пока ее голос не начинал молить об освобождении.

– Что ты там сказала? – Он пристально посмотрел на миссис Сирс, его веки набухли и отяжелели. – Что ты сказала?

– Я… я ничего не говорила.

Он бросился на нее, как разъяренный бык. Миссис Сирс закричала и попятилась, но он схватил ее одной рукой за ворот халата, отведя другую руку, с флягой, назад, словно собирался ударить ее по лицу.

– Нет, сказала! – закричал он. – И не смей мне перечить!

– Папочка, нет! – взмолился Бен и, обхватив обеими руками отца за пояс, повис на нем.

Так все и застыло, словно в остановившемся кадре: мистер Сирс вот-вот ударит свою жену, я, потрясенный, стою в коридоре, Бен держит отца за ноги.

Губы миссис Сирс задрожали. Она заговорила, словно не замечая флягу, готовую обрушиться на ее голову:

– Я… сказала… что мы оба любим тебя и… хотим, чтобы ты был счастлив. Вот и все. – Стоявшие в ее глазах слезы тонкими струйками потекли по щекам. – Просто счастлив.

Он ничего не сказал. Глаза его закрылись, а потом он с явным усилием открыл их.

– Счастлив, – прошептал он.

Теперь зарыдал Бен, уткнувшись лицом в бедро отца. Костяшки пальцев мальчика побелели от напряжения. Мистер Сирс опустил флягу и разжал руку, сжимавшую халат жены.

– Счастлив, – повторил он. – Вот видишь, я счастлив. Посмотри, как я улыбаюсь…

Лицо его при этом не изменилось.

Он стоял, тяжело и прерывисто дыша, рука с зажатой в ней флягой бессильно повисла. Сначала он повернулся в одну сторону, потом в другую, но, казалось, так и не смог решить, куда направиться.

– Почему бы тебе не сесть, Сим? – спросила миссис Сирс. Она хлюпнула носом, вытерла его носовым платком. – Хочешь, я помогу тебе?

– Да… Помоги, – кивнул он.

Бен отпустил его, а миссис Сирс повела мужа к стулу. Мистер Сирс бессильно плюхнулся на него, похожий на огромный ворох грязного белья. Он уставился на противоположную стену, рот его приоткрылся. Она пододвинула другой стул и села рядом с мужем. Возникло ощущение, что в комнате только что прошла гроза. Буря могла еще вернуться в какую-то другую ночь, но сейчас она ушла.

– Мне кажется… – Он остановился, словно забыл, что хотел сказать, и несколько раз моргнул, отыскивая нужные слова. – Мне кажется, я веду себя не очень хорошо, – наконец проговорил он.

Миссис Сирс осторожно положила его голову себе на плечо. Он крепко зажмурил глаза, грудь его приподнялась, и он заплакал. Я вышел из дома прямо в холодную ночь в одной пижаме, потому что счел неправильным оставаться там и становиться свидетелем их боли, ощущая себя чужаком.

Я уселся на ступеньках веранды. Тампер пристроился рядом, а потом лизнул мою руку. У меня возникло ощущение, что я очень далеко от дома.

Бен все знал заранее. Ему наверняка понадобилось немалое мужество, чтобы обманывать меня, притворяясь спящим. Он знал это, когда далеко за полночь хлопнула входная дверь и захватчик в обличье его отца вошел в дом. Наверно, это знание и мучительное ожидание заставляли Бена невыносимо страдать.

Через некоторое время Бен тоже вышел на крыльцо и уселся рядом со мной на ступеньках. Он спросил, все ли у меня в порядке, и я ответил, что да. Я спросил его, все ли в порядке у него, и он ответил утвердительно. Я поверил ему. Он научился жить с этим, и хотя это было ужасно, он справлялся как мог.

– У папы бывают такие периоды, – объяснил Бен. – Иногда он говорит очень плохие вещи, но ничего не может с собой поделать.

Я кивнул.

– Когда он говорил о твоем отце, он так не думал. Ты не должен ненавидеть его, слышишь?

– Я не виню его.

– Ты ведь не ненавидишь меня?

– Нет, – ответил я ему. – Я никого не ненавижу.

– Ты и правда хороший друг, – сказал Бен и обнял меня.

Вышла миссис Сирс, она принесла нам красное шерстяное одеяло. Мы сидели и смотрели, как на небе медленно двигались своим путем звезды, слушали щебетание птиц, предвестников утра.

За завтраком у нас была горячая овсянка и булочки с черникой. Миссис Сирс сказала, что мистер Сирс еще спит и, вероятно, проспит большую часть дня. И спросила меня, не смогу ли я попросить маму позвонить ей, чтобы обо всем поговорить. Одевшись и упаковав в ранец свои вещи, я поблагодарил миссис Сирс за радушный прием, а Бен сказал, что завтра встретится со мной в школе. Он проводил меня до велосипеда, и мы поболтали немного о нашей бейсбольной команде младшей лиги, которой вскоре предстояло участвовать в соревнованиях, как всегда происходило в это время года.

Никогда больше мы не вспоминали в разговорах между собой тот фильм о марсианах, замышлявших покорить Землю город за городом, семью за семьей. Ведь мы оба уже сталкивались с захватчиком лицом к лицу.

Было воскресное утро. Я ехал домой, а когда оглядывался на тупик в конце Дирман-стрит, видел, что мой друг все еще стоит там и машет мне рукой.

Глава 4

Осы на Пасху

Как выяснилось, при падении из космического пространства метеорит должен был сгореть почти без остатка. Там, куда он упал, сосны занялись огнем, но к вечеру в воскресенье пошел дождь, и огонь быстро погас. В понедельник утром, когда в школе прозвенел звонок, все еще шел дождь, который не прекращался в течение всего этого серого дня. В следующее воскресенье ожидалась Пасха. Мама высказала надежду, что дождь, вопреки прогнозу синоптиков, не испортит праздничного пасхального шествия, которое обычно устраивалось на Мерчантс-стрит.

Рано утром в пятницу Страстной недели, часов в шесть, в Зефире обычно происходил парад несколько иного свойства. Он начинался в Брутоне возле маленького каркасного дома, выкрашенного в пурпурный и во всевозможные оттенки оранжевого, красного и золотистого цвета. От этого дома отправлялась в путь процессия, состоявшая из негров-мужчин в черных костюмах и белых рубашках с галстуками, сопровождаемая женщинами и детьми в темной одежде, которые шли в хвосте колонны. Двое мужчин несли барабаны и отбивали на них медленный равномерный ритм в такт своим шагам. В полном молчании процессия, перейдя через железнодорожные пути, направлялась к центру города по Мерчантс-стрит. С тех пор как это стало регулярным событием в Страстную пятницу, многие белые жители Зефира выходили на улицу, чтобы постоять на тротуаре и понаблюдать за происходящим. Моя мама входила в число таких любопытствующих, а папа, как правило, в это время уже находился на работе. Я обычно присоединялся к маме, потому что меня, как и всех остальных, захватывало происходящее.